В полубезумном состоянии рыскал он по комнате, разбрасывая вещи и потроша запечатанные ящики со старыми журналами и газетами по археологии. Потом Алекс увидел сундук: тот был частично замаскирован книгами в мягкой обложке, сваленными на крышку. Алекс сбросил книги на пол и рванул крышку. Сундук оказался закрыт на замок. Ключа в замке почему-то не было. Алекс сердито пнул крышку.
Он побежал вниз, вернулся с напильником и без труда срезал замок. Из сундука посыпались альбомы фотографий и папки с моментальными снимками. Алекс все выгреб, окончательно убедился, что там ничего нет, и захлопнул крышку.
Когда Алекс укладывал книги на сундук, у него мелькнула мысль, толкнувшая его назад к шкафу. Он снова вытащил ботинки и взвесил коробку с подвенечным платьем. Он потряс коробку - внутри что-то загремело. Он поднял ее - внутри что-то перекатилось. Ему пришлось поставить коробку на торец, прежде чем полностью вытащить ее из шкафа.
Длинное белое платье из шелка и кружев было сложено пополам и завернуто в тонкую папиросную бумагу. Алекс вынул платье из коробки так аккуратно, словно оно могло развалиться у него в руках. На дне он обнаружил то, что искал.
Дневник и целое собрание других предметов. Там была бутылочка с ритуальным маслом - он не сразу понял, что именно с помощью этого масла Мэгги массажировала его неделю назад. Он вытащил пробку, понюхал масло и поставил бутылочку на сундук. Были там и другие вещи: каменные ступка и пестик; нож с деревянной рукояткой; медная курильница; деревянная палка с содранной корой; эмалированная посудина; бутылка оливкового масла; набор цветных свечей (часть из них уже использовались); пипетка; иглы и ткань; и разномастные подсвечники. Алекс вздохнул.
В дополнение ко всему этому здесь лежали десятки аккуратно подписанных, разложенных в алфавитном порядке прозрачных полиэтиленовых пакетиков со всевозможными травами. Кроме того, Алекс обнаружил несколько миниатюрных керамических горшочков с ароматическими маслами, плотно закупоренных.
Вдруг маленькая ручка похлопала его по плечу.
Алекс в ужасе отпрянул назад, рассыпав лежащие на сундуке книги и уронив бутылочку ритуального масла. Та упала на пол, расплескав содержимое на ковер. Эми стояла в пижаме, кусая большой палец.
- И давно ты тут стоишь? - спросил Алекс, прижимая руку к сильно стучащему сердцу.
- Мне приснился нехороший сон, - сказала Эми. Казалось, она вот-вот заплачет.
Алекс вздохнул опять, но на сей раз с облегчением. Весь его гнев, все его замешательство мгновенно испарились, стоило появиться дочери. Ничего важнее счастья и безопасности детей для Алекса не существовало. Свои родительские обязанности он считал священным призванием, а любая ссора с Мэгги была лишь мелочью, отходила на второй план. Все это можно было утрясти позднее. Он протянул руки, чтобы обнять Эми.
- Сон, моя милая? Иди сюда, я тебя обниму. Так лучше? Я здесь для того, чтобы прогнать все плохие сны. Хочешь, отнесу тебя обратно в постель? Вот так. Или хочешь пойти в нашу постель?
- В вашу постель.
- Все, что хочешь, моя милая. Все, что хочешь.
Алекс отнес Эми в их спальню и уложил на кровать.
Он погладил ее по волосам и пообещал вернуться через пару минут. Потом пошел в маленькую комнату и разложил все по своим местам. Он поднял бутылочку, которую уронил на пол, и ликвидировал беспорядок. Алекс даже попытался скрыть содеянное, добавив в бутылочку несколько капель оливкового масла. Коробка вернулась на дно шкафа и была снова погребена под слоями обуви. Алекс выключил свет, вернулся в спальню и лег в кровать рядом с Эми.
Мэгги вернулась через полчаса, когда Эми уже спала. Алекс тоже притворился спящим. Мэгги скользнула в постель рядом с ним, и он ощутил, как от нее повеяло холодом. От ее волос пахло лесом и ароматами земли.
