Мэгги села на корточки. Освежив в памяти события дня, она впервые перестала сдерживать гнетущие чувства, и те пронизали все ее нутро, как грозовая туча проносится над акрами плодородных земель. В глазах защипало от слез, но именно в ту секунду она нашла слова. Могущественные слова. Дождь крепчал благодаря ее слезам, пока она по очереди извлекала каждый из четырех инструментов, раскладывая их в направлении четырех сторон света. Мэгги посвятила их божеству и попросила, чтобы в обмен на ее подношение их наделили силой. Эш стоял внутри круга, терпеливо, но смущенно держа над собой горящую головню, пока Мэгги не завершила цикл.
Она промокла до нитки. Холод и дождь овладели ею. Они проникли через ее одежду и забрались внутрь. Ее пробрало до костей. Мэгги казалось, что в нее вселился дух, но это были всего-навсего холод с дождем. На секунду она ощутила волну влажного тепла, коснувшуюся ее губ, грудей и влагалища. Она вздрогнула. Это был глубокий, заряженный матерью-землей спазм.
- Закончила?
Мэгги кивнула. Эш потушил огонь. Мэгги собрала свои инструменты, завернула их в мокрую алтарную ткань, а потом подошла и встала рядом с Эшем.
Они стояли в тишине, дождь все еще накрапывал. Потом он пошел сильнее, еще сильнее - так что от камней полетели брызги.
- Что ж. - пробормотал Эш.
- А что мы теперь будем делать?
- Само собой, поедем домой.
Назад Мэгги ехала молча.
- В чем дело?
- Даже не знаю. Я разочарована, - призналась она. - Я ждала, что произойдет нечто. Ожидала более сильных чувств. Хотела что-то увидеть. Что-нибудь. Но сегодня ее там просто не было.
- Ну как же, она там была. Можешь не сомневаться.
- Но я не ощутила ее присутствия.
- Видишь ли, она принимает дары очень скромно. Но она была там все это время. Вот увидишь.
- Как я увижу?
- Ну, не знаю. Она даст тебе что-нибудь в обмен.
Два дня спустя Алекс разрешил Мэгги взять детей еще на день. Он собирался отвезти их к своим родителям в Хэррогейт на Рождество. Мэгги хотела вручить детям свои подарки, прежде чем Алекс их похитит. Она отвела их в бургер-бар - куда прежде строго-настрого запрещала им ходить - и купила все, что они попросили.
Настало время Алексу их забрать. Он погрузил детей в машину, а потом, прежде чем уехать, повернулся к Мэгги и достал из кармана пальто подарок. Что бы это ни было, подарок был красиво завернут в дорогую красную с зеленым бумагу, украшен золотым шнуром и золотым бантиком. На карточке было написано: "Мэгги - с любовью, Алекс".
- А можно его открыть прямо сейчас? - спросила Мэгги.
Она не хотела, чтобы он увидел, как она расстроена из-за детей.
- Да, пожалуйста.
Она разорвала оберточную бумагу. Это был дневник Беллы.
- Я думала, ты его сжег!
- Как мог я - я, археолог, - сжечь что-либо подобное?
- Спасибо за то, что вернул его мне. Счастливого Рождества!
- Счастливого Рождества, Мэгги.
Она заплакала, когда он уехал.
25
Рождество было безрадостным. Мэгги проснулась с похмелья, ощущая во рту вкус ковра, пропитанного липкими ликерами. Канун Рождества она провела в пабе вместе с Кейт. Пьяница с волосами, как у Иисуса Христа, и бородой, от которой несло блевотиной, всю ночь пытался ее поцеловать. Мэгги отвергла два предложения переспать и одно - обрести спасение, когда незадолго до полуночи явилась "Церковная армия" со своими жестяными кружками.
И вот теперь в ее убогом жилище Мэгги настигла расплата за хмельную ночь. Соседка Кейт уехала к родителям. Мэгги была бы рада даже трэш-металлу, но его не было слышно с тех пор, как она оставила металлисту свою визитную карточку. В доме было тихо и холодно, точно в могиле.
