Там, в саду, в углу возле стены пыхтела Пятнашка, и при появлении Мэгги вид у нее сделался слегка виноватый. Собака отхаркивалась, точно пыталась прочистить горло, куда попала какая-то гадость. Эми показала то место, где они с Алексом выкопали неглубокую могилу для птицы, найденной в камине. Земля была разрыта.
- Пятнашка выкопала ее и держала в зубах, а потом птица улетела. Я это видела.
- Да, улетела. - подтвердил Сэм.
Мэгги твердо заглянула в безоблачную голубизну глаз трехлетнего Сэма. Он переживал ту фазу развития, когда легко врал почти по любому поводу. Но Эми, как правило, была более надежным свидетелем.
- Она не может улететь, если она умерла, Эми. Наверное, Пятнашка ее съела.
- Пятнашка ее съела, - согласился Сэм.
- Не ела она ее! - возразила Эми, - Я видела, как птица улетела!
Мэгги взяла палку и потыкала в разрытую землю. Теперь там и вправду ничего не было.
- Вот она! - крикнула Эми, показывая на небо над головой матери.
Мэгги обернулась. В паре метров от них, на ржавом столбике, к которому была привязана бельевая веревка, сидел гладкий дрозд. Его перья отливали иссиня-черным, а взгляд был устремлен на Мэгги. Она взмахнула рукой, ожидая, что птица улетит, но та не шелохнулась - сидела неподвижно, наблюдая за ней. Мэгги отступила на шаг.
- Это другая птица. Здесь кругом сотни черных дроздов.
- Нет, та же, - настаивала Эми, - та же самая.
- Убей ее, - сказал Сэм.
Мэгги ощутила заразительное покалывание их детского страха. Оно передалось ей, как статическое электричество. Парализовало ее, не позволяя отвлечься от происходящего. Перед ней промелькнуло краткое видение, в котором она увидела их всех - себя, детей и птицу, - запутавшихся в частых нитях какой-то невероятной паутины.
Потом Мэгги поняла - Сэм и Эми ждут, чтобы она что-то сделала. Нелепо! Нелепо, что эта маленькая заурядная птичка нагнала на нее такого страха! В конце концов Мэгги подняла гнилую ветку и стала медленно наступать, размахивая веткой перед собой. Птица, помедлив, перепрыгнула со столбика на стену, а потом улетела.
Мэгги сгребла детей и увела домой.
3
В тот вечер Алекс вернулся домой поздно, сильно раздосадованный ходом раскопок в замке. Начальство внесло изменения в порядок работы, не поставив его в известность. После истории с птицей Мэгги провела особенно утомительный день с детьми. Эми стояла на часах в саду и наотрез отказывалась зайти в дом, даже если шел дождь; а когда Мэгги решила все-таки увести ее и на три секунды выпустила из виду Сэма, мальчик проворно опрокинул коробку с хлопьями в собачью миску. Более того, у Мэгги вот-вот должны были начаться месячные, и ей было совершенно наплевать, как там Алекс копается в развалинах замка.
Тем временем муж обращал к ней речи, которые ему хотелось бы произнести на работе.
- Живая археология - так они это называют! Значит, теперь нам придется проложить вокруг раскопок пешеходную дорожку, чтобы зеваки могли поглазеть, как мы работаем. Может, мне еще и раскидать кости для собак по всему участку?
- А разве ты сам никогда не останавливался, чтобы посмотреть, как трое мужчин роют яму посреди дороги?
Алекс проигнорировал это замечание, сорвав с себя рабочую одежду и бросив ее в угол кухни.
- Я сказал им - ладно, только не заставляйте меня одеваться под Индиану Джонса. Они даже не поняли, о чем я говорю. Притворились, что не поняли. Как бы им это понравилось, а? Интересно, скольким людям приходится мириться с тем, что за их работой во всех подробностях наблюдает широкая публика?
- Футболистам. Актерам. Полицейским. Зубным врачам...
- Точно. Набери мне ванну, ладно?
- Какие будут пожелания насчет температуры?
