Сегодня кормежка была гораздо лучше. Холодничок приятно зашел в такую жару. Затем была картошка, запеченная в горшках вперемешку с тушенкой. Да еще и вприкуску с салатом из огурцов, зелени, перца и помидоров. И, наконец, колдунцы, подтушенные со сметаной. Мм, пальчики оближешь.
После обеда Леник ходил, поглаживая пузо, и приговаривал:
– Это сказка. Это просто рай…
К работе вернулись только через час. До этого просто валялись, позволяя организму растерзать каждый кусочек съеденных деликатесов. Девчата уже ушли, и нам снова ничего не мешало. Работали ударными темпами. Раскатывали рубероид, и тут же били латы и крепили металлочерепицу. Но к вечеру стало ясно, что в любом случае придется оставаться еще на одну ночь. Нужно подшить фронтоны и установить сливы. Гена, прикинул, понял, что не успеем, скомандовал отбой.
Мы сходили на речку, искупались, смывая грязь и пот. Переоделись в чистое. Сергей попросил Гену подбросить нас до Крапивни.
– Что вы там забыли?
– Работа на общественных началах. Заботимся о сирых и больных.
– Я вас на нашей работе мало, что ли, загрузил? Ну, дело ваше. Хотя, Шаман, ты, наверное, еще больший псих, чем я думал. Еще и Юпитера туда же. Испортишь человека.
– Так подвезешь, нет?
– Ну, поехали, подвезу. Коли не шутишь.
Уже в деревне, вылезая из кабины, Серега попросил:
– Как освободимся, я звякну. Заберешь нас, ладно?
– И оставить Леника одного? Потом фонари побьешь, искавши.
– Так ты дай ему че пожрать, как раз успеешь.
Гентос захлопнул дверь, заложил крутой разворот и помчался назад.
– Серега, может, все-таки надо было на попутке? Гентос явно не в духе.
– Не стоит. Думаешь, вчера грузовик просто так остановился? Как же, держи карман шире. Спокойно промчался бы мимо, оставив нас глотать пыль из-под колес. Он остановился потому, что я приказал. Но больше так не хочу. Есть в этом что-то черное, греховное.
Тихоновна встретила нас в слезах.
– Сережа, это просто чудо какое-то. Он уже больше шевелится. Несколько раз звал – "мама". Но сейчас он почти постоянно кричит. Мычит что-то непонятное. У меня прямо сердце разрывается, не могу слушать его крик. Уже два раза капли принимала. Все ждала, когда вы придете. Несколько раз собиралась скорую вызывать, но не решилась.
– Он и раньше кричал, просто вы не слышали, – ответил Сергей. – Ну вот, я здесь. Давайте, что ли, продолжим?
Андрей лежал на кровати, беспокойно крутился и мычал. Порой переходил на крик. Сергей привычными движениями погрузил его в сон. Он попросил воды. Тихоновна принесла две чашки и опустилась на стул, а я присел на тумбочку рядом с выходом.
– Его мозг цел, а вот мышцы и жилы закостенели за несколько лет. Частично атрофировались. Даже если все получится, он не сможет ходить первое время. Я, конечно, помогу, но несколько месяцев придется только на костылях, – сказал Сергей, обращаясь к матери парня.
– Дай бог, чтобы все получилось, – прошептала Тихоновна. Она закрыла глаза, принялась молиться. Сергей сел поудобнее, положил руку на травму и погрузился в нирвану. Я тихонько поднялся, и пошел отдыхать. Пару часов у меня есть. Прошелся по владениям. Огороды большие, но совершенно пустые. Одна-две посаженных грядок у соседей выдавали наличие жизни. Я сорвал пару огурков, попробовал вишен с соседского дерева. Кисляк, не зрелые еще. Помаявшись так, я вернулся в дом. Пересмотрел фотографии, и убивал оставшееся время, лежа на диване и почитывая старые, еще советские журналы. Да, была эпоха. Как же все изменилось с тех пор.
Здесь меня нашел Сергей.
– Спасибо, – сказал он.
– За что? – удивился я.
– За то, что оставил. А если бы мне понадобилась помощь?
– А чем я могу тебе помочь? Тут все в твоих руках. Я здесь просто как наблюдатель.
– Ну и это полезно. Ты ж вроде тоже колдунство хотел? Смотри, учись.