Жалея о том, что не приняла приглашение Кейт встретить Рождество с ее семьей, Мэгги включила газовый обогреватель и пошла в ванную. От грибка в углу исходили дурные намерения. Когда Мэгги вернулась в комнату, обогреватель уже остыл. Она вывалила на стол содержимое сумочки, но не нашла ни единой монеты, чтобы покормить счетчик. Она включила портативный телевизор. Похоже, по всем каналам показывали мультики. Мэгги снова легла в постель.
Там она и оставалась где-то до середины дня, когда кто-то начал ломиться во входную дверь. Мэгги вылезла из кровати и, завязав кушак на своем халате, поплелась вниз по лестнице, а потом по холодному коридору.
- Эш!
Он стоял, держа в руках сверток в подарочной упаковке. Мэгги обняла гостя, в порыве энтузиазма едва не столкнув его с порога.
- Ах, Эш...
- Я подумал, что ты здесь одна, и мне это не понравилось. Подумал, что тебе не помешает взбодриться.
Мэгги провела его внутрь и попросила подождать на кухне, пока она переоденется.
- Холодно здесь, - заметил Эш, когда она позволила ему войти.
- Это худшее Рождество в моей жизни. Ты и представить себе не можешь, как это ужасно - встречать Рождество в одиночестве.
Эш смерил ее странным взглядом.
- Надевай пальто, - сказал он, - Пора тебе познакомиться с моей женой.
- Но, Эш, я бы не хотела вам мешать. Это нечестно.
- Делай, как тебе говорят. Нечего торчать здесь целый день.
И Мэгги позволила Эшу заставить ее провести Рождество у него дома. Она взяла с собой все еще завернутый подарок и села в машину рядом с ним. Ехать пришлось около получаса по дорогам, которые были почти пусты.
Эш обитал в большом мрачноватом особняке с фасадом, увитым буйно растущим плющом. В гостиной был угольный камин, огонь в нем полыхал за медной решеткой. Эш отодвинул решетку в сторону, чтобы Мэгги могла в полной мере наслаждаться теплом. Пока хозяин наливал им по стаканчику хереса, гостья окинула комнату быстрым взглядом. К некоторому ее разочарованию, гостиная оказалась самой обычной, с диваном, обитым дралоном, с бархатными шторами и медными украшениями, расставленными вокруг огня. Мэгги ожидала чего-то... более богемного, более эксцентричного.
- Твое здоровье, - сказал Эш, прихлебывая шерри.
- А разве твоя жена не собирается к нам присоединиться?
- Жена. Верно. Пора тебе познакомиться с женой. Пойдем ко мне в кабинет.
Эш взял Мэгги за руку и повел ее по коридору в комнату, находящуюся в дальней части дома. Он открыл дверь и подтолкнул ее вперед со словами:
- Мэгги, познакомься с женой.
Гостья растерянно оглянулась на него. В комнате никого не было. Зато здесь были собраны все эксцентричные или богемные предметы, которые Мэгги ожидала встретить у Эша в доме. Это и вправду оказался кабинет. Возле дальней стены стоял огромный, со спортивное поле, письменный стол с обитой кожей столешницей. Мигающий экран компьютера подсказывал, что хозяин провел какую-то часть праздничного утра за работой. Стены были украшены большими картами, утыканными булавками и цветными лентами, связывающими географические пункты. Оставшееся пространство стен было увешано гравюрами в рамках.
Комнату пропитывал острый запах благовоний. На полках или на отдельно стоящих столах-витринах была представлена внушительная коллекция статуэток, скульптур, резных вещиц и фрагментов барельефов. Комната была музеем, но в ней царила атмосфера святилища.
- Это все...
- Именно, - сказал Эш. - Богиня во всех ее разных воплощениях. Я собираю их. В сущности, я их изучаю. Это мое хобби, когда мне не надо быть в магазине.
- А карты?
- Я слежу за передвижениями богини за всю историю ее существования. Вот посмотри: она появилась здесь, на Ближнем Востоке, а потом ее влияние распространилось на Африку, Азию и Европу. Затем, с переселением народов... только ее имя менялось, а сама она не менялась.
- Это невероятно!
Мэгги взяла со стола статуэтку.
