В остросюжетных, полных драматизма повестях Юрия Короткова рассказывается о трудной судьбе подростков, молодых людей сталкивающихся с жестокостью, непониманием окружающего мира, который зачастую калечит их жизни.
Конфликт поколений времен перестройки. Дочь - "трудный подросток" и "металлистка", отец - милиционер. У каждого - свои ценности и идеалы, свой собственный мир. Но когда приходит настоящая беда, оба понимают, как много они значат друг для друга. Спасая дочь, верный страж закона вершит правосудие сам…
Юрий Коротков
АВАРИЯ
В просторной витрине универмага стояли манекены - два юноши и две девушки, аккуратные, нарядные, со счастливыми улыбками на розовых лицах. Растопырив матовые пальчики, манекены смотрели на суету вечернего проспекта за стеклом. Там, за стеклом, была ранняя весна, черные от копоти кружева последнего снега, зыбкие блики фонарей на мокром асфальте, переполненные троллейбусы и бесконечный поток машин.
У витрины тусовалась компания металлистов - лениво курили, дурачились, долговязый парень в наушниках, блаженно прикрыв глаза, отстукивал по коленям ритм никому не слышимой музыки. В центре вялой компании крутилась девчонка со стоящими торчком ядовито-желтыми волосами, черными тенями до висков, со стальной цепью на шее, - толкалась с ребятами, тормошила долговязого.
В голубом аквариумном свете поблескивали цепи, бляхи на черных кожаных куртках, тупые шипы на ошейниках и перчатках с обрезанными пальцами. Прохожие, неприязненно оглядываясь, огибали шумную тусовку.
У тротуара напротив компании остановился патрульный "Москвич" ГАИ. Старлей-гаишник молча врезался в тусовку, схватил желтоволосую девчонку за рукав куртки и потащил к машине. Опешившая было компания угрожающе загудела:
- Ты, мент!
- А чего она?!
- В чем дело-то вообще?
Кругом тотчас стали собираться любопытствующие прохожие.
- Правильно! Всех заберите!
- Ну, наконец-то! А то проходу нет!
- Чего? Чего орешь? - Металлисты заняли круговую оборону. - Мы тебя трогали?
- Я бы тебе тронула!
- Ты! Чего выступаешь-то?
- Не тычь! Вот на цепь на твою тебя посадить!
В общей перепалке не принимали участия только старлей и девчонка. Старлей молча волок девчонку к машине, девчонка молча отбивалась острыми кулаками.
Легко рассекая толпу зрителей, вперед протиснулись четверо аккуратно стриженных парней с одинаковыми невыразительными лицами и мощными квадратными фигурами. Спрятав руки в карманы коротких курток, они спокойно наблюдали за развитием событий.
- Эй, помочь? - окликнул один из них старлея.
Неизвестно, чем бы все закончилось, но девчонка вдруг так же молча вырвалась и сама села в машину. Старлей завел мотор, и "Москвич" рванул с места.
Толпа-тотчас рассосалась. Квадратные еще некоторое время плечом к плечу стояли напротив металлистов, потом неторопливо двинулись дальше по проспекту. Металлисты направились в другую сторону.
Манекены - юноши и девушки с безоблачными лицами - радостно улыбались в пространство.
Девчонка угрюмо нахохлилась рядом со старлеем.
- Я тебя предупреждал? Предупреждал? - Старлей раздраженно рванул заевший рычаг, - Вырядилась как… как пугало! А ну, снимай, дрянь! Снимай, говорю!
Он схватил свободной рукой цепь на шее у девчонки, та вцепилась ногтями ему в ладонь. Машина пошла зигзагами, слева и справа загудели, замигали фарами.
- Пусти! - Девчонка рывком освободилась. - У всех предки как предки, только у меня - дурак в портупее! Стой! - Она распахнула дверцу и занесла ногу над дорогой. - Стой или прыгну!
Старлей едва успел нажать на тормоз. "Москвич" развернуло поперек улицы. Девчонка выскочила и побежала к тротуару.