Алекс заговорил вкрадчиво:
- Извини, но ты же знаешь, как я люблю, чтобы меня побаловали, когда я переволновался на работе. И ведь по большому счету ты ничем особым сегодня не занималась.
Алекс и сам поморщился, услышав, как прозвучали его слова. Он потянулся к Мэгги, но она увернулась и громко затопала вверх по лестнице. В ванной комнате она с силой воткнула пробку в отверстие ванны и рывком открыла краны, откуда хлынули яростные потоки горячей и холодной воды. Потом она тяжелыми шагами спустилась с лестницы, резко отстранила мужа и схватила сброшенную им рабочую одежду. Алекс хотел было сказать нечто примирительное, но передумал и тихо отправился принимать ванну.
Пока Алекс, громко вздыхая и воркуя, отмокал, Мэгги уложила детей спать, лелея язвительное негодование. Потом она спустилась вниз и поднесла спичку к новому камину в гостиной. Огонь уютно потрескивал, когда появился Алекс в ненавистном Мэгги изношенном халате. Он плюхнулся в кресло и взял журнал.
Мэгги взмахнула у него перед носом глянцевым буклетом:
- Это пришло сегодня. Хочешь - посмотрим вместе?
Алекс поднял глаза и поморщился. Его седалищный нерв неизменно бунтовал, когда речь заходила об этом предмете. Буклет был из местного университета. Мэгги мечтала получить диплом психолога.
- Ну сколько можно? Мы уже сто раз это обсуждали.
Они и вправду это уже обсуждали. Алекс называл психологию лженаукой. Мэгги возражала, что ей на это лжеплевать. Алекс утверждал, что психология пропагандирует примитивный взгляд на человеческую природу. "Хорошо, - отвечала Мэгги, - я примитивная личность". Однажды Алексу приснилось, что ночью он влезает в открытое окно, и он сделал глупость, пересказав свой сон Мэгги. Теперь он демонстративно именовал окна "вагинно-адюльтерно-суицидальными аппаратами".
- Алекс, я действительно хочу взять курс психологии. Для меня это важно.
- Но, черт подери, это так не вовремя. У тебя же маленькие дети, о которых нужно думать. Обязанности.
Да, они обсуждали это раньше - много раз, но так ни к чему и не пришли. Лексика, звучавшая в этом разговоре, повторялась так часто, что несла уже чисто символическую нагрузку. Мэгги использовала слово "важный", словно запускала реактивный снаряд. Алекс, в свою очередь, воздвигал аэростатные заграждения с помощью слов "дети" и "обязанности". Слова были понятны, но диалога из них не складывалось.
В глубине души Алекс тайно опасался, что может потерять Мэгги. Это неясное беспокойство он предпочитал не анализировать. Он никогда не принимал жену как данность, он не променял бы ее ни на какие бриллианты, а потому боялся, что наступит день, когда кто-нибудь задумает ее у него отнять. И чем больше Мэгги ощущала этот тайный страх, тем больше она чувствовала себя загнанной в ловушку.
- Я сойду с ума, если ничего не сделаю. Серьезно - сойду с ума. Я уже схожу с ума, потому что торчу здесь. И уже происходят странные вещи.
- Что еще за странные вещи? - спросил Алекс, отложив журнал.
- Сегодня. Одна птица. В саду. Она посмотрела на меня.
- Посмотрела на тебя?
- Да. Она посмотрела на меня.
- Что ж, допустим, это так, - засмеялся Алекс.
Мэгги смерила его взглядом. Он снова попробовал спрятаться за журналом.
- Ты, - неспешно произнесла она.
- А?
- Ты.
Алекс опять отложил журнал.
- У тебя скоро месячные? - спросил он, - Хочешь, я тебя обниму?
Тут он не выдержал ее взгляда, и улыбка исчезла с его лица. Мэгги приходилось делать глубокий вдох после каждого слова.
- Ты... не... понимаешь... о... чем... я говорю! Ты просто... сидишь... там, и ты... НЕ ПОНИМАЕШЬ, О ЧЕМ Я ГОВОРЮ!
