– Эй вы, идите сюда, – поманил я двух гражданских чеченцев, которые остановились недалеко от меня. Двое небритых селян с опаской приблизились к машине, я в свою очередь слез с машины и подошёл к ним, – Кто старейшина в деревне?
Чеченцы назвали имя, но оно мне ни о чём не говорило. Были они молодые, что то испуганно бормотали и я поманил к себе ещё двоих чеченцев, которые с любопытством поглядывали из глубины улицы. Эти смелее подошли ко мне и в одном из них я сразу же узнал Саида.
– Саид, ты что ли? – Удивлённо воскликнул я.
– Борис Геннадьевич, вы что ли? – В свою очередь радостно вскрикнул Саид и мы к большому удивлению солдат и молодых чеченцев радостно обнялись.
– Эгей, не бойтесь, – Саид обернулся к чеченцам, столпившимся в улице, – это наш, Борис Геннадьевич приехал. Наш комендант….
В течении пяти минут мы обменялись впечатлениями, Саид рассказал что Рамзан сейчас болен и селением руководит другой чеченец. Хотел вызвать Рамзана, но я запретил, сказав что приеду в деревню через пару дней. Саид рассказал, что во второй войне населённому пункту не повезло: фронт не перекатился через деревню как в первую войну, а остановился на южной окраине и в результате боёв окраина была полностью разрушена. Поговорив в таком духе ещё несколько минут, я попрощался с селянами и поехал к себе в полк. Переехав мост через Аргун, мне навстречу попалось МТЛБ, откуда отчаянно замахали рукой, требуя остановиться.
– Товарищ подполковник, вы начальник артиллерии 276 полка? – Спросил меня лейтенант, соскочивший с бронированной машины.
– Да. В чём дело, лейтенант?
– Товарищ подполковник, вас просят прибыть на КНП 19ой дивизии ВВ к начальнику артиллерии для установления взаимодействия.
– Хорошо, поехали. Я за тобой.
Мы развернулись и помчались обратно в Лаха Варанды. Проехали чуть дальше разрушенной мечети и спешились за полуразрушенными домами.
– Блин, эти же дома я с Субановым штурмовал, когда блок-пост третьего взвода обстреляли…, – мелькнуло у меня воспоминание, но я его отбросил и слушал лейтенанта.
– Товарищ подполковник, сейчас будем преодолевать открытое пространство – будьте осторожны и мгновенно меняйте местоположение, когда обстреляют духи…. Всех обстреливают.
– Ладно, пошли…
КНП располагалось на огородах, которые в первую войну разделяли мои взвода от боевиков в пионерском лагере и сейчас мне было необычно наблюдать этот огород под таким углом зрения.
Можно сказать, что мы преодолели открытую местность удачно. Ну, пару раз пулемётные очереди боевиков хлестанули рядышком, а так ничего…
– Товарищ полковник, начальник артиллерии…, – я представился весёлому полковнику и за пять минут мы решили все вопросы взаимодействия. Как только они берут скалу, так я сразу же присылаю к нему артиллерийского офицера для связи и обстрела целей, но уже в Аргунском ущелье…
– Слушай, ещё хочу тебе сказать. Рискованно стреляете…. Вчера ваши артиллеристы ошиблись и три твоих снаряда, оторвавшись, упали на позиции танкистов, – полковник мотнул головой на танки, которые вели огонь прямой наводкой по позициям боевиков перед скалой, – слава богу, никого не зацепило, но осколками здорово посекло танки и наше КНП. Поаккуратнее, там работайте…
Благополучно вернулся к ПРП и помчался домой. Через двадцать минут снова миновал мост на Аргуне и медленно начал подыматься от реки к Чири-Юрту, как увидел вспышку выстрела из 82мм миномёта в одном из дворов Чири-Юрта на окраине селения. Нас ежедневно подвергали обстрелам из миномётов и это мог быть один из них.
– Ахмеров, видел выстрел из миномёта? – Я возбуждённо повернулся к подчинённому и ткнул рукой на ряд домов. Ахмеров отрицательно замотал головой и лишь недоумённо пожал плечами.
– Стой, – ПРП резко остановилось, голова механика-водителя с немым вопросом повернулась в люке ко мне. Я же впился глазами в дома и уже никак не мог определить из двора какого именного дома из трёх вёлся огонь из миномёта. Мысли вихрем метались в голове и сводились в основном к одному – атаковать, ворваться во двор, перестрелять находившихся там и захватить миномёт. Я уже был готов отдать команду – Вперёд, но тут же прикусил язык.
