– Представь, в том мире живут существа, по-нашему – боги. Там нет физических тел, нет длин и других мер. Они словно бесплотные духи, каждая точка их тела обладает вниманием и осознанием. Но, тем не менее, в какой-то мере они похожи на нас. Или мы на них. Как там, в библии, сказано – созданы по образу и подобию? Скажем так – у них тоже есть общество, мы тут похожи. И вот однажды там происходит важное событие – рождается новый бог. Сначала ребенок, как и у нас, полностью доверяет суждениям взрослых. Конечно, он может капризничать, даже безобразничать. Но, что такое хорошо и что такое плохо он не понимает. Взрослые говорят, и ему приходится доверять их авторитету. Со временем ребенок подрастает, и начинается кризис взросления. Совсем как у наших подростков. Взрослые уже не авторитет, а собственных понятий добра и зла еще нет. Наши дети проходят через жернова общества, порою набивая жесткие шишки, но, в конце концов, в результате имеем молодого человека, вежливого, уважающего других, зрелого в своих суждениях. В меру адекватного, и имеющего понятия, что хорошо и что плохо, как у других людей.
Но как воспитать бесконечное, всеобъемлющее существо, каждая частица которого имеет собственные представления добра и зла?
– Ну и как же?
– Когда бог-подросток достигает кризиса взросления, он засыпает. Впадает в спячку. Создается вселенная, подобно нашей. С планетами, пригодными для обитания. Физические законы, как правило, одинаковые. Создаются сосуды – вместилища для души. На нашей планете – это люди. Поскольку время имеет вид магнитофонной ленты только для нас, людей, но не для богов, все миллиарды лет эволюции проматываются экстерном, в течение доли секунды. Фактически мы, люди, появились в том момент, когда бог заснул. И еще, что важно, задаются грани греха. Хорошо и плохо. Добро и зло. Своеобразное сито. После того как бог засыпает, от его тела начинают отрываться частички, обладающей собственной волей и осознанием, погружаются в сосуды и начинают жить собственной жизнью. Это и есть души. А заключенные в сосуды – это и есть мы, люди. Мы и есть дети бога. Мы – его самые маленькие частички.
Серега замолчал, собираясь с мыслями. При таком обширном материале легко сбиться с пути и уйти в сторону. Воздух еще хранит накопленное тепло, но тени уже начали удлиняться.
– Каждая душа, каждый человек, – прервал молчание Сергей, – должны пройти испытание. Граней греха много и нельзя сорваться ни в одну из них. Кое-что, конечно, прощается, кое-что нет. Все зависит от глубины греха и обстоятельств. Например, голодный ребенок украл корочку хлеба – это плохо?
– А кто решает, судит – бог?
– Об этом чуть позже.
– А как быть с другими религиями? Там нормы и законы другие.
– Так же как и с другими планетами. Рамки греха условные. Они маяки хорошего и плохого. Могут различаться от культуры к культуре. От планеты к планете.
– А кто задает эти рамки?
– О, это процесс постоянный. Имеется эффект обратной связи. Каждые несколько сотен земных лет из душ, прошедших испытание, выбирается самая чистая. Она снова отправляется на землю. Но цели у нее другие – донести людям эти самые рамки. Такая душа не молчит, активно сотрудничает со своим сосудом. Законы, которые она несет, смешиваются с культурой этноса человека, где она рождается, и, собственно, дальнейшим воспитанием носителя. Все вместе это рождает новую религию. Такого человека называют пророком. Так что, как видишь, все мировые религии, и изрядная толика малых, даны нам Всевышним. Неважно, кто ты – христианин, мусульманин или буддист. Следуй своим законам и заповедям, чтобы хранить чистоту.
Ницше был не прав. Бог не умер. Он просто взрослеет. А это, – он обвел рукой, – его сон. Весь наш мир. Вся наша история. Все государства, войны, изобретения. Самолеты, пароходы. Атомные станции. Моря, океаны, горы. Все это было, есть и будет альфа и омега, начало и конец библейской истории познания добра и зла. Проведя параллели, можно сказать что бог, ребенок – это Адам. Подростком, он почувствовал стыд. А значит, готов повзрослеть. И, наконец, момент изгнания, описанный в библии, знаменует собой его сон, и наше появление на земле.
