4
Обещанный Романом Бадрецовым крутой подняться к Саше поленился - просто погудел снизу машиной. Саша спустилась, села в "мерседес".
- Саша.
Крутой небрежно кивнул. Он оказался малосимпатичным. Огромный, морда бандитская, пухлая, на шее цепь с крестом, сзади коса. Крутой повернулся. Саша заметила на его веках недовытравленную татуировку "Не буди". Ничего себе дружок у писателя!
- Четвертая форсунка текет, - пробурчал он, заводя машину. Голос грубый, похмельный, корявый. Зачем она с ним связалась?
Мотор заработал, двигатель застучал ровно, как маленький фактор. В салоне запахло соляркой. Значит, дизель. У нее в Брайтоне тоже была "шкода"-дизелек, так же тарахтела.
Синяк почесался спиной о спинку кресла.
- С бодуна спина кружится и глаза чешутся.
- Почесать? - эротическим голосом спросила Саша. Синяк вида не подал, но про себя отметил: отменное бабло.
Еще когда из подъезда выходила, он ее уже оценил. Вся пойдет по люксу. Ноги достойные, длинные, с едва уловимой кривизной, в которую даже не хотелось верить - так классно было всё вместе взятое. И высокая - не по возрасту: в их поколении таких длинных не было. Конечно, не школьница, а на кой ему малолетка, пузыри пускать?
- Противно, - проворчал он, симулируя невнимание. - Капает и капает с утра... Противно...
Саша отметила, что понравилась бугаю, и он порет ахинею, стараясь быть погрубее, покруче, понезависимее. А куда ты денешься, дружок, мы еще посмотрим, кто кого...
- Надо медную шайбочку отожженную подложить под форсунку, - посоветовала Саша и констатировала по взгляду Синяка, что достала. - Только закручивать с небольшим усилием, чтобы не порвать металл...
Бугай протянул к ней лапищу.
- Володя... Вова... Синяк.
- Дамам руку не суют, - улыбнулась Саша, набирая обороты. Забрало козла крапчатого. - А я думала, вы убитый. - Саша только что долистала автобиографическую повесть Романа, где фигурировал герой под фамилией Синяк, и в подтверждение привела на память последние слова из книги - "Открыть гроб полковник Синяк не разрешил". В гробу... вы?
Синяк кивнул с удовольствием.
- Я. Жирный, паразит, меня всю дорогу то замочит, то оживит.
Он достал из-под сиденья тапки, снял туфли - носок о каблук, переобулся. Всё это не останавливаясь, не снижая скорость и не глядя под ноги.
- Специально обувь приобрел в связи визита к вам... Полуботинки. Жмут в мысах. Выкину - и весь сказ до копейки.
- Не надо выкидывать. Намочить носок спиртом, поносить - и нет проблем.
Синяк хмыкнул. Саша ему всё больше нравилась. Надо ее в горизонтальное положение побыстрей уложить. Жирный, сволочь, знал, что дарит.
- Куда едем? - спросил он погрубее, чтобы не разомлеть.
Саша назвала адрес. Синяк притормозил у ближайшего автомата, вылез из машины в мягких стариковских тапочках. Не успел он поговорить и отъехать метров сто, на животе у него записал пейджер. Он отщипнул приборчик, протянул Саше.
- Глянь, очки лень обувать.
- А почему не мобильный? - спросила Саша.
- По нему базлать надо, а пейджер - молча.
- "Базар дошел. Будем в двенадцать", - прочитала вслух Саша.
Синяк позвонил в нужную квартиру. Глазок зашевелился.
- Кто там?
- Домофоны ставим, - сказал Синяк грубовато, по-простому.
- Не вызывали, - отозвалась дверь визгливым бабьим голосом.
- Оргкомитет района домофоны монтирует. В связи криминогенной обстановки и близости к вокзалам. Постановление магистрата мэрии столицы.
Саша, прикрыв рот, с интересом слушала ахинею.
Дверь не сразу, но отворилась. На пороге стояла эффектная крашеная блондинка. Увидела Сашу и хотела закрыть дверь, но куда там - Синяк вставил в щель здоровенное копыто в тапке.
- Я милицию вызову! - взвизгнула блондинка.
- Зови, - кивнул Синяк.