– Стой, Стой. Кем атаковать? Я, да Ахмеров. Ну подлетим к этим трём домам в глубине улицы и населённого пункта, скатимся с брони и вдвоём ворвёмся во двор, тут же наткнувшись на огонь. Это ж, блядь, ПРП – грохоту на всю деревню: услышат и встретят… Ну, завяжем бой, через пять минут подскочат карачаевские ОМОНовцы, услышав стрельбу недалеко от них, – я глянул на блок-пост карачаевцев и на нескольких ОМОНовцев глядевших на меня, в трёхстах метрах от окраины…
– Нет, эти не помчатся. Что же делать? Всё-таки надо гнать к своим, поднять разведку и через пятнадцать минут вернуться сюда…
– Пильник, вперёд…! В полк…, – ПРП рыкнуло и на высокой скорости помчалось на цементный завод. Через пять минут я ворвался в штаб. Отлично: командир полка, начальник разведки, особист находились в помещении.
– Обнаружил позицию духовского миномёта в Чири-Юрте – вот здесь, ещё можно захватить…, – я ткнул карандашом в квадратики домов на карте. Но все с удивительным равнодушием поглядели на карту, а особист отвёл меня в сторону.
– Борис Геннадьевич, не будем дёргаться. Завтра я через своих людей в Чири-Юрте уточню эту информацию и если что – устроим засаду.
Пришлось согласиться и я быстро успокоился. Наверно, правильно: если бы я с дуру атаковал эти дома, то может быть уже валялся с прострелянной башкой на улице Чири-Юрта, а рядом валялись мои солдаты. Ладно, разберёмся…
– Товарищ подполковник, вас.., – оперативный дежурный протянул мне телефонную трубку.
– Кто?
Оперативный пожал плечами: – Кто-то с группировки. Кто не знаю…
– Боря, ты что ли? – Я ответил, – Боря, полковник Сухарев, здравствуй. Слушай, хочу тебя предупредить. Не без известный тебе полковник Бурковский ездит по артиллерийским частям с проверкой, вмешивается в их дела. Есть сведения, что он появится и у тебя. Зная, что ты смотришь на него как "бык на красную тряпку" могу тебе подсказать, что Бурковский сейчас прикомандирован к другой группировке, так что если он у вас появится и начнёт "дёргаться" можешь смело его послать подальше… Только палку не перегни. Удачи тебе…
21:00 Пока командир на совещании доводил свои указания, я после некоторого раздумья напи-
сал рапорт на продление контракта ещё на один год и стал слушать о чём говорит Швабу. Командир закончил ставить задачи и сейчас рассказывал командирам подразделения о происшедшем ЧП.
– ….Товарищи офицеры, доведите до своих подчинённых что нет в брошенных домах сокровищ, нечего там искать… Вот сегодня, по дурацки погиб на мародёрке контрактник. Что он там хотел найти? Какие сокровища, ради которых нужно было рисковать своей жизнью? Вот посмотрите каковы этапы его куцей, военной службы: призван 26 января 2000 года и сразу же прибыл к нам. Провоевал только неделю. Кому это надо? Ему ещё повезло – погиб практически мгновенно. Боевики сегодня применили новую тактику: не уничтожать русских солдат, а ранить и взять в плен. Взять в плен, чтобы потом поменять на боеприпасы, на своих или же на продовольствие и медикаменты. Только надо довести до ваших дебилов, что в плену бьют и очень больно бьют. Никто не гарантирует, что боевики отдадут с целыми яйцами и не искалеченными. Это если отдадут, а если потребуют у их родителей выкуп и что…?
Слушая командира полка, я вспомнил запись радиоперехвата из Дуба-Юрта, которую я прочитал на КНП 19й дивизии ВВ: – "…одного убили, двое сумели убежать…"
– …У кого вопросы? – Командир полка устало опустился на стул.
Я поднял руку: – Товарищ полковник, из неофициальных источников мне стало известно, что к нам с проверкой артиллерии полка может приехать представитель вышестоящего штаба полковник Бурковский. Так как вы с ним не сталкивались то хочу вас поставить в известность, что даже если мы его хорошо примем, помоем в бане, будем поить водкой каждый вечер и весь день, во всём его ублажать: то результат всё равно будет один – самая плохая артиллерия. Этот полковник по складу характера такой, что видит во всём только отрицательное. Поэтому официально заявляю – работать я с ним не буду и предлагаю, чтобы не портить себе нервы – просто в полк его не пускать. Тем более что он прикомандирован к другой группировке.
Швабу тяжело вздохнул и устало поглядел на меня: – Борис Геннадьевич, приедет он в полк тогда и будем разбираться: работать с ним или нет.
