Вот свела его судьба. Насколько взрослый, сильный, приспособленный к выживанию Саша, настолько полная противоположность его партнер. Как ни странно, Саше есть у того чему учиться, едва ли не больше, чем Мише у него. Любви, заботе, доброте. И еще романтичности, пожалуй. А то очень уж он циничен.
На открытом счету две тысячи долларов. Ужасно мало. Ведь прошло почти треть Игры.
Я правда знаю, что после середины Игры будет живее, но все равно переживаю. Маловато.
На следующий день Мишина мама вызывает "скорую помощь". У нее высокое давление. Мише она тоже не забывает позвонить, он летит домой и держит ее за руку после уколов и отъезда бригады.
Контекст в этом всем такой: "Видишь, до чего ты меня довел, неблагодарный? Я так переживаю, так переживаю!"
Жесткая манипуляция. К сожалению, она срабатывает, и Миша возвращается домой.
Шишки опять валятся на Антона, от которого я требую вернуть Мишу от мамы. Это его цель согласно листу обязательств, и я не намерена делать отступления.
- Слушай, - расстраивается Антон. - Но это же не то, что у Саши.
- Но ты же понимаешь, что это манипуляция?
- Конечно.
- Вот и скажи ему об этом. Совсем не обязательно ему маму на произвол судьбы бросать. Пусть всеми действиями дает ей понять, что она ему важна, но не прогибается при этом. Соплежуй.
На выходные Артем не прилетает, зато мы едем всем офисом к Олегу на дачу, на шашлыки. Мы с Ленкой напиваемся в хлам и ползаем по грядкам с луком, который разводит мама Олега. Изображаем паровозики. Потом танцуем за забором с какими-то чужими мужиками грязные танцы.
Потом наши мужики спасают нас от чужих мужиков и кладут спать в комнату на втором этаже. Перед сном я реву, Ленка гладит меня по волосам.
- Да все хорошо будет, вот те крест, - говорит она мне и сама начинает реветь. - У меня с Петькой такая колбаса тоже!
Приходиться мне теперь утешать ее. Потом мы, обе голодные, натыкаясь на мебель, крадемся к холодильнику и едим руками суп.
- У Бокова завтра свиданка, - говорю я ей перед сном, - с тремя предыдущими детьми.
- Я счастлива, - отвечает Ленка, и мы стремительно и синхронно проваливаемся в сон.
Утром за завтраком Глеб говорит:
- Знаешь, я вот смотрел на тебя вчера пьяную и думал: такой ты мне родной человек все-таки. Очень люблю тебя. Приходи хоть в гости ко мне. Танюха все время тебя зовет.
Таня радостно кивает, не отрываясь от омлета, который нам пожарила жена Олега. Опять она меня кормит, как много лет назад.
- А чего вы на меня тогда вечно бочку катите? - возмущаюсь я.
- Говорят же, мы тебя любим, дура, - говорит Олег.
Опять. Что же меня все дурой-то обзывают?
Пятая неделя
Всю неделю происходит довольно однообразная колбасня. То Миша ссорится с девушкой, не успев даже как следует подружиться, то у Димы срывается сделка, то Сима мирится со своим бывшим, то вдруг Саша дерется с мужем Светы. Приехали, здрасьте!
Оказывается, Света попросила Сашу съездить с ней на работу, чтобы она могла забрать свои вещи и переписать из компьютера свою информацию.
Они приехали на машине Саши и встретили на пороге ее благоверного.
Благоверный, естественно, решил, что Саша - любовник Светы, и полез драться. Саша, тот еще бык, вместо того чтобы спокойно придержать мужа, отреагировал в соответствии со своими излюбленными привычками.
В результате, во вторник он заявился на собрание с фингалом и чувствует себя героем. Молодец какой!
Свете удалось все забрать и даже переписать базу данных людей, с которыми она работала в фирме мужа.
- Это честно? - спрашиваю я ее.
- Мы вместе все открывали. Это не его фирма, наша общая.
- Почему же ты тогда не поделишь ее?