Он отодвинул ее в сторону и шагнул в квартиру. У тапочек были заломлены задники.
- Вы бы уж лучше босиком, - брезгливо вякнула блондинка, чтобы скрыть обеспокоенность.
- Босиком зябко, можно ноги простудить, - Синяк обернулся и внимательно обозрел женщину. - А слух был, что дело к родинам. А визуально - голяк на базе. Когда рожать будем, хозяйка?
- А вам какое дело! - огрызнулась дама, потуже запахивая короткий халатик. Она повернулась к Саше. - Я же вам русским языком сказала, будут деньги - заплатим. Разве не ясно?
- Да-а... Круто... - Синяк сделал вид, что опешил. - Придется брать за яйца и производить поворот в прогрессивную сторону. Иначе никак.
- Что-о? - теперь уже опешила блондинка. И Саша тоже.
Синяк зашел на кухню, уселся на изувеченный мягкий стул из гарнитура, перетянутый широким скотчем. Стул под ним закряхтел, намереваясь развалиться. Синяк спешно пересел на табурет.
- Мня, - сказал он, снял кепку и принялся расплетать косу, по-бабьи - на плече. - Приболел стульчик... Так было, Александра Михеевна?.. Молчим и плачем?.. Значит, не было.
Саша не плакала, хотя без слез смотреть на разор, учиненный в любимой квартирке, ей было тяжело.
Синяк отцепил от косы бронзовый амулет-кулачок и перетянул конец косы аптечной резинкой.
- ...Таракашек развели, - он, улыбаясь, сощелкнул с кухонного стола неторопливое насекомое. - Это правильно, без домашних животных скукота и сердцу остуда. Значит, хозяйка, съезжать с хаты категорически не хочешь и башлять не жаждешь. Тогда отдыхай. А то бы - ехала в Африку, там нынче тепло... - Тут Синяк запнулся - в кухню вошел здоровенный негр в "адидасе".
- Кстати, про Африку, - продолжал Синяк, уставясь воспаленными с похмелья глазами на негра. - Мы когда в пустыне работали, реки поворачивали, мы ослов рабочими оформляли: Иванов, Петров, Сидоров. Потом ослов продали, деньги пропили. Сидоров, правда, сдох. У вас как фамилие?
Саша не поспевала за трепом Синяка, но нагнетаемую этим трепом угрозу ощущала буквально кожей. Наверное, что-то похожее почувствовал и негр, он побледнел.
- Уходите отсюда, - негромко сказал он.
Синяк стянул с крючка кухонное полотенце, обтер шею. Потом достал из нагрудного кармана торчавшую как карандаш сигару, обрезал ей прямо на столе конец, закурил.
- Утром еду за Михеевной, а на дороге прям мертвый труп лежит. Чего лежит бестолку, не знаешь? - Он вытянул перед собой растопыренные ладони. Указательный палец на правой руке был короче и порос на торце черными волосами вперед. - И руки у меня дрожат. Крупноразмашистый тремор верхних конечностей. Синдром Корсакова. Не пей вина, сколько раз себе говорил. Всё бестолку. И палец у меня короче нужного. А почему? А потому. Оторвался при разборке вооруженной. В больнице пришили на грудак. Месяц ходил, как Сталин. Не попысать толком, ни зашнурковаться. Потом отрезали от груди - гибче стал, но с волосами...
"Всерьез или бред?" - подумала Саша, услышав, как напряжение в ней спадает. Не зря про него Роман повесть написал.
- Чего говорю, - продолжал Синяк, стряхивая пепел с сигары в чашку с кофе. - У меня друган, Ванька, разумеется, стихи слагает порой. В одну строку. К примеру: "Я не люблю, когда меня не любят".
В кухню тем временем вбежал очаровательный голый негритенок лет пяти, сандаловая статуэтка, хотя нет, слишком вонькая - должно быть, прямо с горшка. Он подбежал к Синяку и стал отчаянно молотить его по колену черным кулачком.
- Покупаю! - заорал Синяк, подхватывая негритенка на руки.
Блондинка рванула сына к себе. На втором рывке Синяк отпустил ребенка - мамаша с дитем в руках отлетела к холодильнику. Негр шагнул вперед. Синяк даже не пошевелился, только лапой помахал.