17 февраля 2000 года … Сегодня ночью, когда я заступил на дежурство из Чири-Юрта на
протяжении часа слышалась беспорядочная автоматная стрельба. Чего там не поделили чеченцы, было непонятно. На всякий случай мы усилили охранение в сторону селения и были на связи с русским отрядом ОМОН, который стоял практически на окраине Чири-Юрта в бывшем детском садике. Положение ОМОНовцев было не завидное: их было человек 75 и находились они между нами и деревней. Не раз в их адрес сыпались угрозы уничтожить от местного населения, хотя они ни в чём не были виноваты и старались ни чем не раздражать деревенских жителей. Виноваты в основном были мы – армейцы. Уже несколько дней на нашей территории нагло действовала шайка мародёров. Эти безбашенные негодяи, ничего не боясь, в основном ночью ходили в деревню, врывались в дома беззащитных местных жителей, грабили их, избивали, издевались и совершали другие гнусные поступки, которые бросали такую тень на нас, что невозможно было открыто смотреть в глаза нормальным чеченцам. Откуда они: то ли из нашего полка, то ли из160 танкового полка, остатки которого ещё стояли около нас – было неизвестно. Но все горели желанием словить этих скотов и по моему до суда дело не дойдёт. Перестреляют прямо на месте, но страдали из-за них мы.
Каждый день выходили на переговоры администрация Чири-Юрта и просили найти, прекратить мародёрство, навести у себя порядок…
– …Вы же поймите. – Говорили на переговорах старейшины, – мирное население возмущено до предела. В трёх наших селениях в пределах тридцати тысяч беженцев и если даже половина беженцев в гневе кинется на ваш полк – вас же всех уничтожат. И оружие не поможет.
Мы обещали, мы рыли землю рогами, но выловить мародёров пока не могли.
– Сан Саныч, ты всё знаешь. Что там за стрельба ночью в Чири-Юрте была? Мародёры что ли обратно засветились там?
Особист, загадочно улыбаясь, сел рядом со мной.
– Борис Геннадьевич, – особист развёл руками, – виновник этой стрельбы – ты. Да, да не удивляйся, именно ты.
– Опаньки, не понял?
– Да, Борис Геннадьевич, не просто виноват, а тебе в довершении всего объявили ещё кровную месть и сейчас они предпринимают все действия чтобы "достать" тебя.
Я развеселился: – Сан Саныч, давай колись. А то убьют и я не узнаю за что. Во что хоть я на этот раз вляпался?
– Борис Геннадьевич, ты куда вчера перед совещанием стрелял?
– Ну ты что, конечно не по Чири-Юрту.
– Ну а всё-таки.
Я пододвинул карту и взял карандаш: – Да, решил перед совещанием отработать три цели. Вот здесь, здесь и здесь. Ну и открыл туда огонь, по 48 снарядов в каждом огневом налёте. Всё, больше никуда не стрелял.
Сан Саныч взял у меня карандаш и ткнул в цель номер 113: – А сюда, почему ты стрелял?
Я наклонился к карте: – Ну, стрелял сюда. Где-то здесь, рядом с Улус-Кертом по разведданным, располагается лагерь боевиков. И вот здесь, рядом с кладбищем, развилка двух лесных дорог, и её никак не миновать если идти или ехать из этого лесного массива. Вот туда я и назначил огневой налёт. А что туда нельзя было стрелять?
– Да нет, можно было. Но только ты в районе кладбища своим огневым налётом накрыл командующего южным фронтом, да Борис Геннадьевич – Резвана Чичигова.
– Вот это да… Что насмерть?
– Да нет. УАЗик его разбит, а Резван тяжело ранен. Два телохранителя убиты. Короче, произошло следующее. Через час как ты написал записку, она была у человека, который является братом полевого командира, правда небольшого отряда. У того, что то около десяти-пятнадцати боевиков и он подчиняется Чичигову. У братьев налажена связь, как через связников, так и по радиостанции. Но это я уже тебе по секрету рассказываю. Вот он то и отослал твою записку к боевикам. Я и сам не знаю как, но уже в 17 часов записка была у Резвана и он сам лично повёз радиостанцию, для передачи тебе, связнику и попал под твой артобстрел.
Боевики проанализировали ситуацию и решили, что это всё специально было подстроено для того чтобы уничтожить командующего. Собрали группу. Как уж они пробрались через передок не знаю, но уже в три часа ночи они были в Чири-Юрте и начали поиски брата полевого командира. Тому повезло, его предупредили и он успел скрыться, но ему тоже объявлена кровная месть. Теперь они копают, кто из русских это организовал?
– А, Сан Саныч, так это тебе прятаться надо, а не мне, – я весело хлопнул особиста по плечу.
– Да нет, Борис Геннадьевич, в записке достаточно много деталей приведено и имён и на меня, как на особиста, подозрение не падает. Они считают, что я лишь передаточное звено.
