2
Жизнь - штука сложная. Вот и второй раз Терезе Батисте предложили руку и сердце; первый раз в общем-то не в счёт - для такого торжественного момента уж очень был пьян претендент. Хотя винить его тоже несправедливо, ведь он, Марсело Розадо, - трезвенник, на редкость застенчивый человек и выпил только ради храбрости, которая может помочь объясниться в любви. Сдержанный, влюблённый в Терезу и готовый жениться, но вот боявшийся попросить её руки. От кашасы он осоловел, и, поскольку никогда не пил, с ним и случилось это самое несчастье: в самый ответственный момент его стошнило. А произошло это в доме свиданий Алтамиры, что в Масейо, где Тереза с ним (и некоторыми другими) иногда встречалась, когда была стеснена в средствах.
Тереза не обиделась, но и не сочла серьёзным предложение бухгалтера могущественной фирмы "Рамос и Менезес". Как и не сочла нужным привести серьёзные причины отказа, а просто обратила всё в шутку. Тем дело и кончилось. Чуть не сгоревший от стыда и оскорблённый пренебрёгшей им избранницей Марсело Розадо исчез с оставшимися ему воспоминаниями о Терезе, забыть которую, как он понимал, ему никогда не удастся. Женщина, на которой он женился несколько лет спустя в Гойясе, где он обосновался, продолжая испытывать чувство стыда и кусая локти, напоминала ему по характеру, манере смеяться и взгляду несостоявшуюся невесту, ни с кем не сравнимую исполнительницу самбы из кабаре Масейо.
Танцовщицей кабаре, но теперь уже в Баии, была эта ни с кем не сравнимая девушка, время от времени появлявшаяся - жизнь вынуждала - в доме свиданий Тавианы, имевшем хорошую репутацию. И, как она сама признавалась, всегда имела больший успех в постели, чем на эстраде "Цветка лотоса" - "феерического храма ночных развлечений", согласно рекламе, хотя и спорной, хозяина заведения Алинора Пиньейро.
Не имея больших расходов - она не играла в азартные игры и не содержала альфонсов, - Тереза старалась как можно реже появляться в доме свиданий, хотя спрос на неё рос с каждым днём. Красивая, хорошо воспитанная, с изящными манерами и прекрасно знающая своё дело, она не выказывала ни сексуальной, ни сентиментальной заинтересованности и была безразлична к мужскому полу. Клиентура её ограничивалась несколькими состоятельными сеньорами, избранными Тавианой, это были клиенты с большим стажем и тугим кошельком. Никогда ни один из них не вызвал у Терезы никаких чувств. Некоторые из них желали взять её на содержание, предлагая большие деньги, но Тереза не соглашалась. Нет, никогда больше она не повторит ошибку, которую совершила, когда стала жить с главным врачом медицинского поста в Букиме.
Со времён жизни в Аракажу Тереза не испытывала сильного биения сердца от брошенного на неё страстного взгляда. Для любви она вроде бы умерла. Но нет, это неправда. Любовь жжёт её сердце, кинжал, вонзённый в сердце Жануарио Жерёбой, - её последняя надежда. Где ты, моряк бескрайнего далёкого моря?
В кабаре её осаждали надоедливые донжуаны, надеющиеся к ней прибиться, завоевав её внимание, но она этих красавчиков не выносила и гнала прочь. С завсегдатаями заведения Тавианы, где она доказывала знание дела, которым занималась, Тереза вела себя по-разному: с вежливыми вежливо, с хамами так, как они того заслуживали, ну а если они выводили её из себя, кричала: "Оставьте меня в покое, отвяжитесь, играйте на своей шарманке в другом кабаре". Так однажды она спустила вниз по лестнице привязавшегося к ней щёголя Лито Собриньо, схватилась с таким, как Николау Живоглот, разбросала полицейских, которые вдруг решили, что она виновна.
Старая Тавиана, которая вот уже пятьдесят лет была хозяйкой дома терпимости, а двадцать пять - сводницей и хорошо знала профессию своих подопечных, как и человеческую натуру, познакомившись с Терезой, распознала в ней способность обогатить её заведение и её саму и даже была готова взять её в пай. Всем старым завсегдатаям она решила представлять Терезу как замужнюю женщину, честную, но бедную, жизнью вынужденную зарабатывать на хлеб в заведении Тавианы - печальная история! Таких историй у Тавианы было множество, и все всегда правдивые и всегда впечатляющие. Благодаря этой последней она надеялась поднять интерес и престиж своего дома, ведь нет более приятной и ободряющей клиента причины, чем необходимость помочь честной замужней женщине, попавшей в стеснённые обстоятельства, хотя это и делало мужа рогоносцем.
