- Так вы, очевидно, видели и, может быть, провожали последнюю владетельницу дворца графиню Воронцову-Дашкову?
- Да уж… Провожать не провожала, конечно, но как Елизавета Андреевна покидала дворец, видела… А вот Кирилл мой, покойник, царствие ему небесное, тот видел лучше, чем я. Он мне поведал все как было. Он тогда с рабочими в Нижнем парке, как раз у Чайного домика садоводством занимался.
- Ой, интересно, уважаемая Дарья Семеновна, - расплылся в улыбке Балаганов. - Расскажите нам, что видели, а потом и поведал вам Кирилл Филимонович.
Бендер хотел было уже по привычке одернуть "брата Васю", но воздержался, услышав дельную просьбу его, да еще с такой ноткой мольбы в голосе.
- А что тут рассказывать, товарищи… Когда Врангелю, значит, пришлось покидать Крым, за графиней пришел военный пароход. Офицеры, значит, приплыли к Чайному на лодке. Елизавета Андреевна с ними и поплыла к пароходу, а на нем и за границу уехала. Вот все, что я могу сказать и от себя и со слов покойника.
- А вещи какие-нибудь графиня взяла с собой? Ну, чемоданы, скажем, баулы? - спросил Бендер.
- Как я видела у дворца, - покачала головой старушка, - я как раз лестницу со львами обметала, то видела, как наша графинюшка с офицерами и прошла мимо. Взглянула на меня и очень расстроенным таким голосом тихо сказала: "Не прощаюсь, Дарьюшка, надеюсь скоро увидимся вновь, любезненькая…" А затем подошла к своему любимому спящему льву и провела рукой, значит, по его гриве… И не ошибусь, если скажу, что в глазах ее стояли слезы… - ведя разговор с неожиданными, необычными гостями, старушка все время утирала слезящиеся глаза, а когда произнесла слова о слезах своей бывшей хозяйки, то и подавно начала глаза старательно протирать.
- Значит, Дарья Семеновна, последняя хозяйка дворца уезжала отсюда налегке?
- Истинно так. Вещей ни у нее, ни у офицеров, которые шли за ней, ни у кого не было. Разве что, только ротмистр держал в руке сумку нашей графинюшки. Да и то, не тяжелую, видать.
- Значит, Елизавета Андреевна ничего с собой не взяла, - констатировал с затаенным облегчением Остап.
Старушка тернула платочком свои глазки и, поняв это замечание по-своему, усмехнулась и сказала:
- Что же она могла с собой взять? Любимого ею спящего льва? И подумать было нечего…
- И вы, Дарья Семеновна, ничего не знаете о драгоценностях, которые графиня Воронцова-Дашкова оставила? - спросил Остап.
- Ничего, товарищи, совсем ничего, - покачала седенькой головкой старушка.
- И не слышали об этом? - голосом тихим и не требовательным спросил Ос-тап.
- И не слышала, - отвела в сторону глаза хозяйка. - Если уж вас это так интересует, то надо порасспрашивать других, милые товарищи.
После небольшой паузы, Остап спросил:
- Вы сказали, порасспрашивать других, дорогая Дарья Семеновна. А кто эти другие? Где их найти? Не могли бы вы нам подсказать?
- Ну, две горничные, они живут в Ялте. Кухарка Фатьма Садыковна, слышала, выйдя замуж, живет в Феодосии… А Петр Николаевич Березовский здесь, в Алупке. Экскурсии по дворцу водит, так что с ним и поговорите, милейшие, если надо.
- Очень вам благодарны, любезнейшая Дарья Семеновна, очень, - встал Остап и склонил голову перед старой милой женщиной, которая так откровенно им поведала все, что знала об отъезде своей бывшей госпожи.
- Присоединяюсь к благодарности, дорогая хозяюшка, - поклонился ей и Балаганов.
- Да, чего там, милейшие… - снова тронула платочком глаза садовничиха Егорова.
Друзья вышли из комнатки старенькой приветливой женщины и спустились к дворцу в молчании. Но когда уже подходили к восточному входу дворцового комплекса, где их нетерпеливо ожидал Козлевич, Балаганов негромко сказал:
- Знаете, командор, все наши визиты только подтверждают одну и ту же информацию. И ничего нового не дают. Да, разве…
- Что же ты замолчал, голуб Шура? - спросил Остап, когда мимо них прошла группка посетивших дворцовый комплекс. - Что "разве"?