18
На "раскопе Мэгги" обнаружился третий кинжал - точно такой же, как два первых, - и еще фрагмент оловянной пластины. Алекс старался наблюдать за ходом раскопок на обоих участках. Он не особенно верил, что его команда, состоявшая по большей части из волонтеров, способна на что-то путное. Ему было необходимо находиться одновременно в двух местах. Алекс боялся, что его подопечные в погоне за артефактами музейного уровня могут попросту не заметить какую-нибудь важную, но неброскую деталь.
- Ради бога, не торопитесь! - все время повторял Алекс, - Сами знаете - дьявол в деталях.
Он всякий раз начинал орать на свою команду, а когда спохватывался, было уже поздно.
Когда появились третий кинжал и второй фрагмент оловянной пластины, Алекс приказал команде осматривать находки, очищая их с помощью тонкой кисти, но право поднимать их с земли он оставил за собой. Вторая половина пластины идеально подходила к первой - пластину просто аккуратно разрезали посередине. Вторую половину нашли на расстоянии восемнадцати дюймов от первой. Первый и второй кинжалы были обнаружены в паре футах друг от друга. Третий располагался в двух футах от второго и в четырех - от первого.
Алекс разметил местоположение каждой из находок и соединил метки лентой. Получился равнобедренный треугольник, и каждая из его равных сторон пересекала то место, где были найдены половинки пластины. Алекс поручил трем студентам-волонтерам, которых он привлек к работе, копать вокруг вершины треугольника.
- Что это?! - завопил Алекс на одного из студентов, юношу со стянутыми в конский хвост волосами.
- Это? - спросил студент, держа в руках хрупкую лопатку.
- Да! Это, это, этот камнедробильный инструмент! Что это?
Парень смотрел на предмет у себя в руках, как будто кто-то другой его туда положил. Наконец он спокойно ответил:
- Это лопатка.
- Но здесь не гребаная каменоломня! Здесь операционная! Используйте что-нибудь другое!!!
Алекс рванул назад, к своим основным раскопкам, оставив студентов растерянно переглядываться.
Тем временем в игровой комнате Мэгги вскрывала деревянный пол. Каждый вечер ее дочь с неподдельным восторгом проверяла, как расползается пятно под ковром, и сообщала, что оно все больше и больше напоминает человеческое лицо. Мэгги вдоволь посмеялась над рассказом Эми, но подумала, что в очертаниях пятна и вправду легко разглядеть лицо человека.
Мэгги и сама время от времени отодвигала ковер и ясно различала под ним пару глаз (хотя и довольно далеко посаженных), нос (хотя и расположенный под углом) и рот, перекошенный печалью и страданием.
Алекс уже выяснил, что никакая сырость из-под пола не просачивалась. Ничего не было пролито, ничего не протекало между плитками. Теперь Мэгги решила вовсе убрать плиты с того места, где возникло пятно. Под плитками был голый бетон, которым Алекс залил пол погреба. Мэгги просто положила ковер на обнажившийся бетон, а испорченные плитки выбросила в мусорное ведро.
Пока мать наверху избавлялась от плиток, Сэм носился по комнате, размахивая пластмассовым мечом. Он в одиночку рубил и кромсал целую армию неприятеля, поразил мечом несколько маленьких врагов и вдобавок точным ударом проколол пуфик. После этого он плюхнулся на пуфик, чтобы отдышаться и решить, чем ему теперь заняться.
Что-то влажное резко хлестнуло Сэма по щеке.
Кто-то плюнул в него.
Мальчик услышал шипение. Он встал с пуфика и неуверенно обернулся. Шлеп. Его снова хлестнули - влажно и резко. Щека горела, как будто ему дали пощечину.
Сэм знал, откуда эти удары. Он посмотрел на герань, стоявшую на низком столике.
Внутри растения было живое лицо в натуральную величину. Лицо старухи. Сэм узнал ее. Она злобно косилась на него, подмигивала и ухмылялась. Ее лицо было сделано из листьев, кожа была зеленой, морщинистой и жилистой, точно листья герани, а зубы - желтые.
