Голос Эбби принес с собой Кэрол, так близко, словно она слышала саму Кэрол. Ее горло снова так стиснуло от опустошенности, что какое-то время она ничего не могла ответить.
- Тереза?
- Кэрол с тобой?
- Она в Вермонте. Она болеет, - произнес хриплый голос Эбби, и сейчас в нем не было ни малейшей улыбки. - Она отдыхает.
- Слишком больна, чтобы мне позвонить? Эбби, почему ты мне об этом ничего не сказала? Ей лучше или хуже?
- Лучше. Почему бы тебе не позвонить и не узнать самой.
Тереза сжала трубку телефона. Да, и почему же она не позвонила? Потому что она думала о картине, а не о Кэрол.
- Что с ней такое? Она…
- Замечательный вопрос. Кэрол же написала, что произошло, так ведь?
- Да.
- Ну, и ты ждешь, что она будет скакать вприпрыжку? Или гоняться за тобой по всей Америке? Ты что, думаешь, что это игра в прятки?
Весь тогдашний разговор с Эбби за обедом с силой обрушился на Терезу. С точки зрения Эбби, во всем произошедшем виновата была она одна. И найденное Флоренс письмо было только завершающим промахом.
- Когда ты возвращаешься назад? - спросила Эбби.
- Где-то через десять дней. Если только Кэрол не понадобится машина раньше.
- Не понадобится. И она не вернется домой раньше, чем через десять дней.
- Насчет того письма… которое я написала… - выдавила из себя Тереза, - не знаешь, они нашли его до или после?
- До или после чего?
- После того, как за нами стал следить детектив.
- Они нашли его после этого, - сказала Эбби, вздыхая.
Тереза сжала зубы. Но не имело никакого значения, что о ней думала Эбби, имело значение только то, что думала Кэрол.
- Где она в Вермонте?
- На твоем месте я не стала бы ей звонить.
- Но ты не на моем месте, а я хочу позвонить ей.
- Не надо. Это все, что я могу тебе сказать. Я могу передать ей все, что ты скажешь… это важно. - Повисло ледяное молчание. - Кэрол хочет знать, не нужно ли тебе денег и что там с машиной.
- Мне не нужны никакие деньги. Машина в порядке, - ей нужно было задать еще один вопрос - Что Ринди знает обо всем этом?
- Она знает, что значит слово "развод". И она хотела остаться с Кэрол. Кэрол совсем не легче от этого.
Очень хорошо, очень хорошо, хотела сказать Тереза. Она не будет беспокоить Кэрол звонками, письмами, любыми сообщениями, если только это не будет насчет машины. Ее трясло, когда она положила трубку. И она тут же подняла ее снова.
- Это номер шесть одиннадцать, - сказала она. - Я больше не хочу принимать междугородных звонков… ни одного.
Она посмотрела на принадлежавший Кэрол нож для разрезания конвертов, который лежал на прикроватной тумбочке. Сейчас он олицетворял собой саму Кэрол, человека из плоти и крови, Кэрол с веснушками и щербинкой на уголке одного зуба. Обязана ли она чем-нибудь Кэрол? Кэрол, как человеку? Разве Кэрол не играла с ней, как Ричард и говорил? Она вспомнила слова Кэрол: "Когда у тебя есть муж и ребенок, все немного по-другому". Она нахмурилась, глядя на нож для разрезания конвертов, не понимая, почему это он вдруг превратился именно в нож, почему ей стало безразлично, сохранит ли она его или выкинет.
Два дня спустя пришло письмо от Эбби, в котором находился чек на ее имя на сто пятьдесят долларов, и Эбби написала ей: "Забудь о нем". Эбби сообщала, что говорила с Кэрол, и что Кэрол хотела бы получить от нее весточку, и она прислала адрес Кэрол. Это было довольно прохладное письмо, в отличие от жеста с чеком. Тереза понимала, что Кэрол не имеет к нему отношения.
