- Мне очень неприятно задавать тебе этот вопрос, - сказал он после долгих часов размышлений и обсуждений, когда они ходили вокруг да около, так и не придя ни к какому решению, - но возможно ли, что кто-то имеет на тебя зуб и хочет добраться до тебя через меня?
- Это Элейн предположила? - с подозрением спросила Шейла.
- Что-то в этом роде.
- Она может, - едко сказала Шейла. - Снова просила денег?
- Нет. Теперь у нее богатый приятель.
- Спасибо Господу и за этот пустячок, - иронически заметила Шейла. - Дай-ка прикинуть, могу ли я сосчитать своих врагов. Да, есть такой пятилетний мужчина в одной из моих групп, который сказал, что ненавидит меня, потому что я на десять минут поставила его в угол - он подрался с девочкой. - Она улыбнулась, - Знаешь, у меня голова идет кругом, и уже очень поздно. Давай ляжем спать, и, может, с утра на свежую голову все станет яснее.
Настало утро обыкновенного рабочего дня, и когда Шейла прощалась с ним, он увидел, что она измучена и расстроена, и сказал, что она плохо выспалась, потому что у нее морщины под глазами. Он и сам спал урывками, и ему еще раз приснился сон об отце, который стоит, опираясь о мраморную балюстраду, держит в руках игрушечную лошадку и, улыбаясь, призывно машет ему рукой.
Они снова поцеловались у дверей, и она сказала:
- Будь осторожен.
И он ответил "Конечно" и, спустившись по лестнице, вышел на холодный весенний ветер. В другое время он подумал бы, что это самая бодрящая погода для долгой прогулки, но на этот раз он плотнее запахнул плащ, поднял воротник и прибавил шагу, чтобы скорее согреться. Лида людей, с которыми он сталкивался, были напряжены и враждебны, и если en masse они что-то и выражали, то лишь общую и всеохватывающую ненависть ко всему окружающему, исходящую из внутренней уверенности, что все люди, по крайней мере жители Нью-Йорка, являются их врагами.
Не лучше пошли дела и в конторе. Когда явился Оливер, Деймон захлопнул двери, отделявшие их рабочую комнату от той, в которой сидела мисс Уолтон, чтобы она не слышала их разговора, и хриплым, срывающимся на крик голосом сказал:
- Что вы изображаете из себя старую сплетницу? Болтаете по всему городу. Я думал, что мы договорились - то, что происходит в конторе, остается в ее стенах.
- Ох, - сказал Оливер, - Шейла никак рассказала вам, что мы вместе провели ленч?
- Вот именно.
- Послушайте, Роджер, - Оливер говорил спокойно, хотя Деймон видел его обиду. - Шейла, как и я, ломала себе голову в догадках, чем объяснить ваше поведение после того, как она вернулась из Вермонта. Господи, тут еще и пистолет. Вы годами стонали, что пора принять закон о контроле за продажей оружия, и я видел ваше имя под дюжиной обращений к конгрессменам.
- Ну… случается, что я могу и изменить свою точку зрения, - сказал Роджер тем же повышенным тоном. - Но это не дает вам права болтать за моей спиной.
- Роджер, разговор с вашей женой о проблемах, которые не имеют отношения к нашим делам, - это не значит болтать по всему городу, - сказал Оливер.
- Почему вы так уверены, что это не имеет отношения к нашим делам? Может, тут есть самое прямое отношение. - Говоря это, Деймон понимал, что неправ, но не мог остановиться. - Отныне и навеки держите язык за зубами.
Когда Оливер, повернувшись, молча пошел через комнату к своему столу, Деймон задумался. Еще одна зарубка не в мою пользу.
За все утро они не сказали друг другу ни слова, обмениваясь репликами только в связи с работой, когда Деймон раздраженно швырял листы через стол. Около одиннадцати зажужжал зуммер.
- У телефона миссис Деймон, - сказала мисс Уолтон.