- Ладно! Перестань на меня кричать и расскажи, о чем ты говоришь!
Она помедлила, чтобы успокоиться.
- Там, в саду, была птица, и она на меня посмотрела! Очень необычно посмотрела. Она напугала меня. Дети тоже ее видели.
- Что за птица?
- Черный дрозд.
- Обычный дрозд?
- Совсем не обычный. Он заглянул внутрь меня. Посмотрел сквозь меня. Я не могу это объяснить. Птица была совсем близко, как ты сейчас, и совершенно не боялась. Я пыталась прогнать ее, но она не улетала.
- Может, кто-то ее приручил. Присматривал за ней.
- Только не за этой.
- Откуда ты знаешь?
- Тебя там не было. - Она прикусила губу, раздумывая, говорить ли ему все до конца. - Дети говорят, что это птица, которую ты похоронил в саду.
- Что?
- Эми сказала, Пятнашка ее выкопала, птица взмахнула крыльями и взлетела на крышу.
- Нелепо.
- Я знаю, звучит нелепо, но птица выбралась из ямы, куда ты ее зарыл, и я сказала Эми, что, наверное, Пятнашка ее съела или еще что-то в этом роде, но я и сама этому не верила.
- Слушай, ты просто...
- Я знаю! Знаю! Я просто неврастеничка! Законченная неврастеничка, домохозяйка с двумя детьми, и собакой, и собачьей миской, и мужем в засаленном старом халате! Кажется, ты просто не понимаешь, в чем дело!
- Так в чем же дело?
- Дело в том... - Мэгги пришлось сделать глубокий вдох, чтобы вспомнить, в чем дело. - Дело в том, что каждый день, пока здесь торчу, я чувствую себя птицей в клетке, и я хочу на волю!
Оба одновременно поняли, что на пороге стоит Сэм в пижаме. Крики разбудили его, и он смотрел на них, щуря влажные, испуганные глаза. Алекс вскочил, взял мальчика на руки, поднес его поближе к камину и принялся целовать Сэма в шею - крупными, тяжелыми, влажными, шумными поцелуями. Отец утешал сына, говоря, что все в порядке, что кричали они не всерьез, а понарошку.
В постели той ночью Мэгги сделала то, что бывало с ней крайне редко. Когда Алекс положил руку ей на живот, она от него отвернулась. Он промолчал. Они молча лежали в темноте, и очень нескоро каждый из них погрузился в сон.
4
Эми была в школе, а Сэм спал на диване. У Мэгги выдался тот драгоценный миг, который она могла посвятить себе. Предыдущей ночью ее разбудил глухой шум, доносившийся снизу, - спустившись, она обнаружила, что Сэм бродит во сне. Она хотела взять его и отнести обратно в постель, но он проснулся и стал жаловаться, что его мучают кошмары, и тогда она разрешила ему лечь с ними. Алекс посапывал, а Мэгги виновато вздыхала. Она знала, что их крики разбудили Сэма.
Кажется, у мальчика появился конъюнктивит - после тяжелой ночи глаз сильно воспалился. У Мэгги был большой, очень старый "Семейный медицинский справочник", доставшийся ей от бабушки. Семейный врач сказал ей, что по-хорошему эту книгу следовало бросить в огонь; с его точки зрения, подобные издания только зря пугают людей. Но она хранила справочник, перелистывая его пожелтевшие хрупкие страницы всякий раз, когда детей одолевала какая-нибудь хворь.
В справочнике Мэгги прочитала, что конъюнктивит - воспаление слизистой оболочки глаза, вызывающее отек век и покраснение белка. Она узнала, что даже при самых легких формах этого заболевания нужно принимать срочные меры, поскольку иногда оно приводит к слепоте. Кроме того, в справочнике писали, что серьезная форма конъюнктивита может быть вызвана гонореей. Вся эта информация порядком встревожила Мэгги. Она поставила книгу на полку под лестницей, чтобы семейный врач не увидел.