- Это Артемида Эфесская - причем, если хочешь знать, оригинал. Малая Азия, примерно тысяча лет до нашей эры. Надо же, ты сразу же взяла именно ее. Умница. Я восхищен. Большинство из них - копии. Некоторые я сделал специально.
Мэгги взвесила статуэтку в руке. У, в общем-то, реалистичной фигурки была дюжина молочных желез.
- Наверное, это стоит целое состояние!
- Ага.
- Но почему ты...
- Называю все это "женой"? Потому что она здесь. И у меня всегда есть хороший повод от кого-нибудь улизнуть. И потому что я столько времени с ней провожу... Ладно. Вернемся в гостиную.
Мэгги осторожно поставила статуэтку на стол. Эш тихо закрыл дверь, чтобы не потревожить покой богини, и налил им еще по бокалу шерри.
- Выходит, ты все-таки не женат. У тебя нет жены.
- Я был женат. Она погибла три года назад, разбилась на машине.
Эш посмотрел в огонь. Это была та самая печаль, которую Мэгги заметила в нем с самого начала.
- Вообще-то, есть еще одна причина, почему я все это называю "женой". Джейни, моя настоящая жена, начала все эти исследования. Она была ученым, писала книгу. Я стараюсь закончить все это за нее. Но мне не хватает ее блестящего ума, поэтому я трачу много времени.
Эш пытался говорить об этом не слишком серьезно, однако ему это плохо удавалось. Мэгги поняла, что он никому не рассказывал свою историю; интуиция подсказывала ей, что он все держал в себе.
- Знаешь, - говорил он, - люди уверяют, что время лечит. Они заблуждаются. Когда ты кого-то теряешь, мир меняется до неузнаваемости. Меняется безвозвратно.
Мэгги хотела обнять Эша, но это было невозможно.
- Что-то я захандрил! - с неожиданной легкостью сказал он.
- Нет, все нормально.
- А я говорю - захандрил. Допивай! Открывай свой подарок! Индейка в духовке. Чувствуешь запах?
О да. Мэгги уловила запах готовящейся птицы.
Мэгги и Эш напялили бумажные колпаки, стреляли хлопушками, осушили две бутылки красного вина и весело поужинали. В их веселье присутствовала неловкость, и все же оно было настоящим. В компании друг друга они расслабились, и оба чувствовали себя намного лучше из-за того, что им не пришлось провести этот день в одиночестве.
После ужина они посмотрели по телевизору кусок мрачной церковной службы, а потом Эш вырубил ящик и вместо этого включил музыку.
- Разве ты не веруешь в чудо непорочного зачатия? - с иронией спросила Мэгги.
- Не больше, чем в то, что Санта-Клаус спускается по вот этой трубе с жареным каштаном в заднице.
- Ты не любишь христианскую церковь, да? Я заметила это, когда ты смотрел телик.
- Не просто не люблю - презираю. Понимаешь, Христос был, возможно, величайшим учителем всех времен. Целителем, причем во многих смыслах этого слова. Но если бы он был здесь сегодня, то не имел бы ничего общего с христианской церковью.
Мэгги поняла, что это любимый конек Эша.
- Взять, к примеру, Деву Марию, - продолжал он, - позднейшее воплощение богини. Но что они сделали, эти патриархи? Они лишили ее сексуальности. Непорочная мать. Вот так они отобрали у нее силу. Кто, по-твоему, та вторая женщина, которую всегда можно видеть возле распятия?
- Что? Ты имеешь в виду Марию Магдалину?
- Именно. Так называемая проститутка. Одержимая, излеченная Христом. Это одно и то же лицо - Мария. Но они разделили богиню на две части. Магдалина - это сексуальная часть. Если хочешь, темная сестра Девы Марии.
Темная сестра. Эта фраза показалась Мэгги знакомой.
- Как ты сказал? "Темная сестра"?
- А разве она не такая? Это тень, которая всегда на втором плане, но всегда присутствует. Если задуматься, возможно, Иисус был женат на Марии Магдалине.
- И откуда у тебя такие возмутительные идеи?
Эш улыбнулся и кивнул в сторону кабинета.