Когда пройдет испытание последняя душа, молодой взрослый бог проснется. А наш мир растает, словно утренняя дымка в лучах июльского солнца.
Сергей снова замолчал, порылся в котомке, спросил:
– Черт, мы с тобой лоханулись. Воды не взяли. Глотка пересохла…
Я пошуршал в своем сидоре, нащупал термос.
– Держи… Только смотри, холодная. У Гардея в холодильнике держал.
– О… Отлично, благодарю, – сказал он, утолив жажду. – Так… На чем я остановился?
– Следовать своим заповедям.
– А ну да. После положенного срока душа покидает этот мир, а человек, ее сосуд, соответственно, умирает. Чистые души нередко проходят испытания досрочно. Вот и получается, что частенько хорошие люди уходят рано, а плохие – живут до глубокой старости. Но нужно понимать, что первые сразу попадают в рай. А со вторыми до последнего решается вопрос. С одной стороны, за это время их грех может проявиться еще больше. С другой стороны у них остается шанс искупить свою вину. Или хотя бы снизить ее тяжесть.
– А что, действительно Рай существует?
– Увы, я лишь провел библейскую параллель. Нет рая в христианском понятии. Все чистые души возвращаются в тело Господа бога. А вот Ад есть. Но опять же, об этом тоже расскажу чуточку позже.
Сергей сделал еще глоток.
– Ты должен понимать, что по-настоящему живое существо – это душа. Тело, это просто рубашка, повторяющая движения вслед за ней. Посмотри на свою майку. Ты шевелишься, и она шевелится вместе с тобой. Ты ведешь рукой, и она ведет рукавом. Со стороны можно подумать, что майка тоже живая. Но нет. Стоит ее только снять, она упадет к ногам неподвижной кучкой тряпья. И тело так же. Как только душа его покидает, тело, еще теплое, иногда даже невредимое, останавливается и становится таким же мертвым, неподвижным, как твоя майка.
Жизнь – это испытание. Есть люди чистые, светлые. Есть темные, дурные. Все потому, что грех размешан в теле бога неравномерно. Есть частички практически совсем без греха, а есть вобравшие его выше крыши. Но не их это вина. Поэтому не следует осуждать человека наглого, хамоватого, вороватого. Просто, такова их природа. Его могут судить бог или закон, но не другие частички, которым повезло не заляпаться.
Хорошо, если человек прошел по жизни с гордо поднятой головой. И остался верен себе, даже среди многочисленных соблазнов. Смог удержать грех в себе. Такой сразу возвращается в тело господня, как капля прибоя возвращается в океан. Зато если грех вылез наружу, то такая душа прямиком попадает в ад.
– Ад, как по-христиански? С котлами и вилами?
– Типа того. Ад – это такая большая банька, в которой душу моют, скребут, всячески оттирая от греха. Душа обладает крайне низким болевым порогом. Фактически, ничто в нашем мире не может сделать ей больно. Поэтому, чтобы оторвать грех от души, применяют очень сильные меры воздействия. Попади туда человек, мгновенно умер бы от болевого шока. А для души, это как растирание мочалкой и массаж березовыми вениками в парилке. Ну, на худой конец – маленький укольчик в жопу. Нередко после этого очищенную душу снова отправляют на землю, на доиспытание. Образы, которые показывает душа, навеянные воспоминаниями об этом заведении и процедурах, вызывают такой ужас, от которого стынет кровь и поджилки трясутся. Но это у людей. А для души что? Для нее-то, как раз, все нормально.
