Оно было похоже на старинный город с высокими городскими стенами. Подошёл автобус, и Томарочка долго не могла зайти в дверь, но кто-то подтолкнул её и сказал: "Ты сможешь – давай!" Томарочка приехала на автобусе на какой-то рынок. Там продавались всякие награды, украшения, сотовые телефоны и прочие стеклянные бусы, которые ей так нравились. Она с интересом бродила по улочкам этого загадочного места и смотрела, как люди покупали эти вещи и снова и снова ходили и искали что-то ещё. Странно, но там не было солнца, но это никого не интересовало. Всех интересовали только те блага, которые можно заполучить. Хоть и блестели всякие украшения, но как-то неинтересно и безжизненно… Хоть и было много яркой и модной одежды, но как-то непривлекательно она была для Томарочки. Попав в это место, она ничего не захотела взять себе, просто ходила и смотрела, как будто в музее. Через некоторое время, она свернула в проулок и попала в помещение, где находились барышни и всячески примеряли и обсуждали наряды и украшения. Томарочка присела, чтобы отдохнуть и услышать последние новости моды. Через окно этой комнаты был виден холм вдоль городской стены, на котором стояли люди, Они специально взабрались на него, чтобы все могли видеть их нарядный и богатый вид. Они стояли друг за другом и как манекены демонстрировали себя. "Что за глупое занятие?" – подумала Томарочка, но тем не менее стала рассматривать и оценивать эту публику. Вдруг с городской стены как будто лазерным лучом провели по всем стоящим на этой возвышенности. Затем без всяких эмоций с чьей-либо стороны, как в игрушечном тире, кто-то из проёма городской стены стал отстреливать этих людей – манекенов. Люди падали и исчезали, а другие продолжали стаять, как ни в чем не бывало. Казалось, других людей-манекенов это устраивало, ведь их было лучше видно. Холодок пробежал по сердцу Томарочки. Она чувствовала себя "не в своей тарелке". Здесь всё было бездушным, фальшивым и игрушечным. Никого не беспокоил мир вокруг. Все были в своем мире желаний, вещей и амбиций. Где-то у другого окна этой же комнаты Томарочка увидела девочку, похожую на её подружку. Она вместе с мамой наряжала серую картонную коробку в золотистую обёртку. Зазвонил телефон. Какая-то дама нажала на громкую связь, и все услышали голос из трубки: "Вы ещё не пробовали, чтобы вас завоевывали и брали в плен?" Дамы с безразличием и некоторой надменностью ответили: "Это скучно, как пейнтбол, но можно попробовать". Им явно не хватало острых ощущений в их игрушечной жизни и они были готовы на всё. Томарочка подумала, что это глупая шутка пацанов-хулиганов. У нее в школе иногда шутят так некоторые мальчики, чтобы доказать, что они сильные и взрослые, но дальше слов дело не идёт. Томарочка взглянула в окно и увидела, как две огромные военные машины подъезжали к городским воротам, и военные с оружием уже подбирались к холму, где стояли и падали люди-манекены. Томарочка замерла от ужаса – это было по-настоящему, зло и страшно. Но никто даже не отвлёкся от своей игрушечной суеты и только какая-то высокая и не "по-местному" красивая, одетая в длинный голубой плащ дама подошла к Томарочке и шепнула ей на ушко: "Беги скорее отсюда! Спасайся, у тебя нет оружия против них!" Томарочка выбежала и как можно незаметнее пробралась мимо холма с людьми-манекенами, которых сгоняли в ров злые военные, мимо какого-то шаткого деревянного забора, в котором нашлась доска, которая вела за пределы этой трагической и пасмурной территории. Томарочка выскользнула наружу и поползла по свежему белому снегу. Ровное поле и белый снег. Томарочка ещё никогда так не радовалась, что на уроке физкультуры их учили быстро и правильно ползти по полосе препятствий. Вот показался дом и перелесок. В перелеске были какие-то люди, но Томарочка их почему-то очень испугалась. Она пробежала остаток пути до дома и кинулась в первую открытую дверь. К комнате было светло и уютно, в углу горел камин, на столе лежала большая книга. Томарочка попробовала закрыть дверь, но дверь не поддавалась. Она, кажется, была больше, чем дверной проём. Томарочка усердно пыталась закрыть дверь, но мягкий мужской голос из глубины зала попросил не закрывать дверь.
"За мной гонятся! Они могут войти сюда!!!" – взмолилась девочка. Она увидела перед собой высокого приятного джентльмена, похожего на профессора. Спокойствие и тепло вдруг, словно одеяло, окутало её.
"Не беспокойся! Иди, посиди у камина, посмотри книгу, а я поговорю с этими людьми. Каждый может зайти в эту дверь. Ты ведь зашла? Почему я должен отказывать им?" – сказал приятный джентльмен.
Гости не заставили себя ждать.
В приоткрытую дверь вошли два человека. Они были явно недобрые парни, но, войдя в дом, их злость сдулась, словно продырявленный мячик.