- Нопасеран! Без рук!
И тут раздался звонок в дверь.
- Ну вот, - удовлетворенно пробурчал, подымаясь, Синяк, - а ты говоришь. - Хотя никто ничего не говорил, только поскуливал испуганный негритенок.
Синяк открыл дверь. В переднюю вошли двое одинаковых парней: короткие кожаные куртки, широкие штаны, черные вязаные шапочки.
Парни прошли следом за ним, как бы выдавливая негра с семейством из сразу ставшего тесным пространства кухни. Попили кофе, сказали "спасибо", чашки опустили в раковину. Встали и молча вышли из кухни.
- Посиди тут, - сказал Синяк Саше, сам же пошел за парнями.
- Где ваш муж, мадам? - спросил Синяк, и Саша не узнала его голоса.
В прихожей стало тихо, видимо, Синяк с парнями вошли в комнату. Саша на цыпочках пробралась в пустую переднюю.
- Ты русский язык понимаешь? - чеканил за дверью вопросы Синяк. - Слух, зрение в порядке? Тогда слушай. Ты должен деньги! Ты понял?!
Из комнаты выскочила ошалевшая от страха блондинка. По лицу ее, размывая макияж, текли слезы. Она рванулась к Саше.
- Я знаю, кто это... - прикрыв ладонью дрожащий рот, доверительно прошептала она. - Они выбивают деньги...
- Угу, - улыбнулась Саша. - Выбивают.
Дверь в комнату была приоткрыта. Саша заглянула внутрь.
Синяк стоял вплотную к негру. Они были одного роста, только Синяк в полтора раза шире. Парни скромно расположились за Синяком, расставив ноги и одинаково сложив руки на причинном месте.
- Слушай внимательно, - сказал Синяк, стряхивая с плеча негра несуществующие соринки. - Ты идешь во двор. Звонишь. Если через час деньги не будут, ты поедешь с ними. Покататься. Ты понял, любезнейший?
Синяк протянул руку в сторону, как хирург. Один из парней вложил в нее жетон.
- На разговор тебе десять минут. Вперед! Время пошло!
Негр исчез. Синяк с помощниками расположились на ковре, достали карты. Блондинка с ребенком заперлись в ванной. Саша вошла в комнату.
- А если милиция?
Синяк усмехнулся.
- В вашей квартире ваши друзья...
Негр прибежал скоро. Он с размаху сунулся в комнату, открыл было рот, но Синяк, не оборачиваясь, в зеркало платяного шкафа еле заметно погрозил ему укороченным пальцем: жди.
Когда доиграли партию и собрали карты с ковра, Синяк кивнул негру: рассказывай.
- Деньги будут. Уже везут...
Синяк задумался.
- Ладно, братцы, свободны. - И повернулся к негру. - Документы давай. Паспорт...
Неф протянул Синяку паспорт, Синяк передал парням.
- А паспорт мадам? Свидетельство о браке? Метрика пацана, ключи от машины, права, техпаспорт? Ребятам покажешь, где машина стоит.
Парни попрощались и вместе с негром ушли.
Через час в квартире появился директор фирмы, где работал негр, и кто-то из посольских. Саша начала было что-то объяснять по-английски, но директор сразу, без глупостей, достал бумажник.
- Две тысячи? - уточнил он.
- Речь шла о четырех, - мягко поправил Синяк. - Издержки, знаете ли, помощники...
- Знаю, - кивнул директор, - но у меня только две.
- На две можно расписку. Сутки на добор, - разрешил Синяк. - Кстати... А где мадам?
Появилась блондинка.
- Знаете, красавица, почему отключен ваш телефон? - спросил Синяк.
- За неуплату междугородных разговоров... - пробормотала, запинаясь, она.
- Правильно, - кивнул Синяк, улыбаясь. - За разговоры. Только не междугородные. Вот справочка из телефонного узла.
Муженек ваш, мадам, вот этот, темной ноченькой звонил специальной суксуальной барышне и под ее аккомпанемент надрочил в кредит две тысячи баксов.
- Может, это не он, - пролепетала блондинка. Синяк погладил негритенка по курчавой голове.
- Тогда он.
