А ЗАВТРА В СЫРУЮ МОГИЛУ… ВПРОЧЕМ - УМИРАТЬ РАНОВАТО!
Франц Биберкопф исчез. В тот день, когда он получил письмо, Лина отправилась после обеда к нему на квартиру. Она связала коричневую жилетку и хотела сделать ему сюрприз - потихоньку положить жилетку на кровать. И вот, поверите ли, сидит человек дома, когда ему вообще в это время торговать положено, особенно теперь, перед рождеством. Сидит у себя на кровати, придвинул к ней стол и возится с будильником, разобрал его по винтикам. Лина сперва было испугалась, что он дома, чего доброго жилетку заметит раньше срока, но Франц на нее и не взглянул. Знай ковыряется в будильнике. А ей это в общем-то кстати. Она мигом спрятала жилетку около самой двери. Но потом почуяла неладное - он ей и двух слов не сказал, - с похмелья он такой, что ли? И лицо какое-то странное. Таким она его еще не видела. И возится, и возится со своим паршивым будильником, словно во сне.
- Да ведь будильник у тебя ходил вроде, Франц.
- Нет, нет, испортился он, сипит, хрипит, звонил не вовремя, ну, да я найду, в чем тут-дело.
Долго еще возился, потом положил будильник и начал в зубах ковырять, а на нее даже и не глядит. Не по себе ей стало, ушла от греха подальше, пусть, думает, сперва проспится. А вечером вернулась - его уж и след простыл. Расплатился с хозяйкой, сложил пожитки, забрал все с собою, только его и видели. Спросила хозяйку, а той что? Рассчитался сполна, и ладно. Просил в полиции сказать - уехал, мол, на время. Видно, смываться пришлось, а?
После этого прошло двадцать четыре ужасных часа, пока Лине удалось наконец отыскать Готлиба Мекка - он один может помочь. Этот Мекк тоже переехал на другую квартиру, так что Лина обегала после обеда чуть ли не все пивные, насилу нашла его. Он знать ничего не знал. Да что, говорит, с ним случится, с Францем? Парень он здоровый, голова на плечах есть. Подумаешь, уехал на пару дней. А может, выкинул какой номер и смылся? Нет, быть не может, Франц не из таких. Может быть, поругалась она с Францем, маленький семейный скандал, а? Ничего подобного, душа в душу жили; жилетку вон связала.
Лина не отставала от Мекка, пришлось ему, хочешь не хочешь, идти на следующий день к бывшей Францевой хозяйке; поговорили с хозяйкой. Да, съехал Биберкопф, так вот, сломя голову, она и оглянуться не успела. Тут что-то не ладно, человек был такой положительный, в то утро он веселый ходил, а тут - на тебе. Что-то с ним стряслось - уж это как пить дать. Ведь все, все забрал с собою, ни бумажки после него не осталось, взгляните сами.
Мекк сказал Лине, чтоб она не беспокоилась, уж он за это дело возьмется. Мекк сам торговец, знает, что к чему. Пораскинул он умом и тут же учуял след: понял, надо пойти к Людерсу. Пришли они к нему. Тот сидит в своей берлоге, нянчит дочку. А где Франц? Людерс свое заладил - сбежал Франц, подвел его, задолжал даже ему, Людерсу, верно забыл рассчитаться. Этому Мекк уже никак не мог поверить. Долго они говорили, битый час, но ничего из Людерса не удалось вытянуть. А вечером Мекк и Лина застукали его в пивной, напротив его дома. И тут-то дело стало проясняться.
Лина хоть и ревела в три ручья, но кое-что вспомнила. Людерс, мол, во всяком случае знает, где Франц. Ведь их вместе видели еще утром. Уж наверное Франц сказал ему что-нибудь.
- Ничего он не говорил.
- Значит, с ним что-нибудь случилось?
- Что с ним случится? Просто натворил что-нибудь и смылся, только и всего.
Нет, ничего не мог он натворить, Лину не проведешь! Нет! Он ничего худого не сделал - она голову даст на отсечение; надо заявить в полицию, вот что.
- Что ж, ты думаешь, он как ребенок заблудился, а полиция поиски объявит?
Людерс смеется над своей остротой. А толстушка убивается:
- Ах, что же теперь делать, что делать?