Это та самая старуха, что украла у Сэма куклу. Та самая, что завлекла его на перила в "Золотом пассаже". Старуха шипела на него. Она тянула к нему руки сквозь ветви герани - коричневые руки с потрескавшимися желтыми ногтями. Она снова зашипела и открыла рот. Ее длинный черный ядовитый язык высунулся между потрескавшихся губ и растянулся на целый фут, медленно, точно змея, подбираясь к Сэму.
Услышав его крики, Мэгги спустилась в игровую комнату. Сэм топал ногами, вопил на высокой, истерической ноте, между криками судорожно хватая воздух ртом и рыдая в три ручья. Он свирепо рубил герань пластмассовым мечом. Мэгги подхватила его на руки, но он не переставал орать и размахивать мечом.
- Что с тобой, Сэм?
Он завизжал еще истеричнее.
Мэгги вынесла его из комнаты и понесла наверх. Листья и сломанные ветки герани лежали, некрасиво разбросанные, у подножия столика.
19
- Никогда не ставь герань там, где есть ребенок, - посоветовала старая Лиз.
Мэгги изменила свое решение никогда больше не посещать старуху. Молодую женщину беспокоило, что не было ни единой души, к кому она могла бы обратиться за помощью; по крайней мере, никого, кто хотя бы примерно понимал, что она имеет в виду, не говоря уже о том, чтобы помочь ей это сформулировать. Алекс даже и слушать бы не стал. Эш вроде бы относился к Мэгги сочувственно, но всегда настороже. Словом, хотя поначалу старуха показалась ей слабоумной или даже безумной, Мэгги решила, что более близкой души у нее сейчас нет.
В связи с этим напрашивались определенные выводы, но Мэгги предпочла о них не думать, а поспешить к старой Лиз и рассказать ей о том, что случилось с Сэмом и геранью. Узнав от Эша, что старуха питает слабость к хересу, Мэгги захватила для нее бутылочку. Лиз приняла подарок, не говоря ни слова, отставила его в сторону и вытащила из кладовки бутылку домашнего бузинного вина.
- Что же до гераней, то ни одному ребенку от них добра не будет. Уж я-то знаю. И ты должна знать.
- Откуда же мне это знать?
Лиз отхлебнула бузинного вина, окрашенного в цвет венозной крови.
- Она спрашивает - откуда? - сказала она, постукивая палкой по ковру, - Откуда? Да оттуда, что ты одна из тех, кто знает, или говорит, что знает.
- Я никогда ничего не говорила! - запротестовала Мэгги.
Лиз ухмыльнулась и села в уже знакомую Мэгги по прошлому визиту мелодраматическую позу: обхватила себя руками, словно крайне удручена.
- Но, - сказала она, выпрямляясь, - я вижу, что ты раскрываешься. Как бутон.
Когда Лиз говорила, она корчила такие рожи, что Мэгги разбирал смех.
- Правда видите?
Старуха снова стала серьезной.
- Та, кто знает, должна быть открыта миру, если хочет найти свой путь. Потому-то у тебя и есть копилка. Открытая миру.
Мэгги улыбнулась. Последний раз она слышала, что это называют копилкой, когда была еще девочкой. Старуха разогнула палец и стала двигать им вперед и назад.
- Сунул - вынул, сунул - вынул. Вот и все, что могут эти парни. Сунуть да вынуть. Больше ни на что не годятся. Потому-то они и не знают ничего. Не могут.
- А разве не бывает мужчин, которые... - Мэгги решила говорить так же осторожно, как хозяйка. - Которые тоже - из этих. Разве мужчины не могут быть такими?
- Ну как же, могут. Очень даже могут. Очень даже, - Лиз нагнулась вперед. - Некоторые.
- А Эш такой?
- Тьфу! - Старуха взмахнула палкой. - Зачем ты про других толкуешь? А? Нечего толковать! А?
Казалось, она и впрямь рассердилась. От ее упрека Мэгги почувствовала себя маленькой девочкой. Она не могла понять, почему Лиз терпит ее, если ее присутствие так легко выводит старуху из себя. А потом ее язвительность исчезала так же внезапно и непредсказуемо, как появлялась. Мэгги заподозрила, что, возможно, хозяйка подтрунивает над ней, играет с ней.
