Он знал, каково это… Я не могла стоять на ногах, и пару минут ему пришлось поддерживать меня. Я посмотрела ему прямо в глаза и задала один единственный вопрос:
– Зачем?!
– Я знал, что ты поймёшь. Давай поедем и всё обсудим.
– Мне надо позвонить и устроить всё с похоронами и могилой.
– Уже всё устроили. Гроб только скажи, какой. Могилу выделили, памятник делают, костюм тоже скажи, какой, и всё. Каталог у меня в кабинете. Скажешь, и я позвоню куда надо. Тебе надо к врачу. Я вижу, что дело плохо.
– Поехали.
Мы добрались до машины и въехали в больничный корпус кардиологии. Моя добрая доктор сделала кардиограмму и вынесла свой вердикт: "Микроинфаркт".
О госпитализации не могло быть и речи. Решили, что я буду приезжать на капельницы, и мне будут делать уколы на работе. Когда мы остались наедине с доктором, то она сказала мне:
– Вы не вините себя и не слушайте, что болтают люди. Лучше уезжайте в монастырь и побудьте там с недельку. Это лучше всех лекарств в данном случае. Вы можете его отпеть – я дам справку, что он был душевнобольной, и это несчастный случай, как результат его болезни. Сделайте это. И вам, и ему это надо. Я позвоню вашему шефу и попрошу, чтобы он дал вам 2 недели отдыха.
– Мне лучше будет на работе. Так я не буду погружаться в ситуацию.
– Хорошо. Каждый день надо будет приезжать сюда на процедуры. А там посмотрим. Сейчас вам сделают укол и капельницу, а дальше смотрите сами. Но я рекомендую покой. Поезжайте домой и побудьте с близкими.
– Спасибо. Я постараюсь.
Мое отсутствие затянулось, и шеф уже звонил на мой мобильный. Доктор ответила на звонок. Они поговорили, и я взяла трубку. Мы договорились, что я заеду к нему, как только освобожусь от процедур и после встречи и разговора с отцом Николаем, настоятелем нашей православной церкви.
Отлежавшись под капельницей, я распрощалась с начальником спецотдела и полностью доверилась его выбору в костюме и гробе, высказав лишь приоритеты в этом выборе. Мы довезли его до работы и отправились в храм.
Отец Николай, как и все в городе, знал о том, что случилось. Он уже знал, что я угодила в больницу с очень хитрым диагнозом. Шеф позвонил ему. Я показала справку от моего доктора и попросила разрешения на отпевание. Понятно, что нормально отпеть его не получится, но отец Николай сказал, что можно сделать это заочно, но надо написать прошение на имя Митрополита. Надо объяснить причину смерти, приложить справку, он тоже подпишет это прошение. Как только будет дано добро, так тут же всё сделают, и надо будет посыпать землю на могилу, так как в гроб, увы, не получится. Первая семья не верит в Бога. Они верят только в себя.
Мы тут же созвонились с советником Митрополита, и он назначил мне встречу на завтра, с утра. Мы поговорили ещё немного с отцом Николаем о тонкостях процедуры, и я отправилась обратно на работу. Там ждал шеф.
Пока мы ехали обратно, я созвонилась с Геннадием, своим учителем по биоэнергетике.
Мне даже не пришлось объяснять, он начал говорить, чего делать нельзя.
– Ты была в квартире?
– Нет.
– Не входи туда ни в коем случае. Знаешь, кто это сделал?
– Сегодня же буду знать – ты уж поверь!
– Не встречайся с ним.
– Нет, конечно, но поговорю – это точно. Просто спрошу, как дела…
– Когда сможешь приехать?
– Не знаю. Через неделю, возможно. У меня защита диссертации на малом совете. Мне нужен монастырь. Я хочу побыть там с недельку.
– Я найду, только не думай уходить в монахини – не сейчас.
– Спасибо.
– Сейчас не делай резких выводов. Всё не так, как ты думаешь.
– Ясно.
– Звони, если что.
Мы ехали в машине с водителем, и он слышал часть нашего разговора. Нет сомнения, что он передаст его кому следует. Да только в этом нет тайного. Всё предсказуемо. Я найду экспертов, которые осматривали место происшествия, и всё выясню… Позвоню кому следует и найду ответ – кто…
Это ничего не изменит, но мне это надо, надо знать – зачем…
Лекарства переставали действовать, и боль снова стала раздирать грудь.
Когда я приехала, шеф был в отдыхающей. Наша секретарь заботливо приготовила нам чай и бутерброды и удалилась.