"Спасибо за чек, - написала Тереза ей в ответ. - Это ужасно мило с твоей стороны, но я им не воспользуюсь, и мне он не нужен. Ты просишь меня написать Кэрол. Не думаю, что могу или должна это сделать".
Однажды вечером, вернувшись с работы, она обнаружила сидящего в вестибюле гостиницы Денни. Она поверить не могла, что это он - вот этот темноглазый молодой человек, с улыбкой поднявшийся со стула и медленно зашагавший к ней. А потом его растрепавшиеся волосы, еще сильнее запутавшиеся из-за поднятого воротника пальто, и ровная широкая улыбка показались такими знакомыми, словно она виделась с ним вчера.
- Привет, Тереза, - сказал он. - Удивлена?
- Ужасно. Я уже поставила на тебе крест. Ни словечка от тебя в течение двух недель.
Она вспомнила, что 28-ое был тем днем, когда, как он сказал, он покинет Нью-Йорк, и это был тот день, когда она приехала в Чикаго.
- А я почти поставил крест на тебе, - сказал Денни, смеясь. - Меня задержали в Нью-Йорке. Думаю, мне повезло, что так получилось, потому что я пытался тебе дозвониться, и твоя хозяйка дала мне твой адрес, - пальцы Денни твердо сжимали ее локоть. Они медленно шли по направлению к лифтам. - Ты чудесно выглядишь, Тереза.
- Разве? Я так ужасно рада тебя видеть, - перед ними очутился лифт с распахнутыми дверьми. - Хочешь подняться?
- Давай пройдемся и чего-нибудь поедим. Или еще слишком рано? Я сегодня даже не обедал.
- Тогда, определенно, это не слишком рано.
Она пошли в место, о котором знала Тереза, и которое специализировалось на стейках. Денни даже заказал коктейли, хотя обычно он никогда не пил.
- Ты здесь сама по себе? - спросил он. - Твоя хозяйка в Су-Фолс сказала мне, что ты уехала одна.
- В конце концов Кэрол не смогла выбраться.
- О. И ты решила остаться подольше?
- Да.
- До каких пор?
- Как раз до этих самых. Я возвращаюсь на следующей неделе.
Денни слушал, не отрывая своих теплых, темных глаз от ее лица, без всякого удивления.
- Почему бы тебе не отправиться на запад, а не на восток, и не провести немножко времени в Калифорнии? Я получил работу в Окленде. Я должен быть там послезавтра.
- Что за работа?
- Исследовательская работа… как раз такая, о которой я просил. Вышло так, что я сдал экзамены лучше, чем рассчитывал.
- Ты был первым в группе?
- Не знаю. Сомневаюсь. Они не оценивали нас таким образом. Ты не ответила на мой вопрос.
- Я хочу вернуться в Нью-Йорк, Денни.
- О, - он улыбался, разглядывая ее прическу, губы, и ей пришло в голову, что Денни никогда не видел ее с таким количеством косметики.
- Ты выглядишь неожиданно повзрослевшей, - сказал он. - Ты поменяла прическу, да?
- Немного.
- И ты не выглядишь больше испуганной. Или даже такой серьезной.
- Это меня радует.
С ним она чувствовала себя застенчивой, и все же какой-то ему близкой, и близость несла в себе что-то, чего она никогда не испытывала с Ричардом. Что-то тревожное, и это ей нравилось. "Крупинка соли", - подумала она. Тереза посмотрела на лежащую на столе руку Денни, на его твердые мускулы, что выпирали под большим пальцем. Она вспомнила тот день в его комнате и его руки на своих плечах. Воспоминание было приятным.
- Ты же скучала по мне немножко, да, Терри?
- Конечно.
- Ты когда-либо думала, что я хоть что-то для тебя значу? Так, как Ричард, например? - спросил он с ноткой удивления в голосе, как будто это был немыслимый вопрос.
- Я не знаю, - выпалила она.
- Но ты же не думаешь до сих пор о Ричарде, да?
- Ты должен знать, что нет.
- О ком тогда? О Кэрол?
Внезапно, сидя тут перед ним, она почувствовала себя голой.
- Да. Думала.
