В начале 90-х годов на каждом базаре были подобные авторские общества, гордящиеся своим красивым названием - рэкетиры. Так рэкетиры-то с доходов брали, а "НоМИ" с чего отстегивать? Некоммерческий, убыточный журнал, благотворительность для художественной среды.
Долгий у меня получается разговор с Рекшаном, он мне слово - я ему два. Еще одно все же обговорим:
РЕКШАН: Да, Митя, став брендом, периодически встречается с высшими городскими чинами (по их инициативе), а с губернатором рисовал картины во время Рождественской ярмарки на площади Искусств. Предполагаю, что и Шинкарев бы не отказался. Но позвали Митю. (Опять про зависть. Может, Рекшан подозревает, что я и ему завидую? Предоставили ключевую должность - бросать чулки и играть в Чапаева - тому, кто в силу врожденной обаятельности с ней совладает. И Шинкарев бы не отказался - но позвали Рекшана. - В.Ш.) Если отбросить этику с эстетикой и вспомнить о судьбах Родины, то факты таковы: на январском аукционе в пользу реабилитационного центра "Дом Надежды на Горе", где бесплатно лечатся российские алкоголики (спасено уже более двух тысяч человек!), в пользу дома было продано картин на пять миллионов рублей.
Да, это так, Митя повернут к центру "Дом Надежды" лучшей своей стороной, а я, хоть и был в совете директоров, ничем центру помочь не смог. Вскоре после упомянутого аукциона администрация области повысила для центра земельный налог в две тысячи раз, и на сегодняшний день "Дом Надежды" находится на грани закрытия из-за долга в один миллион рублей: "Мы просто не в состоянии покрыть долг, а наш единственный грант, полученный от Рождественской ярмарки, - целевой, мы можем потратить его только на строительство пищеблока" (С. Моисеева, директор центра).
Все же решусь высказать разные соображения по поводу аукциона и этики с эстетикой. Такой аукцион проводится в Санкт-Петербурге уже четвертый год. К сожалению, тот, на котором рисовал Дмитрий Шагин, не освещался в прессе, но вот описание следующего:
На благотворительном аукционе в Санкт-Петербурге за миллион с лишним долларов была продана картина Владимира Путина "Узор". Даже творчество гораздо более опытной рисовальщицы - Валентины Матвиенко - было оценено втрое дешевле. Всего же аукцион собрал 70 миллионов рублей, которые пойдут в медицинские учреждения и в храм.
В минувшую субботу в третий раз в Петербурге проходила Рождественская ярмарка, и в третий раз ее венчал благотворительный аукцион. С молотка уходили произведения очень известных художников-непрофессионалов: балерины Дианы Вишневой, певицы Анны Нетребко, артиста Бориса Смолкина, дирижера Максима Шостаковича, тренера фигуристов-олимпийцев Алексея Мишина... В "Гранд-Отель Европа" съезжались финансовые тузы, готовые потратить за вечер миллион-другой. Но счет пошел на десятки миллионов! Когда организатор ярмарки и аукциона Игорь Гаврюшкин взял в руки молоток, в зале зазвучала "Барыня". И вошла Валентина Матвиенко. Не столько губернатор Петербурга, сколько ожидаемый лидер предстоящих торгов! Год назад ее полотно "Мишка" было продано за 11 миллионов рублей.
Стартовая цена всех лотов была 20 тысяч рублей. Начали лихо: "Ангел" Дианы Вишневой ушел за 800 тысяч. За "Дворец" Максима Шостаковича дали 380 тысяч. "Видимо, тот, кто купил мою картину, человек пьющий", - пошутил дирижер. Когда актер Семен Фурман поднялся поддержать своего "Индюка", то пообещал: если хорошо пойдет, он будет этим зарабатывать. Но как перевалило за полмиллиона - руками всплеснул: "Сколько сумасшедших-то, а?!" За "Индюка" дали 550 тысяч. Потом был новый рекорд: "Карета" Лизы Боярской - 850 тысяч. Наконец, дошло до лота номер 12. Это была "Метель" Валентины Матвиенко.