- Да ну, свяжешься с говном, сам таким станешь. Я с базой и без его компьютеров обойдусь. Я очень хороший бухгалтер.
Она иногда уверенной теткой проявляется.
Хорошая новость - Боков встречался со всеми своими детьми одновременно. Даже тот, что в животе у четвертой жены, тоже участвовал. Боков вдохновлен и восторжен без меры. Я все еще немного скептически отношусь к этой идее консолидации. Мне кажется циничным, что он меняет жен как перчатки, а потом расходится. Какого фига? С другой стороны… демографическую ситуацию спасает. Она у нас, говорят, нонче не слишком благоприятная.
Денег еще нашли, но мало - полторы тысячи долларов, а до чек-пойнта, то есть середины, две недели. В Интернете раскидали информацию. Не в смысле дайте денег, а в рамках договоренностей - создание в обществе разговора о благотворительности и помощи больным детям.
Миша пообещал поговорить с мамой, как только она выздоровеет. Вот сейчас она время будет тянуть.
Анжела затаилась и старается вести себя тихонечко, не привлекая внимания. Выживает.
Саша покинул нас на пять дней. Уехал с женой в Таллин.
И так далее.
Артем уже прилетал по работе, поэтому на выходные мне его можно не ждать. Типа, долг перед Родиной выполнен, девушка успокоена. Ах хитрец! Я немного поныла, но потом он позвал меня в гости на следующую неделю, и я успокоилась.
На редкость бессодержательная неделя. Не считая Бокова.
Светкины перипетии вызвали во мне трогательные воспоминания о прошлой жизни. Я тоже когда-то уходила от мужа, только совсем не так. Нам было и грустно и весело одновременно. Грустно было прощаться, мы ведь столько лет были вместе душой и телом. Любили друг друга, поддерживали. Вместе работали, пьянствовали, заводили друзей, грустили, радовались. Веселили же перспективы, открывшиеся обоим. Наш брак, очевидно, стал нам тесен и душен. Плохое стало перевешивать чашу весов. Бесконечные ссоры, измены, скандалы…
И вот наконец мы решили избавить друг друга от своего назойливого присутствия.
Когда машина с грузчиками приехала за моими вещами, мы сидели за столом и праздновали окончание семейной жизни. Я показала им что грузить и вернулась к мужу. Мы никак не могли оторваться друг от друга. Вспоминалось только хорошее, мы нежно обнимались, целовались и обещали звонить друг другу, не забывать.
- Если машина сломается, звони, - напоминал уже в десятый раз муж.
- Обязательно, - обещала я, - куда я с ней сама.
- Когда доберешься и все разгрузишь, тоже набери меня, скажи, что все нормально.
- Ладно, хорошо, не волнуйся. Ухожу в свободное плавание.
- Ох, это-то меня и беспокоит. Ты же все поломаешь и потеряешь, как тот мужик с шарами из анекдота.
- Да ладно, выживу. Ты вот только не спи теперь со всеми подряд, а то потом не вылечишься.
- Ну ладно тебе, я уже нашел тут себе медсестру одну.
- В смысле лечиться?
- Нет.
- Ну вот, в доме еще покойник, а ты…
- Ты неплохо выглядишь для покойника.
- Спасибо.
Грузчики уже все загрузили и молча умилялись. Мы никак не могли оторваться друг от друга.
- Чего-то мы не поняли, может, вам не разъезжаться? Хотите, мы обратно все занесем, - наконец не выдержали они.
- Нет, - хором ответили мы.
- Так идиллия прямо.
- Идиллия - дело преходящее;
Я уехала, и мы еще долго и часто общались по телефону. Хотя виделись с тех пор всего несколько раз. И до сих пор не забываем друг друга, поздравляем с днем рождения и другими праздниками.
Я немножко подумала и позвонила бывшему мужу. Поболтали. Рассказала, что стала писателем и скоро, может, даже буду знаменита. Пусть радуется. Они там мной, кажется, гордятся всей семьей. Я имею в виду его родителей, конечно, а не жену новую. Вряд ли она будет мною гордиться. Мы даже не знакомы, хотя по телефону разговаривали.