Сэм заворочался во сне. Мэгги собиралась обратиться за советом в клинику; возможно, к ним даже приехал бы доктор. Он ей нравился. Это был молодой, привлекательный азиат с чудесным чувством юмора - казалось, он всегда был рад пробыть у них дольше необходимого. Мэгги уже взяла трубку, отыскала номер в записной книжке, но что-то заставило ее отложить телефон.
Она заметила дневник, лежащий на каминной полке. Дневник, найденный трубочистом. Похоже, Алекс его там оставил.
Мэгги сварила себе кофе и стала изучать дневник. Наряду с какими-то списками покупок он содержал перечни лечебных трав, которые Алекс назвал "народными средствами". Она решила посмотреть, не найдется ли здесь какой-то целебной мази, чтобы полечить Сэму глаз.
Открыв страницу наугад, Мэгги нашла список, составленный красивым каллиграфическим почерком. Местами синие чернила полиловели и почернели от времени, но скрупулезность и аккуратность автора по-прежнему ощущались:
Акация
Анис
Бузина
Лаванда
Майоран
Мастиковое дерево
Мускатный орех
Мята курчавая
Мята перечная
Окопник
Омела
Орешник
Очанка
Очный цвет
Полынь горькая
Полынь обыкновенная
Ракитник
Сандал
Чабрец
Эвкалипт
Вот и все. Других записей на странице не было. Имел ли этот список отношение к дате наверху страницы - 7 февраля 1891 года, - Мэгги не знала. Кроме того, ей слишком мало было известно о лечебных травах, чтобы сделать вывод, почему именно эти растения собраны в одну группу. На предыдущей странице был другой список:
Бальзам Галаадский
Жимолость
Кедр
Кипарис
Лапчатка
Папоротник
На следующей странице был еще один список, более длинный.
Мэгги стала быстрее листать дневник. Некоторые записи казались всего лишь списками покупок и никакого отношения к целебным травам не имели; иногда попадались более загадочные отрывки. На одной странице было написано следующее:
Продать плащ и купить буквицу.
Встречались здесь и лечебные средства, вполне применимые на практике:
Все головные боли. Сделать саше из голубой ткани, зашить туда равные части толченых листьев лаванды перечной мяты полыни обыкновенной гвоздики майорана повесить на голубую нить и носить вокруг шеи. Если понюхать саше, действие усилится.
Но под этой записью было следующее:
А. ненавидит меня из-за моих рыжих волос.
Итак, хозяйка дневника тоже была рыжей. Мэгги тут же почему-то ощутила родство с этой женщиной. Чисто внешняя деталь, сама по себе вполне заурядная, вызвала несоразмерную волну симпатии и отождествления. Конечно же, это было совершенно иррационально: рыжеволосые имели такое же право на плоды земные, как и все остальные, и, судя по опыту Мэгги, никогда не претендовали на какой-либо союз, исключавший блондинок или брюнеток. И все же эта близость существовала, и Мэгги симпатизировала хозяйке дневника, кто бы та ни была.
Она быстро перелистывала страницы, останавливаясь на каждой записи, казавшейся ей интересной. Лечебные средства, припарки, мази, притирания, масла и еще какие-то составы, видимо, исключительно для запаха. Однако многие рецепты казались бесполезными, потому что не было указано, от каких хворей они избавляют. Возможно, хозяйка дневника это знала, но Мэгги оставалось только догадываться. Наконец нашлось кое-что для Сэма.
Раздражение в глазу все болезни глаз. нараст. л. сок папоротника ромашка очанка. Мазь саше гвоздика чеснок 1 эвкалипт 2 шалфей 2 шафран. Синяя ткань. Может также способствовать Я.
Запись выглядела немного бестолково. Но, рассудила Мэгги, это явно не хуже, чем капать в глаз химикаты, а ведь только их мог прописать семейный врач, несмотря на всю свою доброту. В дневнике содержались земные дары, убеждала себя Мэгги, природные лекарственные средства, которые передавались по наследству сотни и сотни тысяч лет только для того, чтобы их осмеяла и отвергла медицинская промышленность, зацикленная на прибыли и сложности ради сложности.
