- В наших тузопроводах туз является одновременно сырьем и энергоносителем. В этих же трубах течет налог на недра, зарплата добытчикам, акциз, налог на добавочную стоимость и пр. Туз - причем этот же туз, в этих же самых трубах! - мы должны выменивать на метанол, на ингибитор гидрообразований, без которого добыча (ударение на "о"!) невозможна. (Тут красавица Оленька осмелилась и в ответ на хамское выражение "ингибитор" впервые сделала Рору Петровичу глазки). Однако туз делится только по документам - он как шел, так и идет по зарытым в землю трубам большого диаметра. Любая схема может возникнуть только в том случае, если туз - опять-таки по документам! - будет сырьем, но ни в коем случае, не будет энергоносителем. Иначе вместо того, чтобы положить наши деньги в наши же карманы, мы засветим их и отдадим оголтелым чинушам, которые под видом государства обложат нас целым букетом налогов и тут же все деньги растранжирят или украдут. ("Вот подсказка, так подсказка! Это же та самая "схема", которую я сама должна была ему предложить!" - восхитилась Оленька).
Рор Петрович, находясь в каком-то затмении, продолжал просвещать провинциальных просителей, как им половчее провести Тузпром:
- Чтобы одна четверть голубого золота превратилась на Новокостромском химкомбинате в каучук, в покрышки или, я очень извиняюсь, в презервативы (тут Рор Петрович тонко улыбнулся, и следом за ним тотчас улыбнулась - но гораздо более открыто, даже жемчужные зубки на мгновение просияли - Оленька, а Венедикт Васильевич нахмурился и помрачнел), вы должны три четверти туза сжечь. Но все документы для налоговиков вы должны оформить таким образом, что вроде бы синтез произошел сам собой, а главное - никакого горения и в помине не было. Для дальнейшей модернизации химкомбината за сущие копейки купите, скажем, в Италии какие-нибудь корейские полуавтоматические станки для производства, допустим, детских чулочков. Только ни в коем случае не везите их в Новокострому, не делайте глупостей! Оставляйте оборудование в той же Италии, можете даже со складов (ударение на "о") его не забирать, только отметьте документы (на "у") на таможне и дальше действуйте по толлингу, а еще лучше - по давальческой схеме…
"Котеночек ты мой крохотный! Вот в чем тут дело - проклевывается денежка!" - возликовала Оленька. Чтобы из туза получился каучук, вернее - очищенные бабки, ѕ этого туза на фиг сжечь. Тогда из остальной части вонючего "голубого золота" получится всякая гадкая резина. По документам же весь туз, который по доброте души выделит ей Рор Петрович и который бездарно сожгут их новокостромские дармоеды, пройдет как сырье! Все это они с Веничкой легче легкого сварганят и вобьют в голову Лапидевскому-Гаврилову - Новокостромскому азотно-туковому мужлану! Она сама проконтролирует, чтобы тупица Гендиректор все правильно украл. То есть поступил в точности так, как ей сейчас подсказывает господин Фортепьянов. Комар носа не подточит! Сгорел туз или в дырочку просочился и улетучился - кто это может доказать? Никто! Только что был тут, в трубе посвистывал, и вот уже нет его - облачком в небе летает! Теперь осталось, чтобы дорогой Рор Петрович, - какой же он все-таки миленький! - ей и цену на тузовое сырье назначил подходящую. А дать, дорогой Ророчка, цыпочка ты моя ненаглядная, я всегда тебе дам - хоть по давальческой схеме, хоть прямо тут в кабинете. А когда вся Новокостромская область окажется у Оленьки в кулачке, так милости просим - наслаждайся, пожалуйста, сколько тельцу твоему щупленькому будет угодно!
И вот что интересно, вот что замечательно - как только Оленька - еще только в осторожных мыслях! - осмелилась перейти с господином Фортепьяновым на "ты", так она тут же почувствовала сильнейший прилив нежности к поистаскавшемуся на промыслах микроцефалу.
- Сейчас покрышек и гондонов везде хватает, - вдруг возник Венедикт Васильевич, неожиданно почувствовавший укол ревности.
Оленька в ужасе обернулась на партнера и увидела, что глупый Пыльцов сел от нее через стул и она при всем желании не сможет его как следует ущипнуть. Тогда Оленька в полном отчаянии пнула наудачу острым французским каблучком, чтобы пронзить бедро, уколоть в ляжку, в брылю этого преданного, но такого бездарного пушистого пуделя, ударилась точеной щиколоткой о ножку стола и вскрикнула.
Рор Петрович отбросил лазерную указку, подбежал к Оленьке, взял ее за украшенную бриллиантами чистой воды кисть, и с надеждой спросил:
- Что с вами, моя дорогая?