Очень смешно получается.
- Будьте добры Игоря, пожалуйста.
- А кто его спрашивает?
- Жена. Ну, то есть бывшая. Наташа. - Тут я еще фамилию называю, потом думаю о том, что ей должно быть неприятно. У нас же с ней одинаковая фамилия. Он нас ею благополучно одарил.
- Сейчас, - говорит она не очень дружелюбно, но трубку передает.
Шестая неделя
Неожиданно Саша приходит во вторник на собрание.
- Ты же в Таллине! - дружно кричим мы.
- Ага. Хрен там!
Оказывается, он вернулся на день раньше. Поругался с женой. Точка.
Происходит длительный расколбас, потому что он не желает нам докладывать о происходящем, орет, скандалит, упирается и даже пытается хлопнуть дверью.
Однако от него никто не намерен отставать. Его уговаривают. На него орут. Делятся случаями из своей жизни.
Неожиданно Сева рассказывает историю о том, как он изменял Маше, а она его случайно поймала. Как они плакали, расходились, сходились, не спали ночами. А потом она его простила, и все изменилось в их доме. Он благодарен ей за то, что она простила по-настоящему. Она никогда ему не вспоминает этот случай.
- Как ни странно, наши отношения стали значительно лучше после этого случая, - задумчиво говорит Маша. - Мы уже практически потеряли друг друга, а потом передумали и нашли силы для диалога. Нас это только сблизило.
- Я понял, что люблю Машку, и решил ее беречь.
После такого подвига открытости и доверия Саше уже ничего не остается, как расколоться.
История следующая. Все начинается хорошо, они приезжают в Таллин, поселяются в маленьком отельчике и начинают бродить по городу, целоваться, танцевать в клубах, спать по полдня и испытывать прочие разнообразные удовольствия.
Утром четвертого дня Саша благополучно и с удовольствием моется в ванной, радостно вытирается огромным махровым полотенцем и крадется на цыпочках в комнату, чтобы неожиданно поцеловать жену. А она там разговаривает по телефону, причем с весьма кокетливыми интонациями. Остановившись за углом, Саша начинает слушать. И успевает услышать что-то типа: "Ой, ты знаешь, я не могу долго разговаривать, у меня муж в ванной моется". И нежное игривое "чао-какао" напоследок.
- Подумаешь, - говорю я, выслушав всю эту историю. - Я уж думала там что-то катастрофическое произошло. Говна пирога.
У Саши такой вид, словно он меня сейчас убьет. На святое покусилась. Удивляют меня мужики в этом вопросе.
- Ну хорошо, - продолжаю я, - допустим, твоя жена с кем-то снюхалась.
- Ну? - злится он. Кажется, предпочел бы, чтобы я не делала таких допущений. Да еще в такой небрежной форме.
- Ну вот ну. Что это означает?
- Что, блядь, это означает?
- Не ори. Это означает, что это твоя обратная связь. То, что ты заслужил. Если бы у нее с тобой все было в шоколаде, ей бы и в голову не пришло изменять. Мы, женщины, моногамны, как ты знаешь. Нам это не надо.
Саша злится. Он знает, что это так, но ему от моей правоты, похоже, не легче.
- А ты сам изменял ей, сознавайся?
- Какая тебе разница?
- Давай колись, ты же знаешь - все между нами. Хотя, если бы не изменял, сразу бы сказал об этом.
- Какое это имеет значение? Изменял, конечно.
- И что? Это явилось трагедией в вашей жизни?
- Положим, нет.
- Положим, что и измена твоей жены - тоже не трагедия. Смотри шире, парень!
- Да пошли вы все!
Тут Саша окончательно психанул и хлопнул дверью офиса. Невменос какой! Все остались с открытыми ртами. Эх, опять Антону работы наделала.
Я высовываюсь в окно и окликаю Сашу, злобно бегущему к своей машине:
- Саш.
- Ну? - останавливается он.
- Я не успела сказать - вполне вероятно, что ты сам придумал всю эту чушь, а в реальности все совсем по-другому.