– Серега, помилуй. Два часа ничегонеделанья жопой на стуле. Я в прошлый раз чуть выдержал.
– А теперь представь, каково приходится мне.
– Ты, кстати, как сам?
– Порядок. Получше, чем в прошлый раз. Наверное, привыкаю. По крайней мере, почти не устал.
– Как все прошло?
– Уже почти готово. Почти все вытянул. Даже если оставить так, он уже будет нормальным человеком. Но кость будет давить, постоянные мигрени и головные боли обеспечены. Нужно довести до конца. Видишь, как удачно вышло, что мы крышу не успели накрыть.
Серега улыбнулся и добавил:
– Иди, глянь.
Я прошел к больному. Вмятины как небывало. Небольшое углубление на виске могло спокойно сойти за форму лица. Тихоновна сидела рядом, плакала и целовала сына в висок. Серега позвонил, и через десять минут мы снова были на базе.
Леник как раз заканчивал приговаривать ужин. Надеюсь, нам хоть оставил.
– Слышите? – спросил он нас, едва только увидел.
– Что? – не понял я.
– Музыка играет, – пояснил он. Действительно, со стороны основной базы доносились басы. – Городские завтра укатывают, решили диско замутить. А баб там в два раза больше, чем пацанов. Так что… Оп-па-па па!
Леник распахнул куртку, во внутреннем кармане звякнули два пузыря "Столичной".
– Где ты уже раздобыл? – спросил Сергей. Гена промолчал, лишь нахмурился и потемнел лицом.
– Места надо знать, – осклабился Леник. – И, гы-гы, это!
Он поднял руку с ключом.
– Это что за нафиг? – спросил Гена, нащупывая в кармане ключ от сруба.
– Это, друзи мои, ключ от баньки. Сегодня она наша. Михайлович сначала давать не хотел, но вы ж меня знаете. Как пристану, то лучше отдать.
Леник готовился, словно на бал-маскарад. Как на мой взгляд, дурость все это. Люди приехали своим тесным кружком. Вместе работают, вместе отдыхают. Кому нужен там Леник со своими пузырями? Хочет идти, дело его. А мне позорится как-то неохота. Я заметил, что Гентос и Сергей, похоже, думали так же. К тому же оба вымотались больше всех. На Гене, кроме прочей работы, висел замер, расчеты, ответственность. Сергей, чтобы не говорил, подустал в Крапивне. Оба и ухом не повели. Гена проверял оставшийся материал. Серега откинулся на спину стула и с закрытыми глазами сербал чай.
Внезапно возникло желание сходить. Но не идти к гостям, а издали взглянуть. Я ушел из того мира, оставил за бортом. Я ведь был таким, как они. Изменилось ли что-нибудь? Что я почувствую, глядя в прошлое? К тому же, наверное, будет забавно смотреть, как Леник кинется атаковать бедных девушек.
Я умылся и спустился вниз, ближе к их лагерю. Благо ограды с нашей стороны нет. Я стал на отвале, выступавший над землей в половину человеческого роста прямо под сосной. Старался держаться в тени, чтобы свет лагеря не падал на меня. Народ высыпал и отрывался, наслаждаясь каждой секундой уходящего праздника. Бухло хлестало рекой. Если девчата сдерживали себя, отлично представляя последствия, то мужики квасили, как в последний раз. Многие ходили отнюдь не ровно.
Взгляд зацепился за двух девушек, что танцевали совсем недалеко от меня. Боже, какие симпатюльки! Обе приблизительно одного роста, высокие, статные. Все есть и ничего лишнего. Просто идеальные. Одна светленькая, другая рыженькая. Я совершенно забыл, зачем пришел сюда. Господи, какой взгляд в прошлое, о чем я, если сейчас перед глазами стоят только рыжие волосы. Никудышный получился из меня шаман, если не могу провести элементарное исследование, стоит только появиться смазливой девчонке.
Рыжая повела лицом в мою сторону. Я отодвинулся дальше в тень. Девушки танцевали, как ни в чем небывало. Надеюсь, не заметили. Рядом звякнуло – Леник взбирался ко мне на отвал. Уже и надухарился, хрен его знает как. Проследив за моим взглядом, протянул:
– Ааа… Я этих девах тоже сразу приметил. Пошли, подкатим.
– Ты что, с дуба упал? Не пойду.