- Валерка, вернись! Валерка! - Старлей бессильно ударил кулаком по рулевому колесу.
Валерка догнала своих около метро, компания встретила ее ликующим воплем. Толкаясь, молотя друг друга по кожаным спинам, орда металлистов ввалилась в вагон.
Валерка повисла на шее у долговязого, они принялись целоваться. Компания хохотала, растаскивая их, Валерка, сдерживая смех, отбивалась локтями.
Сидящий напротив древний старик с высохшим, мертвенно-бледным лицом, с орденскими планками в пять рядов на застиранном пиджаке гневно стукнул клюкой об пол.
- Что же вы делаете, развратники! - с трудом выговорил он, мелко тряся головой, - Здесь же дети! Бесстыжие!
Валерка подскочила к нему и наклонилась, подставив ухо.
- Как же вам не стыдно, а еще девушка…
- В крематорий, дедушка! В крематорий! - категорически сказала Валерка.
Компания заржала.
- Совсем совесть потеряли! - возмутились пассажиры. - Договоришься сейчас! Хоть старость бы уважали!
Двери открылись, и металлисты с хохотом высыпали на перрон.
На площадке перед Дворцом спорта толпились безбилетные поклонники "металла". Валерку тут знали все.
- Йа-хха, Авария! Авария, привет!
Безбилетники, как обычно, вели нудные безнадежные переговоры с билетерами и дружинниками. Валерка быстро оценила обстановку, выплюнула жвачку и кивнула своим. Они дружно навалились на спины стоящих впереди, оттеснили контроль и проскочили во Дворец. Всего прорвалось человек пятьдесят.
Организаторы, наученные горьким опытом, оставляли на случай прорыва свободные ряды, все расселись, вошел наряд милиции, оцепил зал, и концерт начался.
Через полчаса Дворец стоял на ушах. Сцена была окутана дымом, как поле боя, дым упругими волнами отскакивал от грохочущих колонок, полыхали прожекторы, ударник по пояс в дыму из последних сил отбивался от разнокалиберных барабанов и тарелок. Зрители орали, прыгали, хлопали, подняв ладони над головой. Валерка, вскочив с места, раскручивала цепь как пращу.
Милиционер, стоящий ближе других к сцене, под самыми колонками, угрюмо оглядывал зал, страдальчески морщась от боли в перепонках. Видно было, что он с наслаждением выволок бы каждого из полутора тысяч крикунов на свежий воздух, но… Он взглянул на застывшего поодаль офицера - тот с каменным лицом смотрел поверх голов, заложив руки за спину.
Кто-то уже залез ногами на подлокотники кресла, тотчас полезли остальные. Стриженная чуть не наголо девчонка извлекла из пакета медные тарелки и самозабвенно лупила в них, где-то в глубине зала в такт музыке заливался милицейский свисток.
Милиционеры, стоящие вдоль стен, молча переглядывались.
Группа наддала еще, Валерка сорвалась с места, вылетела к сцене и начала танцевать в проходе.
- Авария-а-а! - радостно заревел зал.
Солист группы подбежал к краю сцены, они с Валеркой встали друг напротив друга, синхронно раскачиваясь и изгибаясь. Еще несколько ребят присоединились к Валерке, запрудив проход.
Милиционер подошел к офицеру, прокричал на ухо:
- Сделать замечание?
Тот, досадливо морщась, помотал головой, огляделся, отыскал глазами старшего из дружинников, приземистого крепкого парня лет тридцати, и чуть заметно кивнул ему.
Дружинники ринулись по проходу, начали растаскивать танцующих. Те упирались.
- А что? В чем дело-то?
- Сядьте на места! По местам! А то выведем всех!
- А за что?! Хотим - и танцуем! Никому не мешаем!
- Сядь, говорю! Я тебе потолкаюсь!
- А ты кто такой, вообще?
- Я - народная дружина. А вот ты кто такой!
- Убери щупальца, ты! - Валерка отпихнула старшего.
Группа накручивала обороты в бешеном ритме.