Заведует этим делом, как ты уже догадываешься, сам Сатана. Он же Люцифер, светлейший ангел, правая рука Господа. Вот еще одно отличие от библии. Не было никакого падения. Просто работа. Наиважнейшая работа по очистке тела Господня от греха. Он и его самые верные ангелы, которых мы называем чертями или демонами. Церковь их называет падшими, что есть самое большое недоразумение. Ведь никто не старается для нашего бога больше, чем они. Ну, сам представь, церковь говорит – Сатана казнит грешников. Он их Казнит, а не ублажает. Ни вина, ни косяка, ни девок. Только котел и огонь. Чтобы, значит, понесли наказание. Говоря нашим языком, церковь указывает, что Сатана – это начальник исправительной колонии. Крутая шишка по линии МВД. Но в тонком мире, он еще круче – первый зам Самого! Первые святые отцы увидели все правильно. Но тут возник парадокс, когнитивный диссонанс. Вроде как падшие, и в то же время, вроде как за правду. Где полюс зла? Змий, враг рода человеческого, остался в Эдеме. Что делать? Одной не шибко умной голове пришла мысль – подменить понятия. Злом объявить Люцифера. Сатана теперь, вроде как, казнит грешников, чтобы потешить свое ущемленное самолюбие. Радуется чьему-то падению. Причем так радуется, что собрату по несчастью вина не наливает, а сразу на вилы и в котел.
Больной, который выдумал этот бред, сам походу страдал ущемленным самолюбием. Сатана – светлый, мудрый, достойный ангел, который олицетворяет закон. И мне очень жаль придурков, сатанистов, которые приносят жертвы в его честь, надеясь отхватить в аду побольше пряников. Боюсь, что их ждет только щетка пожестче.
Вдали, за полем, показался длинный товарный поезд. До нас слегка доносилось его громыхание. Мы молча смотрели, как он уходит. Сергей еще раз промочил горло. Мой учитель редко говорил так много за раз, но мне не хотелось, чтобы он прерывался.
– Ангелы – третье проявление тонкого мира, – словно угадав мое настроение, продолжил Сергей. – Фактически, мы сталкиваемся только с двумя их видами. Это наш Ангел-хранитель, и испытатели – демоны и черти.
Демоны испытывают каждую душу на грех. Их стихия – это козни, подставы, провокации. Делают они это не по злобе или по причине извращенного коварства. Просто такова их работа. Очень ответственная, так как от ее результатов зависит осознание повзрослевшего бога.
Справа от нас раздался тихий протяжный стон, от которого я вздрогнул, находясь под впечатлением от откровения. Стон, однако, сменился чередой ахов и охов. Какой-то мужик топтал молодую, судя по голосу, дуреху. Наверное, пришли той же тропинкой, что и мы. Жниво скрывало их от наших глаз, делая, тем не менее, нас отличными слушателями. Но, в отличие от радио, звук не выключить, ни уменьшить.
– Немного раздражает, да? – спросил Сергей.
– Не то слово, – в сердцах ответил я. – Вот какого хера он сюда ее приволок?! Ему, млять, что, было места мало?
– Именно так демоны и работают. Исподтишка. Вот тебе наглядный пример.
Сергей замолчал. Продолжать лекцию пока не было возможности. Демон словно почувствовал, что его раскусили. Череда ахов ускорилась и скоро завершилась долгим пронзительным девичьим криком и низким мужским мычанием. Все затихло.
– Скорострел, – прокомментировал Сергей, – но нам только на руку. Возвращаемся к нашим барабанам. С испытателями, в принципе, понятно. Давай поговорим об ангелах-хранителях.
– Конечно, давай, – сказал я, все еще никак не отойдя от возмущения. – Эта тема, думаю, близка каждому. Наверное, каждый человек, даже неверующий, хоть раз в жизни обращался к своему ангелу-хранителю.
– Я тоже так думаю. И все же здесь тоже присутствуют определенные заблуждения.
– Какие?
– Давай начнем с самого начала, перечислим понятия, что нам известно об этих ангелах. Во-первых, ангел-хранитель дается каждому человеку, каждой душе, и незримо следует за нами, уберегая подопечного от различных опасностей. Делают свою работу просто великолепно. Могут спасти почти от всего. Бывают ситуации, когда миллиметр влево, миллиметр вправо – все, конец. Ан-нет, пронесло.