5
КСП - Клуб Свободных Писателей - открылся несколько лет назад на бульваре в центре Москвы в помещении бывшего альманаха "Поэзия". Вместе с помещением Клубу Свободных Писателей достался и Суров, многие годы проработавший в покойной "Поэзии". На двери его кабинета теперь висела табличка: "Всемирная организация писателей. Московская штаб-квартира КСП. Генеральный директор Суров Ю.В.".
По международному уставу ему полагался чин исполнительного секретаря, но когда Юрий Владимирович заказывал себе визитные карточки, в текст вкралась ошибка, и должность была завышена. Исправлять ошибку не посчитали нужным - суетно и накладно.
Зарубежные коллега, по примеру которых был организован КСП, презентовали "субару", ту самую, с капризной сигнализацией, на которой Суров ездил на работу, иногда с утренней остановкой у Саши; также подарили подержанную оргтехнику.
Секретарь французского отделения КСП, горбатенький старичок, привез в подарок медикаменты, в основном просроченные поливитамины.
Задач у Клуба было две. Первая - обмениваться творческим опытом со своими и зарубежными коллегами; вторая же - если кого-нибудь из пишущей братии прищучат власти, всем миром вступаться.
Опытом члены Клуба обменивались по-прежнему, без посредников, самостоятельно. Инакомыслие же в России прекратилось в связи с учреждением демократии. Для малопродуктивной правозащиты остались только коллеги из ближнего, главным образом юго-восточного, зарубежья. Но интерес КСП к чужим делам законно раздражал и центровую власть, и местную, а также отвлекал от главного - полноценных международных общений: конгрессов, симпозиумов, круглых столов... А эта сфера деятельности Сурова удачно смыкалась с его бизнесом в Англии, в чем ему весьма помогло высокое международное положение Клуба.
Всё бы ничего, да был в биографии Сурова один прокол. В августе девяносто первого он явился на работу в черном торжественном костюме с галстуком - посмотреть по служебному телевизору любимый балет "Лебединое озеро". Весь облик его в тот день дышал подъемом и воодушевлением.
Этим обстоятельством позднее его частенько донимал Роман Бадрецов. Суров для успокоения определил Бадрецова на очередную халяву с творческой группой в Бухарест, но неблагодарный Бадрецов хоть в Бухарест и съездил, угодив в тамошний вытрезвитель с какой-то бабой, но подкалывать его не прекратил.
...На ночь Суров принял снотворное, и нехорошие мысли о злополучном сообщении автоответчика к утру растворились. Теперь всё казалось просто.
Значит, Ванька жив. И телефон узнал, не поленился. Вот откуда про "Тропу Моисея" ему известно? А впрочем: если Иван жив, наверняка трется по журналам, издательствам, значит, вполне мог узнать и про поездку членов КСП по библейским местам. И вся загадка. Наплевать и забыть.
Выглядел Суров сегодня отменно: в черных кожаных штанах, в роскошно-скромной ковбойке, с шелковым фуляром на шее. Крепкое его туловище было оплетено желтой портупеей, сводившейся слева под мышку в кобуру газового пистолета.
Он просматривал список отбывающих в пустыню поэтов, небрежно положив ноги на тумбочку письменного стола. Списки составлял он сам, утверждать избранников должен был по уставу Исполком КСП. Исполком и будет утверждать, но уже после мероприятия, задним числом. Постфактум. Так удобнее.
Ощущение власти над судьбой визгливых поэтов - кого включить в поездку, кого погодить - грело душу. У него начался обычный в таких случаях прилив настроения.
Он был в кабинете один, когда туда без стука вломился огромный детина полубабьего вида с седой косой, в кожаной куртке, зеленом пиджаке, в тапочках и комбинированной кепке. Детина, не снимая кепки, почесал под ней темя.
- КСП тута? Джабар пришел?
Чувство страха накатило на Сикина позже, пока же он, не снимая ног с тумбочки, процедил, не поднимая глаз:
- Александра Михеевна Джабар на рабочем месте в своем кабинете. Стучаться надо...
- Пасть закрой, - сказал детина, - кишки простудишь.
Коричневые туфли Сикина медленно переместились на пол.
Он приоткрыл рот в нехорошей догадке...