Потирая ушибленную щиколотку, красавица с презрением покосилась на Пыльцова, нарушившего основное правило телефонных аферистов - никаких личных чувств при работе с лохом. Оленька готова была убить ревнивого болвана, но сдержала себе и нежным голоском, превозмогающим боль, выслала напарника из кабинета:
- Венедикт Васильевич, будьте добры, принесите мне, пожалуйста, из автомобиля аптечку.
Что означало: "Болван! Немедленно убирайся вон!"
"Хочет отхромчить у диспетчера", - понял господин Пыльцов и побледнел. Но все же, повинуясь старшей партнерше, встал, с протестующим шумом отодвинул стул, гордо вскинул голову и удалился.
4.
Зачем шельма Оленька Ланчикова, имея в ближайшей же перспективе решающий, скажем прямо, сексуальный контакт с охмуряемым Основным Диспетчером, берет с собой на прием влюбленного в нее с детских лет коротышку Пыльцова? Ведь это же не в первый и не во второй раз в самый ответственный момент Венедикту Васильевичу ревнивая кровь в голову шибает! По-другому и не было никогда - Пыльцова хлебом не корми, а дай только устроить омерзительную сцену, будто ему наплевать на все в мире деньги, мужская честь ему дороже…
Но только тот, кто в деловых раскладах ничего не сечет, может подумать, что Оленьке помешал Венедикт Васильевич. А что получилось бы, зайди она в кабинет к тому же господину Фортепьянову без невзрачного на поверхностный взгляд напарника? Тогда ведь Оленьку ни у кого отбивать не нужно, она сама в синем платье с золотым люрексом вроде Снегурочки заявилась, так что знатному тузовику всего-то и делов - зипер спустить, да за волосы красавицу пригнуть. Ан, нет, не тут-то было! Оленька не дура, она при каком-никаком, но кавалере, без соперничества ее не возьмешь. Потому-то Рор Петрович и стал заливаться соловьем про тузопроводы. А кто издалека начал, тот не скоро кончит.
Выходя из кабинета Фортепьянова за автомобильной аптечкой, господин Пыльцов наверняка знал, что назад он больше не вернется - его роль сыграна. На пороге кабинета Венедикт Васильевич остановил и толкнул в грудь устремившегося в открытую дверь очередного тузопросителя:
- Там еще занято! - сказал он и, досадуя на свое второстепенное положение, пошел к лифту.
За те двенадцать минут, которые ему удалось пробыть возле главного вентиля России, ожидающих в приемной еще прибавилось. Венедикт Васильевич высокомерно прошел мимо Агрономов и Химиков, то бишь, директоров предприятий и комбинатов. А зря он опять не посмотрел на людей!
Как только новокостромские аферисты прорвались к Основному Диспетчеру, из скопления тузопросителей выделился малозаметный человек с пухлым портфелем и устремился к бесплатному телефону, стоящему на каждом тузпромовском этаже.
- Игорь Дмитриевич! - зашептал он, как только сняли трубку. - Негодяи здесь! Я их только что встретил!
- Быть такого не может!
- Да, да! Они здесь, в Тузпроме! Заявились, как к себе домой, шныряют по кабинетам. Только что к Главному проскользнули! Мы их по всей стране ищем, а они на приеме у Рора Петровича!
- Неужели сам господин Фортепьянов их принял?
- А как же - первым делом! Я третий час в очереди сижу, а они шасть - и в дамках. Руки чешутся - у хищницы Ланчиковой белобрысый клок выдрать!
- Без меня на них не нападай! Ты слышишь, Андрей Яковлевич?!
- Конечно, слышу.
- Задержи подонков! Во что бы то ни стало! Через сорок пять минут я буду! - и Игорь Дмитриевич Мутрук бросил трубку.
Андрей Яковлевич поспешил в приемную.
- Блондинка с коротышкой еще там? - спросил он у очереди.
Несколько человек понуро кивнули. А через десять минут из кабинета вышел Пыльцов, горделиво вздернув голову и опять не заметив господина Детского, который спрятался за спинами очередников и прикрылся портфелем.
Венедикт Васильевич уехал вниз, Андрей Яковлевич поспешил за ним на другом лифте и мимо пенящегося устья рукотворной реки, ниспадающей водопадами с беломраморных этажей, выбежал к автомобильной стоянке. Он увидел Пыльцова, который, озираясь, подошел к грязному "Ауди", открыл багажник, порылся, достал оттуда маленький ящичек с красным крестом на крышке, подумал о чем-то, швырнул аптечку обратно, с отвращением захлопнул багажник, сел за водительское место, но мотора заводить не стал.
"Все нормально! Сейчас Игорь Дмитриевич примчится с ребятами, и будем этих аферистов сажать на колья!" - прикинул ход дальнейших событий господин Детский, вернулся в гигантский тузпромовский холл и под успокаивающий шум фонтанов стал следить за развитием событий.
