Стены огромной квартиры были плотно завешены иконами: церковными в человеческий рост и крошечными складнями, темными от старости и сияющими позолотой. Обставлена квартира была старинной громоздкой мебелью, тут и там стояли самовары, граммофон, подсвечники, еще какая-то бронзовая утварь, назначения которой Иванов не знал.
Гостей было человек двадцать, они сидели, стояли, прохаживались группками, на столе в гостиной были бутылки и фужеры, тарелки с маленькими бутербродами. У стола разговаривала с кем-то хозяйка, пожилая женщина с простым круглым лицом, с тяжелым старым серебром в ушах и на шее. Ее дочь, манерная и тоже очень круглолицая, переходила от одной компании к другой, поддерживая разговоры.
Иванов существовал здесь особняком ото всех. Модно одетый Белкой, он неприкаянно разглядывал лики святых. Ирина - одна из девчонок, отмечавших у Аллы его возвращение из армии, - улыбалась ему из своей компании. Владик, стоящий под руку со своей беременной женой, похожей на пестрый воздушный шар, обернулся было к нему, будто ища поддержки, и тут же снова ринулся в спор. Сестра время от времени поглядывала на него, занятая каким-то важным деловым разговором. Наконец, освободившись, подошла.
- Не скучай, Олежка.
- Где твой сюрприз?
- Скоро будет… Кстати, ты очень понравился Ире.
- Ну и что?
- Ничего. Хорошая девчонка…
Разговоры неожиданно стихли, все повернулись к вошедшему маленькому рыжеватому мужичку.
- Веселитесь, молодежь? - спросил хозяин, напирая на "о".
- Знакомься, пап, - дочь обвела рукой гостей, которые сами собой образовали полукруг. - Владика и Наташу ты помнишь, Алексей, Алла, это ее брат Олег…
- Очень приятно… Очень… - не слушая, кивал хозяин. Он вдруг устремился вперед, издалека протягивая руку худосочному ломаному мальчишке лет восемнадцати. - Очень приятно. Как отец?
- Нормально. Вам привет передавал, - отозвался тот.
- И мой поклон передайте… Ну, не буду мешать, - хозяин ушел в кабинет.
Владик, от которого отлучилась жена, кивнул Иванову на дверь. Они вышли на кухню.
- Забодали, - сказал Владик. Он открыл холодильник, вытащил бутылку коньяка.
- Кто это? - спросил Иванов. - Ну, с которым…
- А-а… - Владик разливал коньяк по стаканам. - Сын турецкого посла. То есть, посла в Турции. Или в Греции, не помню… Ну, давай.
Они выпили.
- Хороший писатель был, - кивнул Владик на портрет хозяина - в вышитой косоворотке среди берез.
- Почему был?
- Пока про деревню свою писал… А новые вещи его читаешь, и видишь вот этого, круглого, сытого. По ящику выступает - окает, а дома нормально говорит. Ниже дипломатов за компанию себе не считает… Самое страшное на свете - зажравшийся мужик.
На кухню заглянул хозяин.
- Бражничаете?
- На троих, Василий Алексеевич? - предложил Владик запанибратски.
- Да нет, врачи не велят.
- А с другой стороны, - сказал Владик, когда дверь за хозяином закрылась, - он выиграл. Создал себе имидж, народ его считает за своего, а таким, - кивнул он на дверь, - его знает сто человек. Ну, тысяча… - он снова налил. - Вообще, могучий мужик. Из ничего себя сделал. Одна квартира два миллиона стоит.
- Откуда все это?
- По церквям награбил. Объективно говоря, он самый крупный вор из досочников. Остальные дети рядом с ним, в ладушки играют.
- А почему не судят?
- До Закона успел. Закон обратной силы не имеет… А с другой стороны, он эти доски спас. Половина сгнила бы на чердаках, половина ушла за границу… У каждого предмета есть две стороны.
- Значит, если человек победил - он прав? - спросил Иванов.
- В общем, да.
- А если погиб? Значит, не прав?