Деймон удивился. Шейла знала, что не должна звонить ему на работу. Беспокоила она его в офисе только когда время подходило к пяти, и она просила чего-нибудь купить по дороге домой или же сама находилась неподалеку и намекала, что было бы неплохо, встретившись где-нибудь поблизости, выпить, пообедать и отправиться в кино.
- Давайте ее сюда, - сказал он.
- Роджер, - без предисловий начала Шейла, - я тут думала о твоих словах относительно моих возможных врагов.
- О том малыше, которого ты поставила в угол? Он объявил тебе кровную месть? - Шутка была не из лучших, и он понял это, едва произнеся ее.
- Я счастлива, что у тебя такое хорошее чувство юмора, - сухо сказала Шейла. - Я им не обладаю.
- Прости.
- Я припомнила одно происшествие. Вокруг школы болтался какой-то мужчина, который угощал детей печеньем и предлагал им проехаться с ним поесть мороженого. Как ты знаешь, порой мамы запаздывают забирать своих детей, а учителя и я слишком заняты, чтобы торчать на улице, дожидаясь появления уважаемых леди. Мы строго-настрого запрещаем детям выходить за ворота, но разве можно справиться с четырех- и пятилетними. Но это стало меня беспокоить, и как-то днем я вышла наружу и сказала ему, что мне не нравится его шныряние вокруг школы и то, что он пристает к детям. С виду ему было лет пятьдесят, он был хорошо одет, но доверия не вызывал. Он сделал вид, что оскорблен, и сказал, что он пожилой человек на пенсии, просто любит детей и возмущен моим предположением, что он якобы замышлял что-то плохое, предлагая детям печенье. С тех пор он уже не показывался рядом с нами так часто, но изредка я видела его, когда группы выходили на прогулку, и сказала о нем полисмену. Тот нашел его и предупредил, что если еще раз увидит его около школы, то задержит. После этого я только один раз случайно встретила его на нашей улице рядом с домом, он посмотрел на меня и сказал: "Лесбиянская шлюха. А теперь отправляйся в полицию и скажи им это", - Она вздохнула. - Я засмеялась ему в лицо, и он ушел, а я никогда не вспоминала об этой истории до сегодняшнего утра. Но сейчас я рылась в своем столе и нашла клочок бумаги, на котором записала имя этого типа, которое мне сообщили в полиции. Оно тебе нужно? Может, все это сущая ерунда, но кто знает?
- Что за имя?
- Маквейн. Первого его имени у меня пот. Это было много месяцев тому назад, и мне казалось, что вряд ли… - Она запнулась.
- Все возможно. Спасибо, Шейла.
- Прости, что помешала твоим делам, но я подумала, что тебе лучше бы знать.
- Так оно и есть.
- Как у тебя на работе?
- Так-сяк.
- Я надеюсь, что ты не ругал Оливера, - встревоженно сказала она.
- У пас была краткая беседа. - Он видел напрягшуюся спину Оливера и был уверен, что Оливер знает, с кем он разговаривает и о чем идет речь.
- Ох, дорогой мой, - сказала Шейла, - Ну и заварилась же каша.
В их разговор вмешалась мисс Уолтон.
- Мистер Деймон, к вам еще звонят, какой-то джентльмен по фамилии Шултер. Это очень важно, говорит он, и он из телефонной будки и не может ждать.
- Я вешаю трубку, Шейла, - сказал Деймон, - и если я немного задержусь вечером, не беспокойся.
- И последнее, чтобы день у тебя посветлел. Утром тот малыш сообщил, что все же любит меня.
- Как и весь остальной мир, - сказал Деймон и вслед за тем услышал щелчок повешенной трубки.
Мисс Уолтон произнесла несколько слов в телефонную трубку старого образца, которой она пользовалась у себя, а затем прорезался мужской голос:
- Детектив Шултер.
Голос был хриплым, и его звук вызвал у Деймона представление о мозолистых руках, обдирающих кору с дерева.
- Да, сэр, - сказал Деймон.
- Меня попросила позвонить вам миссис Спармен.
- Кто?
- Элейн Спармен.