– Ладно, тогда я пойду, закадрю для нас обоих… Раз ты оробел, – он пригладил пятерней свой ежик на голове. – Учись, сынок!
Леник спрыгнул, пошел к танцующим. Не сбавляя ход, он прошел между симпатяшками, зацепил рыженькую плечом. Рыкнул только:
– Отойди с дороги, кобыла.
Миновав их, он подошел к двум жопатым низкорослым бабехам, танцующим чуть поодаль. Последнее, что я увидел, как он, улыбаясь, здоровается с ними. Краска хлынула мне в лицо. Я кубарем скатился с отвала. Как же стыдно! Леник, чертов больной ублюдок! Вот нагадил, так нагадил.
Сидя за отвалом, я постепенно пришел в себя. Вообще, зря сюда пришел. Теперь долго будут стоять в уме эти рыжие кудри. Захотелось посмотреть на нее еще раз. Но пересилил себя, заставил подняться. Невеселый я возвращался в наш лагерь. Странно, изба закрыта, никого нет. Наверное, отправились к деду на хату. Идти к ним совершенно не хочется. Вместо этого я сбил ногами несколько ящиков в кучу, лег на спину. И просто упивался звездным небом над головой. Холодные, иссиня белые звезды приносили успокоение моей душе.
– Ах, вот ты где, – услышал я голос Сергея. Я закрыл глаза. Первый раз за долгое время я хотел, чтобы он просто ушел.
– Вадим, подъем, у нас гости. Что они о нас подумают? – не унимался Сергей.
Я открыл глаза, приподнимаясь. Сергей стоял возле избы, а рядом с ним… мои давешние светленькая и рыженькая девчонки. Это было слишком. На глаз предательски навернулась слеза. Надеюсь, не увидят. Господи, почему рядом с Сергеем всегда так? Теперь я видел, что обе были по-настоящему высоки. Вровень с Серегой. Они стояли и смотрели на меня – Серега с легкой заботой, а девчонки с усмешкой. Я поднялся, подошел.
– Девчата, это Вадим. Вадим, это Елена, – представил он блондиночку, – и Ася.
– Очень приятно, – пробормотал я.
– Нам стало очень интересно узнать, что это за такие парни живут неподалеку, – мелодичным голосом сказала Лена, – которые подглядывают в бинокль за беззащитными девушками.
– О, то были грязные, неопрятные, дикие гоблины, вылезшие из пещер, – отшутился Сергей. – Но мы их прогнали, и теперь милым дамам совершенно нечего боятся.
Лена улыбнулась, а Ася сказала мне:
– Вы стояли на том холме, как Чингачгук, последний из могикан, – ее голос глубокий и очень чувственный. – А потом неожиданно пропали.
Я почувствовал, что снова заливаюсь краской. Я онемел, ни слова не мог вымолвить. Лена взяла инициативу в свои руки.
– Мальчики, а вы костер разводить умеете? Я давно не сидела у настоящего костра. В нашем лагере чисто, все вылизано, облагорожено. Искусственно как-то. Вместо костра – мангал. Не удивлюсь, если и его зажигают по расписанию.
Мы выбрали место, где деревья стояли кучнее. В темноте создается впечатление, что находишься в дальнем походе, глубоко в чаще леса. Мы с Серегой травили соленые анекдоты, не забывая время от времени отпускать девушкам комплименты. Становилось прохладней. Лена прижалась к Сергею, а я обнял Асю.
– Кстати, – спросил я Сергея, – а где Гена? Я заметил – машина здесь стоит.
– А… Представь, Леник привел-таки пару девчонок. Они сейчас с Гентосом на бане зависают.
– Сергей, а где здесь место, где девушки могут попудрить носик? – спросила Лена.
– Конечно, пошли, покажу.
Они скрылись за деревьями. Мы с Асей сидели, обнявшись, и молчали. Оба смотрели на пламя. Я взял прядку ее волос.
– Какой красивый цвет.
– Тебе нравится? Это мой настоящий. Я не крашусь.
Она чуть наклонилась ко мне, провела пальчиками по моей руке:
– У тебя классный загар. Видишь, немного темнее, чем мой, – она поднесла свою руку. – Хоть я и провела немало часов в солярии.