- Слушайте, парни, а кто хоть раз да изменял своим любимым женщинам? - Я решила вдруг провентилировать актуальный вопрос.
Руки подняли все мужчины. Даже Миша. Слава богу! А то я уже начинала подозревать его в девственности. Собиралась даже спросить его об этом, но как-то правильный момент не представлялся.
Я этот опыт не в первый раз делаю. Несколько лет назад меня разобрало любопытство, и я задавала вопрос об изменах пару-тройку тренингов подряд. Не поднял руку только один раз и только один мужчина. Да и то у него жена много лет изменяла ему с его другом. Кстати, они все вместе и обучались на этом тренинге. Втроем.
Я пришла домой и стала расширять свой кругозор по поводу мужских измен. В приложении к Артему. Слава богу, времена, когда я могла предъявить мужчине свою ревность, давно миновали. И я даже научилась помнить о том, что секс для них - всего лишь физиологический акт. Туда-сюда движения. Всю смысловую нагрузку - предательство, трагедии, ах, он меня не любит - мы сами придумали. Интересно, откуда взялся этот собственнический подход? Его ведь не было раньше, в доисторические времена.
Кто первый придумал, что мы принадлежим друг другу, а туда-сюда-движения с посторонней женщиной или мужчиной - это предательство? Надо этому негодяю медаль вручить за изобретение дополнительного источника боли и обиды.
Рассуждать, конечно, легко, однако чем там занимается мой ненаглядный Артем, когда мы не видимся по неделе-две?
Лучше даже и не думать об этом.
Видно, я не настолько продвинулась, чтобы размышлять об этом легко и без затей.
Бедный Саша.
Поразмыслив, я набираю Артема.
- Привет! - Голос опять неловкий. Совещание? Или все-таки девушка?
- Привет, солнце, у тебя совещание?
- Да. Ты ко мне прилетишь?
- Нет.
- Как нет?! И это после того как ты выпила у меня всю кровь?
- Милый, я не помню, когда я пила кровь.
- Ну, е-мое!
- Это ты со мной прямо на совещании ругаешься?
- Так ведь никто не понимает по-русски. Но я, тем не менее, не могу долго говорить, они все смотрят на меня и ждут продолжения.
- А! Это меняет дело. Я имею в виду язык. Позвони после совещания тогда.
- Хорошо.
- Целую.
- Пока.
- Что? Почему пока? Почему ты мне никогда не скажешь целую или что-нибудь нежное?!
- Наташа, тут десять человек, преимущественно мужиков. Я не могу. Пока.
И он кладет трубку. Я ничего не понимаю. Ругаться при них можно, а целовать нет. Они что, одно-единственное слово по-русски понимают: "Целую"? Сказал бы хоть "це" тогда.
У всех остальных дела среднесдельно. Света взяла список документов и занимается регистрацией фирмы. Денег у нее в обрез, и нанять она никого не может. А с мужем воевать из-за денег не хочет.
Я ее понимаю, мне самой легче отступиться, чем воевать. Хотя иногда, конечно, хамов нужно наказывать, но я спускаю им. Сил у меня на войну совсем уже нет. Лень опять же, видно, старею.
Миша дежурит возле манипулирующей мамы, мы ждем, пока она поправится, чтобы потребовать от Миши выполнения обязательств.
Дима пытается, помимо снегоходов и скутеров, продать огромную яхту. Это будет для него переходом на новый уровень бизнеса. Ведет переговоры.
Анжела опять врет. Сказала, что ездила к маме в воскресенье, но ее при этом видели в клубе с парнем. А у нее в листе обязательство между тем съездить к маме не позднее пяти недель от старта. Какие-то у них крайне сложные отношения, и она должна их существенно облегчить. То есть обязательство она не выполнила. Быть разборкам.
Всю среду Антон разговаривает с Сашей по телефону. Кажется, они ладят.