- Ах, да. - Он почти забыл, что Спармен - фамилия ее второго мужа. Он всегда думал о ней как о миссис Деймон.
- Я рядом с вами. Я буду в большом сандвич-баре неподалеку от вас на Шестой авеню. Можете ли вы заглянуть туда?
- Когда?
- Прямо сейчас. Мне надо пообщаться еще с одной личностью тут по соседству, и я хочу успеть до ленча.
- Я буду через десять минут. Как я вас узнаю?
Шултер засмеялся.
- Я буду там единственным детективом, и от меня так и несет моей профессией. Во всяком случае, на мне будет серый плащ и у меня будет экземпляр "Уолл-стрит джорнел".
- Договорились. И спасибо.
- Для спасибо рановато. Я еще для вас ничего не сделал. Увидимся через десять минут.
Несколько секунд Деймон сидел, уставившись в свой стол и размышлял, что за серьезные дела могли привести мистера Шултера из отдела убийств для встречи с личностью по соседству, как он выразился, и не познакомился ли он с Элейн в связи со своей профессией. Кроме того, он попытался представить себе тип детектива, который читает такие газеты. Затем, встав и не обменявшись ни словом с Оливером, он вышел в прихожую, где висел его плащ, попросил мисс Уолтон записывать все телефонные звонки, ответил, что не знает, когда вернется, и вышел. Лифт долго не приходил, и он раз за разом нетерпеливо нажимал на кнопку вызова. Мистер Шултер говорил как человек, который четко знает, что имеет в виду, упоминая о десяти минутах. У Деймона было ощущение, что если он придет на одиннадцатой минуте, то уже не застанет мистера Шултера.
Но он не запоздал и, входя в бар, увидел грузного человека, который в одиночестве, сидя за чашкой кофе, читал "Уолл-стрит джорнел".
- Мистер Шултер? - спросил Деймон, остановившись у столика.
Шултер поднял на него глаза. У него была тяжелая монументальная челюсть, голубоватая щетина на щеках, словно он брился тупой бритвой, и маленькие прозрачно-голубые глаза, утонувшие в припухших веках и говорившие о том, что их владелец не испытывает к человечеству ни доверия, ни симпатий. Когда он поднял взгляд, Деймону представились орудия линкора, готовые дать залп всем бортом.
- Садитесь, - детектив тщательно сложил газету и положил ее на стол рядом с собой. Он не спрашивал Деймона, хочет ли тот что-нибудь выпить или закусить. Он не терял времени на обмен любезностями. - Миссис Спармен сообщила, что вам угрожали по телефону. - В голосе его звучали скучающие нотки, как у человека, вынужденного повторять то, что Деймон и так должен знать: что всем угрожают тем или иным образом, что это реальность бытия, как погода, и что сделать с этим практически ничего нельзя. - Она передала мне лишь суть того, что тот тип выдал вам по телефону. Зацепиться не за что, если только у вас не появилась какая-нибудь идея относительно того, что это была за личность и почему вам звонили в столь необычное время.
- Видите ли, - сказал Деймон, - я литературный агент, и…
Шултер мотнул головой, слегка приподняв бортовые орудия.
- Миссис Спармен объяснила мне, чем вы занимаетесь.
- Я заключил крайне выгодную сделку с доселе неизвестным автором, что вызвало волнение в издательских кругах, меня интервьюировали, и мое имя и фотографии появлялись в газетах.
Шултер снова кивнул.
- Эти чертовы газеты, - сказал он. - Только шум поднимают. Я потерял несколько дел, которые оставалось лишь начать и кончить, потому что они вычислили, на чем я собираюсь строить обвинительное заключение для суда. Значит - этот тип думает, что у него есть что-то против вас, за что вы будете платить, дабы не угодить в ловушку. Убедительно ли для вас такое объяснение, мистер Деймон?
- Да.
- Имеете ли вы какое-нибудь представление о том, почему этот тип называл вас плохим парнем? - Шултер холодно смотрел на него, и Деймон понимал, что он вглядывается в его лицо, надеясь уловить какой-то знак, какую-то смену выражения, которое даст понять детективу, врет Деймон или нет.