"Год от года растет мастерство, Валентина Ивановна, поздравляю!" - вскричал "митек" - художник Дмитрий Шагин. В восторге от полотна кто-то выкрикнул новую цену: "Миллион!" В конце концов остались два претендента, которые сражались за "Метель" не на жизнь, а на смерть. На отметке 10,5 миллиона торг, казалось, уже сник. Аукционист поднял молоток... Но соперники все-таки дошли до рекордной ставки - 11,5 миллиона. Картину приобрела юная Мария Александровна Евневич по поручению папы-предпринимателя.
Все ждали главного конкурента Валентины Матвиенко, что шел под номером 19. Наконец прозвучало: "Начинающий художник родом из Санкт-Петербурга, который посетил Рождественскую ярмарку 26 декабря!.." Зал взревел. И на сцену бережно вынесли полотно "Узор": синее морозное окно, занавесочки, вверху - скромно: В. Путин.
Начинающим художникам, которые выставлялись на ярмарке, помогала профессионал - Надежда Анфалова. Но премьер-министр, по ее словам, самостоятельно справился с задачей. "Мое участие было минимально, - рассказала Надежда "Известиям". - Я помогала подобрать кисть нужного размера и смешать краски". Кроме того, закончив писать, Владимир Владимирович выразил желание, чтоб на окошке появились занавесочки, а на занавесочках - бусинки. Чем потом и снабдила творение художница. Претенденты на "Узор" не мелочились. По залу летало головокружительное: "Тринадцать миллионов!" - "Четырнадцать!" - "Пятнадцать!" - "Восемнадцать!" - "Тридцать два!" - "Тридцать три!"... И за 37 миллионов "Узор" Владимира Путина был продан.
Приобрела его столичная арт-галерея "Наши художники". Ее владелица Наталья Курникова рассказала "Известиям", что готова была сражаться дальше. "Хотя я и так превысила свои ожидания, - добавила она с улыбкой. - Ведь это еще одна грань выдающейся личности, возможно, первое и последнее его произведение как художника".
Картину Курникова намерена выставлять. Тем более что галерея расположена очень удобно для Владимира Владимировича - на Рублево-Успенском шоссе. "Хотя он работает в нескольких минутах от нас, но до сих пор у нас не бывал, - посетовала госпожа Курникова. - Теперь, надеюсь, посетит".
По словам Курниковой, "Узору" будет выделено очень почетное место отдельно от других художников.
Среди коллег у художника Путина есть достойные соперники. Картина самого известного в британской истории премьера Уинстона Черчилля "Вид марокканского города Тинхерир" в канун 2007 года на Сотбис была продана почти по той же цене" (И. Тукмакова "Картина Путина уедет на Рублевку", Известия 19.01.2009 г.).
Рекшан прав, этику и эстетику при чтении статьи следует отбросить, она - о судьбе России.
Только Черчилля не следовало бы поминать в связи с этим мероприятием. Черчилль был профессиональным художником, признавался: "Я готов бросить все ради занятия живописью". Был удостоен звания почетного члена Королевской академии художеств, но академики и понятия не имели, кого они приняли, ведь Черчилль всегда выставлялся под вымышленным именем (Чарльз Морин, затем Дэвид Винтер). Мучительно боялся, что псевдонимы раскроют и оценка художественных достоинств его картин будет искажена. "Тинхерир" относится к числу лучших картин Черчилля, к тому же имеет интересную историю (картина была подарена президенту Трумэну, который оценивал ее так: "Она станет самым ценным имуществом, которое я смогу оставить своей дочери"). Картина действительно хорошая, в стиле Марке, но, конечно, увы, цена ее в большей степени определяется тем, что это исторический артефакт.