Помощник и банный друг Игоря Дмитриевича Мутрука, Генерального директора атомного Ремонтно-Строительного Управления (РСУ-61), господин Детский попал в нежные, тогда еще не на каждом пальчике украшенные брильянтами руки Оленьки примерно год назад. Тут же счастливо выяснилось, что у Детского с Ланчиковой множество общих знакомых, и не просто множество, а практически все. Какую бы значительную фамилию ни называла Оленька, показывая Андрею Яковлевичу свои всеобъемлющие связи в российском деловом и научном мире, начиная от действующего директора Чудаковскай атомной электростанции (АЭС) господина Куропаткина Алексея Пинхасовича или от всамделишного академика, исключительного умницы и фанатика-авиамоделиста Валерия Валерьевича Бобылева, создателя всей серии знаменитых ракет СС (за исключением гиммлеровских войсковых спецсоединений), и вплоть до главного лесоруба Звездиловского охотхозяйства, мурашинского самородка Василия Зобова, не говоря уж о банковских, нефтяных и самых широких торговых кругах, - всех господин Детский знал лично. Просто на удивление. Кстати, та первая встреча тоже произошла не в каком-нибудь чахлом скверике, а непосредственно в "Центратомсоюзе", в приемной одного из тамошних начальников, где Оленька и господин Детский безуспешно ожидали несколько часов задержавшегося где-то босса и, коротая время, познакомились и разговорились. В тот промозглый осенний день Оленька мурлыкала, словно ангорская кошечка, и, жеманясь, называла господину Детскому фамилию за фамилией, принадлежавшие лицам, которые определяли ход жизни в российских губернаторствах. А всезнайка Андрей Яковлевич к каждой фамилии тут же добавлял имя и отчество, а также коротенькую, но очень емкую характеристику баньки, в которой он с этим лицом парился. Таким образом, с самого начала знакомства с Оленькой господин Детский проявил себя в высшей степени чистоплотным человеком.
У них вроде игры какой получалось:
- Ферапонтов, - нежно сюсюкала Оленька.
- Рэм Яковлевич, - тотчас называл Детский имя и отчество бизнесмена и добавлял: - Шурует в Иркутске, а дочка учится в Стендфордском университете, на третий курс медицинского факультета перешла. В брата его Генриха недавно стреляли из двух автоматов, всю охрану перебили, а он, как огурчик, опять окатышами Мипуйлинского ГОКа торгует. Доложу я вам, Оленька, что мы с Рэмом Яковлевичем баньку по-черному возродили. И поверьте моему слову - есть в этом особый сибирский шарм! Выбежишь на снег и от чистоты воздуха взлетаешь, словно шар из рук синоптиков, и - бултых в прорубь! Жаль, что вы, красавица моя, дама - искренне жаль! Сводил бы я вас туда…
- А Слюдяник? - улыбалась Ланчикова.
- Вова! Вова Сергеевич! Челябинский человек - феррохромами занят. Солидный дядя, финскую сауну обожает, а полного имени нет как нет, - эхом отзывался Детский, а в какой-то момент упомянул и еще одного банного знакомца - Бобылев (Да-да! Тот самый Бобылев!)
- Неужели Вы Действительного члена Валерия Валерьевича Бобылева, который в кирпичном гараже обитает, имеете в виду? - поразилась Ланчикова.
- Разумеется его, а кого же еще? Хотя моется академик Бобылев не часто, раз в три-четыре месяца, но зато как моется! Трешь ему спину, трешь, парку поддашь, опять трешь, уж сил нет никаких, а он еще требует. Но вы-то, Оленька, как с ним знакомы? Ведь академик Бобылев - птица редчайшая.
- Я с Валерием Валерьевичем тысячу лет дружна! Он и соперник мой, и учитель. Я ведь в старших классах школы авиамоделизмом увлекалась - не верите? И вот как-то на соревнованиях в Саратове, откуда не возьмись, сильный ветер поднялся, а как раз модель планера, склеенная академиком, была в полете. Ну и сдунуло самолетик ветром в овраг, Бобылев в слезы - редкой непосредственности человек, а тут и я следом свою модельку запускаю. И на целых шесть с половиной секунд самого Бобылева обогнала. Никто глазам своим не поверил!
- Вот это победа! Поздравляю от чистого сердца! - восхитился Детский.
- Да и сейчас я с Валерием Валерьевичем самые теплые отношению поддерживаю. Недавно послала к нему мурашинского самородка Васю Зобова. Думаю, пусть ученый обмакнется в народ - ему полезно будет. А то у бедного академика одна наука на уме, того и гляди свихнется. Все его по каким-то закуткам тянет…
- А вы, Оленька, офис академика Бобылева знаете?.
- "Ремонт босоножек" что ли? - уточнила красавица.
- Вы и там бывали? Вот удивительно! Как же вы отыскали всамделишного академика в такой дыре?