Я внимательно посмотрел на сослуживца: – Ты так уверенно и подробно рассказываешь, как будто сейчас вылез из-за стола переговоров с боевиками. Ну-ка, Сан Саныч, колись, теперь ты колись до конца…
Особист ухмыльнулся: – Борис Геннадьевич, потом тебе всё расскажу, потом…
23 февраля 2000 года …Разбудили меня в 22:30, посыльный со штаба доложил – в 23:00 в
1:50 штабе совещание. Собрался и прибыл на ЦБУ, которое постепенно
начало заполняться командирами подразделений и начальниками служб. В 23:00 командир полка начал совещание и огласил радиоперехват боевиков.
11:53 – "1ый – ?" – Здесь 77ой спускается, сказали что она хочет поговорить со мной. Его ма-
маша сказала, чтобы он не спускался, там опасно: если что хочет передать
пусть передаёт по рации. О том, что ваш командир погиб – это не правда,
скажи "дорожнику" больше никому, он в курсе.
– "2ой" – Хорошо, послушай меня: наши люди, которые пошли в лес и Дуба-Юрт – там
их бомбили. Есть раненые, такая информация пришла от местных. Ты уточ-
ни всё.
12:30 – "1ый" – Как вы там?
– "2ой" – Нормально.
– "1ый" – Я не знаю, но слухи идут, что "снайпер" ранен, все разбежались, а те кто ос-
тался в живых, подымались ко мне на верх, но никто из них ко мне не подо-
шёл.
– "2ой" – Нам вчера ночью сказали, что эту сопку укрепили, и на той стороне зенитку
поставили. На дороге, которая изнутри идёт – там люди работают. Им гово-
ри, не говори – они меня не слушают. Сколько раз я говорил, чтобы людей
именно ко мне посылали. "Тереку" я сказал, чтобы он сюда людей слал.
12:59 – "1ый" – Известно что-нибудь о тех, кто вниз спустился?
– "2ой" – Пока нет.
– "1ый" – Пока женщина не говорит ничего. Вчера в Дуба-Юрте сильно штурмовали,
много воинов погибло и раненые есть. Некоторые, которые смогли, они сюда
пришли. Срочно найди "Бурана", пусть он её, Марию……., который должен
был подняться. И скажешь, что воины лежат на дороге, а раненые не знают
где находятся. Пусть организуют людей, чтобы забрали раненых и трупы.
– "2ой" – Хорошо, понял.
– "1ый" – Никому про это не говори.
– "1ый" – Тогда им из Шатоя в Дуба-Юрте – 1ый дом. Туда они первый огонь открыли.
15:00 – "?" – УАЗ поехал в Дуба-Юрт и там попал под обстрел, точно как у них дела не
знаю. В 1ом доме, в подвале спрятались, там раненые. В военной форме туда
ехать нельзя. Тимур, ты туда не езжай и Мураду скажи, через Чири-Юрт
пусть не едут…
Там много раненых и убитых. Наверно, возьми женщин, заплати им, пусть
они по рации скажут, чтобы не открывали огонь….
Скажи, там много раненых, вчера колонну разбили, надо много мирных лю-
дей взять из Чири-Юрта. Пусть они митинг поднимают, потом заберите ране-
ных и везите в сторону Грозного.
– Думаю что комментарии излишни, – командир полка обвёл взглядом командиров подразделений, после чего предложил, – а теперь давайте послушаем особистов.
Сан Саныч деловито и чётко доложил о сложившийся обстановке в Чири-Юрте, из которой следовало, что механизм помощи боевикам запущен и уже около пяти тысяч человек местного населения изъявило желание принять в завтрашнем (уже сегодняшнем) митинге и прорыве нашей обороне. Работа по обработке местного населения со стороны как боевиков, так и их пособников сейчас только нарастает и реально на митинг может выйти в три раза больше. Сценарий следующий: одновременно начинается митинг в Чири-Юрте и в Дуба-Юрте. И одновременно, местные жители двигаются на наши боевые порядки с двух сторон. Федеральные войска в замешательстве так как стрелять по мирному населению – "чревато", ОМОНовцы закрываются в своём блок-посту, происходит прорыв боевых порядков и в этот момент раненые и значительная часть боевиков прорываются в Чири-Юрт, где их потом бесполезно искать…
– Начальник артиллерии, – я встал, – мы можем нанести сейчас или утром упреждающий удар по Дуба-Юрту?
– Нет, товарищ полковник, у нас нет достаточного количества боеприпасов. Единственно, что мы свяжемся с группировкой и попросим их нанести мощный огневой налёт по Дуба-Юрту.
– Хорошо, с артиллерийской стороны всё ясно. Какие ещё будут предложения? Давайте не забывать, что основная опасность будет исходить от Чири-Юрта.
После непродолжительного, но бурного обсуждения было принято следующее жёсткое решение: так как дорога из Дуба-Юрта на Чири-Юрт единственный вариант прорыва как местных жителей так, и боевиков – усилить оборону в районе кладбища разведротой.