Картины, которые пишутся на Рождественской ярмарке, отличаются от картин Черчилля тем, что пишутся одним махом, сразу. Умение написать картину за один сеанс - это особенность далеко не всякого художника. Быстро, да еще с кем-нибудь вдвоем - встречается куда реже, чем способность шахматиста к сеансу одновременной игры. Не сговариваясь пластически взаимодействовать - на это не способен почти никто. Это халтура: как вышло, так и ладно.
Митьки писали вместе быстро - на машинах, автобусах, пивных ларьках, голых девушках, - но это все же были не совместные картины, а картины, состоящие из отдельных сегментов.
Бывало и на грани профанации живописи, а в новом тысячелетии уже не раз переходило эту грань. Самое позорное, в чем я принял участие, - в Москве, на закрытой ярмарке для олигархов Митя, Фил и я написали большую картину из отдельных кусков; предполагалось,
что олигархи разрежут ее на куски и раскупят, вместо чего олигархи разодрали картину в клочья, разбросали по залу и повалили на следующий аттракцион, кинув нам тысячу, что ли, долларов. Мы все, включая Митю, устыдились такой издевки над смыслом живописи. Кощунства по отношению к ангелу живописи. Друг друга стыдились. Казалось: ну все, больше такого не будет.
Благотворительность - дело хорошее, но зачем этот юмор с совместными картинами? Картины дорогие, потому что обладают высокими художественными достоинствами?
Я предлагаю: все эти известные люди за миллион долларов, балеринам и тренерам поменьше, проводят по сеансу одновременной игры в шахматы, лучше всего вслепую. Помощник подсказывает правила игры, напоминает, как ходят пешки и фигуры. Преимущества очевидны: в отличие от живописи кое-как играть в шахматы умеют практически все, так что получится лучше.
Если нужно иметь реальный, конкретный артефакт от известного человека, то пусть на аукционах продаются их вышивки, вязанье, мужчины пусть соберут детекторный приемник или склеят модель самолета. В этом смысле я (вопреки мнению прессы, что мы с Митей не сходимся во взглядах на нового президента), одобряю поступок Дмитрия Медведева. Когда его пригласили на аукцион 2010 года - не стал президент заниматься профанацией живописи, честно признал: не умею. Прислал простую фотографию: она была продана за 51 миллион рублей, то есть почти 2 миллиона долларов.
Недостаток статьи Рекшана в том, что он, немолодой уже человек, считает свою систему ценностей абсолютной. Так свинья не сомневается, что все завидуют, рвутся к ее корыту; алкоголик, насколько помню, уверен, что почти все вокруг пьют, а кто не пьет - скучный дурак; художник пребывает в приятном заблуждении, считая всех людей способными оценить пластическую красоту произведения искусства.
Так ведь все разные, у каждого своя модель мира ("такой уж родился, что всегда лучше всех все понимаю" - конечно, лучше, но только в своей модели мира). Блаженный Августин говорил: "Так и должно быть в мире: то, что для одного бесценная святыня, для другого - бесполезный хлам".
(Может, я неточно цитирую, но мне запомнились эти слова, потому что они буквально были сказаны однажды.
В середине 90-х годов Женя Зубков организовал паломничество в Иерусалим. Вернулся я, привез масла с Гроба Господня, святой воды из Иордана. Набрал камушков на горе Фавор, щепок из Гефсиманского сада. Моя жена всего понемногу послала своей подруге детства в провинцию, та пишет взволнованный ответ: "Какое счастье, что твой муж сподобился попасть на Святую Землю и привезти нам бесценных сокровищ!"
Оставшиеся реликвии я расставил на столе в мастерской. Зашла Люба Гуревич в гости, посмотрела: "Ты что, этот хлам тащил из Иерусалима?")