- Триадафилиди! - вместо ответа проверила Оленька господина Детского в последний раз.
- Рафаил Багирович - отец у него грек, но зато мать армянка. Пол-Вологды уже скупил, но года не пройдет - он весь вологодский край скупит - помяните мое слово!
И тут Ланчикова предложила:
- Мы с вами одного поля ягоды, Андрей Яковлевич! Надо бы нам с вами какое-нибудь дело вместе провернуть…
И, проникшиеся друг к другу симпатией, а главное - полным доверием, Детский с Ланчиковой тут же договорились о совместном бизнесе.
Вот его замысловатая суть.
Южно-Сибирская железная дорога перевезла из города Верхняя Могила в черноморский порт Туапсе стратегические грузы - танковые полуфабрикаты, которые никак не продашь, пока их поближе к заграничному покупателю не подвезешь. Владелец грузов, полуфабрикатный танковый завод, несомненно, со временем заплатит Южно-Сибирской ж.д. за провоз бронетехники. Но произведет он эту проплату, как только получит деньги за полуфабрикаты от миролюбивого индо-китайского народа, с нетерпением ожидающего танковый металлолом и выставившего по своей наивности и прекраснодушию гарантийное кредитное письмо (LC) на счет танкового завода в московском "Престиж-банке". Верхнемогильский танковый завод (вернее - Индивидуальное Частное предприятие "Амурский Тигр", действующее от имени этого завода) действительно собирался заплатить Южно-Сибирской ж. д., поскольку в противном случае она в следующий раз не повезет полуфабрикатную танковую продукцию. Поэтому, едва бронированные недоделки оказались в Туапсинском порту, прямо перед их погрузкой на теплоход "Игарка" сообразительное руководство Южно-Сибирской ж. д. смело выпустило вексель, обеспеченный уже произведенными перевозками, номиналом в три миллиарда двести миллионов рублей (по курсу на тот период - один миллион четыреста тысяч у. е.). Этим векселем Южно-Сибирская ж. д. расплатилась с Чудаковской АЭС по долгам за электричество, истраченное на перевозку пресловутых полуфабрикатов. Господин же Куропаткин, директор Чудаковской АЭС, с которым г. Детский неоднократно парился и в Москве, и в Верхней Могиле, этим же самым векселем - поскольку живых денег у бизнесменов нет и не предвидится - расплатился за косметический ремонт означенной Чудаковской АЭС, произведенный опять же в долг - не взрываться же ей на чернобыльский манер! - со специализированным управлением РСУ-61. А Генеральный директор РСУ-61 - это как раз тот самый Игорь Дмитриевич Мутрук, которому г. Детский сильным шепотом сообщил из Тузпрома, что в предбаннике господина Фортепьянова он случайно встретил натуральную блондинку Оленьку и ее пушистого партнера. Дело ведь не только в том, что Игорь Дмитриевич Мутрук, Генеральный директор РСУ-61, в котором до сих пор - на удивление! - работают 6132 монтажника, и господин с пухлым портфелем, профессиональный посредник Андрей Яковлевич Детский, - старые и близкие друзья. Дело еще в том, что помимо чисто дружеских отношений господин Детский добровольно и самым ревностным образом подыскивает Игорю Дмитриевичу Мутруку выгодные подряды.
Так что в результате этой бескорыстной и одновременно деловой дружбы все 6132 монтажника РСУ-61, пять месяцев денно и ночно шпаклевавшие стены и красившие масляной краской трубопроводы в радиоактивных секторах Чудаковской АЭС, вместо зарплаты получили вексель на три миллиарда двести тысяч рублей, выпущенный Южно-Сибирской ж.д. Поскольку ценную бумагу не разрежешь на шесть тысяч сто тридцать два кусочка и не купишь на эти кусочки даже чапчаховской ливерной колбаски, РСУ-61 предъявило вексель к оплате Южно-Сибирской ж.д., справедливо требуя с нее три миллиарда двести миллионов рублей - ведь цикл хозяйственной деятельности был, наконец, успешно завершен, танковые полуфабрикаты привезены в Туапсинский порт, облученные же при косметическом ремонте Чудаковских атомных реакторов монтажники собрались идти за молочком в продуктовый магазин, а в карманах у них как не было, так и не прибавилось ни копья…
Между тем за время этого длительного и многоярусного вексельного обращения произошло множество интересных событий. В Туапсинском порту груз бронированных недоделок (уже после успешного прохождения таможни) вдруг был опознан пограничниками почему-то уже в качестве новейших танков Т-90 и арестован. Оказалось, что эти танки были оформлены в качестве полуфабрикатных исключительно потому, что хотя и прошли обкатку в Челябинском Танковом институте, но их орудия не были окончательно пристреляны на Верхнемогильской танковой директриссе.