Я ворочался на кровати. Я был весь мокрый. Вставал несколько раз, подходил к занавешенному легкой органзой окну, смотрел сквозь нее на пустынную улицу. Потом вновь ложился, прижимался к знакомому теплу. На мгновение мне становилось спокойно, но сон-явь вновь кружил голову. И я снова видел лиловые тучи над нереально зеленым садом. Я видел, как открываются ворота и как мир меняется. Навсегда. Потому что этот мир… он лишается нас. Мы лишаемся его. Но таков смысл всей этой истории.
А потом я успокоился. Мне стало понятно, что если уж что написано на Древе Судьбы, то в два счета предначертанное не изменить. И если что-то должно случиться, так пусть случится. Я не буду противиться. Я поплыву на гребне своей волны, доверившись океану и ветру.
Едва я подумал так, тревожные образы тут же отступили, я увидел кристально чистый сон, похожий на приключенческое кино. В этом сне я с мачете в руке продирался сквозь джунгли, вез в Москву кокаин в пузырьках из-под шампуня, мчался на "Астон Мартине" по Кремлевской набережной. В своем сне я был непобедимым авантюристом, честным перед самим с собой. Ведь я непобедим, и мне не надо себе врать… а может, я был непобедим именно потому, что был честен… Я совсем запутался. Я просто пил мартини с крошками льда и смотрел, как солнце садится в облака, обрамляющие океан. И облака окрашиваются в розоватый свет. Я улыбнулся во сне и проснулся.
XVII. "PARTY-PEOPLE, VOODOO-PEOPLE…"
И вот настал день "Икс". Мы отправлялись в поход. А перед походом устраивали безумную нарковечеринку. Если честно, то я совсем не представлял себе, что мы будем делать ближайшие двое суток. Изначально у нас был план: запереться в квартире и фигачить всякие стимуляторы, чтобы дойти до грани. А там, когда организм окажется на пределе, заснуть, используя техники осознанных сновидений, и как бы с разбегу прорваться в обычно закрытые сонные пространства. Но тупо долбить наркоту было слишком скучно. Стимуляторы, конечно, пробивают на бла-бла, но общаться без перерыва двое суток крайне сложно. Нас ждали очень тяжелые выходные.
В обед я проехался по друзьям, забрал кокаин и амфетамины. Последние я достал через приятеля-бармена. Парень долбил не переставая, был постоянным посетителем всех самых злачных after-party в городе. Его звали Саша. Он увлекался всем быстрым, был фанатом "СПИДов", стрит-рейсинга и музыки в стиле транс. Ездил на спортивной праворукой машине ярко-салатного цвета, исцарапанной по всему периметру (последствия вечных попыток научиться идеальному дрифту). Мы договорились встретиться на Покровке. Я прогулялся до места встречи пешком, по пути заскочив в "Кофебин" и позавтракав кофе и "мавром в сорочке". Потом вышел на дорогу и сразу же услышал рев прямоточного движка. Саша буквально влетел в мою реальность на своем супер-ярком оглушительном авто. Я прыгнул к нему в салон, и он деловито передал мне пакет с белым порошком.
– Чистый, как ты и просил. Пять граммов. А зачем тебе вдруг? Ты же не юзал никогда, – сказал Саша и усмехнулся. Как все законченные колбасеры, он был уверен, что на самом деле каждый человек жестко употребляет, просто некоторым ханжество мешает признаться. И тот факт, что он передал мне пакет, явно подтверждал его теорию.
– Это очень долгая история. Как-нибудь расскажу.
– Ты поаккуратнее с этим. Они дико сильные! Мы попрощались, и я зашагал к метро. А он рванул с места так, что на асфальте остались следы от шин. Я шел пешком и видел, как через двести метров его машина-молния уперлась в глухую пробку и ревела движком, продвигаясь куда медленнее меня. Вскоре я обогнал его, улыбнулся и помахал ему рукой. Саша со злостью стукнул по рулю. Я еле сдержался, чтобы не рассмеяться.
Через несколько минут я спустился в метро и поехал на "Октябрьское Поле", где у меня была назначена встреча с Максом. Макс появился с небольшим опозданием. Передал мне запечатанный журнал Playboy.