- Разве, командор, если по справедливости, нам разве скажет кто, где тайник с графским золотом? Никто, - твердо заверил Балаганов.
- Никто, - подтвердил Бендер.
- И если кто и знает место спрятанных сокровищ, то их уже давно-давно оттуда выкопали, даже та самая прислуга, командор. Вспомните то бриллиантовое кольцо на руке горничной, а?
- Ох, Шура. Мой рыжеголовый друг Балаганов, - остановился перед другом Остап. - Как вы изменились за один год, как изменились, и поведением, и рассуждениями, и главное, совсем другой формации, дорогой молочный брат, - покачал головой Бендер.
Они стояли у Шуваловского корпуса под мостиком, соединяющим этот корпус со зданием для гостей.
- Ну… Бендер Ибрагимович… - смущенно нагнул голову Шура, ковырнув носком туфли брусчатку.
С западной стороны дворца, от его башен, легли длинные тени. Автобусы и экипажи разъехались, увозя туристов на отдых. Дворник в фартуке старательно подметал двор у дворца. Часы на башне показывали восемь часов вечера.
Остап и Балаганов подошли к своему старшему другу Адаму Казимировичу. Тот взглянул на своих компаньонов и сказал:
- А вы знаете, не только обедать, но уже и ужинать пора, братцы. Ночуем здесь, или в Ялте, Остап Ибрагимович?
- Ох, Адам, дорогой Адам, если бы вы знали, с какими интересными людьми мы сегодня встречались, что слышали из их рассказов.
- Пока это все не то, что нас интересует, Адам Казимирович, а так… вокруг и около… - тряхнул золотыми кудрями Балаганов.
- Ничего, камрады, все образуется, найдем ниточку к сокровищам. А что, заночуем в Алупке, а завтра - по дворцу, а? - извлек из кармана небольшую расческу и начал причесывать волосы на голове Остап. - Гостиница в городке этом есть… Ресторан на площади.
- А с автомобилем как быть, Остап Ибрагимович, если ужинать туда пойдем? Да и…
- Да и? - взглянул на непревзойденного автомеханика Бендер.
- С вами, братцы, хотелось бы погулять у моря, окунуться, может, - тронул усы Адам Казимирович.
- Сейчас решим этот вопрос, голуби мои, - и Остап подошел к орудующему метлой дворнику.
О чем они говорили между собой - неизвестно, но со стороны можно было подумать, что они если не друзья, то хорошо понимающие друг друга люди. Их разговора компаньоны не слышали. Но вскоре их "майбах" въехал в одну из трех бывших графских каретных, в хозяйственном корпусе дворцового комплекса. Этот своеобразный гараж был заперт на амбарный замок, и ключ от него Бендер торжественно вручил Адаму Казимировичу.
- Вот так, детушки мои, надо решать проблемы, без которых, как известно, в жизни трудно обойтись, - говорил Остап своим единомышленникам, когда они подошли к центру Алупки. - И все это удовольствие нам стоит всего три рубля на трое суток…
- Пробудем здесь три дня, командор? - взглянул на своего начальника Балаганов.
- Может быть три, а может быть и больше, геноссе Шура, - ответил Бендер, загадочно усмехнувшись.
- Кстати, командор, как понимать это слово "геноссе"? - спросил Балаганов.
- Молодец, великовозрастный студент имеет тягу к познанию. Геноссе с немецкого значит - "товарищ".
- А слово "камрад" тогда как понимать? - приостановился Балаганов.
- Тоже, "товарищ, приятель" означает, как я понимаю, братец, - ответил за Остапа Козлевич.
- Странно, два слова разные, а обозначают одно и то же, - подивился Балаганов.