Но глупая Тереза отказалась, не желая постоянно заниматься столь тяжёлым и неприятным делом. Со временем они стали друзьями, и Тавиана, покачивая головой, говорила:
- Нет, Тереза, ты родилась для другой жизни. Родилась, чтобы быть хозяйкой дома, матерью. Тебе нужно выйти замуж.
3
Возможно, именно поэтому Тавиана и познакомила Терезу Батисту с любезным и разговорчивым Алмерио дас Невесом, хозяином пекарни. Не будучи богатым, он был вполне состоятельным человеком. Со сводницей его связывали старые узы дружбы. Лет пятнадцать назад он здесь же, в доме свиданий, познакомился с Наталией, прозванной Кровь с Молоком из-за её цвета лица, девицей скромной и с хорошими манерами, недавно начавшей заниматься этим ремеслом, но из тех, кто родился, чтобы стать матерью семейства.
Начав в то время своё ремесло, Алмерио работал день и ночь, чтобы достичь процветания своей пекарни, находившейся неподалёку от теперешней. После нескольких, встреч с Наталией он услышал от неё рассказ о том, как её прогнал из дому отец, узнавший, что её соблазнил один молодой ловелас. Зазвав её в свою студенческую комнату, тот её обесчестил и тут же исчез, переменив место жительства. Алмерио проникся состраданием и воспылал страстью к молодой и столь привлекательной жертве, возненавидев презренных студента и отца. Он взял Наталию из публичного дома и женился на ней - столь достойной супруги не нашёл бы он и среди монастырских монахинь. Она была честная и работящая женщина. Но бездетная. И это был её единственный недостаток. Спустя годы, когда дела в пекарне пошли лучше и Наталия могла не работать кассиром булочной, где она торчала целый день, они решили усыновить ребёнка - круглого сироту. Мать ребёнка умерла при родах, а отец, помощник пекаря, спустя шесть месяцев умер от пневмонии: Алмерио и Наталия взяли мальчика, всё оформив в нотариальной конторе, дав ему новую фамилию. Если первые годы их жизни были спокойными и счастливыми, то два последних, когда они видели, как растёт их сын, были восторженными. И вот семейное счастье погибло под колёсами бешено мчавшегося без какой-либо цели автомобиля отпрыска богатой семьи. Он сбил Наталию прямо против пекарни, оставив безутешным Алмерио и вновь осиротевшим ребёнка. В поисках утешения вдовец пришёл к Тавиане, старой приятельнице, и там познакомился с Терезой.
Тереза приходила в заведение только в условленный день и час для встреч с богатыми клиентами. Закончив встречи с банкиром или судейскими чинами, она иногда, бывало, задерживалась в зале с Тавианой и разговаривала. В один из таких дней Тавиана и познакомила её с Алмерио дас Невесом, очень уважаемым ею с давних времён, когда он ещё был молодым человеком, а она, как всегда, старухой. Сколько же лет Тавиане, или она без возраста?
Светлый, упитанный мулат, любящий шутку, миролюбивый, разговорчивый, Алмерио дас Невес источал спокойствие и уверенность. Чтобы сделать Тавиане приятное, Тереза согласилась встретиться с ним через три дня, оставив за ним вечер.
- Утешь немного моего друга, Тереза, он недавно потерял супругу и ещё в трауре.
- В моей душе траур останется вечно.
Приятный и скромный Алмерио после второй встречи с Терезой (клиенты Терезы очень сожалели, если первая встреча была последней) заговорил с ней, рассказав подробности своей жизни, особенно о Наталии, сыне и булочной, теперь гораздо большей, чем прежняя, которая вполне может конкурировать с пекарнями испанских монополистов - хозяев рынка. Настанет день, у меня будет не булочная с пекарней, а настоящее предприятие.
- Как оно называется?
- Хлебопекарня "Господь наш Бонфинский".