– Все внутри, – пояснил он, взял деньги, пожал мне руку и ушел.
Я постоял несколько минут на улице, размышляя, как безопаснее ехать с таким грузом домой – на метро или на такси. И решив, что такси явно спокойнее, ступил на обочину и поднял руку.
Имея на руках пять граммов амфетамина и восемь граммов кокаина, если, конечно, вы не профессиональный контрабандист с железными нервами, вы волей-неволей совершенно иначе начинаете реагировать на представителей милиции. Откровенно говоря, вид любой машины с мигалкой нагонял на меня легкую панику, и я еле сдерживался, чтобы не совершать какие-то глупые поступки, способные привлечь к себе внимание. Как назло, попутки не останавливались. Пока я ловил такси, мимо проехало штук восемь милицейских автомобилей, и мне казалось, что все сидящие в них пристально смотрят на меня. И всякий раз мое сердце разгонялось до ритма хард-кора. Померещилось даже, что все это спланированная акция, и либо Макс, либо Саша сдали меня, чтобы самим откупиться от ментов…
В общем, я круто параноил. Подозреваю, что, когда передо мной остановился спасительный "хачмобиль" с добродушным, но совершенно не знающим Москву азербайджанцем за рулем, я был светло-серого цвета. Не торгуясь, я согласился на не по-божески заломленную цену и буквально упал в салон грязной "вазовской" развалюхи восемьдесят второго года выпуска. Ехали мы долго, и всю дорогу я задавал себе вопрос: зачем мне все это надо и не стоит ли отказаться от дурацкой затеи, пока не поздно?..
Едва добравшись до дома, я сразу распечатал Playboy, и со страниц гламурного глянца посыпались маленькие белые пакетики. Восемь штук. Я вскрыл один и сделал на стеклянном кухонном столе гигантскую белую дорогу. Вынюхал и почувствовал, как у меня немеют нёбо и горло. И через несколько секунд забылись все страхи и тревоги. Я включил музыку и, пританцовывая в ритм, стал ждать тебя с работы. Вспомнился Винсент Вега из "Криминального чтива", где он прогуливался в танце по квартире миссис Уоллес в исполнении несравненной Умы Турман. И вот я, точно так же пританцовывая, перемещался по нашей квартире под легкий "хаус" диджея Санчеса. А тебя все не было и не было. В ожидании я еще пару раз приложился к содержимому пакетика. Меня так расфигачило, что я уже возомнил себя героем "Лица со шрамом" Тони Монтано. Мне захотелось высыпать весь кокаин на блюдце и поставить его перед собой на столе. Так я и поступил. В спальне надел шикарную черную рубашку Prada с огромным воротником и подходящие к ней джинсы. Сел за стол, скрутил из стодолларовой бумажки трубочку и нюхнул прямо из блюдца. В какой-то момент мне поплохело, показалось что меня сейчас вырвет, но я сдержался. Посмотрел в зеркало и сказал самому себе: "Тони Монтана, ты плохой человек!" А потом я выстрелил в свое отражение из воображаемого пистолета.
В этот момент раздался звонок в дверь. Меня охватила паника. Вместо того чтобы просто пойти и посмотреть, кто там, я стал бессмысленно носиться по квартире, пытаясь припрятать или хотя бы замаскировать приобретенное "хозяйство". Я совершенно не понимал, что делать, и поэтому тупо метался туда-сюда с этим чертовым блюдцем. В итоге часть белого порошка просыпалась на ковер в гостиной. Это повергло меня в шок. Я поставил блюдце на телевизор и принялся соображать как быть. А в дверь продолжали трезвонить. Понимая, что все зашло слишком далеко, я взял себя в руки и ровной походкой направился к входной двери.
Посмотрев в дверной глазок, я увидел тебя. Паника сменилась искренней радостью. Я тут же открыл дверь и бросился тебя обнимать. Я тараторил: "Фух, как же здорово, что это ты! Как же я перепугался… Но это ты, и это ОТЛИЧНО!"