Миша тоже разговаривает с Сашей, но сам бы он, может, и не догадался проявить инициативу - его тоже заставил Антон. Плохо это. Скоро половина игры, а партнерства нет. Все остальные тоже разговаривают с Сашей по телефону. Это великолепно. Им есть дело друг до друга - это лучшая новость.
Мне неожиданно звонит жена Саши. Я даже теряюсь.
- Вы Наташа? - спрашивает она.
- Да.
- Я жена Саши. Он про вас рассказывал.
- Что?
- Про то, что вы настояли на собеседовании, чтобы мы попробовали новые отношения строить.
- Эх. Вообще-то я нечто другое предлагала.
- Не важно. Главное, все изменилось. Нам стало не тоскливо жить, а как-то по-другому. Интереснее. У него все время какие-то открытия, он делится ими, мы разговариваем, отдыхаем вместе. Вообще, он такой заботливый стал, цветы дарит. Даже ссоримся и то по-другому. Конструктивнее, что ли?
Я чуть не сказала: "Я знаю".
- Здорово, - ответила я и осторожно спросила: - Вроде проблема у вас назрела?
В результате она тут же начала плакать:
- Понимаете, я ничего не делала плохого. Он когда уходил недавно, на два дня, я обиделась и пошла гулять с подружкой. И с парнем познакомилась, дала ему телефон свой. Я уж и забыла про тот случай, а парень взял и позвонил, когда мы в Таллине были. Я с ним поболтала, знаете, не удержалась, приятно же внимание мужское, даже когда ничего не затеваешь.
- Это да.
Я тут же подумала про Антона - я, кажется, ему немного нравлюсь, - и подсознательно во мне часто женщина включается вместо координатора. Приятно быть в центре мужского внимания. Особенно когда свой мужик шляется где попало.
- А в результате так все ужасно получилось! Он мне не верит теперь.
- Да, мне кажется, он отойдет, я уже заметила - он горячий, но вменяемый, надо подождать только.
- Это да, - плачет она. - Но тут другое. У него такое больное самолюбие.
- Ну ладно, Маш, давайте подумаем, что можно сделать.
- Вы знаете, как меня зовут?
Наивная. Я даже знаю, сколько времени он не спит после секса с тобой. С точностью до минуты.
- Да, - отвечаю я без затей.
- А может, вы поговорите с ним. Он мне не отвечает даже - трубку не берет. Мне кажется, он вам доверяет.
- Я подумаю о том, что еще можно сделать.
- Да, конечно.
- Могу я использовать по своему усмотрению то, что вы мне рассказали?
- Конечно.
Я кладу трубку и падаю на диван изумленная. Господи, мамой своих студентов я еще не была. Сколько им лет? Уже ведь за тридцать обоим, и прилично. Дети малые. Впрочем, это не зависит от возраста. У нас почти все население так живет. Вместо того чтобы разговаривать, выяснять потребности друг друга, прояснять недоразумения, мы сразу начинаем обижаться и манипулировать.
Разговаривать я с Сашей пока не буду, конечно. Через голову капитанов прыгать незачем. К тому же я Антону доверяю. И Миша пусть тоже не филонит.
Я звоню Антону и пересказываю ему историю Сашиной жены.
- Вот такие вы, женщины, - трагично заявляет Антон, - вам бы только мозги запудрить бедным мужикам!
- Чего? - Я чуть трубку не уронила. - Ты это о чем?
- Да я так, абстрактно.
- Фу ты, болтун. Давай уже конкретно сделай что-нибудь с этим чудищем.
- Чудище обло, озорно, стозевно и лайяй, - заявляет мне Антон, и мы нежно прощаемся в грубой форме.
Анжела клянется и божится, что съездит к маме в следующие выходные.
- Ты понимаешь, - говорит она Вере на звонке, я же обязательство выполняла. По построению отношений с мужчиной.
- Одно другому никак не мешает. У тебя в листе обязательств и то и это. Будь добра, успевай. А что за парень-то? - любопытствует Вера.
- Да так, познакомилась. Хороший.
- Это хорошо. Только про другие цели не забывай.
Все остальные тоже не отстают от Анжелы. Мурзики мои!