- Ну-у… - Владик пожал плечами. - Матросова ведь не посылали на пулемет бросаться. Если бы он взорвал дот гранатами, пользы было бы значительно больше. Чисто советский подвиг: бросаться на пулемет вместо того, чтобы научиться по-человечески гранаты кидать… Старик! - он поднял ладони. - Если ты хочешь возразить, заранее с тобой согласен. У каждого предмета две стороны…
- Владик, - на кухню вплыл пестрый воздушный шар, - ты же обещал…
Владик беззвучно вздохнул и закатил глаза.
- Я не пью, малыш. Мы просто разговариваем.
- Олег! - заглянула Алла, таинственно улыбаясь, поманила: - Иди скорей! - Она провела его в комнату, - Обещанный сюрприз.
В комнате появились новые гости. Спиной к дверям стояла девушка в белом костюме, с распущенными до пояса русыми волосами. Алла потянула ее за локоть, девушка, не прерывая разговора с молодой хозяйкой, обернулась…
- Здравствуй, - сказал Иванов.
- Здравствуй, - растерянно ответила Лена. Она почти не изменилась за два года, просто превратилась из девчонки-школьницы в молодую женщину.
Алла с хозяйкой отошли, они остались вдвоем друг напротив друга…
Лена стояла на тротуаре, зябко пряча руки в карманах пальто, улыбалась, наблюдая, как Иванов неумело голосует, пытаясь остановить машину. Из переулка вышла компания - трое рослых спортивных парней и девица, они тоже помахали проезжающему такси, обошли Иванова и стали голосовать впереди. Иванов глянул на них, на Лену - она улыбнулась ему и тотчас крикнула:
- Зеленый!
Иванов снова поднял руку. Такси, тормозя, промчалось мимо компании и остановилось метрах в десяти за Ивановым. Он двинулся было к машине, но в этот момент мимо, опережая его, побежал один из парней. Иванов автоматически, не задумываясь, поставил подножку, Парень покатился по мокрому асфальту…
Иванов сидел в маленькой, уютной кухне, Лена, опустившись перед ним на корточки, очищала перекисью ссадины у него на скуле.
- Ну зачем ты полез, глупый. Ты же видел - их трое… Это тебе не Калуга… Сам на ногах едва стоишь, - она снова смочила вату из пузырька. - Алла говорила, ты чуть не погиб в армии. Правда? А что случилось?
- Потом. Когда-нибудь… Ты одна здесь?
- Да, с предками разъехались.
- Я звонил тебе в Калуге.
- Отца перевели в Москву, сразу после Швейцарии.
- Она отложила пузырек и вату и оперлась локтями ему о колени, подперев щеки ладонями, внимательно рассматривая его лицо.
- А ты совсем седой… Раньше было только вот здесь…
- А ты совсем не изменилась.
- Я очень изменилась. Все изменилось… - Она вдруг тихо засмеялась. - Я только сейчас - тебя увидела и поняла, как же я тебя боялась… Я на уроках тебя рисовала. Все тетради изрисованы… Романтический герой. Страдающий. Сильный. Загадочный.
Иванов наклонился к ней. Лена, не меняя позы, коротко поцеловала его и чуть отвела голову.
- Подожди… Успеем еще…
Владик навел "полароид", огляделся по сторонам:
- Эй, отец! Слышь, отец! Увековечь! - он сунул аппарат в руки какому-то ханыге. - Становись сюда. Смотри, чтоб все влезли. На эту кнопочку нажмешь.
Он кинулся к ступенькам ЗАГСа, где уже стояли Иванов с Леной, его жена и Белка - все в джинсах и куртках, у Лены маленький букетик роз - улегся на ступеньку у них под ногами.
- Мочи!
Полыхнула вспышка, ханыга с изумлением смотрел на выезжающий из аппарата снимок. Владик отнял у него "полароид".
- Спасибо, отец! Родина не забудет! По машинам!
Все стали садиться во Владиковы "Жигули". Белка оглянулась:
- Так и не приехали?
- Откуда! - весело сказала Лена. - Они на дачу убыли. Мать все отгулы собрала. Кампания протеста.
Владик врубил магнитофон в машине, лихо рванул с места. Проезжая мимо остановки, запруженной народом, высунулся из окна и заорал:
- Ура, товарищи!
- Владик! - взвизгнула жена. - Ты разобьешься!..