- Ну, все! Если по-хорошему… Выводи их! - скомандовал старший. - Пойдем-пойдем! Там разберемся. - Он схватил Валерку за локоть. Та с силой оттолкнула его, тогда он привычным движением сгреб ее за ворот.
Дружина и тусовщики толкались - пока еще ладонями, но драка назревала. И тут подоспела милиция. Тусовку скрутили и поволокли к выходу. Зал засвистел, загрохотал ногами. Музыканты внезапно сменили ритм и грянули известный всем припев:
Порядок есть порядок! Куда! Сидеть!
Молчать! Не хлопать! Не плясать! Не петь!
Милиционер - в рок-клубе!
Милиционер - в рок-клубе!
Милиционер - в рок-клубе!
- Ми! ли! ци! о! нер!!! - подхватил зал в полторы тысячи глоток.
Дружинники и милиция протащили тусовщиков через пустой вестибюль и стали рассаживать по дежурным машинам.
Стоящие у входа квадратные парни с одинаковыми невыразительными лицами спокойно наблюдали за суетой.
Старлей-гаишник оставил патрульный "Москвич" у отделения милиции, вошел и наклонился к окошечку дежурного.
- Вызывали?
Дежурный удивленно глянул на его погоны.
- Не понял…
- Дочь моя у вас?
- Фамилия?
- Николаев.
- Да нет, дочери.
- Ну, Николаева. Валерия.
- А-а, - усмехнулся дежурный. - Заходите, товарищ старший лейтенант! - Он нажал кнопку на пульте, обитая жестью дверь со щелчком открылась.
Валерка, еще одна девчонка и четверо ребят сидели на жесткой скамье. Капитан-милиционер с университетским ромбиком на кителе писал, склонившись над столом.
- Николаевой отец, - объявил дежурный из-за стеклянной перегородки.
- А-а! - Капитан иронически оглядел здоровенного, с бычьей шеей и красным обветренным лицом гаишника. - Вот, старлей, протокол пишу.
- Пишите-пишите! - воинственно сказала Валерка. - Мы тоже напишем. Незаконное задержание.
- Грамотная! - кивнул капитан Николаеву на дочь. - Все грамотные стали, не тронь…
- А что? Какие у вас инструкции были? - крикнула Валерка.
- У нас одна инструкция - охрана правопорядка!
- А мы что, нарушали? - тотчас наперебой закричали тусовщики. - Мы никому не мешали! Не имеете права! Хотим - танцуем!
- А вы задержаны не за танцы, - оборвал капитан. - А за сопротивление дружинникам.
- Мы, что ли, начинали?
- Вы обязаны были подчиниться требованию, выйти, а там уж, если хотите, обжаловать… В общем так, старлей, оформляем привод и передаем документы в детскую комнату! - Капитан взял бланк протокола и ушел в соседний кабинет.
- Да хоть в Пентагон! - заорала вслед Валерка.
Николаев, играя желваками, глянул на нее и двинулся за капитаном.
- Это… можно без протокола… на первый раз? - глядя в сторону, попросил он. - Что уж тут такого случилось? У вас тоже, наверное, дети…
- Мой сын в математической школе учится, - резко обернулся капитан. - Дома по вечерам, с учебниками. На улицу не выгонишь - вот этих, - он мотнул головой в сторону дежурки, - боится… Воспитывать надо, старлей! Воспитывать! А то они уже вот здесь сидят! - Он ожесточенно постучал себя по шее и снова склонился над какими-то бумагами.
Николаев молча смотрел в его аккуратно подстриженный затылок с примятыми по кругу фуражкой волосами.
- Ладно, - не оборачиваясь, сказал капитан. - Забирай свою.
Николаев вышел в дежурку, кивнул дочери:
- Пошли!
- Не пойду! Пока всех не выпустят!
Николаев схватил ее за руку, выволок из отделения, толкнул с крыльца и замахнулся.
Валерка, вытянувшись, опустив напряженные руки, с такой ненавистью смотрела ему в глаза, что Николаев замер с поднятой ладонью.