Мекк долго сидел молча и наматывал все на ус. Потом надоело это ему, встал, кивнул Людерсу - выйдем, дескать, потолкуем с глазу на глаз, а то так все равно не договоримся. Людерс вышел за ним из пивной - идут они по Рамлерштрассе, беседуют о том о сем как ни в чем не бывало.
И как дошли до Гренцштрассе, выбрал Мекк угол потемней и внезапно набросился на хилого Людерса. Страшно его избил. Людерс, лежа на земле, попробовал было закричать, но Мекк достал из кармана носовой платок и заткнул ему рот. Потом велел заморышу встать, открыл свой складной нож и пригрозил ему для острастки. Оба задыхались. Мекк, все еще вне себя от ярости, посоветовал скорей Людерсу уносить ноги, а завтра пойти и разыскать Франца.
- Как ты его, стервец, отыщешь - мне все равно. Но если ты его не найдешь, - пойдем втроем искать. Тебя-то я уж разыщу, будь уверен. Хоть у старухи твоей под подолом!
На следующий вечер заморыш Людерс, притихший и бледный, сидел в пивной. По знаку Мекка он поднялся, и они прошли в заднюю комнату. Там было темно. Прошло несколько минут, пока хозяин зажег газовый рожок. Постояли молча, потом Мекк спросил:
- Ну, что? Был? Тот кивнул головой.
- Вот видишь. Ну, и?..
- Что "и"?
- Что он сказал? И как ты вообще докажешь, что был у него?
- Ты, Мекк, видно, хотел, чтобы и он меня изукрасил, как ты вчера? Нет, шалишь, на этот раз я принял меры.
- Ну, так в чем дело?
Людерс помолчал, потом подошел ближе.
- Выслушай меня, Мекк, и смотри сам. Если хочешь доброго совета, то я тебе скажу, что хоть Франц и твой друг, но из-за него тебе не стоило вчера со мной таким манером разговаривать. Чуть не убил ведь! А что нам с тобой делить? Нет, не стоило так, а из-за него и подавно не стоило.
Мекк уставился на него. Ну держись, сейчас снова схлопочешь по шее, и пусть хоть вся пивная сбежится!
А Людерс свое:
- Да он же совсем спятил. Разве ты ничего не заметил, Мекк? У него, видно, не все дома.
- Перестань, слышишь? Это мой друг! Перестань ты ради бога. Не шути с этим - у меня даже ноги подкашиваются.
Мекк сел, и Людерс начал рассказывать.
Он застал Франца между пятью и шестью; поселился он, оказывается, совсем рядом со своей прежней квартирой, тремя домами дальше; люди видели, как он вошел туда с картонкой и парой ботинок в руках, и действительно он снял там комнатку наверху во флигеле. Когда Людерс постучался и вошел, Франц лежал на кровати одетый, в сапогах, свесив на пол ноги. В комнате горела лампочка, и Франц сразу узнал Людерса. Подумал: "Вот он, Людерс, пожаловал, что ему, надо, сукиному сыну?" А Людерс на всякий случай левую руку в кармане держит - нож у него там. А в другой руке деньги, несколько марок. Положил он деньги на стол, юлит, болтает без умолку, охрип даже. Показывает синяки, которые набил ему Мекк, вспухшие уши, сам чуть не плачет от досады и злости.
Биберкопф приподнялся, сел на кровати. Долго смотрел на Людерса - лицо его то совсем окаменеет, то дергаться начнет. Потом указал на дверь и тихо так говорит: "Вон!" Людерс положил перед ним несколько марок и, вспомнив Мекка и его угрозы, попросил расписку, что, мол, был у него; спросил еще, не наведаться ли лучше самому Мекку или Лине? Тогда Биберкопф встал во весь рост - Людерс шмыг к двери и схватился за ручку. А Биберкопф прошел наискосок в глубину комнаты, к умывальнику, взял таз и, что бы вы думали? - с размаху выплеснул из него воду через всю комнату прямо Людерсу под ноги. Из праха рожден, и прахом станешь! У Людерса глаза на лоб полезли, отскочил он в сторону, нажал на ручку двери. А Биберкопф взял кувшин, воды в нем было еще много - воды у нас хватит, смоем всю грязь, из праха рожден, и прахом станешь! - и с размаху выплеснул воду на человека у двери; ледяная вода попала тому за воротник и в рот. Тут уж Людерс задал ходу, захлопнул за собой дверь, и был таков.