– Как ты?
– Как памятник на площади… стою.
– Шутишь, значит, жить будешь.
– Жить буду – только одна…
– Ну это не факт… Вряд ли ты останешься одна…
– Останусь. Мне завтра с утра к Митрополиту надо ехать. Прошение на отпевание надо подать.
– Значит, сначала в больницу, а потом к Митрополиту. Я тебе отдаю машину – занимайся.
– Спасибо. А можно вас спросить – вы видели тело?
– Да. Я видел фото и все документы по этому факту.
– Тогда вы можете мне объяснить, что произошло?
– Могу. Но не уверен, что тебе это надо знать.
– Надо.
– Хорошо. Давай-ка попьем чай, тебе сейчас сделают укол, и потом я тебе всё объясню. Я доктору обещал соблюдать твой режим.
– А можно мне увидеть документы?
– Пей чай и жуй бутерброды… А потом посмотрим.
Он пытался быть заботливым, но у него это плохо получалось из-за скрытого напряжения, которое не давало ему быть собой.
– Расскажи лучше, что за новый поклонник у тебя появился?
– Какой поклонник? Просто деловое сотрудничество. Мне надо же на что-то жить. Ничего особенного, консультирую по сайту и не более.
– Мне бы было спокойнее, если бы я знал о твоих друзьях, чтобы не возникло какой-нибудь непредвиденной ситуации – выборы скоро.
– Дело только в этом?
– Нет. Я думаю, что ты понимаешь, о чём я?
– Надо разобраться со всем этим. У меня голова кругом идёт, и я уже ничего не понимаю. Это плохо.
– Да. Тебе надо прийти в себя. Давай пока оставим этот разговор. Хочешь, поехали в ресторан?
– Хочу. Мне там один товарищ нужен.
– Нет. Так не пойдёт. Давай без товарищей?
– Тогда давайте без ресторанов? Мне завтра на исповедь и к Митрополиту. Лучше бы вы объяснили мне всё – что и почему. Я не знаю, что думать…
– Хорошо. Я скажу, чтобы принесли рапорт внутреннего расследования, и ты сама всё прочтешь. Только ты должна дать слово, что ничего не будешь предпринимать.
– Ладно.
В кабинет пропустили медсестру, которая сделала мне укол и поспешно удалилась.
Я лежала на диване, и шеф сидел рядом, когда секретарь занесла документы расследования. Она села с нами и вопросительно посмотрела на шефа. Она их читала и, значит, всё знала… Я предложила ей остаться. Время было позднее и посетителей уже не было. День был утомительным и напряжённым для всех. Она заварила нам свежий чай и сделала бутерброды с красной икрой. Для нас это всегда означало одно – будем пить водку… Пока я читала все рапорта, к нам присоединился начальник спецотдела. Все молча ждали, когда я закончу читать документы…
Чтение было не из приятных. Описание места происшествия и прочие факты были притянуты, как говорится, "за уши". В конце было два объяснения. Как только я дошла до них, обе мои коллеги переглянулись, налили себе водки и, не говоря ничего, выпили.
Это было объяснение – донос о заказе на убийство от моего бывшего мужа. Там говорилось о том, что он заказал убить меня на следующий день после моего дня рождения, в нашей квартире, а затем застрелить и его. Безумие. Проплаченное безумие! В момент выполнения заказа киллер пришёл и убил только моего "бывшего".
Я улетела в командировку, а обещала приехать на квартиру…
Всё было сделано красиво. У нас не Сицилия, но этого доброго хлопца нашли, и он всё рассказал. Что и как было с ним дальше, меня не интересовало. Это не моё дело.
Когда я положила документы на стол, мужчины уже налили третью рюмку водки…
Я посмотрела на них, взяла свою свою чашку чая и сказала:
– Ну что? Выпьем за любовь!
– Не чокаясь.
– Борис Михайлович, да тут уже все чокнулись. Мне, что, не положено по штату водку пить? Чего сами хлещете, а дам не спаиваете?
– Тебе только через капельницу прописали, а сегодня ты уже свою дозу получила, так что – закусывай.
– Вот так – всё мимо. Ни любить, ни убить по-нормальному не можем… Ладно… Я сегодня не поеду домой. Маме позвоню и останусь здесь. Рано выезжать завтра. Лягу в больницу, чтобы прокапали до выезда.
– А мы сегодня все здесь останемся. Будем прокапывать организм рюмочными порциями.