Из комнаты гремел магнитофон, Лена, Владикова жена и Алла на кухне резали, мешали салаты, Владик доставал из холодильника бутылки, Иванов стоял столбом с той же растерянной улыбкой, что и возле ЗАГСа, наблюдал за суетой, не вполне веря в реальность происходящего.
- Свадьба - класс! - веселился Владик. - А то - сто человек народу, половину - первый и последний раз видишь, сидишь, как голый.
Жена обиженно оглянулась на него.
- Шучу, малыш, шучу! И так хорошо, и так хорошо. Важен факт.
- Я кухарка, в конце концов, или невеста! - Лена бросила нож, подошла к Иванову и поцеловала его. - Пойдем, дорогой. Нам здесь не место.
- Первый танец! - завопил Владик. - Вальс!
- Вальс! - подхватила его жена. - Владик, поставь!
Лена жеманно положила Иванову руки на плечи.
- Я не умею, - растерянно сказал он.
- Как умеешь…
Позвонили в дверь. Владик, бежавший в комнату менять кассету, отщелкнул замок. Дверь распахнулась, и в прихожую ринулась радостно хохочущая толпа с цветами и бутылками.
- Ленка, поздравляем!.. Думала свадьбу зажать? Не выйдет!.. Как хотите, мы и на кухне можем! Главное - повод!.. Ленка, мужа покажи!.. - девицы целовались с Леной, разглядывали Иванова, тот автоматически пожимал руки ребятам, квартира наполнилась народом, грянул еще один магнитофон.
- Девчонки, на кухню!
Иванов бродил по квартире, оглядываясь в толпе, наконец заметил сестру - она в одиночестве курила на балконе, облокотившись на перила. Иванов вышел к ней, достал сигарету, похлопал себя по карманам.
- Зажигалка на подоконнике, - не оборачиваясь, сказала Белка.
- Ты что… Алка? - Иванов заглянул в ее заплаканное лицо.
- Ничего. Просто так… - улыбнулась она сквозь слезы. - Не думала, что у вас правда что-нибудь получится… - Белка прижалась лицом к его плечу.
Иванов растерянно смотрел на нее сверху.
- А ты когда?
- Да я-то успею…
Нажав кнопку звонка, Лена улыбнулась Иванову ободряюще, взяла у него букет, развернула и отдала обратно.
- Отнесись к этому с чувством юмора, - сказала она. - Простой визит вежливости… Привет, мам. Вот и мы… Привет, па.
Иванов протянул Людмиле Александровне букет.
- Спасибо, - сухо сказала та. - Ну, нам знакомиться не нужно. А это Игорь Николаевич.
- Олег, - Иванов пожал руку высокому мужчине с крупным рыхловатым лицом.
В гостиной все расселись вокруг низкого журнального столика-этажерки, перекочевавшего сюда из Калуги. Вообще, вся обстановка была Иванову знакома, только фотообоев с морем и соснами не хватало.
- Ну, что ж, - Людмила Александровна принужденно развела руками, улыбнулась. - Поздравлять я вас не буду. И я хочу, чтобы вы знали, Олег, что я категорически была против…
- Я знаю.
Людмила Александровна утвердительно кивнула.
- Я должна сказать, что решение Лены было для нас самым большим и самым неприятным сюрпризом в жизни… Я до последнего дня надеялась, что все это - очередная дурацкая демонстрация… Ну, что говорить… это уже факт… Просто я хочу, чтобы вы знали наше отношение…
Лена невозмутимо жевала печенье, поглядывая то на мать, то на мужа.
- Я, собственно, хотела поговорить о другом. Я хотела спросить, как вы собираетесь жить?
- Долго и счастливо, - сказала Лена.
- Не сомневаюсь, - язвительно ответила Людмила Александровна. - Я говорю о презренных мелочах. Ну, квартиру мы тебе сделали. Слишком рано, к сожалению… А на что вы собираетесь жить? На твою стипендию? Вы уж извините, Олег, что я в ваши чувства - с такой ерундой…
- У меня есть специальность, - сказал Иванов, - Со следующего месяца пойду работать.
- Куда?
- На стройку или в автопарк.
- Я надеюсь, вы не собираетесь всю жизнь ездить на тракторе?