- Но не сейчас?
Тереза была поражена, как он смог произнести эти слова - без какого-либо удивления, совершенно обыденно.
- Нет. Это… я ни с кем не могу об этом говорить, Денни, - договорила она и услышала, как глубоко и спокойно прозвучал ее голос, как голос любого другого человека.
- Разве тебе не хочется это забыть, если все уже в прошлом?
- Не знаю. Я просто не знаю, как ты это себе представляешь.
- В смысле, ты сожалеешь?
- Нет. Сделала бы я то же самое снова? Да.
- Ты имеешь в виду с кем-то другим или с ней?
- С ней, - сказала Тереза. Уголок ее губ приподнялся в улыбке.
- Но все же закончилось крахом.
- Да. Я хочу сказать, что прошла бы через все снова. До самого конца.
- Да ты до сих пор через это проходишь.
Тереза ничего не ответила.
- Ты собираешься снова с ней увидеться? Ты не против, что я задаю все эти вопросы?
- Не против, - ответила она. - Нет, я не собираюсь видеться с ней опять. Не хочу.
- А с кем-то другим?
- С другой женщиной? - Тереза покачала головой. - Нет.
Денни посмотрел на нее и медленно улыбнулся.
- Вот что важно. Или, скорее, вот что делает это не важным.
- Что ты имеешь в виду?
- Я имею в виду, что ты такая молодая, Тереза. Ты изменишься. Ты забудешь.
Она не чувствовала себя юной.
- Ричард с тобой разговаривал?
- Нет. Думаю, однажды вечером он хотел, но я прервал его еще до того, как он успел начать.
Она почувствовала на своих губах горькую усмешку и последний раз затянулась тем, что осталось от сигареты, и отложила ее.
- Я надеюсь, он найдет кого-нибудь, кто его выслушает. Ему нужна аудитория.
- Он чувствует себя брошенным. Его эго страдает. И никогда не думай, что я такой же как Ричард. Я считаю, что жизнь людей принадлежит им самим.
Внезапно ей пришла на ум фраза, которую как-то обронила Кэрол: у каждого взрослого есть свои секреты. Сказанная между делом, как Кэрол говорила обо всем, эта фраза намертво впечаталась в ее мозг, как тот адрес, что она написала на квитанции наложенного платежа у Франкенберга. У нее возник порыв рассказать Денни остальное, о картине в библиотеке и о картине в школе. И о той Кэрол, которая была не на картине, а о женщине с ребенком и мужем, с веснушками на руках и с привычкой сквернословить, которая становилась меланхоличной в неожиданные моменты, и с плохой привычкой потакать своим слабостям. О женщине, которая выстрадала в Нью-Йорке больше, чем она в Южной Дакоте. Она посмотрела в глаза Денни, на его подбородок с едва заметной ямочкой. И поняла, что до настоящего момента находилась под какими-то чарами, которые мешали ей видеть хоть кого-то в этом мире, кроме Кэрол.
- А сейчас о чем ты думаешь? - спросил он.
- О том, что ты однажды сказал в Нью-Йорке - о том, как используешь вещи, а потом их выкидываешь.
- Вот так она с тобой поступила?
Тереза улыбнулась.
- Я так поступлю.
- Тогда найди кого-то, кого тебе никогда не захочется выкинуть вон.
- Кто не износится, - добавила Тереза.
- Ты напишешь мне?
- Конечно.
- Напиши мне через три месяца.
- Три месяца? - но неожиданно она поняла, что он имел в виду.
- И не раньше?
- Нет, - он неотрывно смотрел на нее. - Этого времени достаточно, ведь так?
- Да. Хорошо, обещаю.
- Пообещай мне кое-что еще… возьми завтра выходной, чтобы ты смогла побыть со мной. Я свободен завтра до 9 вечера.
- Я не могу, Денни. Мне нужно выполнить работу… и в любом случае, я должна сказать ему, что через неделю я уезжаю.