- Извините...
- Ну как, нравится? Я спрашиваю - нравится тебе?
Мэгги поняла, что та спрашивает о бузинном вине.
- Чудесное. Вы делаете его каждый год?
- Можешь прихватить бутылку для своего муженька.
- Это очень... - Мэгги осеклась. Она вдруг подумала, что нашла к старухе подход. - А вы покажете мне, как сделать его таким же вкусным, как у вас?
- А сколько ты мне заплатишь? - мгновенно отреагировала Лиз.
- Сколько пожелаете.
Старуха затряслась от смеха. Она достала из рукава неопрятный носовой платок, чтобы вытереть слезы.
- Вот это хорошая шутка! Очень хорошая, а? - Хозяйка опять визгливо захохотала. - Так Эш всегда говорит. - Потом добавила, успокоившись: - Может, я и покажу тебе. Может быть. О старухе надо много чего знать.
Старуха. Этим словом Белла называла бузину в дневнике. Мэгги взяла его с собой и попыталась показать Лиз, но тем самым только вызвала у нее раздражение.
- Книги! Не надо тебе книг! Не будет тебе от них добра и никому не будет! Дурные те, кто их пишет, и те, кто читает. Ничего в них путного нет. Ух эти книги!
Мэгги показалось, что пора немного поспорить с хозяйкой.
- Но должны быть и хорошие книги! Как насчет Библии?
- Библия? А? Да из-за нее самые дурные еще больше спорят. Понаписали там всякого, поди разбери, что это значит, - то ли, это ли? Нет. Не нужны нам эти книги.
Мэгги быстро убрала дневник обратно в сумку.
- А когда вы собираете бузину? Я хотела сказать - для вина.
- Старуху-то? Дай подумать...
Хозяйка оказалась настоящим кладезем знаний о достоинствах и недостатках великолепной бузины. Касалось это не только приготовления вина, но и варенья, и много чего другого. Бузина - растение, которое, по многолетним наблюдениям Лиз, служит "и нашим, и вашим". Как поняла Мэгги, речь шла о том, что у бузины есть как полезные, так и вредные свойства, - примерно о том же Лиз упоминала в отношении герани. Старуха сказала, что не стала бы держать бузину дома и что из бузины ни в коем случае нельзя делать колыбель. У Мэгги мелькнула мысль: интересно, знают ли об этом в сети магазинов "Мазер-кер"? Однако листья бузины, по наблюдениям Лиз, отгоняют мух и помогают при зубной боли и депрессии. Если повесить листья на дверь конюшни, можно избавить лошадей от кошмаров. Гостья еще не успела спросить об этом, а хозяйка уже рассказала ей, как бузину используют для лечения бородавок, и спела миролюбивую песню дровосеков:
Старуха, дай мне твоей древесины,
А я могу тебе дать своей,
Когда я тоже деревом стану.
От такого объема информации у Мэгги голова пошла кругом, но вдруг, к вящему ее удивлению, старуха предложила пойти и собрать бузинных листьев у дороги.
- А вы можете передвигаться со своей палкой?
Лих хихикнула и встала с кресла.
- Поглядим. Отопри-ка ту заднюю дверь. Пойдем поищем старуху. Идем, чего ты ждешь?
Тем временем Алекс быстро терял терпение со своими волонтерами. Он упрекал их в том, что они отклоняются от того конкретного места, где он поручил им копать. Если он не руководил работами на главном участке, волонтеры нарушали ту сложную систему, которую он использовал, отмечая уровень глубины. Если же он забывал проследить за ними на "раскопе Мэгги", они принимались ковыряться в земле, как чернорабочие.
- Вы по-английски понимаете? - рявкнул Алекс.
- Да, - ответил юноша с хвостиком, - меня как раз приняли в Оксфорд, чтобы я мог вплотную заняться этим предметом.
Алекс бросил на него гневный взгляд. Другие студенты отвернулись, пряча усмешку. Вне себя от ярости Алекс сжал кулаки так сильно, что костяшки пальцев побелели. Кто-то подошел к нему сзади и позвал его к телефону.
- Что?