Ты посмотрела на меня с укором. Положила сумочку на полку, сняла туфли и пошла в ванную. По пути бросив: "Хоть бы нос вытер…"
Я посмотрел в зеркало и понял, что кончик моего носа и подбородок в белом порошке.
"Эх, Тони Монтано, Тони Монтано…" – подумал я, и мне стало так легко, что я пошел в зал и сделал музыку погромче.
Какие у нас были планы на ближайшие два дня? Ну, пройтись по клубам, хотя бы в первый день, что для начала казалось вполне логичным, но это было невозможно. Таскаться по ночному городу с таким количеством наркоты в карманах – это самоубийство. А самым сложным в этой затее оказалось то, что мы должны были взять с собой Лоскута, который стопроцентно не прошел бы ни один московский фейсконтроль. Поэтому клубы отпадали. Приходилось смириться с тем, что двое суток мы проведем дома. В лучшем случае, утром второго дня можно попытаться выбраться в кафе, чтобы не сойти с ума раньше положенного времени. Мы набросали нечто вроде расписания. Сначала решили хорошенько потанцевать. Чтобы вусмерть утомиться. Потом поболтать, обсудить все грядущие планы. Причем конкретно, с листочком бумаги и карандашом. После – опять потанцевать, а потом опять поговорить… вот такой план. Более насыщенным и разнообразным сделать его нам не удалось.
Пришел Лоскут. Когда он позвонил в дверь, вновь накатила волна паники. Только теперь по квартире носились два "тони монтана". Когда мы все-таки смогли открыть хакеру, то не удержались от смеха – Лоскут выглядел феерично. В сером плаще – из тех, что носят, как мне раньше казалось, исключительно эксгибиционисты, пугающие своими причиндалами малолеток в парке, а из-под плаща виднелся старый спортивный синтетический костюм. Такие были очень популярны в начале девяностых. Лоскут был в здоровенных очках – откровенная подделка на прошлогоднего Armani, с гигантскими эмблемами на дужках, ну а завершала образ здоровенная деревянная шпага, обмотанная фольгой и украшенная пластмассовыми рубинами. С такими любят носиться по лесам толкиенисты, распугивая грибников.
– Ты чего так вырядился-то? – не удержался я.
– Как? – не понял Лоскут.
– Ну… очки, плащ, треники, шпага… Смешно. Мы захихикали.
– Очки – потому что наркотики на глаза влияют. Не хочу, чтобы меня потом забелили. Костюм спортивный – чтобы удобно было. Мне тут у вас два дня валяться. Ну а плащ – потому что шпага, – ответил Лоскут крайне деловито.
– А шпага-то зачем? – не унимался я.
– Ну а чем мы будем от всякой нечисти защищаться, если не дай бог повстречаемся? Если у тебя не будет ЗДЕСЬ "предмета", то и ТАМ он из ниоткуда не возникнет! Ты думаешь, что это просто палка? В мире сновидений она может стать весьма эффективным оружием. Ведь ни я, ни вы – мы не знаем, что нас ждет. Скорее всего, это тщательно охраняемая территория, и стена – лишь первая из нескольких степеней защиты.
Лоскут был невыносимо серьезен. Я забрал у него шпагу и потащил в зал, где его уже ждало блюдце с кокаином. Лоскут недоверчиво посмотрел на сооруженные для него две небольшие дорожки, как будто думал: "А не отказаться ли, пока не поздно?" Но потом вздохнул и втянул в себя через трубочку белый порошок.
Первое знакомство с кокаином произвело на Лоскута сильнейшее впечатление. Он сначала охал и ахал, громко всасывая воздух в легкие и пытаясь почувствовать, как кислород проходит через замороженную носоглотку, потом вдруг зашагал из угла в угол, поднимая и опуская руки. Я прибавил громкость музыки в надежде, что Лоскут поведет себя более позитивно. Ну, например, начнет пританцовывать. Но стоило мне сделать музыку погромче, как он плюхнулся по-турецки рядом с нами и вдруг принялся, активно жестикулируя, выкрикивать историю своей жизни. Что в школе он был победителем математической олимпиады, что долгое время у него был страх общения с людьми, но он много работал над собой и в результате научился хотя бы приветливо здороваться со знакомыми. Что поначалу увлекался книгами Эдгарда Тола и вырабатывал у себя позитивное сознание, а потом даже, стараясь избавиться от комплексов, примкнул к пикаперам, сообществу парней, которые борются со своей зажатостью посредством знакомства с девушками в общественных местах. Но стать настоящим пикапером у Лоскута не вышло – очень уж стеснялся подходить к посторонним людям. После нескольких жестких посылов куда подальше со стороны интересных ему объектов, он бросил это занятие и ушел в жуткую депрессию. Заперся в своей комнате и засел в Интернете.