- Хорошо, друзья, уроками немецкого займемся несколько позже, а сейчас действительно пора подкрепить израсходованные силы. Но вначале подведем итог нашего рабочего дня. Первичное и беглое знакомство с графским дворцом, раз. Знакомство и разговор с господином Березовским, два. Интересные подробности отъезда Воронцовой-Дашковой, полученные из уст старенькой, но очень милой супруги покойного графского садовника Егорова, три. Знакомство с представителем обслуживающего персонала дворца-музея в лице работника совка и метлы, четыре. Кстати, друзья, люблю иметь дело с дворниками. Благодаря им иногда можно узнать такое… - И Бендер вспомнил дворника Тихона в Старгороде, его удушливую дворницкую и неожиданное появление в ней бывшего предводителя дворянства Ипполита Матвеевича Воробьянинова. Вспомнил он хорошим словом и дворника Македона в Киеве. Но вскоре его мысли вернулись к предприятию, ради которого он и его единомышленники приехали в Алупку. Командор продолжал комментировать сведения, полученные за день:
- Она, последняя наследница дворца, камрады, могла распорядиться замуровать ценности во дворце, возле дворца, в Верхнем парке, в Нижнем парке и даже возле Чайного домика, - рассуждал Остап, проходя со своими компаньонами возле мечети.
- Вот и найди! - остановился он и воскликнул: - Нет, нам нужен план и еще раз план… И этот штабс-ротмистр… - задумался он.
- Кто это? - взглянул на Бендера Козлевич.
- Как кто? - обернулся к нему Остап. - Начальник пограничного района, Адам. По нашим сведениям он и его поручики незадолго до отъезда графини поселились ни с того, ни с сего во дворце. А зачем? Как я догадываюсь… Не иначе, как со своими офицерами помогал старой графине Воронцовой-Дашковой прятать ценности до ее возвращения, на которое она уповала. Считала, что власть большевиков долго не продержится.
- Где же мы найдем этих офицеров? - промолвил Балаганов.
- Их и в живых надо думать, уже нет, Остап Ибрагимович, раз оттуда… - кивнул в сторону моря Козлевич.
- Да, наверное, нет. Но следы их действий должны быть, должны остаться, друзья, - твердо заверил Остап.
Они стояли на городской площади неподалеку от ресторана, и до них доносились волнующие звуки скрипки. Помолчали и, не спеша, направились в ресторан. По пути Бендер сказал:
- А может, сокровища закопаны под каким-нибудь кипарисом, магнолией или сосной? И грот еще есть, где любимый сеттер графини похоронен…
Все дорожные вещи трех искателей сокровищ заключались в любимом Бендером акушерском саквояже, который нес Балаганов. Компаньоны вошли в ресторан - просторную веранду, где на эстраде черноволосый скрипач исполнял "Очи черные", а несколько пар шаркали ногами по цементному полу в медленном танце. Посетителей было много, из отдыхающих в санаториях. А их в Алупке открылось более десятка.
Компаньоны уселись за стол у барьера над главной улицей городка и заказали обильный ужин, так как весь день они ничего не ели.
Веранда, хотя была просторной и открытой, держала запахи шашлыков, чебуреков и вина. Было шумно, за многими столами сидели веселые хмельные компании.
- А будут места в гостинице? - спросил Балаганов.
- Полагаю, что не будет проблем. Зачем санаторникам снимать номера? - двинул плечами Бендер.
Но великий всезнающий предприниматель ошибся, в чем он и его друзья вскоре убедились.
Они вышли из ресторана, когда за Алупкой в чистом голубом небе садилось солнце. Пройдя через площадь у мечети, компаньоны вошли в двухэтажное здание местной гостиницы "Магнолия". На их желание поселиться администратор проворковала:
- Нет, нет, дорогие товарищи, с удовольствием, но мест нет. Все переполнено, у нас городок небольшой, но курортный.
- Поэтому, уважаемая, - заулыбался ей Остап, - мы и приехали к вам, чтобы построить новую большую гостиницу. Мы археологи, и протянул свое председательское удостоверение "ДОЛАРХА", куда вложил пятирублевую купюра со словами: - За развитие вашего курортного городка, уважаемая. Нам поручено исследовать возможность строительства многоэтажной большой гостиницы, уважаемая, - повторил Остап. - Я, кажется, ясно объяснил, товарищ, поэтому…
Но что еще хотел сказать великий выдумщик неизвестно, так как женщина вернула удостоверение Бендеру пятерку бросила в ящик стола и сказала:
- Ах, если так, тогда я размещу вас в служебной комнате, там как раз три кровати, - и, взяв ключ, повела новых постояльцев в конец коридора, где находилась "служебная" комната.