- Не имею ни малейшего представления, - сказал Деймон.
В льдисто-голубых глазах не появилось ни признака того, верит ли ему детектив или сомневается в его словах.
- Этот тип, этот мистер Заловски, упоминал ли о деньгах?
- Нет.
- Но он сказал, что вам придется расплатиться за то, что были плохим парнем?
- Да.
- Расплата не всегда связана с деньгами. Речь могла идти о мести.
- Я думал об этом.
- Пришли к какому-нибудь выводу?
- В сущности, нет.
- Что это значит?
Деймону начало казаться, что когда Шултер прекратит грубо и требовательно допрашивать его, он вынет из кармана наручники и потащит Деймона в полицейский участок.
- Это значит, что почти каждый человек может вспомнить людей, которых он тем или иным образом оскорбил или обидел.
- Будьте любезны, приведите пример. Из вашей собственной жизни.
- Ну, могу не только из моей, - сказал Деймон, - Моя жена кое-что припомнила утром и как раз перед вашим звонком рассказала мне по телефону.
- Ваша жена, - сказал детектив, - Миссис Спармен упоминала ее. И что же она припомнила?
Шултер посмотрел на часы, и Деймон, торопясь, рассказал ему о мужчине, слонявшемся вокруг школы, и о том, как Шейла обратилась в полицию, и как ее встретил незнакомец у входа в дом, и как назвал ее лесбиянской шлюхой.
- Она нашла его фамилию на клочке бумаги у себя в столе, - сказал Деймон, - Маквейн. Первого имени нет.
Шултер фыркнул, выражая отвращение к преступной беспечности людей, с которыми ему приходится иметь дело.
- Знает ли она имя того полицейского офицера, которому пожаловалась и кто вынес предупреждение этому типу?
- Я совершенно уверен, что не знает, - извиняющимся топом сказал Деймон.
- Номер значка?
- Я спрошу ее, но почти уверен, что она не обратила на него внимания.
Шултер раздраженно покачал головой.
- Если бы только люди, которые обращаются к полиции за защитой, знали, что должны помогать ей…
- Ни я, ни моя жена, - сказал Деймон, начиная сам раздражаться, - до сих пор не имели дел с полицией. Что касается преступлений, мы тут совершенные любители.
- Так всегда бывает в первый раз, - Шултер произнес это, словно отныне Деймона и его жену ждет целая серия происшествий, после которых они будут чувствовать себя в уголовном мире вполне на профессиональном уровне. - Во всяком случае, я пропущу фамилию Маквейн через компьютер и посмотрю, что он выдаст. Может, и ничего. - Он укоризненно посмотрел на Деймона. - Что-нибудь еще есть?
Помедлив, Деймон перевел дыхание.
- Примерно два месяца назад у меня раздался звонок из Гери, Индиана, - сказал он. - Звонила женщина. В контору. Я никому не говорил о звонке ни слова, и мне бы не хотелось, чтобы о нем знала моя жена. И я хотел бы получить от вас обещание, что вы не скажете ничего, что каким-то образом может дойти до нее…
- Угрожали вам, мистер Деймон, - холодно сказал Шултер. - Мне никто не угрожал. Я сделаю все, что могу, но я вам ничего не буду обещать. Если вы нуждаетесь в защите, вам лучше мне все рассказать.
В ресторане было жарко, и Деймон, вынув платок, вытер пот со лба. Детектив сидел в своем тяжелом плаще, не подавая ни малейшего намека на то, что жара как-то действует на него или что он вообще замечает изменение климата вокруг себя. Деймон оглянулся, чтобы убедиться в отсутствии соседей рядом за столиками, которые могут подслушать то, что он собирается рассказать.