– Ну, как угодно. Мне всё предельно ясно. Спасибо. Вердикт правильный. Спорить не буду: самоубийство на фоне душевного расстройства. Борис Михайлович, я возьму у вас Библию с книжной полки? Мне к разговору готовиться надо.
– Бери. Ты сейчас куда?
– Я сейчас в больницу. Пусть приведут меня в норму. Вам же не нужна дряхлая и больная, плаксивая дама? Вот и пойду приводить себя в соответствие.
– Его тело уже забрали из морга.
– Я не собиралась туда идти.
– Вот и не ходи. Людмила проводит тебя в больницу, а я приеду попозже. Тоже надо прокопаться.
– Да, до чего дожили? Ну ладно соображать на троих, но под капельницу – извращенная форма развлечения какая-то!
– Тебе не понять – ты спецотдел… А мы эстеты – мы только капельным путём можем…
– Ладно, я вас оставляю наедине с вашими фантазиями. До встречи.
Я вышла из кабинета и прошла по пустынному коридору… До – это путь… только бы хватило сил идти… Я держалась, как только могла. Никто не виноват – это мой путь и мои ошибки. Дорогие, очень дорогие ошибки… За всё приходится платить…
Я заехала в больницу, расположилась в больничной палате и позвонила маме. Я ничего ей не сказала. Просто сказала, что останусь ночевать у своей подруги. Зачем говорить такое по телефону. Зачем… И вот тогда я вдруг поняла – шеф то же самое сделал в командировке. Он не сказал мне… А зачем… Всё должно быть к месту и вовремя. А тогда было и не время, и не место. Капельница медленно капала и залечивала мои раны на сердце, а Псалмы Давидовы тушили пожар в моей пылающей и обессиленной душе. Часто говорят – у каждого свой путь. Да. Главное, куда ты идёшь.
Капкан
Утро выдалось вьюжное. Все дороги были занесены снегом, и казалось, что вся природа воспротивилась моей поездке к Митрополиту. Но моя природа, бунтарская по своей сути, пересиливала все метеоусловия и чётко задавала вектор действия и ожидаемый результат. Я понимала, что этот визит важен для моего покойного мужа и для меня – это изменит всё… Казалось, что жизнь вывела меня на какую-то неведомую, новую дистанцию. Поставила меня на стартовую позицию, и уже прозвучало первое: "На старт…". Машина пробиралась по заснеженной дороге. Всю дорогу хотелось молиться, и я впервые за много лет, а может, и за всю свою жизнь просто сидела и молилась… Было состояние, как будто я склонила голову на колени Отца и покаянно, рассказав всё, что есть в моей мечущейся и истерзанной болью, горем и бессилием душе, чувствую его присутствие и примирение. Примирение и с ним, и с собой. Было уютно и сладко – больно от обретения Отца и потери мирского бытия… Было иначе, чем раньше… настолько иначе, что становилось страшно. Пробравшись сквозь пургу, мы к назначенному времени прибыли к резиденции Митрополита. Я выскочила из машины в одном пиджаке и вошла в приёмную. Приветливая секретарь тут же пригласила меня в кабинет. Владыка Даниил ждал меня и предложил разделить с ним чаепитие. Мы сели за красиво сервированный стол, и на некоторое мгновение воцарилось молчание. Это было спасительное молчание. Мы не говорили, но вдруг поняли друг друга – это ясно отпечаталось в тишине. Мне стало легче от этого осознания, и я нашла силы начать очень тяжёлый и непростой для меня разговор.
– Владыка, Вы знаете, что на днях погиб мой бывший муж. Официальная версия случившегося – самоубийство. Я знаю, что таких людей не отпевают в церкви, но я прошу Вас… выслушать меня и потом принять решение. Вот документы, которые Вы можете прочесть и получить полную картину этого события.
– Ольга, я знаю всё. У меня была продолжительная беседа с отцом Николаем.
Скажи мне – зачем тебе это? Ты хочешь соблюсти формальности?
– Нет. Я хочу облегчить его участь. Но я не знаю, как. Я ничего в этом не понимаю. Я и в этой жизни, похоже, ничего не понимаю, раз так всё произошло… Я больше не могу так жить. Его смерть оборвала мою жизнь… Меня больше нет.
– Ты так любишь его?
– Я ненавижу себя за то, как я живу, и виню себя за то, что случилось. Я – причина всего. У меня был выбор – с ним или одна, а я игралась… Вот финал. Владыка, я не знаю, как жить дальше.
– Хорошо, что ты не винишь никого, кроме себя. Как ты думаешь, почему так произошло?