Все трое друзей были в изрядном подпитии и Остап сказал:
- День был насыщен многими эмоциями, поэтому нам не мешает пройтись.
- Если по справедливости, командор, то, конечно, не мешает, - пошатнулся Балаганов.
- И я за, Остап Ибрагимович, - кивнул Козлевич.
- Заодно и познакомимся с курортным городком, этим осколком рая вселенной, камрады, - вышел в коридор Бендер.
Друзья вышли из гостиницы, пресекли площадь и пошли по главной улице вдоль магазинов, киосков, бочек с вином и пивом.
Они подошли к двухэтажному зданию из серо-зеленого диабаза, перед которым висел огромный плакат с надписью: "Санаторий Солнечный". На здании еще сохранились надписи: "Французский ресторан "Марсель", "Центральное электрическое освещение", а дальше - "Торговля Лымаръ-табакъ".
- А вы говорите - городок мал, смотрите, какие надписи, - указал Остап.
- Кстати, Остап Ибрагимович, наша гостиница тоже носила название: "Франция", я видел старую надпись.
- Видите, какой старинный городок, детушки. Определенно он должен принести нам удачу, - засмеялся Бендер.
Компаньоны прошли мимо корпусов санатория, спустились по шоссе, вновь поднялись по нему и остановились возле строящегося одноэтажного зданьица на небольшой площади. У двух сидящих на скамье мужчин они узнали, что это строится городская автобусная станция.
Компаньоны вернулись и спустились по склону к морю. Остановились у ряда забитых свай и редкого по ним настила. Балаганов отметил:
- Командор, причал как у нашего морклуба в Мариуполе!
- Причал, товарищи, чтобы моторки могли ходить и в Ялту, и в Симеиз, если надо, - сказал мужчина с удочками, идя от моря.
- Спасибо, уважаемый, за информацию, - сказал ему Остап.
- Закурить у вас, любезные, не найдется? - спросил рыбак.
- Это можно, - достал Бендер из кармана пачку папирос "Южные" и, раскрыв ее, протянул просителю.
- Премного благодарствую, товарищ, - закурил рыбак, - Никак, санаторные?
- Да, вроде бы, товарищ, - улыбнулся ему Бендер и закурил сам. Балаганов и Козлевич не курили, а командор иногда баловался: то ли для форса, то ли, чтобы помочь себе в раздумьях. Поэтому у него всегда были папиросы высшего сорта.
Дальше компаньоны пошли берегом и вышли к розовому домику. Перед ним на столбике белела фанерная дощечка с надписью: "Чайный домик Воронцовского дворцового комплекса". А внизу еще одна: "Просьба не повреждать! Штраф!".
Великий исследователь-искатель подошел к шести колоннам, разграничивающим сооружение на две части:
- Вот перед нами "Чайный домик", камрады.
- Смотрите, командор, мелкое море, а вокруг скалы, - указал Балаганов. - Как же сюда подходили корабли?
- А они сюда и не подходили, Шура, как я понимаю. Суда подходили к скалам со стороны моря. А графиня, как нам известно из рассказов, уплыла к ним на шлюпке. Эх, может быть, где-то здесь и спрятаны графские сокровища, детушки вы мои?
- Да, Остап Ибрагимович, возможно. А вон, смотрите, братцы, внизу как будто и бухта, как я понимаю, и какое там волнение, а? - указал Козлевич. - Да, купаться нам, наверное, и завтра не придется, - вздохнул он.
- Ой, командор, Адам Казимирович! - воскликнул Балаганов, - смотрите какой зеленый огонь!
Все трое подошли ближе к ограде, отделяющей площадку у "Чайного домика" от лестницы, ведущей к морю, и залюбовались зелеными вспышками морского маяка на мысе Ай-Тодор.
- Маяк ограждает корабли от скалистого берега, камрады, - насмотревшись на вспышки зеленой звезды, сказал Бендер. - А теперь держим курс влево, и, как я понимаю, по этой аллее мы выйдем к дворцу, а там и гостиница наша… Так "Францией", значит, она называлась, Адам? - взглянул Остап на Козлевича.