Это были отговорки, и она понимала это. И, наверное, Денни это тоже понимал, глядя на нее. Она не хотела проводить завтрашний день вместе с ним, она была бы на взводе, он бы слишком напоминал ей о ней самой, а она все еще не была готова.
Денни зашел на склад пиломатериалов на следующий день в двенадцать. Они намеревались вместе пообедать, но вместо этого целый час гуляли по Лэйк Шор Драйв и разговаривали. В тот же вечер, в девять, Денни улетел самолетом на западное побережье.
Через восемь дней она направилась в Нью-Йорк. Она хотела как можно быстрее покинуть дом миссис Осборн. Ей захотелось взглянуть на некоторых из тех, от кого она сбежала прошлой осенью. И там будут другие люди, новые люди. Этой весной она пойдет в вечернюю школу. И ей захотелось полностью поменять свой гардероб. Все, что было у нее сейчас, одежда, которую она могла припомнить в своем шкафу в Нью-Йорке, казалась ей подростковой, подобно одежде, принадлежавшей ей много лет назад. В Чикаго она прошлась по магазинам и жадно рассматривала одежду, которую пока не могла купить. Все, что она могла себе позволить сейчас, это сделать новую прическу.
Глава 23
ТЕРЕЗА ВОШЛА в свою старую комнату, и первое, что бросилось ей в глаза - прямо лежащий уголок ковра. Какой же маленькой и трагической выглядела эта комната. И все же она принадлежала ей - крошечное радио на книжной полке, подушечки на маленьком диване, такие личные, как подпись, которую она вывела когда-то давно и позабыла о ней. Как те два-три висящих на стене макета, на которые она намеренно избегала смотреть.
Она пошла в банк, сняла сотню из своих последних двухсот баксов и купила черное платье и туфли.
Завтра, подумала Тереза, она позвонит Эбби и договорится насчет машины Кэрол. Завтра, но не сегодня.
В этот же день она назначила встречу с Недом Бернстайном, сопродюсером английского шоу, для которого Харкви делал декорации. Она взяла три макета, сделанные ею во время поездки, а также фотографии спектакля "Мелкий дождь", которые собиралась ему показать. Работа стажера у Харкви, если она ее получит, будет не очень денежной, на это не проживешь, но, в общем, есть и другие варианты, кроме работы в универмагах. Например, телевидение.
Мистер Бернстайн равнодушно осмотрел ее работы. Тереза сказала, что она еще не говорила с мистером Харкви, и спросила мистера Бернстайна, берет ли тот себе помощников. Мистер Бернстайн заявил, что это в ведении Харкви, но, насколько он знал, у того их хватало. Мистер Бернстайн также не был в курсе, нуждалась ли на данный момент какая-нибудь студия по созданию декораций в помощнике. И Тереза подумала о платье стоимостью шестьдесят долларов. И о ста долларах, которые остались на ее счету в банке. Она сказала миссис Осборн, что та может показывать ее старую квартиру, когда пожелает, в любое время, потому что она съезжает. Тереза еще не представляла, куда. Она поднялась и поблагодарила мистера Бернстайна за то, что он хотя бы посмотрел ее работы. И поблагодарила она его с улыбкой на лице.
- А как насчет телевидения? - спросил мистер Бернстайн. - Вы пытались начать оттуда? Через них проще пробиться.
- Позже днем в Дюмонт я собираюсь встретиться с одним человеком.
В прошлом январе мистер Донохью назвал ей пару имен. Мистер Бернстайн добавил еще несколько.
Потом она позвонила в студию Харкви. Тот сказал, что она как раз застала его в дверях, но она может занести свои макеты в его студию сегодня, а завтра утром он их посмотрит.
- Кстати, завтра, около 5 вечера, в отеле Сейнт Реджис будет коктейльная вечеринка в честь Женевьевы Кранелл. Если вы туда заглянете, - сказал Харкви со своим отрывистым акцентом, который делал его мягкий голос точным, словно математическое уравнение, - то, по крайней мере, завтра мы с вами наверняка сможем увидеться. Вы сможете прийти?
- Да. С удовольствием. А где в Сейнт Реджис?