И вот, стоя перед Мекком, в задней комнате пивной, он ядовито шепчет:
- Свихнулся человек, сам видишь, чего тебе еще?.
- Номер дома? У кого он живет? - допытывается Мекк.
Убежал Людерс, а Биберкопф все стоял и поливал водой свою каморку. Брызгал рукою во все стороны - смыть всю грязь! Чтобы чисто было. И окно настежь - пусть все выдует! (Нет, дома больше не рушатся и крыши не скользят вниз. Все это было и прошло. Раз и навсегда!) Потом холодно стало, и Франц с недоумением уставился на залитый водой пол. Надо бы подтереть, а то еще протечет нижним жильцам на головы, пятна пойдут на потолке. Закрыл окно и растянулся на кровати. (Все, конец: из праха рожден, и прахом станешь!)
Ручками хлоп-хлоп-хлоп, ножками топ-топ-топ. А вечером Биберкопф съехал и с этой квартиры. Куда - Мекку установить не удалось. Повел он было заморыша Людерса в свою пивную к скотопромышленникам. Но Людерс озлобился, зубы стиснул, молчал. Хотели они у него выпытать, что там у них с Францем случилось и что это было за письмо, которое передал. Францу хозяин пивной. Но Людерс не поддавался, смотрел затравленным зверем, и в конце концов отпустили они горемыку восвояси. Мекк и то сказал:
- Он свое уж получил. Хватит с него.
Долго они сидели в тот вечер. Мекк думал вслух: либо Франца Лина обманула, либо Людерс ему подгадил, либо еще что-нибудь в этом роде. Скотопромышленники иначе рассудили:
- Людерс - прохвост, конечно, врет все от начала до конца. Но, может быть, он и. в самом деле свихнулся, Биберкопф-то. Странности за ним и тогда водились, помните, когда он торговое свидетельство взял, а товара у него еще и в помине не было. А теперь стряслась с ним беда - вот оно и сказалось.
Но Мекк стоял на своем.
- На печени это у него могло сказаться, но не на голове. Голова здесь исключается. Ведь он же богатырь, всю жизнь физическим трудом занимался. Какой грузчик был, рояли поднимал! А вы говорите "свихнулся" - быть этого не может!
- Как раз у таких-то оно и бросается на голову… Голова у таких людей особенно чувствительная. Головой они мало работают, и чуть помозгуют немного - она и сдает.
- Ну, а как ваша тяжба, коммерсанты? Вас-то вот ничем не проймешь!
- У нас, скотопромышленников, - головы крепкие. А как же иначе! Если бы наш брат вздумал расстраиваться по каждому поводу, то нас всех пришлось бы отправить в желтый дом. Мы никогда не расстраиваемся. Привыкли! Вон чуть не каждый день случается, что заказанный товар не берут или платить не желают. Денег, видите ли, у них нет.
- Или есть, да не наличные.
- И это бывает.
Один из скотопромышленников взглянул на свой засаленный жилет.
- Я, знаете, пью дома кофе с блюдечка, так вкуснее, только вот заляпаешься весь.
- А ты себе слюнявчик подвяжи.
- Старуха на смех поднимет. Руки у меня стали дрожать, вот, полюбуйся.
А Франца Биберкопфа Мекк и Лина так и не нашли. Обегали пол-Берлина, но так и не нашли.
Книга четвертая
По правде говоря, с Францем Биберкопфом ничего страшного не случилось; рядовой читатель удивленно спросит: в чем же дело? Но Франц Биберкопф - не рядовой читатель: он начинает понимать, что его план, при всей кажущейся простоте, таит какую-то ошибку. В чем она состоит, Франц не знает, но уже одно то, что она есть, повергает его в глубочайшее уныние.
Наш герой запил горькую; он вот-вот пойдет но дну. Но это еще полбеды, Франц, подожди, самое страшное впереди.