- Да, там старая надпись имеется, братцы, - ответил тот.
- Это хорошо, что мы с вами проделали вечернее ознакомление с Алупкой, произнес Бендер. - Завтра нам будет не до того. Как только откроется дворец, мы должны сразу же идти туда с экскурсиями.
Когда же на небе засияли звезды, и Большая Медведица четко указала где се вер, а где юг, компаньоны вышли к дворцу. Пересекая его двор со стороны северного фасада, они вдруг услышали:
- Эй, что за народ здесь ходит?
Из тени под деревом вышел ночной сторож с ружьем за плечами:
- Ночью ходить здесь не положено, граждане, - поправил он оружие за плечами.
- А мы от моря идем к себе в гостиницу, отец, - пояснил ему Остап. Друзья остановились и с интересом смотрели на ночного стража у дворца.
Кроме ружья, у него в руках была газета.
- Что папаша, в темноте читаешь? - засмеялся Бендер.
- Почему в темноте, граждане, читал при свете, - указал он на электроосвещение у ворот, где были открыты двери привратницкой. - Но в газете такое, что вот и держу все ее… - вздохнул сторож.
- Что же там "такое", папаша, - спросил Остап. - Родственники графа Воронцова приезжают? Новое землетрясение ожидается?
- И не то, и не другое, товарищи… В газете, значит, о казни лейтенанта Шмидта говорится.
- Лейтенанта Шмидта?! - невольно шагнул к сторожу Балаганов.
- Лейтенанта Шмидта… - протянул и Бендер, взглянув на рыжекудрого своего "молочного братца", названного сына героя. - И что же там о нем пишут, расскажите?
- Это можно, ночь скоро пройдет… Значит так, повели Шмидта на расстрел, а моряки значит того, не решаются. А адмирал как закричит: "Не выполнять повеление равносильно бунту!" Аж шея его побагровела: "Вы должны его расстрелять! Государь торопит казнь!" А у того на глаза пленка наползла, как у зарезанной курицы…
- У лейтенанта Шмидта? - спросил Балаганов.
- Да у того, кто должен расстрелять героя, друга Шмидта, они учились вместе. Он клялся в свое время, ирод, в верности Шмидту на Севастопольском кладбище после его речи. "Слушаюсь", - ответил он адмиралу и пошел…
- Расстреливать друга? - выдохнул Балаганов.
- Да. Тут пишется, - тряхнул свернутой газетой сторож, - рассвет был мутный, злой. Густой туман, мрачность легла на берега. Его поставили и матросов… А Шмидт узнал своего дружка-палача, значит, и так громко и просто говорит в необычайной тишине: "Миша, скажи своим людям, чтобы они целили вернее". И взгляды друзей встретились… Лицо Шмидта было бледно. И он еще сказал: "Хоть раз в жизни не трусь и не тяни", - сказал герой громко и отчетливо. - И рассказчик снова тряхнул газетой: - Затылки у матросов дрожали, и приклады винтовок судорожно постукивали о землю… А когда прицелились, тот махнул рукой и отвернулся. Защелкали вразброд вороватые выстрелы и… Николай Шмидт упал…
- Вы знали об этом, Шура? - спросил Бендер.
- Ой, нет, командор, если по справедливости… - прошептал тот.
- Так рассказывать еще, товарищи? - взглянул на одного, другого и третьего ночной страж дворца.
- Да-да, конечно, конечно, папаша. Хотя мы завтра и почитаем сами в газете, но не терпится узнать, что дальше?
- А после казачья сотня прошла над его телом и утрамбовала землю, чтобы не было видно даже того места, где зарыт поднявший руку на царя и дерзко объявивший себя командующим Черноморским флотом… непременно он, подлец, пить хочет, к фонтану Трильби направляется…
- Вы про что, папаша? - спросил Бендер.
- Кот гулять вышел. Воду пьет только из водостока Трильби…
- Чудно, старик, - дернул усы Козлевич, глянув на важно идущего огромного кота.
- Закури, папаша, - раскрыл перед ночным сторожем пачку "Южных" Остап. - Да мы пойдем… Величать вас как, уважаемый?