- От жены. Но что действительно заставляет мою кровь кипеть, так это кровожадность христианской церкви. Все эти женщины, жившие в Средние века, фактически миллионы по всей Европе, их пытали, зверски убивали, сжигали. Мудрые женщины. Целительницы. Обычные гербалистки вроде меня. Среди них попадались просто одинокие асоциальные женщины. И всех - на костер. Впрочем, в этой стране было принято вешать ведьм, а не сжигать. Но ни один представитель христианской церкви даже сегодня, похоже, не готов выразить хоть какое-то сожаление по поводу этих массовых убийств. И ведь они до сих пор пытаются это делать! Ты знаешь, что перед моим магазином устраивали пикеты из-за тех книг, что я продаю?
- Да, я слышала.
Алекс махнул рукой в воздухе, точно хотел прихлопнуть этот идиотский мир.
Вечером они с Мэгги сыграли партию в скребл, выпили еще красного вина, а потом еще и по паре бокалов бренди. Затем, чтобы доказать, насколько он предан Рождеству в самом глубоком смысле этого слова, Эш откуда-то извлек пакет фиников, и они с Мэгги были в таком отличном расположении духа, что съели их подчистую.
Казалось вполне естественным, что поздним вечером они устроятся на диване в обнимку и вместе посмотрят по телевизору фильм.
- Может быть, хочешь здесь переночевать? - сонным голосом спросил хозяин.
Гостья кивнула.
- Можешь спать на моей кровати, - сказал он. - Я постелю себе на кушетке.
- Это не обязательно. Я хочу, чтобы ты спал со мной.
Он слегка поцеловал ее, но тут же внимательно на нее
посмотрел.
- Я останусь на кушетке.
- Почему?
Эш испустил глубокий вздох.
- Ладно, я тебе кое-что расскажу. Одна из величайших мужских радостей в этом мире - тайная радость эрекции. После того как моя жена погибла, богиня лишила меня этой радости. И вот я все жду, когда она вернет то, что забрала.
Любовь к Эшу захлестнула Мэгги, как прилив. Вскипела в ней, точно пена, сбившаяся на краю сосуда. Мэгги остро захотелось обнять его, убаюкать, поделиться с ним любовью.
- Все в порядке, - сказала она. - Я все равно хочу, чтобы ты со мной спал. Просто быть с тобой. Просто обнимать тебя.
Мэгги знала, что Эшу нужно выплакаться, и хотела ему в этом помочь.
26
Тоска второго дня Рождества.
Эш отправился навестить родителей покойной жены. Он уехал в середине дня, а Мэгги, хотя он и предложил ей остаться у него, все-таки отправилась в съемную комнату. В доме по-прежнему никого не было, кроме нее; потом, в полдень, на первом этаже снова загрохотал трэш-метал.
Мэгги позвонила Алексу. Трубку сняла его мать - она весьма сухо ответила невестке, а потом передала трубку сыну. Тот был настроен благодушно.
- Что они сказали? Приняли твою сторону?
- А чего ты ожидала? - откликнулся Алекс. - Давай не будем об этом, а?
- Дети нормально себя ведут?
- Эми выпендривается по любому поводу, и они ее ужасно балуют. Сэм показал себя настоящим поросенком, как только сюда приехал. Он все время требует тебя и ломает все вещи, которые ему дают. Мама и папа купили ему неломающийся игрушечный грузовик, так представь, он его бросил в огонь.
- Дай мне поговорить с ними.
Мэгги попросила Эми делиться игрушками с Сэмом, а Сэма попросила быть хорошим мальчиком.
- Как проводишь Рождество? - спросил Алекс, снова взяв трубку.
- В тишине.
Последовавшую долгую паузу Мэгги прервала вопросом:
- Когда вы оттуда уезжаете?
- Через пару дней. Ты будешь дома к нашему приезду?
- Нет... Возможно. Я думаю об этом.
- Да. Подумай об этом, - сказал Алекс и повесил трубку.
Мэгги об этом думала. Она хотела домой. Хотела к детям. Насчет Алекса она не была так уверена. По поводу Алекса у нее назрел один вопрос, на который ей очень хотелось бы получить ответ. Она уже высказала ему свои подозрения, но этого оказалось недостаточно. Она хотела знать наверняка.