- Люкс D, с 5 до 7 вечера, - прочитал он на приглашении.
- Я буду там к шести.
Она вышла из телефонной будки такая счастливая, будто Харкви только что сделал ее своим партнером по бизнесу. Все двенадцать кварталов до его студии она прошла пешком, и оставила там свои макеты у молодого человека - не того, которого она видела там в январе. Харкви часто менял ассистентов. Она благоговейно осмотрела его мастерскую, прежде чем закрыть дверь. Возможно, довольно скоро он позволит ей заглянуть сюда снова. Вероятно, как раз завтра она об этом и узнает.
Она зашла в аптеку на Бродвее и позвонила оттуда Эбби в Нью Джерси. Голос Эбби звучал совсем по-другому в отличие от того раза, когда она звонила ей в Чикаго. Должно быть, дела Кэрол пошли намного лучше, подумала Тереза. Но она так и не спросила про нее. Она звонила, чтобы договориться о машине.
- Я могу приехать и забрать ее, если хочешь, - сказал Эбби. - Но почему бы тебе не позвонить Кэрол насчет нее? Я знаю, что ей будет приятно тебя услышать. - Эбби была как-то подозрительно любезна.
- Ну… - Тереза не хотела ей звонить. Но чего она боялась? Голоса Кэрол? Самой Кэрол? - Ладно. Я отгоню машину ей, если только она сама этого не захочет. Тогда я тебе перезвоню.
- Когда? Сегодня днем?
- Да, через пару минут.
Тереза подошла к дверям аптеки и постояла там несколько минут, разглядывая рекламу Кэмел, на которой было изображено гигантское лицо, испускающее колечки дыма, словно гигантские пончики, а потом глазея на низко сидящих, угрюмого вида таксистов, лавировавших, подобно акулам, по запруженным машинами дневным улицам; на знакомую мешанину из ресторанов, барных вывесок, навесов, ступенек перед входом и окон, эту красновато-коричневую суматоху переулка, походившего на сотни нью-йоркских улиц. Она вспомнила, как однажды шла по одной из Восьмидесятых улиц в западном районе города, вдоль фасадов из бурого песчаника, битком набитых человеческими существами, человеческими жизнями - некоторые прямо там начинались, некоторые заканчивались - и она вспомнила возникшее в ней ощущение подавленности, и как она торопилась пробежать мимо этих домов и добраться до авеню. Всего два или три месяца назад. Теперь такая же улица наполнила ее напряженным волнением, заставила захотеть окунуться в нее, ринуться по тротуару со всеми этими вывесками и театральными навесами, торопливыми и натыкающимися на нее людьми. Она повернулась и пошла обратно к телефонным будкам.
Мгновение спустя она услышала голос Кэрол.
- Когда ты приехала, Тереза?
При первых звуках этого голоса она ощутила краткий, трепещущий толчок, а потом все прошло.
- Вчера.
- Как ты? Ты выглядишь по-прежнему? - голос Кэрол звучал сдержанно, словно рядом с ней кто-то был, но Тереза была уверена, что никого там не было.
- Не совсем. А ты?
Кэрол сделала паузу.
- Ты говоришь по-другому.
- Да.
- Мы с тобой увидимся? Или ты не хочешь? Всего раз… - это был голос Кэрол, а вот слова - не ее. Слова были осторожными и неуверенными. - Как насчет сегодня днем? Машина у тебя?
- Днем мне нужно встретиться с парой человек. У меня не будет времени. - Когда это она отказывала Кэрол, когда Кэрол хотела ее видеть? - Хочешь, чтобы я пригнала тебе машину завтра?
- Нет, я могу за ней подъехать. Я же не инвалид. Машина вела себя хорошо?
- Она в хорошем состоянии, - сказала Тереза. - Нигде ни царапинки.
- А ты? - спросила Кэрол, но Тереза ничего не ответила.
- Мы встретимся завтра? У тебя есть время днем?
Они договорились встретиться в баре отеля Риц Тауэр на 57 Стрит в 4.30 и на этом закончили разговор.