КТО ПРЕДСТАВЛЯЕТ НА АЛЕКСЕ РОД ЧЕЛОВЕЧЕСКИЙ
На Александерплац разворотили мостовую - прокладывают новую линию подземки. Прохожие идут по дощатому настилу. Трамваи проезжают через площадь на Александерштрассе и дальше по Мюнцштрассе до Розентальских ворот. Направо и налево от площади - улицы. На улицах - дом к дому. И дома эти, от подвалов до чердаков, набиты людьми. В первых этажах - магазины.
Пивные, рестораны, фруктовые и овощные лавки, бакалея и гастрономия. "Контора перевозок". "Художественное оформление витрин". "Дамское платье". "Мука, крупа, отруби". "Гараж". "Страхование от огня". "Рекомендуем пожарный насос с небольшим двигателем - прост в обращении, мал по габариту"…
"Германцы! Братья по крови! Никогда ни один народ не обманывали так подло, ни одну нацию не предавали так позорно и гнусно, как предали нас! Помните, как 9 ноября 1918 года Шейдеман из окна рейхстага обещал нам мир, хлеб и свободу? И что же мы получили?"
"Сантехническое оборудование". "Уборка квартир, мытье окон. Оплата по таксе". "Сон - лучшее лекарство, в кровати Штейнера ты спишь сном праведника".
"Книжный магазин. "Библиотека современника" включает полные собрания сочинений выдающихся писателей и мыслителей! Сокровищница европейской культуры открыта для всех!"
"Закон о защите прав квартиронанимателей - жалкий клочок бумаги. Квартплата растет; мелких торговцев и ремесленников выбрасывают на улицу - им нечем платить за квартиру; судебный исполнитель пожинает обильную жатву. Среднее сословие под угрозой гибели! Мы требуем предоставления каждому торговцу и ремесленнику государственного кредита в размере до пятнадцати тысяч марок и немедленной отмены описей имущества в ремесленных мастерских".
"Роды - ответственный момент в жизни каждой женщины. Готовиться к этому испытанию - долг будущей матери. Все помыслы и чувства ее обращены к не рожденному еще ребенку. Поэтому правильный выбор напитков для будущей матери приобретает особое значение. Настоящее карамельно-солодовое пиво Энгельгардта полезно беременным. Оно отличается приятным освежающим вкусом, питательно, легко усваивается организмом".
"Застраховав свою жизнь в Швейцарском Обществе страхования жизни в Цюрихе, вьи обеспечите свою семью".
"У вас душа радуется - вы обставили свою квартиру мебелью известной фабрики Геффнера! Вы мечтали о комфорте, о домашнем уюте? Действительность превзошла ваши мечты! И много лет спустя эта мебель по-прежнему будет ласкать ваш взор! Ее прочность и практичность всегда будут вам утешением в житейских невзгодах".
"Общество "Ночная охрана" - ваш ангел-хранитель!. Оно вездесуще и всевидяще - его служащие несут охрану и ночные дежурства в Берлине с пригородами и в других городах. В общество входят: "Всегерманское товарищество по охране складских помещений", "Охрана складов и помещений в Берлине и пригородах", бывший отдел охраны при Объединении берлинских домовладельцев, союз ночных сторожей "Берлин - Вестей", общество "Сторож", общество "Шерлок"; Конан-Дойль - "Записки Шерлока Холмса"".
"Прачечная фирма "Аполлон" - прокат постельного белья, прачечное заведение "Адлер" принимает в стирку носильное и постельное белье, а также, с особой гарантией, фасонное белье, мужское и дамское".
А над торговыми заведениями и позади них - квартиры, дальше идут дворы, жилые корпуса, флигели, пристройки. Это - Линиенштрассе; а вот и дом, куда, как в нору, забился Франц Биберкопф после скверной истории с Людерсом.
В первом этаже - шикарный обувной магазин с четырьмя большими окнами-витринами. Шесть девушек-продавщиц обслуживают покупателей - если есть кого обслуживать. Получают они около восьмидесяти марок в месяц каждая, а если повезет - сто марок, и то, когда доживут до седых волос. Магазин большой, роскошный, принадлежит он одной старухе, которая вышла замуж за своего управляющего. С тех пор она спит в маленькой каморке за магазином, и живется ей неважно. Управляющий - орел мужчина, дело поставил на широкую ногу, но вот беда: ему нет еще и сорока лет, и когда он поздно возвращается домой, старуха лежит, ворочается - никак не может заснуть от огорчения.