– А бывает и наоборот, – прервал я.
– Угу, – кивнул он, – бывает. Сейчас расскажу. Но, пока про спасение. Ангел-хранитель не судит. Хороший человек или плохой. Его задача – обеспечить душе столько времени пребывания в нашем мире, сколько необходимо. Поэтому нередко можно видеть, как просто дьявольски везет всяким маньякам, разным там Чикатилам. Как фартово они избегают поставленных ловушек, свидетелей и прочее. Все потому, что испытание их греха не закончено, и ангел оберегает их от несвоевременного его завершения.
– А как же их жертвы? Почему косатая забирает их? Где же их ангелы-хранители?
– Вопросом на вопрос, кто, по-твоему, забирает жизни людей?
– Ангел смерти, старуха с косой.
– Это неверно. Жизнь человека прерывает его собственный ангел-хранитель.
– Как так?.. – опешил я.
– Ангел-хранитель дается не телу, а душе. И оберегает он душу, а не тело. В том числе, от лишнего пребывания в этом мире. Не всем отмеряно дожить до старости, а она, старость, то еще испытание. Его задача – обеспечить душе столько времени в нашем мире, сколько необходимо. Не меньше, но и не больше. Ангел рвет серебреную нить жизни так же надежно, как и защищает. Когда приходит час, все оборачивается против человека, помнишь фильм "Пункт назначения"?
Ангел использует любую возможность, чтобы закончить работу, будь то судорога, автомобиль пьянтоса или нож маньяка. Мы, конечно, обижаемся на этих гадов, но факт остается фактом. Время человека на этом свете закончилось. Он уже почти мертв. Умрет не так, дак этак. Полчаса, час, день. Неважно. Не подвернется удобный случай, человек просто умрет во сне. Или сидя в кресле перед телевизором. Ты в курсе, что врачи не могут определить причину смерти в десяти процентах случаев? Так и пишут – острая сердечная недостаточность. Только потому, что им положено хоть что-нибудь написать.
Сергей замолчал. Ветер доносит запахи трав, жита и слегка уловимый аромат свежеиспеченного хлеба. Пора бы похавать. Но я молчал, чтобы не сбить своего наставника с мысли. Тишину нарушал только шелест ближайших деревьев.
Сергей развернул котомку.
– Ты прав, надо перекусить, – сказал он, наверное, прочитал мои мысли на лице. Некоторое время мы молча уплетали свой сухпаек – сало с хлебом и пара луковых головок. Меня беспокоило лишь одно, смогу ли я все удержать в памяти, пока не переложу на бумагу? Я вытащил блокнот и принялся записывать самое ключевое. Сергей подождал немного, и продолжил:
– Процесс убийства, мой друг, это испытание греха убийцы. Человек-жертва, увы, фактически жертвой не является. Потому, что его душа в любой случае готова оставить наш мир. Здесь проявляется четвертая вещь тонкого мира – некая сила, для которой у меня пока нет названия. Условно можем обозначить эту силу Судьбой, хотя это определение не совсем отражает действительность.
Демоны-испытатели отвечают только за своего испытуемого, и никак не связаны с процессом выбора жертвы. Неведомая сила сводит вместе потенциального убийцу и человека, чья душа собирается покинуть сосуд. Судьба позволяет демонам делать свою работу, а ангелу жертвы – свою. Эта сила управляет, классифицирует и систематизирует людей. Перемешивает их. Заставляет двигаться друг к другу. Не напрямую, конечно, а через обстоятельства. Она приводит жертву к убийце. Собирает всех, кому подходит срок, на один самолет, и так далее.
Сергей еще раз приложился к термосу.
– Лады, пора заканчивать, – сказал он, протягивая термос мне. – Можно трещать об этом без умолку, но основные моменты я осветил. Кроме одного. Он хоть и последний по списку, но не по значению.
– Что за он?.. – вопросительно протянул я, заканчивая помечать в блокноте.