Рекшан дразнится так, будто Митя оттер меня от чего-то поистине ценного, но то, от чего можно оттереть, - оно вообще не очень ценное. Мне, например, не представляются ценностями сборники "Митьковских песен" и "Митьковских олимпиад"; необходимость встречаться, да еще и периодически, с высшими городскими чинами по их инициативе вызвала бы у меня тревогу и тоску; да я даже метафору с сельскими танцами, в которой "одну деваху постоянно приглашают, а с другой танцуют не очень", видимо, воспринимаю неадекватно: вот и хорошо, что не лезут приглашать.
Если бы Рекшан учел, что все-таки конфликт ценностей в жизни бывает, его статья была бы интереснее. На то ты и идеолог, чтобы оспорить систему ценностей оппонента и утвердить свою, - только дразниться и похваляться врожденным обаянием мало.
Я бы посоветовал писать статью против Шинкарева так (помогу по старой дружбе).
58. Против Шинкарева
Живите, государи мои, люди русские, в ладу со своею старою сказкой. Чудная вещь старая сказка! Горе тому, у кого ее не будет под старость!
Н. Лесков
Историки литературы, возможно, знакомы с эссе Андрея Битова "Третий Жемчужников", в котором расследуется доля участия А К. Толстого и трех братьев Жемчужниковых в создании проекта "Козьма Прутков": недобросовестные старшие братья пристыжены, а историческая справедливость по отношению к третьему брату восстановлена. Эссе интересно потому, что написано Андреем Битовым, но, в сущности, кому интересен предмет статьи, кроме нескольких специалистов? Подавляющему большинству читателей Козьмы Пруткова безразлично - сколько там было братьев, кто больше старался, да многие вообще впервые слышат про каких-то Жемчужниковых. Козьма Прутков - знаем, конечно, но кто там его придумал, чего при этом не поделили, то ли он украл, то ли у него украли - в общем, дело темное и неприятное.
А митьки? Да какая людям разница, кто именно и зачем придумал митьков? Такая информация только вредит очарованию митьков. Это заинтересует нескольких специалистов, но простому потребителю, вот, например, финским девушкам, приглашающим "Митьков" с выставкой, посетителям этой выставки, губернаторам, телеобозревателям, да всем, - без разницы.
Что ж, допустим, что нашелся потребитель, которому интересны не митьки, но разборка, затеянная Шинкаревым.
Основная мысль Шинкарева: идею митьков и одноименную группу художников погубила узурпация власти Дмитрием Шагиным. (Шинкарев в своей основной мысли не вполне уверен: прослеживая фазы развития группы в соответствии с концепцией Льва Гумилева и добравшись до естественного и неотвратимого для данной концепции конца "Митьков", он вдруг полностью к идеям Гумилева охладевает и всю вину сваливает на Шатана.)
"Взгляни на первую лужу - и в ней найдешь гада, который иройством своим всех прочих гадов превосходит и затемняет" (Салтыков-Щедрин). Что, в митьковской луже все обстоит иначе? Митьки никого не хотят победить? Этот тезис и сам-то является инструментом борьбы, а кстати, в книге "Митьки" он соседствует вот с каким наблюдением: "Из трех настоящих митьков сумевший выпить больше добился заслуженной победы в честной и равной борьбе". Подобное и произошло: Дмитрий Шагин был абсолютно прав, настойчиво борясь за первенство в политбюро. Хотя бы для того, чтобы обезопасить себя и всю группу от интриг, о которых сам же Шинкарев простодушно рассказывает.
"В творческом коллективе возможна только монархия", - сказал Марк Захаров, что подтвердит любой руководитель. Двух командиров, тем более трех, в боевом подразделении не бывает, а один необходим, и если командир вдруг утерян, то командование принимает самый предприимчивый солдат, тот, кто первым вскричит "слушай мою команду!" Политбюро, коллективное руководство (которое Шинкарев, впрочем, тоже не любит, предпочитая анархию) - куда менее эффективно, на что есть множество свидетельств, например: "...коллективный разум при любых обстоятельствах уступает индивидуальному. Неглупые, каждый поодиночке, люди, собравшись числом от трех и более... если и приходят в конце концов к общему мнению, то оно со всей неизбежностью оказывается глупее и беспомощней любого из прозвучавших" (В. Топоров).