В глобальной Сети он познакомился с неким Сергеем Издубны – странным человеком, непонятно как сколотившим себе приличное состояние еще в начале девяностых и потратившим почти все эти шальные деньги на создание клубов сновидений. Этот самый Сергей нанял десятки аналитиков и открыл по всему СНГ сотни таких клубов, куда люди приходили и просто-напросто рассказывали свои сны. Сны записывались и тщательно анализировались. Аналитические записки стекались к Сергею, который, словно чокнутый профессор, почуявший близость великого открытия, почти на год закрылся в своей лаборатории и засел за изучение выводов сильнейших психологов постсоветского пространства. Каково же было удивление Сергея, когда он вдруг обнаружил, что незнакомым людям зачастую снятся одни и те же места, одни и те же персонажи, схожие события. Что иногда они видят во сне других сновидящих, которые, в свою очередь, видят их…
В общем, чем глубже он копал, тем больше появлялось вопросов. Получая все новые и новые крупицы знаний, он создал и систематизировал концепцию пространства сновидения. Именно он ввел в обиход этот термин – "хакеры сновидений", поправил и упростил разрозненные практики осознанного сновидения, именно он научил Лоскута путешествию по снам. В своих исследованиях Сергей преследовал в том числе и коммерческие цели – он хотел открыть нечто вроде турбюро и за деньги отправлять желающих в страну сновидений…
Тут мы не выдержали и прервали рассказ Лоскута криками: "Прям как мы! А мы думали, что это полный бред! Вот видишь, человек тоже так сделать хотел! Что дальше? Что из этого вышло?"
Лоскут продолжил. Оказывается, довольно скоро исследованиями Издубны заинтересовались спецслужбы. Шутка ли – ведь если существует некое единое пространство, в которое могут попадать сновидящие, то в этом пространстве можно найти любого спящего! Например, Усаму бен Ладена. И воздействовать на него. Даже убить… Если это правда, то, конечно же, подобные технологии должны находиться у спецслужб, а не у простых смертных. Сначала они пытались Сергея купить, потом давить на него, но Сергей понял, что ситуация складывается нелучшим образом, и выложил большую часть своих исследований в Интернете, в открытом доступе. Чтобы тайны перестали быть тайнами, и у всех желающих были равные условия. Через какое-то время ФСБ поудаляло многое из его открытых статей, но далеко не все. Статьи успели размножиться и осели на различных иностранных серверах. К сожалению, сохранившиеся сейчас материалы – наиболее "попсовые" из написанного и в основном касаются общих вопросов. Ну а Сергей пропал. И числился без вести пропавшим почти два года, пока его не нашла родная сестра в провинциальной психиатрической лечебнице. Мозг Сергея был абсолютно "чист". Как белый лист. Или как деревяшка. В нем не сохранилось никакой информации. Издубны не мог говорить. Не узнавал никого. В общем, превратился в овощ. Таким его доставили в психушку, подобрав на дороге, бредущим в неизвестность по обочине. С тех пор его состояние не изменилось. Инвалид, живет на попечении у сестры. Что с ним произошло, никто не знает, но поговаривают, будто это спецслужбы в отместку "стерли" его… А может, он решил проникнуть в запретную зону и на свою беду повстречался там с олли или летунами. И именно эти твари "поработали" над ним.