- Ну? - сквозь зубы сказала она. - Только ударь…
- Садись. - Николаев подтолкнул ее к машине.
Сел за руль, со скрежетом врубил заедающую передачу. Когда отъехали, мрачно сказал:
- Дома будешь сидеть. Из школы - домой. Нагулялась, чучело!
На следующий день Николаев был свободен, он загодя подъехал к школе и стал ждать, облокотившись на крышу своего потрепанного "Жигуленка".
Прогремел звонок, из дверей школы толпой повалили младшие классы, разбегаясь на две стороны, к метро и на троллейбус. Вскоре появилась Валерка с компанией одноклассников. Они потусовались у крыльца, ребята закуривали прямо под школьными окнами. Мимо прошёл учитель, с ним попрощались, не вынимая сигарету изо рта.
Николаев покачал головой - в его время курили в дальнем углу школьного двора, выставляя кого-нибудь "на стрему".
Валерка повела глазами в сторону, заметила отца, зло сжала губы и отвернулась. Деловито стрельнула у ребят сигарету и картинно, так, чтобы видел отец, прикурила. Курить она явно не умела, набирала дыму в рот и выпускала тонкой струйкой, потом случайно вдохнула и закашлялась.
Николаев невольно улыбнулся.
Компания двинулась через улицу к метро, Валерка помахала им и пошла по тротуару.
- Садись, - кивнул Николаев, когда дочь поравнялась с ним.
Валерка, не удостоив его взглядом, прошла мимо.
Николаев сел в машину и на первой скорости покатил за дочерью. Она мельком оглянулась на него и преувеличенно-радостно бросилась навстречу двум подружкам. Из сумки появился журнал мод, началось обсуждение последних моделей. Валерка через плечо ехидно глянула на отца. Тот терпеливо ждал.
Вскоре разговор Валерке наскучил, и она двинулась дальше. Николаев поехал следом.
Дочь неторопливо шагала по тротуару, короткая голубая юбка раскачивалась в такт шагам. Николаев заметил, что многие мужчины обращают на дочь внимание, кое-кто оборачивается, поглядывает на ноги. Он занервничал в машине, испепеляя взглядом похотливых негодяев. А Валерка спокойно шла впереди, придерживая у бедра сумку. И вдруг сорвалась с места, метнулась за угол.
Николаев среагировал с опозданием, рванул так, что прокрутились колеса и машину занесло на повороте. Поперечная улица была пуста. Николаев обернулся: Валерка, остановившись сразу за углом, невозмутимо подтягивала гольфы. Николаев ударил по тормозам. Водитель встречного "Запорожца" выразительно постучал себя пальцем по лбу.
Валерка выпрямилась, прикусив губу, чтобы удержать злорадную ухмылку, и как ни в чем не бывало направилась к дому.
Она прошла через двор. Николаев ехал в трех метрах сзади. Запер машину и следом за дочерью вошел в подъезд.
Мать, открывшая дверь, подозрительно повела носом.
- А ну, погоди… - Она придвинулась вплотную. - Ты что, куришь?
- Нет, только пью и колюсь, - спокойно ответила Валерка и скрылась в своей комнате.
- Как ты со мной разговариваешь?
- Ну что ты с порога начинаешь? - негромко сказал Николаев. - Дверь не успела открыть…
Обедали все вместе, что случалось редко. Мать сновала между столом и плитой, дед вдумчиво ел суп, Валерка скучно жевала бутерброд, глядя в окно. Николаев искоса поглядывал на нее.
- Как в школе? - наконец спросил он.
- Чего это ты вдруг?
- Ну… интересно все-таки, как учится моя дочь.
- Нормально, - пожала плечами Валерка.
За столом снова стало тихо. Дед расправился с супом и аккуратно положил ложку на кусочек хлеба.
- Заказы завтра дают, - сообщил он.
- Для участников Куликовской битвы, - вставила Валерка.
- Помолчи, - прикрикнула на нее мать. - А что будет?