– Это моё желание быть лучшей и первой – всегда и во всём. Я ведь не хотела заводить семью. Я хотела тихо жить, и, может быть, когда-нибудь исполню свой долг перед родителями уйти из этого суетного мира в монахини. Странно от меня это слышать – правда? Но это так… Но жизнь заставляла делать как положено… Надо было учиться, чтобы зарабатывать. Зарабатывать, чтобы учиться. Работать так, чтобы хватало на всё, что необходимо в этом суетном и полном бахвальства мире. У моей мамы никогда не было золотых украшений – я купила ей их. У отца была мечта – купить мотоцикл "Днепр". Теперь у него он есть. Брат хотел машину – есть машина… Меня муж бросил после больницы – отвёз к маме в квартиру… Я купила новую, в центре города. Он оставил себе машину… Я купила себе другую – спортивную модель, от вида которой все люди на улице оборачиваются… Я не обманываю никого – я обманываю себя… У меня всё якобы есть… Но на самом деле это всё мишура. Гонка по кругу – кто кого. Ценности в моей жизни заключаются лишь в том, чтобы мои родители ни в чём не нуждались и чтобы они мной гордились. Бред. Я вышла замуж, чтобы быть как все. Я имела любовника, чтобы быть как все, я имею всё, чтобы быть как все… Но я не все. Мой бывший муж сделал это, чтобы победить меня и быть первым. Он и я играли в эту игру и оба проиграли… Он всегда просчитывал комбинации намного шагов вперёд, и здесь всё бы получилось, но я не как все… Я всегда ломаю игру в последний момент, и в этот раз мой ход был роковым для нас обоих. Я выжила, но я, та, которая играла в эту игру, погибла… Погибла вместе с ним. Вся моя жизнь – это путь в капкан. И вот он захлопнулся. Ложь, измены, погоня за успехом… Фальшивый мир из скользких иллюзий своего превосходства… С чем мы остаёмся – квартиры, машины, деньги… и одиночество, колючий холод в душе и беличье колесо гордыни, по которому ты вынужден бежать, чтобы быть первым… В этой круговерти ты в итоге один и никому не нужен… И себе не нужен тоже… Вот почему мой муж так поступил… Он устал и захотел уйти, но не просто так, а Первым… Ушёл… Это болезнь. Владыка, это душевная болезнь! Прошу, разрешите отпеть его! Он сделал это, потому что был болен – душевно болен, и эта болезнь довела его до трагедии.
Я готова понести любое наказание. Скажите, что мне делать, и я сделаю… Я хочу вырваться из этого капкана и вырвать его оттуда в первую очередь.
– Его отпоют, как душевнобольного. Я так понимаю, сегодня похороны? Его отпоют заочно, и ты сделаешь всё, как скажет тебе священник. Понятно, что тебе тяжело, но это благо для тебя. Мой тебе совет – если сможешь, то уезжай в монастырь и просто поживи рядом, походи на службы, помолись и помолчи. Сейчас тебе надо перешагнуть этот порог. От тебя ничего не надо – надо только остановиться и помолчать. Послушай, я могу позвонить в Переславль и договориться, чтобы тебя приняли. У тебя инфаркт, и без поддержки трудно будет…
– Да, Владыка, я уеду. У меня предвыборная, но я договорюсь.
– Молодец. Я налагаю на тебя епитимью – год полного воздержания от отношений с мужчинами и ежедневное чтение псалмов и канона на умерших без покаяния. Отец Николай тебе всё подробно объяснит. А с кем ты родителей оставишь? Надо бы позаботиться о них.
– У меня есть ребята. Они поживут пока с родителями и полностью будут о них заботиться, деньги я оставлю. Что мне надо взять в монастырь?
– Себя, свою душу и покаяние, а остальное – на твое усмотрение… Да, и ещё таблетки с собой возьми, там может и не быть – это не курорт.
– Спасибо! Я сделаю всё необходимое для отпевания и сразу же уеду, если можно…
– Хорошо. Езжай с Богом. Вот письмо, передашь отцу Николаю – он знает, что делать.
Владыка благословил меня, и я вышла из кабинета и сразу же направилась к машине.
На улице я почувствовала, что сильно устала, и почти рухнула на сиденье своего авто.
Мы отправились домой. Болезненное состояние давало о себе знать, и я, превозмогая боль, заснула. Во сне я увидела девочку – её звали Томарочка… Почему Томарочка? Да кто её знает???
Томарочка попала в какое-то странное место.