- Говорят, это срочно. - Человек, продававший билеты в замок, махнул рукой туда, где был другой конец участка. - Телефон у меня в кассе.
Алексу пришлось пройти пятьдесят ярдов до будки кассира. Он резко схватил трубку. Звонила няня.
Когда Мэгги и Лиз вернулись с поля, молодая женщина взглянула на часы и простонала:
- О нет... Я же не успеваю забрать Эми и Сэма! - Она положила мешок бузины на стол. - Все, убегаю!
- А? Ты же только что пришла, - запротестовала Лиз. - Какой толк приходить, если уходишь, как только пришла?
- Ничего не поделаешь!
Мэгги выскочила за порог.
- Ну и проваливай! - крикнула старуха.
Она проводила Мэгги до ворот, а та сломя голову промчалась по гаревой дорожке, влезла в машину и унеслась прочь.
- Да, - сказала старуха себе под нос, - может, у тебя получится, а может, нет.
Когда Мэгги приехала домой, муж с детьми сидели за кухонным столом, поедая сэндвичи.
- Извините. - сказала Мэгги.
Алекс еще плотнее сжал губы.
Мэгги откинула волосы Эми, падавшие ей на глаза.
- У тебя все в порядке? - спросила она дочку.
Эми кивнула, поднося ко рту полукружье бутерброда.
У Сэма тоже все оказалось в порядке. Все были в полном порядке. Кроме Алекса.
Мэгги положила руку ему на плечо.
- Алекс, видишь ли, я встретила эту чудесную старушку, и она попросила меня с ней прогуляться... Я знаю, что снова тебя огорчила.
Алекс говорил так тихо и такими взвешенными фразами, что стало ясно: внутри у него все кипит.
- Меня сегодня выдернули, выдернули с работы, и не кто-нибудь, а няня моего сына. Мне пришлось все бросить, бросить этих некомпетентных и нахальных бездельников, рискуя, таким образом, моей профессиональной репутацией, чтобы умилостивить вышеупомянутую рассерженную няню...
- Алекс...
Он поднял палец, требуя тишины.
- ...чтобы выполнить одну из немногих простых задач, возложенных на мою жену по рабочим дням. При том, как в общем и целом распределяются обязанности и нагрузки в семейном союзе, должен сказать - нет, заявить протест, - что это чуточку несправедливо.
- Алекс, извини. Послушай. Вот тебе подарок, и давай помиримся.
И Мэгги протянула ему бутылку бузинного вина.
Алекс посмотрел на бутылку без этикетки, встал и вынес ее из дому. Послышался звон разбитого стекла. Затем Алекс стремительно прошагал мимо кухонного окна - явно направляясь в "Веселого скрипача". Мэгги обхватила голову руками.
- Папочка сердится, - сказала Эми.
Сэм улыбнулся: ему казалось, что все это - очередная игра.
20
На следующее утро Алекс вызвал всю свою бригаду. Он решил выступить перед ними с речью. Работа шла ни шатко ни валко, дисциплина хромала, а боевой дух сильно упал. Алекс чувствовал, что несет за это ответственность.
Когда Алекс руководил раскопками в обычном для себя стиле, он часто прибегал к приему, который сам называл "ложной паникой". Ощущая, что процесс выходит из-под контроля, он собирал всю команду, объявлял им, что некое начальство якобы угрожает прикрыть раскопки, призывал коллег поднапрячься и доказать злопыхателям, что те неправы, а потом раздавал всем сигареты. Обычно это спасало положение.
Но нынешний случай был особый. Алекса не устраивал ни ход работ, ни отношения с командой. Археологи-волонтеры и студенты опасались подходить к нему, словно к змеиному клубку. Более того, до него дошел слух, что подопечные шепотом величают его не иначе как Влад Цепеш. Алекс решил сделать то, чего никогда прежде не позволял себе с подчиненными. Он решил быть предельно откровенным и доверить им свои секреты.
Команда, унылая и полусонная, окружила его неровным полукругом, дожидаясь, чтобы он поскорее произнес свою речь и отпустил их с миром.
- Давайте присядем на минутку, ладно? - предложил Алекс.
Он присел на корточки. Переглянувшись, собравшиеся последовали его примеру.