– Помнишь, я упомянул, что ангел-хранитель может уберечь почти от всего?
– Ага.
– Так вот, есть вещь, которой он не может противостоять. Это самоубийство. Запомни, никогда, не при каких обстоятельствах человек не должен добровольно отказываться от жизни. Христианство считает самоубийство очень большим грехом, да и остальные религии тоже. Церковь говорит, самоубийцы обречены на вечные муки в аду. Их даже на кладбище не хоронят. Но… Самоубийство это не грех. Это нечто большее. Грех – это грязь, что скоблиться и оттирается в аду. А самоубийство – это есть само отрицание жизни, как таковой. Душа завершает свое земное существование досрочно, и ангел-хранитель бессилен ей помешать.
Каждая клеточка тела трепещет, сопротивляясь концу, но душа, ведомая своим намерением, толкает человека в пропасть. Тело сопротивляется. Наконец, поддавшись импульсу, душа срывает все тормоза, и прыгает вниз. Или отталкивает табуретку. Тело хочет жить! Жить! Ангел-хранитель безмолвно кричит от боли и жалости. Но поздно. Конец.
Такой душе нет места в теле Господнем. Нет смысла держать ее в аду. Ад не для наказания, а для очищения. Душа же самоубийцы, как отрицающая жизнь, просто уничтожается.
– То есть как, уничтожается? Полностью, что ли? По настоящему, как смерть?
– Именно.
– Жесть… А у нас столько людей убивают сами себя.
– Угу, веселого мало. Более того, человек, умерший от последствий пьянства и курения, тоже может с натяжкой считаться самоубийцей. Не знаю, что решат там наверху. Но квасят у нас безбожно, сам знаешь.
– В смысле, поясни?
– Алкоголь – это яд, убивающий медленно. Клетку за клеткой. Как вода точит камень, он разлагает печень, мозг, сердце. Например, умирает пьяница от цирроза. Годами он травил себя. Травил, травил, пока не помер. Самоубийца.
Лишь в одном случае самоубийство не считается таковым – когда человек отдает жизнь за други своя. Посол, кусающий ампулу с ядом, чтобы не выдать секреты под пыткой. Солдат, бросающийся грудью на амбразуру. Простой человек, спасающий тонущих подростов из реки. Все они хотят жить, и отдают свои жизни вынужденно. Это не самоубийство. Это жертва. А жертва – дело богоугодное. Она списывает многие грехи.
Так что, – сказал, приподнимаясь, Сергей, – если уж совсем невмоготу стало, дуй в горячую точку. Выбирай правую сторону, автомат в зубы, а дальше уж как повезет. Быстро научишься ценить каждую минуту. А помрешь, так хоть душу пожалеешь.
Он спрыгнул на землю. Я собрал остатки еды, засунул блокнот и ручку в котомку, и спустился вслед за ним. Солнце нависло над деревьями и уже не печет. Потянуло прохладой. Трактора уже свинтили, пролысив дальний конец поля почти до середины.
Мы вернулись на тропинку. Лучи заходящего солнца пробивались сквозь листву и красили красными пятнами стволы с другой стороны дорожки.
– Есть у меня одно предположение, – произнес Сергей. – Существует небольшая вероятность, что колдунство – это трансформированная, чудом прошмыгнувшая к нам душа самоубийцы, что прячется здесь от гнева Господня. Уж очень оно боится покидать даже не наш мир, а просто людские тела. Смертельно боится. Увы, я не могу этого утверждать. Ни душа, ни колдунство ничего не говорят мне на этот счет.
Сергей снова погрузился в молчание. Несколько минут мы шли домой, сохраняя безмолвие. Сегодня я получил достаточно много интересной информации. Слишком много. Знание перекручено у меня в голове. Уйдет уйма времени, чтобы осмыслить, понять и осознать многие моменты. Сейчас хоть бы правильно все записать. Быстрей бы придти домой.
– Вадим, – нарушил Сергей молчание, – то, что я рассказал тебе, предназначено только для твоих ушей. Не стоит включать данную тему в книгу.
– Почему?