Ее улыбающееся лицо оказалось прямо передо мной. Ее бездонные карие глаза безудержно манят к себе. Вишневые губы вызывающе приоткрыты. И я не выдержал. Сорвался. Будь, что будет. Я притянул ее к себе и жадно приложился к ее губам. В широко распахнутых глазах отразилось недоумение. Затем они сузились, и я уловил молнию приближающейся грозы. Но затем она погасла, и ее сменила озорная искорка. И через секунду Ася сама атаковала меня. Она с такой яростью впивалась в мой рот, что я буквально схватился за какой-то корень, чтобы не упасть на спину.
– Ах вы, негодники, – пропел мелодичный голос, – вот стоит только на минутку оставить.
Сергей и Лена стояли и откровенно потешались над нами. Мы снова сели, как ни в чем небывало. Ася положила голову мне на плечо.
– Ребята, а где вы сегодня ночуете? – спросила нас Лена.
– Увы, я даже и не знаю, – улыбаясь, ответил Сергей. – Уже слишком поздно ломиться в наш пансионат.
– Я думаю, мы сможем вам помочь. Наши уже выехали из маленького домика. Я смогу достать ключ. Он на шесть мест. Думаю, вам двоим, там тесно не будет.
– О, я думаю, там и четверым будет весьма просторно, – парировал Сергей.
– Тогда, идем?
– Идем.
Мы потушили костер, и парами, держась за руки, пошли на основную базу. К тому времени двор уже обезлюдел. Музыку уже выключили, но свет еще горел. То там, то сям валялись тела некоторых индивидуумов в невменяемом состоянии. Глядя на них, я понимал, почему такие девушки обратили на нас внимание. Офисный планктон. Ручки-ножки тоненькие. Зато мозоли на животах будь здоров. По сравнению с ними мы с Серегой ходили олимпийскими героями. Им не водку нужно хлестать, а максимум джин-тоник с колой. И то, стараться не злоупотреблять.
– Они не замерзнут? – беспокойно спросила Ася.
– С таким-то количеством алкоголя в крови? Нет, конечно. Проспятся маленько, и пойдут в дом греться.
Лена заскочила на минуту в большой дом, вышла, и мы направились к маленькому. В окнах тьма, никого нет. Прежде, чем разойтись в разные комнаты Серега пожал мне руку. Что-то перекочевало мне в ладонь. Точно, презерватив.
– Не забывай, – сказал на прощание Сергей, и скрылся вслед за Леной. Едва я зашел в нашу комнату, то снова был атакован Асей. Напор страсти бил из нее, как из жерла вулкана. Не нужно быть шаманом, чтобы ощутить такой мощный поток энергии. Ася остановилась лишь тогда, когда мы, окончательно выдохнувшись и истекая потом, рухнули на подушки. Некоторое время мы просто лежали, отдыхали и наслаждались послевкусием. Потом она пододвинулась ко мне, положила руку мне на грудь и стала слегка поглаживать.
– Ты мне сразу понравился, как только тебя увидела, – сказала Ася, глядя мне в глаза. – Твоя фигура, твоя кожа. Твой голос. А как ты покраснел, это было так мило.
Я попытался ее поцеловать, но она отодвинула меня и положила палец на губы:
– Прости, но дай мне, пожалуйста, излить душу. У меня много поклонников. Это еще мягко сказано. Прохода не дают. По улице невозможно спокойно пройтись. А уж сколько раз меня звали замуж… Не перечесть. Но мне это не интересно. Мне неинтересны мужчины, которые меня окружают. И не прикалывает становиться чьей то рабыней на кухне.
Но ты другой. Я сразу поняла. Когда я тебя увидела, у меня зазвенела струнка, вот здесь, – она приложила руку к груди. – Ты не похож на тех, кто меня окружает, и в тоже время не деревенщина. Ты пробудил во мне что-то. Знаешь, а я ведь могла бы кинуть все и остаться здесь, рядом с тобой.
Она остановилась, в карих глазах застыл вопрос.
Я отвел взгляд, откинулся на подушку. Помолчал несколько секунд, собираясь с мыслями.
– Ты мне тоже сразу очень-очень понравилась, как только заметил тебя, там, во дворе. А теперь вижу еще, что ты очень и очень классная. Но мы… из разных миров. Раньше я крутился в том мире, что и ты. Офисы, машины. Гулянки. Но я ушел, и возвращаться уже не хочу. Теперь мой дом здесь. Но не думаю, что он годится для такой девушки, как ты.