Мэгги отложила дневник и подошла к спящему на диване Сэму. С минуту постояла над ним, потом положила руку ему на лоб. Он тут же открыл глаза. Уголок одного глаза все еще выглядел воспаленным.
- Поедешь со мной в магазин? - спросила Мэгги.
- Нет, - ответил Сэм.
- Нет?
- Да.
5
Три дня спустя Сэм по-прежнему бегал с воспаленным глазом. Кроме того, теперь у него было грязное коричневое пятно возле переносицы, куда Мэгги нанесла лечебную мазь собственного изготовления. Алекс поинтересовался, что это.
- Мазь, - ответила жена.
Муж фыркнул и оставил разговор.
По-видимому, он не замечал, что на шнурке вокруг шеи у Сэма - мешочек с травами. Саше было из голубой ткани, и Сэм носил его с удовольствием, называя своим сокровищем.
Но, к сожалению, средство не действовало.
Мэгги добросовестно отнеслась к своей затее. Она протащила Сэма по магазинам в поисках каждого из растений, упомянутых в списке. Она с легкостью нашла их в обычных лавках натуральных продуктов, вот только очанки там не оказалось: все продавцы как один лишь сокрушенно качали головами. Наконец какой-то покупатель, услышав этот разговор, посоветовал Мэгги заглянуть в "Золотой пассаж".
"Золотой пассаж" был четырехэтажным торговым центром, построенным в Викторианскую эпоху. Он считался немодным и находился на отшибе. Соответственно, расположившиеся там многочисленные лавочки предназначались для людей с особыми интересами, а иногда и с откровенными странностями. Арендная плата была невысока, и лавочки часто меняли владельцев. Глухое эхо, лестничные пролеты, где торговля то вспыхивала, то угасала, и шелушащееся золочение перил придавали пассажу вид огромного птичника. Пестро одетые молодые люди с невероятными волосами и обилием железа в ушах и ноздрях часами нависали над перилами, точно диковинные птицы на насестах разной высоты. Пассаж нравился Мэгги своей оригинальностью и обветшалой роскошью.
Мэгги искала магазин под названием "Омега". Сначала шли лавочки размером с киоск, торговавшие сувенирами и винтажной одеждой; затем следовали студии тату и пирсинга; потом - магазины комиксов и лавки букинистов. "Омега" обнаружилась на самом последнем этаже. Волоча Сэма за руку, Мэгги открыла дверь - звякнул крошечный колокольчик. За прилавком сидел мужчина, поглощенный чтением. Он на секунду оторвался от книги, но ничего не сказал.
Судя по всему, в магазине главным образом торговали травами, специями и трудами по альтернативной медицине, то есть на полках громоздились ряды склянок с надписанными от руки наклейками, а там, где банок не было, высились кипы книг и брошюр.
Мэгги повернулась к хозяину спиной, делая вид, что изучает ассортимент пестиков и ступок, но чувствовала, что он не сводит с нее глаз. Она взяла один из наборов, сделанных из камня, но быстро поставила его на полку. Когда она повернулась к хозяину, тот шутливо приподнял брови. Сэм уставился на него.
- Очанка. Мне нужна трава под названием очанка. Знаете, что это такое?
- Конечно.
Голос его звучал вяло. Выглядел мужчина лет на сорок с лишним, у него были редеющие волосы до плеч и тонкая бородка. Казалось, его обветренное лицо и крепкое телосложение не соответствуют тонкому, гнусавому голосу.
- Говоря научным языком, очанка лекарственная. Для многих - Ефросина. А для нас с вами - красная очанка. Для чего она вам понадобилась?
Вопрос Мэгги не понравился.
- Мне нужно совсем немного.
- Дело ваше, - сказал хозяин, вставая и подходя к полке в дальнем конце магазина. Он потянулся за банкой, - Я просто хотел помочь.
Он взвесил небольшое количество очанки на красивых медных весах.
- Пол: мужской. Планета: Солнце. Стихия: Воздух. В следующий раз просите Ефросину, ведь большинство людей называют ее именно так.