- Ну, мам, - укоризненно сказала Лена. - Мы все уже решили. Олег будет поступать на исторический. Он уже готовится.
- Тогда давайте решим: все-таки работать или готовиться?
Иванов хотел ответить, но Людмила Александровна перебила:
- Ваши сто или двести рублей ничего не изменят. Если поступать - то поступать. Отличником вы не были, я думаю, да еще армия. Нужны репетиторы. Первое время мы можем вам помочь…
- Нам не надо помогать, - сказал Иванов.
- Скажите, какой гордый! Я не о вас забочусь, а о своей дочери!
- О чем ты говоришь, Люда? - впервые подал голос Игорь Николаевич. - Подумай сама, что ты говоришь? Допрос устроила!
- Игорь…
- Человек хочет и может сам содержать семью! Нормальный мужик! Своими руками! Не как эти плейбои! Нет: немедленно в институт! Направление главного удара! Что, курицам своим на работе стыдно будет сказать, что у Ленки муж работяга?.. А расписывала: ужас! чуть не уголовник!
- Что с тобой, Игорь? Просто разговариваем…
- Что с тобой, Люда? Послушала бы ты себя такую двадцать лет назад! Помолчи, я сказал!..
- Ты не так понял, Игорь, - Людмила Александровна вдруг по-детски обезоруживающе улыбнулась. - Меня же волнует, как ребята будут жить. Сейчас чай будем пить. Лена, поставь чайник.
Лена встала, кивнула Иванову. Они вышли на кухню.
- Баре, черт вас всех возьми… - бушевал в комнате Игорь Николаевич.
- Да не о том же я, Игорь! Как они жить будут? У них же ничего общего нет…
Лена закрыла дверь.
- Не обращай внимания, - усмехнулась она. - Раз в неделю он бунтует. По субботам после обеда… Сейчас она с ним управится. Это у нее здорово выходит.
- Зачем мы сюда пришли? - спросил Иванов.
- Ее тоже можно понять, - миролюбиво сказала Лена. - Она меня в Швейцарию от тебя увезла, а тут опять ты… Мы не проживем пока без них, Олег, - серьезно добавила она.
- Мне ее подачки не нужны.
- Хватит воевать, а? Давай просто жить… Днем работать, вечером заниматься? Ты не поступишь…
- Значит, поступлю через год.
- Ну да, а мне что делать? - Лена потерлась носом о его плечо и жалобно глянула снизу вверх. - Видеться будем по выходным? А для чего я замуж выходила?
- Я денег у нее не возьму.
- Деньги возьму я. В конце концов, это наши семейные дела… Пойдем, кончилось уже.
Они вернулись в комнату. Игорь Николаевич, поникший, сидел в кресле, на столике стояла бутылка коньяка, рюмка.
- Вся беда в том, что мы быстро забываем, какими были сами, - устало говорил он.
- Ну, как все мужики - за бутылкой на обобщения тянет, - улыбнулась Людмила Александровна, - Пьяница ты мой, - она погладила мужа по редкой шевелюре.
Игорь Николаевич, морщась, потер левую сторону груди, снова потянулся за коньяком, но Людмила Александровна убрала бутылку.
- Ну, хватит, хватит… Накричался, сердце болит? Лена, чашки забыла, конечно? Пойдем, поможешь…
Игорь Николаевич сидел, опустив голову. Глянул на Иванова, невесело виновато усмехнулся…
Иванов вошел в подъезд дома Александра, кивнул вахтерше и направился к лифту.
- Вы к кому?
- К Завьяловым.
- А-а… Это… минуточку, - приподнялась вахтерша. - Просил не пускать Андрей Никитич… отец, то есть…
Иванов вернулся к ней.
- Почему?
- Может, оно и правда… Чего напоминать лишний раз. Вера Алексеевна только оправилась…
…В зыбком свете прожектора возникали из черной космической пустоты вешки по краям дороги. Далеко впереди, куда не доставал прожектор, стеной стояла полярная ночь. Временами казалось, что вездеход проедет освещенное пространство и с разбегу уткнется в нее или провалится в пустоту, но снова появлялась пара вешек - вездеход сам торил себе путь в черной бездне.