- Соображаешь, - улыбнулся Синяк, развалисто усаживаясь в кресле. - Это я звонил насчет Ивана.
Сикин встал, почему-то опустив руки по швам. Синяк обозрел его, сосредоточив внимание на кобуре, привязанной к Сикину сыромятными путами.
- Ну, ты прям как памятник Высоцкому на Ваганькове. - Синяк откусил кончик сигары и выплюнул на пол. Сикин независящим от себя движением придвинул к нему пепельницу. - Обвязался весь...
Сикин похолодел. Он почувствовал, как кишки предательски забормотали, кожа на лице стянулась и запульсировала, зачесалось плечо под ремнем. Всё это время, что функционировал шкатулочный бизнес в Англии под прикрытием КСП, он ждал наезда рэкета.
- В следующий раз, - продолжал Синяк, небрежно разглядывая кабинет, завешанный фотографиями Сикина с именитыми товарищами, - как меня завидишь, сразу стреляйся газом из своей пистоли. И маленький совет: пора, мой друг, пора с вещами на выход. Засиделся в девках. Забей себе: твое место у параши, в связи того, что был ты дятел-стукачок, а теперь ты вечный Птица-Пенис. Пенис-петушок. Повтори.
Сикин послушно пожевал губами веленые Синяком слова.
- Ну, будь здоров, петушила, - улыбнулся Синяк, выкарабкиваясь из низкого неудобного кресла. Он подошел к двери, но решил еще покуражиться. - Между нами, эта кобура - говно.
Синяк задрал над мощным задом куртку и постучал себя по рукоятке пистолета в кобуре, заткнутого за пояс на прищепке.
- И ножки на стол не ложи. Будь проще - люди потянутся.
Закрыв за посетителем дверь на ключ, Сикин с тоской подошел к окну. Конечно, "мерседес". И пистолет у него наверняка не газовый. Он достал из холодильника бутылку виски и отхлебнул прямо из горла.
За дверью послышались разнополые голоса. Форсированные, избыточные, театральные. Как они обрыдли ему еще за те годы, что обретался в альманахе "Поэзия"!..
Сикин отстегнул всё еще дрожащими руками газовую упряжь, намотал ремни на кобуру и уложил оружие в расшифрованный кейс. Кинул в рот жевательную резинку, через силу улыбнулся в зеркало и отворил дверь.
Сегодня должны были обсуждаться организационные вопросы поездки "Тропой Моисея".
Саша смотрела на компьютере последний концерт Мадонны. Певица была не очень молодой, не очень фигуристой, с перенакаченными мышцами ног, вульгарная вся от и до! Ни кожи, ни рожи, а на тебе!..
- Я на минуточку... - В кабинет впорхнула запыхавшаяся пожилая дама в тяжелых украшениях. - Это вам презентик маленький, - заворковала она, выставляя на письменный стол шампанское и разноцветные мыльца. - Что за голяшку вы смотрите?..
Саша молча выключила компьютер. Не хотела она с этой жирной курицей обсуждать звезду.
- Молодость, молодость... - воркуя, дама полной рукой заколебала воздух, нагнетая густую волну приторных духов. Саша чихнула. - Вы не поверите, Сашенька, у меня в ваши годы были дивные ноги... Но не буду мешать, не буду мешать... Вы на собрание пойдете?
- Пойду, - мрачно ответила Саша.
- Куда? - поинтересовался Синяк с порога, пропуская даму с ногами. - Постой-ка. - Он подошел к Саше, взял ее за уши и внимательно уставился ей в глаза. - Или меня негры твои сглазили или собственными силами рехнулся: почему очи зеленые? Были голубые.
Саша поворотом головы выпростала уши из рук Синяка и отколупнула контактную линзу, под ней глаз был карий. Она посмотрела на Синяка разноцветными глазами.
- Доволен?
- Та-ак... А на Октяберьские красные вставь - коммуняк пугать... А чего у тебя еще не свое? Колись немедля. Кто ты?
Саша послушно включила компьютер, поерзала мышкой и застрекотала вслепую десятью пальцами. На экране монитора набивались буковки...
"Симпатичная леди, блондинка, фигура манекенщицы..."
- Покрупней сделай шрифт, - попросил Синяк, - без очков глаз неймет.