Мэгги вернулась в свою комнату и принялась кормить газовый счетчик монетами. Ей нужно было хорошо прогреть комнату для того, что она собиралась предпринять. Сначала она покрыла стол алтарной тканью и расположила там предметы, освященные на Уигстон-Хит. Кроме того, Мэгги распаковала подарок Эша, три богато украшенные медные курильницы, и поместила в них тлеющие палочки благовоний.
Потом она взялась за приготовление летательной мази.
Мэгги руководствовалась отчасти записями из дневника, отчасти предупреждениями и подсказками, полученными от старой Лиз. Выуживать что-либо у Лиз было непросто: это всегда оказывались либо фрагменты, либо внезапные приступы откровенности. Проверить или законспектировать что-либо не представлялось возможным. Это все равно что собирать дождевую воду: сохраняется только то, что само попадает в сосуд.
Мэгги очень боялась этого ритуала. И все же она хотела, должна была его совершить. Более чем когда-либо она чувствовала необходимость доказать себе, что она не какое-то слабое духом существо, которое можно избивать в собственном доме. Мэгги вспомнила о жгучих ударах Алекса. Это придало ей сил продолжать.
Используя в качестве основы миндальное масло, она смешала ингредиенты с такой точностью и аккуратностью, каких можно добиться лишь от страха. У нее тряслись руки; в горле пересохло уже в тот момент, когда она стала пестиком растирать ингредиенты в ступке. Она воззвала к духу-защитнику, чье имя узнала от Эша.
Однажды, когда Мэгги было лет двенадцать, она забралась по лестнице, ведущей на самую высокую вышку в местном бассейне. Раньше она никогда так высоко не забиралась. Там, на вышке, она обнаружила стайку мальчиков ее возраста, топчущихся в нерешительности. Два мальчика подошли к краю вышки и вернулись. Они не могли прыгнуть.
Мальчики обернулись к Мэгги и с пристыженным видом уступили ей дорогу. Под их взглядами она шагнула к краю вышки. Крики и всплески внизу, в бассейне, стали на удивление приглушенными, словно доносились из другого мира. Чувствуя за своей спиной дрожащих мальчиков, Мэгги произнесла про себя тайную молитву, обращенную не к Богу, а к Матери-природе, - и прыгнула с вышки. Потом она скользила по воздуху, приближаясь к воде, как ей казалось, целую вечность.
Вдохновленные ее примером, нерешительные мальчики, все как один, попрыгали с вышки. Когда Мэгги доплыла до бортика бассейна, она почувствовала, что внутри у нее потекла какая-то бойкая струйка. Мэгги выбралась из бассейна и тотчас же пошла в раздевалку. Так началась ее первая менструация.
И потом каждый раз, когда Мэгги боялась браться за какое-то новое дело, она обязательно вспоминала тот случай.
Она смешала белладонну, сок аконита, листья тополя, дикий сельдерей и лапчатку. К этому она прибавила крошечный шарик черной смолы, который дала ей Лиз, и, следуя старухиному совету, подмешала туда нечто вроде кольдкрема вместо масла. Лиз сказала Мэгги, что кольдкрем нужно подчернить сажей, хотя и не объяснила почему. Мэгги сделала так, как ей велели.
Это были другие воды, более темные, и пугали они ее куда больше, чем тот прыжок с верхней вышки. И даже больше, чем красная проворная струйка, возвещавшая наступление новой фазы ее жизни. Но теперь, как и тогда, Мэгги пыталась скрыть эти страхи от себя самой.
Хотя процесс анфлеража уже был запущен, вся операция заняла примерно два часа. Мэгги поставила рядом миску с водой и положила полотенце. Теперь она была готова.
Мэгги закрыла дверь.
Она разделась и, обнаженная, села на пол, внутрь треугольника, образованного курильницами. Закрыв глаза, она посидела минут десять, стараясь собраться с мыслями. Снизу грохотала музыка, но, несмотря на это, Мэгги поняла, что может без труда сосредоточиться на своем вопросе. Удовлетворенная, она открыла глаза и потянулась за уже готовой мазью.