Употреблять слово "узурпация" - не умнее, чем дразниться, это просто ругательство. Чем, по существу, плоха узурпация? Тот самый предприимчивый солдат, крикнувший "слушай мою команду", - узурпатор, ставший командиром "по факту предъявленного дембельства". Воцарение Екатерины Второй было самой типичной узурпацией, никаких легальных оснований у нее не было, - и ничего, вроде все остались довольны.
Вероятно, Шинкарев недоволен персоной узурпатора, лично Дмитрий Шагин ему постепенно разонравился.
Ну, извините, на вкус и цвет товарища нет, другим-то нравится, а обсуждать личные качества художника - недостойно. Одно дело - творчество, например, Достоевского, и совсем другое - поведение Достоевского в быту или за игорным столом, чем и пробавляются всякие "Сенсационные подробности" и "Скандальные разоблачения". Если Шинкарев числит свой "Конец митьков" в ряду подобной литературы, то он и не заслуживает ответа на свои нападки. Так что личные качества Дмитрия Шагина мы оставим в покое. Да и что, собственно, плохого в личных качествах Шагина?
Прижучивает? А как же! Руководитель просто обязан поддерживать порядок и субординацию, бороться с инакомыслием.
Митя эгоистичен, не подпустил никого из "Митьков" к "Митьковским песням"? Типичный для Шинкарева пример двойного стандарта - других он за аналогичные действия одобряет: "К мультфильму Флоренский Митю и близко не подпустил".
Не нравятся Митины самоуверенность и самовлюбленность? Эти качества позволяют лидеру действовать, когда митьки низшего и среднего звена топчутся в нерешительности. (Напомню историю возникновения митьковской группы Анонимных Алкоголиков, названной "группой имени отца Мартина". Когда перед Шагиным и Шинкаревым была поставлена задача создать собственную группу АА, Шинкарев принялся ежедневно ходить на все существовавшие в Петербурге группы, желая присмотреться, набраться опыта, понять принципы функционирования групп. Шагин ни разу никуда не пошел, а просто сказал: "сегодня собираемся и начинаем", - так и случилось. Представим, что прерогатива сказать "сегодня начинаем" была бы отдана Шинкареву, - да он бы еще месяцы присматривался и проникался ответственностью задачи. Как сказала Роза Люксембург: "Тот, кто ждет, пока наступят объективные условия для революции, - будет ждать вечно".)
При этом Митя редко что-либо предпринимает, "не годится в кураторы", слишком ленив? Лучший правитель, учили китайские философы, тот, чье правление народ не замечает. Или более конкретный пример: Германский Генеральный штаб в эпоху Первой мировой войны имел неписаную иерархию сотрудников. Низшая категория - глупые и активные. Чуть повыше - умные и активные. Затем глупые и пассивные и, наконец, элита - умные и пассивные.
Личные качества Дмитрия Шагина не так уж изменились с момента, когда Шинкарев "был очарован Митей с первого взгляда"; суть разногласий в другом.
Шинкарев имел свое представление о движении митьков, Шагин, естественно, свое, Флоренский свое - и так далее. До поры до времени эта разница обусловливала "цветущую сложность" (термин К. Леонтьева) митьков, приводила к синергетическому эффекту. С каждым прожитым днем, с каждой написанной картиной разница возрастала - художники развиваются и веером расходятся от пункта условного единства. Если противоречия делаются непреодолимы, художники покидают группу или устраивают раскол - все это совершенно естественно, виноватых в том нет.
"Митьки" тебе недостаточны для познания и описания мира, тебе тесно в "Митьках"? Не устраивает "новая митьковская культура"? Ну так и иди с Богом...
Шинкарев не хочет вежливо попрощаться и отойти. Он хочет, чтобы "Митьки" развивались, как ему мечтается, - или им не быть!