На втором этаже живет адвокат. Относится ли дикий кролик в герцогстве Саксен-Альтенбург к животным, на которых распространяется "Положение об охоте"? Ответчик не прав, оспаривая мнение суда о том, что дикого кролика в герцогстве Саксен-Альтенбург следует причислить к животным, на которых распространяется означенное "Положение". В германских землях по-разному решают вопрос о том, на каких животных разрешена свободная охота. При отсутствии особых указаний в законе вопрос этот решается на основании обычного права. В проекте "Положения об охоте" от 24 февраля 1854 года дикий кролик еще не упоминается.
В шесть часов вечера в конторе появляется уборщица, моет линолеум в прихожей - господин присяжный поверенный все еще пылесос не удосужился купить, денег у него не хватает, этакий сквалыга, а ведь он даже не женат - фрау Циске все еще в "экономках" ходит. Уборщица старается вовсю - чистит, моет и трет; она невероятно худа, но гибка, трудится в поте лица для своих двоих детей.
Значение жиров для питания: жировой слой в организме покрывает выступы костей и защищает ткань от давления и толчков, поэтому сильно исхудавшие люди жалуются на боль в подошвах при ходьбе. К данной уборщице это, впрочем, не относится.
Сейчас семь часов - присяжный поверенный Левенхунд сидит за письменным столом; работает он при двух настольных лампах. Слава богу, хоть телефон не трезвонит.
Ходатайство по уголовному делу № А 8778-27 г. по обвинению Гросс Евгении. Представляя при сем заявление моей подзащитной фрау Гросс, которым она доверяет мне ведение своего дела, честь имею просить о выдаче мне разрешения на свидание с ней в тюрьме.
Фрау Евгении Гросс, Берлин. Многоуважаемая фрау Гросс, я уже давно намеревался навестить Вас; к сожалению, мне это до сих пор не удавалось: я завален работой и, кроме того, был не совсем здоров. Рассчитываю быть у Вас в следующую среду и прошу Вас вооружиться до тех пор терпением. С совершенным почтением.
На письмах, денежных переводах и почтовых посылках заключенным должен быть указан адрес отправителя и номер заключенного. Адресовать следует так: Берлин NW 52, Моабит, 12-а.
Господину Тольману. Я вынужден просить у Вас увеличения гонорара по делу Вашей дочери на сумму в 200 марок, каковую сумму Вы можете внести частями по своему усмотрению.
Многоуважаемый господин присяжный поверенный! Мне очень хотелось бы навестить мою несчастную дочь в Моабите, но я не знаю, к кому обратиться; поэтому убедительно прошу Вас устроить, чтобы я могла туда поехать. Не могли бы Вы также составить прошение о том, чтобы мне разрешили носить дочери два раза в месяц передачу. В ожидании Вашего скорейшего ответа в конце этой или в начале будущей недели остаюсь фрау Тольман (мать Евгении Гросс).
Присяжный поверенный Левенхунд встает, попыхивая сигарой подходит к окну - за неплотно задернутой шторой яркие огни Линиенштрассе. Позвонить к этой особе или не звонить, - думает адвокат.
Заражение венерической болезнью по собственной вине - выдержка из постановления Окружного суда во Франкфурте I, vC 5. "Если даже менее строго, с точки зрения этической, судить о допустимости случайных половых связей для неженатых мужчин, необходимо все же признать, что в правовом отношении налицо имеется элемент виновности - ибо внебрачное половое общение, по мнению Штауба, экстравагантность, связанная с известным риском, и нести последствия должен тот, кто позволяет себе такую экстравагантность. Основываясь на этом, Планк также рассматривает заражение военнообязанного венерической болезнью в результате внебрачного сожительства как частный случай умышленного членовредительства". Н-да! - Левенхунд снимает трубку. Дайте, пожалуйста, станцию Нейкельн; называет номер. Вы ошиблись, это - квартира Бервальда. На третьем этаже живут управляющий домом и две толстые супружеские четы - его брат с женой и его сестра с мужем и больной девочкой.