И вот со временем коммерсант сделался завсегдатаем заведения Тавианы. Приятные беседы он продолжал с Терезой и за столиком "Цветка лотоса". Поскольку Тереза не могла уделять ему больше одного вечера в неделю, Алмерио стал посещать кабаре, где Тереза была "воплощением бразильской самбы". По контракту (устному), заключённому с Алинором Пиньейрой, Тереза должна была появляться в десять вечера и оставаться в кабаре до двух ночи. Около полуночи она в карнавальном костюме баиянки танцевала самбу, а всё остальное время, до и после, должна была принимать приглашения танцевать и подсаживаться к столикам с обильной выпивкой, прося для себя вермут или чай с бузиной. Этим деятельность Терезы в "Цветке лотоса" ограничивалась, она не принимала приглашений завсегдатаев пойти с ними в находящиеся поблизости пансионы или прочие заведения. Из кабаре Тереза прямёхонько отправлялась в свою комнатку, снятую у доны Фины, старой уважаемой гадалки. Комната была чистой и приличной. "Принимай мужчин где угодно, но только не у меня, я женщина уважаемая", - предупредила её дона Фина, симпатичная старуха с уставшими глазами, которые то и дело вынуждены были созерцать хрустальный шар, что помогал старухе, которая любила слушать радио и была кошатницей - четыре кошки в доме, - предсказывать будущее.
Пока пекари месили тесто и готовили печь, Алмерио появлялся в "Цветке лотоса" то на одну самбу, то на один блюз, то пропустить, пивка с единственной целью перекинуться словом с Терезой. И очень часто вечером провожал Терезу домой, прежде чем вернуться в пекарню. Тереза ценила его общество, мягкую и приятную манеру разговаривать. Ни разу он не предложил ей постель. Постель, и притом профессиональная, была один раз в неделю в доме свиданий у Тавианы, всё же остальные встречи дружеские.
Вечером накануне того дня, когда Алмерио собирался сделать ей предложение, он задержался в "Цветке лотоса" до конца рабочего дня Терезы; он танцевал, пропускал рюмочку и беседовал. У выхода из кабаре он предложил Терезе поехать с ним в Бротас, чтобы посмотреть его пекарню - на такси это не займёт много времени, полчаса - и она будет дома. Хотя Тереза и сочла это приглашение несколько странным, она не видела причин, чтобы отказаться: он так много говорил ей о большой печи и об оборудовании пекарни, что ей действительно захотелось всё увидеть своими глазами.
С гордостью собственника, которому самостоятельно удалось выбиться в люди - он начал с нуля, вначале носил на голове корзины с хлебом, продавал булки, ходя по домам, - Алмерио показывал ей оборудование, рассказывал, как организован труд пекарей и их помощников, показывал горячую печь, огромные деревянные лопаты, переднюю часть пекарни с четырьмя дверьми, открывающимися на улицу, где обслуживаются покупатели.
- Пекарня ещё будет крупным предприятием. О, если бы моя незабвенная Ната не умерла! Мужчина работает с рвением тогда, когда у него есть жена, которую он любит.
Тереза похвалила, как и следовало, пекарню и булочную, с улыбкой приняла первую свежеиспечённую булку и направилась было к такси, но Алмерио попросил её заглянуть на минутку в его дом. Дом был выкрашен в синий и белый цвета, окна были увиты вьющимися растениями, при доме маленький, но уютный сад, очень ухоженный.
- Когда она была жива, надо было видеть и дом и сад! Сейчас всё пришло в запустение.
Он не пригласил её в сад, а повёл по коридору в детскую. В кроватке лежал мальчик, сжимая в руке плюшевого медведя, соска лежала у него на груди.
- Зекес… Его зовут Жозе, а Зекес - это зову я.
- Какая прелесть! - Тереза коснулась личика мальчика, тихонько погладила его вьющиеся волосы.
Задержалась у кроватки, любуясь ребёнком, затем на цыпочках вышла, чтобы не разбудить. А в такси поинтересовалась:
- Сколько ему?
- Уже два. Даже два с половиной.
- Кроватка мала.
- Да. Нужно купить новую, куплю сегодня же. Ребёнок без материнской ласки, никакой отец не умеет так ласкать, как мать.
Тереза поняла, почему вчера была приглашена Алмерио в пекарню и дом, только на следующий день, когда он предложил ей прогуляться. В такой поздний час? Да, ему нужно ей кое-что сказать.
Такое же предложение он сделал пятнадцать лет назад Наталии, женщине с молочной кожей и очень застенчивой. Теперь его будущая невеста цвета меди, она горяча и порывиста. Какая бы ни была страсть, в любом случае слова одинаковы:
- Мне необходимо вдохновение.
4
Сидя вечером на широкой стене ограды часовни Монте-Серрат и любуясь панорамой раскинувшегося на горе города Баии, спокойными видами залива Всех Святых, парусными рыбацкими лодками, Тереза загрустила. Рядом с ней был преисполненный надежды Алмерио. Место это, будто специально предназначенное для объяснения в любви, уже однажды сделало его счастливым: он получил руку и сердце Наталии, теперь он надеялся, что судьба ему улыбнётся с Терезой.