- Сервелат обещали и гречку. Ну и как обычно…
- Слышь, дед, - сказала Валерка. - Знаешь, для ветеранов новые льготы ввели?
- Какие? - настороженно спросил дед.
- Вам теперь можно улицу переходить на красный свет и заплывать за буйки. - Валерка заржала.
- Ты замолчишь или нет? - крикнула мать.
- Спасибо! Спасибо! - закивал дед. - Чему вас только в школе учат? Смешно, да? Ну, посмейся.
- А кстати, - мирно сказал Николаев. - Что проходите?
- Всего понемножку.
- Ну, например? - Все пытался завязать разговор Николаев.
- Например?.. - Валерка подняла глаза к потолку. - Ну, например, знаешь первый признак беременности?
- Н-нет, - неуверенно сказал Николаев.
- Это когда в школу не хочется…
Мать поперхнулась чаем. Опешивший Николаев невольно глянул на живот дочери. Валерка невозмутимо собирала хлебом подливу с тарелки.
После обеда она нехотя промямлила что-то вроде "спасибо" и исчезла в своей комнате, забрав с собой телефон.
Николаев видел дочь редко, когда заставал ее дома после школы или поздним вечером, когда она возвращалась с тусовки. В эти нечастые моменты она сидела у себя с учебниками или валялась на диване с наушниками на голове, и, если ее не трогали, могла за день не произнести ни слова.
После "Времени" по ящику начался концерт. Валерка уселась в проходной комнате перед телевизором в коротком халате, привычно подтянув одно колено к груди, молотила зубами жвачку, пускала пузыри и отбивала ладонями по стулу и пяткой по полу бешеный ритм.
- Одерни, заголилась! - сказала мать, пробегая через комнату.
- А чего? - Валерка задрала халат и оглядела узкие трусики. - Индия. Красивые.
- Эх, бесстыжая. - Мать укоризненно покачала головой. - И в школе так же?
- Ага!
Через минуту мать снова заглянула в комнату.
- Да сделай ты тише!
Валерка никак не отреагировала.
- Я к кому обращаюсь? К стене?! - Мать прошла к телевизору, приглушила звук.
Валерка дождалась, пока она выйдет, дотянулась до телевизора и снова врубила на полную громкость.
- Нет, я так больше не могу! Она специально! Алексей! - Мать побежала жаловаться к отцу.
Николаев решительно вошел в комнату. Валерка, не меняя позы, скосила глаза, настороженно следя за ним. Отец направился было к телевизору, потом вдруг взял стул и сел рядом с дочерью, скрестив руки на груди.
- Это какой ансамбль? - спросил он.
- Группа, - сквозь жвачку поправила Валерка.
- Что за группа?
- "Ария".
На экране размалеванные во все цвета радуги, уже далеко не юные мужики с растрепанными волосьями скакали по сцене, визжали и дергались в конвульсиях, будто совершая непристойный акт с болтающимися на жквотах гитарами.
Николаев усмехнулся.
- Нравится?
- Угу! - утвердительно кивнула Валерка.
Между тем двое гитаристов подскочили друг к другу и, изогнувшись, прислонились спинами, радостно улыбаясь в зал.
Николаев начал раздражаться, засопел, ерзая на стуле, поглядывая на Валерку.
- Дебильство какое-то! - наконец не выдержал он. - Я не пойму - тебе это действительно нравится или придуриваешься?
- Мне нравится все, что не нравится вам, - спокойно ответила Валерка. - А что вас злит - так это я вообще, тащусь!
- Что за выражение! - сорвался Николаев.
- Ха-а! - Валерка аж подскочила от удовольствия. - Я тащусь!
- Валерия!
Дрянная девчонка, кривляясь и пританцовывая, направилась в свою комнату, громко распевая на мотив классического рока:
В детском саде малыши
Накурились анаши -
Тащимся! Тащимся!
Тащимся! Тащимся!
Николаев бросился за ней, но Валерка юркнула к себе и подперла дверь креслом.