Лоскут вздохнул. А нам стало не по себе, и я быстренько соорудил еще несколько дорожек. Перспектива столкнуться лбами со спецслужбами отнюдь не радовала, но, здраво рассудив, мы поняли – мы им не нужны. Мы же так, любители. Если кто и интересен для ФСБ, так это Лоскут и прочие продвинутые хакеры. А раз Лоскут сидит перед нами, живой и здоровый, то бояться, пожалуй, нечего. Либо ОНИ отыскали другой, более перспективный путь для изучения мира сновидений, либо разочаровались в этой теории и закрыли проект.
Подошла наша очередь рассказывать, и мы наперебой поведали Лоскуту историю нашего знакомства.
…Небо было, как размазанная по шершавой бумаге акварель. Точно помню, что в нем присутствовали оттенки фиолетового. Словно кто-то случайно разлил всевозможные краски по облакам, а потом попытался исправить оплошность и удалить краску сухой кистью, но вышло еще хуже – получился полный авангард, беспорядочное смешение цветов и оттенков. Будто мы не на Земле, а на Марсе каком-нибудь. Или на Венере.
Я стоял под этим небом, на крыше, и курил. Зачарованно смотрел вверх и молчал. Вообще-то я нарушил кучу правил: выходить на крышу не разрешалось, а уж курить там и вовсе было запрещено строжайше. Но разве это могло остановить творческого человека, который увидел сквозь щелку в жалюзи такую красотищу в небесах?.. Потом, правда, в газетах писали, что вся эта цветовая какофония была вызвана аварией, спровоцировавшей выброс аммиака в атмосферу (вот откуда сходство с Венерой!), но в тот момент причины небесного буйства красок меня ничуть не интересовали. Тогда я работал на одно рекламное агентство, из офиса которого можно было попасть на эту крышу. Иногда, летом, мы по-тихому выбирались наверх, сидели, пили пиво и беседовали о том о сем. В тот вечер я задержался на работе допоздна. И остался в офисе совершенно один. И вот я стою на крыше, курю Kent и вижу, что на балконе дома напротив стоит симпатичная девушка, смотрит на небо и точно так же курит. Чуть позже мы оба поняли, что с интересом наблюдаем друг за другом. Я помахал ей рукой. Она помахала в ответ. Я начал жестикулировать, будто пытался общаться с инопланетянами, виновными в этом цветовом безумии. А может, я просто показывал ей, что она сама как инопланетянка, а я всего лишь хочу установить контакт с ней. В общем, минут через десять обмена непонятными сигналами я предложил спуститься вниз и познакомиться поближе. Она не отказалась. Внизу меня ждало милое двадцатилетнее создание с большими пухлыми губами и серыми умными глазами. Тоненькое и грациозное. Это была Ты. Помню, что одет я был вовсе не для знакомства с девушкой своей мечты – в кофту Adidas с капюшоном и кеды, да и был я лохмат. Ты же выглядела как модель с обложки журнала. Но почему-то эта разница нас не смутила.
– Привет, – сказала ты.
– Привет, – ответил я.
– Хорошо там, на крыше?
– Да. Гораздо лучше, чем внизу. Только немного одиноко. Но это терпимо.
– А почему ты там один?
– Ас кем мне быть? Я в принципе большую часть времени один.
– Будь аккуратнее.
– Да там безопасно.
– Нет, я про другое. Одиночество затягивает. – Ты посмотрела в мои глаза, и мне показалось, что ты ищешь в моем лице ответы на свои вопросы.
– Хочешь, пошли вместе на крышу. Пока эта красота не закончилась.
– Пошли…
На лифте мы поднялись в наш офис. Потом еще двадцать ступеней вверх – и вот мы вышли на черный гудрон. Нарушив еще одно, главное, правило: в каблуках на крышу выходить запрещалось строго-настрого. Тонкими острыми каблуками можно было продавить мягкую кровлю и нарушить гидроизоляцию, и тогда во время дождей офисы затопит по самую крышу. Мы встали рядом у края и молча смотрели на небо.
А потом я вдруг сказал: "Подожди, я сейчас". И убежал.
Через минут десять я вернулся с маленьким розовым тазом, раздобытом в подсобке, и кольцом, собранным из коктейльных трубочек. В тазу была разведенная водой жидкость для мытья посуды, которую уборщица оставила в женском туалете.