Сзади в кабине стояли ящики с продуктами, лежали посылки и мешок с письмами. Александр курил в правом сиденье. Иванов за рычагами управления не отрываясь следил за дорогой.
- Или литераторша у вас была дура, или ты дурак: прочитал и не понял, - сказал Александр. - Не непротивление злу, а непротивление злу насилием! Потому что любое насилие - тоже зло. Тебя ударили - ты ударил, тебя унизили - ты унизил, тебя предали - ты предал. И стал таким же, как они. Одним из них.
- Но ведь я прав, - упрямо сказал Иванов. - А они - нет!
Александр усмехнулся.
- Хочешь, расскажу тебе сказку?.. Старая китайская сказка. Не помню, то ли слышал, то ли прочитал где-то, помню только, что несколько дней обалдевший ходил… Так вот: в одну маленькую горную страну повадился дракон. Прилетал, разорял, грабил, забирал самых красивых женщин - в общем, житья от паразита не было. И каждый год какой-нибудь богатырь брал меч и уходил в горы сражаться с драконом. И никто не возвращался. Тогда собрались мудрецы, три дня думали и нашли выход. Выбрали самого здорового младенца, отняли у матери и стали всей страной растить чудо-богатыря. И мальчик с малых лет знал свое предназначение, тренировался, качал мускулы. Ни в чем не знал отказа, любое его желание было законом. А когда ему исполнилось двадцать лет, кузнецы отковали огромный меч, и вся страна проводила его в горы на великую битву. Нашел он в горах дракона - и одним ударом снес ему голову. Даже обидно: битвы не получилось. А перед тем как спуститься вниз с радостной вестью, он наклонился попить из ручья - и с ужасом увидел в воде, как вытягивается у него лицо и лезут из пасти клыки, сквозь одежду прорастает чешуя, а за спиной распахиваются огромные крылья… Вот такая сказка.
Иванов долго молчал, глядя на ровную снежную дорогу. Если бы не мелькающие время от времени вешки, могло показаться, что вездеход стоит на месте, гремя гусеницами и покачиваясь.
- А что же делать? - угрюмо спросил он. - Вот они прут, хозяева жизни - всё для них, что силой не возьмут, то купят. Если я с ними дерусь - значит, я становлюсь одним из них. А если отступаю - они дальше идут. Так что делать-то?
- Вот и я мучился, не мог понять, где выход, - сказал Александр. - А выход-то простой. Что бы ни случилось, как бы больно ни было - только не пустить зло в свою душу. Понимаешь? Даже если они завоюют весь мир, пока существует твоя душа, куда им хода нет - зло еще не победило!
Иванов снова надолго замолчал, думал, упрямо наклонив голову. Александр улыбался, поглядывая на него. Хотел сказать еще что-то, но Иванов вдруг с досадой ударил по тормозам:
- Приехали!
Лобовое стекло залепил снег, будто набросили мокрую марлю, вдоль бортов гулко завыл ветер.
- Ну надо же - именно сегодня, - расстроенно сказал Александр. - В баню опоздали.
Он поднял трубку рации.
- "Бастион"! "Бастион"! Я - "Ласточка"!
- Слушаю - "Бастион"! - сквозь скрип и треск помех откликнулся дежурный по части.
- Пурга!
- "Ласточка", где находитесь?
- Примерно посредине.
- Идите на ощупь… Завьялов!
- Я.
- Каждый час на связь!
- Понял, - Александр повесил трубку, кивнул Иванову: - Давай - метров пятьдесят.
Вездеход вслепую пополз вперед. Александр обвязал себя за пояс капроновым тросом, закрепленным за скобу в кабине.
- Хватит, - он надел шерстяную маску на лицо, поднял капюшон и выскользнул из кабины. Навалившись грудью на ветер, не видя протянутых вперед рук за плотной пеленой снега, он на ощупь нашарил правую вешку.
Иванов ждал в кабине, глядя в слепое окно.
Александр нашел левую вешку, вернулся к вездеходу, смахнул снег со стекла и поманил за собой. Иванов тронулся за ним. Через некоторое время Александр поднял руки и снова нырнул в пургу.
И снова он искал вешки, а Иванов ждал в кабине…