- Это девушка, - сказал он, понижая голос до такого шепота, что Шултеру пришлось придвинуться, чтобы разобрать его слова. В первый раз на лице детектива появилось выражение интереса, почти удовольствия, - Девушка, - продолжил Деймон, - точнее, молодая женщина, замужняя. У меня был с ней роман. Ее муж был тренером футбольной команды университета в Гери. Она приехала в Нью-Йорк, чтобы повидаться со своими родителями, и я ее встретил. Она… ну, словом, она забеременела. От меня. Они никак не могли заиметь ребенка. Пытались, но у них ничего не получалось. Она не могла сделать аборт и решила рожать ребенка, убедив мужа, что он от него.
- Ага, - с удовлетворением сказал Шултер, - значит, вы все же были плохим парнем.
- Я не чувствую себя виновным, - сказал Деймон. - Она использовала меня как аппарат для искусственного осеменения, вот и все.
- Ну, осеменение-то было не искусственным. - В глазах детектива мелькнула искорка юмора, - Не хотите ли сообщить мне ее имя?
- Наверно, я должен это сделать. Миссис Джулия Ларш.
- Здесь может быть определенная связь, - задумчиво произнес Шултер.
- Она живет в Гери. Звонивший сказал, что он из Чикаго.
- Гери не так далеко от Чикаго. Давайте немного займемся этой историей. Откуда вы знаете, что ребенок родился?
- Она прислала мне письмо на контору. - Деймон прикрыл глаза, снова увидев это письмо с этим почерком, наклоненным в левую сторону, на надушенной синей бумаге.
"Поздравляю, - прочел он, наморщив пос из-за запаха духов от бумаги, - ты отец восьмифунтового мальчика".
Он вспомнил охватившую его смесь стыда и радости, когда порвал письмо и конверт, бросив клочки бумаги в мусорную корзину. Они с Элейн сразу же поняли, что брак их не продлится долго, и очень остерегались беременности. Шейла хотела ребенка, но их усилия не приносили результатов. Они избегали причинить друг другу взаимную боль, выясняя, кто из них виноват в этом. Теперь Деймон наконец знал, что дело не в нем. Единственный ребенок в семье, потому что его старший брат Дэви умер от лейкемии в десятилетнем возрасте, он обрел сына, пусть даже не знает его имени и, возможно, никогда не увидит его. Его род продолжится.
Шултер задал ему вопрос, и Деймон открыл глаза.
- Как это могло случиться, - говорил Шултер, - что внезапно, после стольких лет, как гром среди ясного неба, по вашим словам, она решила позвонить вам?
- Около года назад она мне написала, что приезжает в Нью-Йорк с ребенком и хочет, чтобы я их встретил. Она дала мне адрес своих друзей, куда я могу смело писать.
- И вы видели ребенка?
- Нет. Я написал ей, что все давно в прошлом и что для нас обоих лучше, если мы не будем усложнять ситуацию, - сказал Деймон. - Но сути говоря, понадобилось много лет, чтобы мне пришло в голову: в сущности, я ничего не знаю об этой женщине, которая могла спать с десятками мужчин по всему Нью-Йорку, и ребенок мог быть от кого угодно. Ну, и когда она позвонила, то сказала, что хранила письма, а муж нашел их.
Шултер кивнул.
- Из этого следует урок - никогда не оставляйте письменных следов. Продолжайте. Что еще эта леди сообщила вам по телефону?
- Она плакала, и ей было так трудно говорить, что я еле понимал ее слова, но разобрал, что муж стал бить ее, и она рассказала ему всю эту историю. Не знаю, правду ли она говорила или нет. Она сказала, что муж обещал превратить меня в мокрое место, если когда-нибудь столкнется со мной. И добавила, что мне лучше бы материально поддержать мальчика и заплатить за его обучение.
- Вы платили?
- Я послал ей чек на тысячу долларов.
- Это было ошибкой, - сказал Шултер. - На чеке ваше имя - вот и все.
- Я не знал, что мне делать, - устало сказал Деймон. Честность и последовательность, подумал он, это не игра, а кровавый спорт.
- У вас есть ее адрес?
- Да, - Деймон вынул маленький блокнот из кармана и, записав адрес на отрывном листке, протянул его Шултеру.