– Но ты же смог. Смогу и я.
– Я проделал сложный путь… Знаешь, давно, еще в моем детстве, был такой фильм. Название не помню. "Безымянная звезда", вроде бы. Представь глухое, забитое провинциальное село, где проходящий мимо поезд раз за разом собирает аншлаги. И тут столичная девушка. Влюбляется в местного парня. Даже прожила с ним несколько дней. А потом исчезла из его жизни, навсегда оставив рану в душе. Сельская жизнь интересна тому, кто целый год проводит в бетонной коробке. Вырваться на пару дней в агроусадьбу – это, может быть, круто. Но если останешься, твоя жизнь быстро станет невыносимой.
– Вот так ты обламываешь мои девичьи грезы, – сказала она отвернувшись. – Завтра утром я уеду вместе со всеми. Но я оставлю свой номер телефона. Дам тебе шанс. А теперь поцелуй меня и давай уже спать.
Ася ушла, когда я еще спал. Ее группа уехала рано, в тот день я ее больше не увидел.
– Сходил, искупался, – сказал Сергей, появляясь в дверях. – Вместо обливания, но, увы, это не то.
– А где Лена?
– Уехала, вместе со своими.
– Видел ее?
– Ну да, проводил.
– А Ася… Какая она была?
– Довольная. Щебетала со всеми. А ты тот еще жеребец, – гоготнул он, и оставил меня одного.
Вместе добили фронтоны. Оставалось только сделать ливневые сливы, но Серега попросил Гену обойтись без нас.
– Гентос, осталось одно незаконченное дело. Мы свои шмотки тебе в кузов закинем, потом подберешь нас.
– В Крапивне? – Гентос был в хорошем расположении духа.
– Точно.
– Ладно, ступайте. Все равно от вас толку особо не будет. Буду сам крепить, а Леник подержит.
Воскресным днем на дороге полно машин, снующих туда-сюда. Остановилась попутка.
– Серега ты?.. – вырвалось у меня.
– Нет, он сам.
Благополучно добрались до деревушки. Уже когда шли к Тихоновне, меня осенила мысль.
– Сергей, только честно. Ася и Лена, – не твоих рук дело? Ты не заставлял их…
– Нет, – перебил он, – Вадим, я же сказал. Больше таким не занимаюсь.
В Крапивне нас ждал сюрприз. Андрей полусидел-полулежал на подушках и уплетал оладки. Дрожащей рукой, едва управляя ее, как паралитик, он макал оладку в варенье, и подносил ко рту. Увидел нас, заулыбался.
– Здравствуйте, – сказал он. Каждый слог продавливал через силу. Речь еще не до конца вернулась к нему. – Мать говорила, вы должны придти. Черт, как долго я спал… Спасибо, что разбудили. Мама плачет все время. Может быть, вы ее успокоите?
Тихоновна сидела тут же. Она положила локоть на спинку стула и поддерживала голову, уперев подбородок в ладонь. Она застыла, не отрывая глаз от сына. В ее глазах светилось и счастье, и неверие в происходящее. И, не переставая, текли слезы. Она никак не отреагировала, что мы пришли.
– Это слезы радости, сынок, – сказала она, отвечая ему. – Я думала, они давно кончились. А они все копились и копились. А теперь потекли.
– Здравствуй, Андрей, – поздоровался Сергей. – Рад видеть, что ты уже пришел в себя. Мы ненадолго. Вряд ли ты меня помнишь, и даст бог, больше не увидишь. Нужно довести излечение до конца. Твои мышцы и жилы закостенели. Я сделаю их мягче, эластичнее. Ты потом вставай помаленьку, расхаживай. Но без особого усердия. Сейчас ты заснешь, а когда проснешься, мы будем уже далеко. Так что, прощай. Береги себя и заботься о маме. А ну-ка, давай ложись…
Он мягко опустил Андрея на спину и погрузил его в сон.
– Сережа, может водички? – быстро спросила Тихоновна.
– Пожалуй, принесите одну чашку. Вадим, не уходи, пожалуйста. Нужна будет помощь, – сказал он, обращаясь ко мне.
Серега отсутствовал пятнадцать минут. Наконец, возвращаясь, он открыл глаза:
– Ну все, здесь закончили. Мозг молодой, эластичный. Считай, без единого разрыва вытянул. Слава богу.