- Разрешите сказать вам, Тереза, что творится у меня на душе. Водоворот чувств. Человек над собой не властен, а любовь не просит позволения завладеть сердцем.
"Красивые слова, - думает Тереза, - и справедливые". Ей это хорошо известно: любовь приходит без спроса, тобой завладевает, и потом уже ничего не поделать. Она вздыхает. Для Алмерио дас Невеса этот вздох означает одно-единственное, и он продолжает:
- Я влюблён, Тереза, меня сжигает огонь любви.
Голос и попытка взять её за руку настораживают Терезу. Отведя взор от простирающегося перед ней пейзажа, вызвавшего воспоминания о Жану, она взглянула на Алмерио и увидела устремлённые на неё глаза, полные обожания.
- Я страстно влюблён в тебя, Тереза. Ответь мне чистосердечно, согласна ли ты стать моей женой?
Тереза молча слушала, он продолжал, продолжал говорить, рассказывал, что не спускал с неё глаз с первого дня знакомства, побеждённый не только её красотой - ты самый прекрасный цветок сада жизни, - но и её манерами и поведением. Он погибает от любви и не в силах сдерживать чувств. Осчастливь, разреши отвести тебя к падре и судье.
- Но, Алмерио, я же падшая…
То, что она посещает дом свиданий Тавианы, для него не имеет значения, там он нашёл и свою Наталию, и никакая другая женщина не смогла бы дать ему большего счастья. Прошлое прошло; здесь, сейчас начинается новая жизнь. Для него, для неё и для Зекеса особенно. Если то, что она сказала, - единственное препятствие, то его нет. Он протягивает руку Терезе, и та не отталкивает её, держит в своих руках и объясняет:
- Нет, это не единственное препятствие, есть и ещё одно. Но сначала хочу сказать, что тронута твоей просьбой, ты преподнёс мне дорогой подарок, знак уважения. Я очень благодарна. А вот выйти замуж не могу. Прости, не могу.
- А почему, если не секрет?
- Потому, что я люблю другого и, если когда-нибудь он вернётся и захочет быть со мной, где бы я ни была и что бы ни делала, брошу всё и пойду за ним. Вот и скажи мне, могу ли я выходить замуж? Разве только не уважая себя и будучи обманщицей…
Пекарь умолк, глаза его смотрели в одну точку, он был печален. Тереза тоже молчала и смотрела на парусники, бороздящие воды залива. И как новый владелец назовёт "Цветок вод"? Наконец Алмерио обрёл слова, чтобы нарушить молчание:
- Ты мне о нём не говорила. Я его знаю?
- Думаю, что нет. Он - капитан парусника, во всяком случае, был им. Сейчас он в плавании, не знаю где, не знаю, когда вернётся.
Она ещё держит руку Алмерио и дружески пожимает её:
- Я тебе всё расскажу.
И она рассказала всё от начала до конца. От встречи в Аракажу в кабаре "Весёлый Париж" до бесконечных поисков в Баии, о том, как разминулась с ним тогда, и о том, что говорил ей капитан Каэтано Гунза по возвращении из затянувшегося плавания в Канавиейрас на баркасе "Вентания". Когда она закончила, солнце уже утонуло в водах залива, зажглись фонари и парусники в море стали тенями.
- Овдовев, он стал меня разыскивать, но не нашёл. Когда я приехала, он уехал. Я стала ждать его возвращения. Ради этого я здесь, в Баии.
Тереза деликатно отпустила руку Алмерио.
- Ты ещё найдёшь женщину, которая станет тебе женой, а мальчику - матерью, хорошую женщину, которую заслуживаешь. А я не могу согласиться, извини, не суди строго.
Добрый Алмерио, до слёз растроганный, поднёс к глазам платок, но глаза Терезы были сухими, как два потухших уголька. И вместе с тем он не хотел терять надежду:
- Мне не за что тебя прощать, такова воля судьбы… Но я хочу надеяться. Кто знает, а вдруг…
Тереза не сказала ни "да", ни "нет", чтобы не обидеть его или не сделать ему больно. Если Жану не вернётся или погибнет где-нибудь в незнакомых ей морях, она будет носить вдовий траур в душе всю жизнь. Посещать дом свиданий, занимаясь дурным ремеслом, - это да, вполне возможно. Но стать чьей-то любовницей или женой - нет, никогда. Однако надо ли говорить то, что может обидеть того, кто оказал ей честь, отметил её?