"Бог Никола, отдай её нам. Ну чего ты всех собираешь? Зачем она тебе? У тебя ведь и так хороших детей хватает!" – просящим и заискивающим тоном сказал один из гостей.
"Я не отдам её вам! Да, у меня много и детей, и взрослых. Все они в моей книге записаны. Все они мои", – спокойно и уверенно сказал Бог Никола.
Томарочка открыла книгу и увидела очень много имён и фотографий, каких-то рисунков, писем, написанных детским почерком. Все это было аккуратно размещено в большой, красной книге, которую сейчас смотрела Томарочка.
Вдруг в дверь прошмыгнула, как мышка, маленькая девочка. Она прыгнула на колени к Томарочке и с недоумением спросила: "Ты зачем меня бросила? Я же могла погибнуть?" Стыд и беспомощность ощутила Томарочка от этих слов. Как же так? Она оставила этого чистого ребёнка в этом грязном, пасмурном, фальшивом мире, да ещё и дверь пыталась закрыть, чтобы никто не вошёл сюда больше… Какая же она глупая и беззащитная перед этим злым, игрушечным миром блестящих безделушек! Томарочка вдруг поняла, что она, как и те люди из игрушечного мира, забыла обо всём и обо всех и играла в свою игрушечную жизнь и не замечала реальной, настоящей жизни, реальных людей. Она так заигралась, что бросила ребёнка и убежала, лишь бы не жить настоящей жизнью и не нести настоящую ответственность за кого-то. Словно закрыла дверь шкафчика с игрушками и ушла гулять с подругами. Томарочка обняла маленькую девочку, сидящую у неё на коленях, и предложила посмотреть картинки в открытой ею книге.
"Да зачем картинки смотреть? Зачем они? Надо молитву почитать – вот молитвослов. Дай мне его, пожалуйста. Какие картинки? Надо у Бога помощи просить и с Богом разговаривать! А ты всё картинки смотришь!" – тихо, но настойчиво прошептала маленькая спутница.
Томарочка взяла со стола молитвослов – и тут же проснулась.
Я тоже проснулась… Странное ощущение – как-будто это не сон, а реальное действие.
Машина подьехала к храму, где нас уже ждал отец Николай. Он выполнил всё, что необходимо, для отпевания, и я, взяв землю для могилы, как партизан, поехала на кладбище к своему уже погребённому мужу.
Пока мы добирались до кладбища, сотовый телефон несколько раз принимал звонки от Олега. Я решила оставить все разговоры на потом.
Выполнив всё, что было сказано отцом Николаем, я покинула кладбище в таком опустошённом состоянии, что еле-еле держалась на ногах. Я была на грани.
Вернувшись в больницу и уютно устроившись под капельницей, я всё-таки нашла силы ответить на очередной звонок Олега. Он был обеспокоен.
– Как ты там? Я целый день не могу до тебя дозвониться! Послушай, я всё знаю и не осуждаю тебя. Я с тобой. Только сейчас я вынужден уехать в Израиль на месяц… Вот боялся, что не успею тебе сообщить.
– Привет! Всё нормально. Спасибо, что позвонил. Езжай и ни о чем не переживай. Я тоже уезжаю на месяц – в монастырь… Мы не будем видеться с тобой год – так надо. Я думаю, что мы с тобой сможем остаться любящими и верными друзьями. Я отпускаю тебя, и ты меня отпусти, пожалуйста. Тебе незачем расхлёбывать эту кашу…
– Да перестань! Давай уедем вместе в Израиль. Ты там отдохнёшь. Я буду рядом. Воздержание – значит воздержание… Мы не чужие… Позволь мне сделать это!
– Хорошо. 10 дней, а потом я уеду в монастырь и побуду там.
– Отлично! 10 дней. Завтра я жду тебя в Москве, и ночью мы улетаем.
Сильный и заботливый Олег. Он понимал, что всё кончено, но не хотел сходить с дистанции. Он хотел быть первым. Но я сошла с этой дистанции. Сошла и просто оставалась в зрительном зале, чтобы не обидеть никого и уйти вовремя.
С работой всё оказалось просто – я на больничном, да и сплетни, как пауки, ползли по городу, так что мой отъезд был стратегически выгоден.
Мне пришла в голову интересная мысль: а почему бы не отправить и родителей с моими помощниками в Переславль? Они давно мечтали о своём доме… Вот и пришло время присмотреть им этот самый дом.
Я дала на сборы полдня, и ребята выехали в Переславль к одному моему знакомому по прошлой службе. Он снял домик прямо у стен монастыря и расселил мой отряд, который был безмерно счастлив неожиданным путешествием. Эта быстрота действий была продиктована не только моим решением, но и реальной угрозой со стороны родственников бывшего мужа… Они постоянно угрожали и звонили мне, бегали по ворожейкам и насылали на меня всякие проклятья. Имеют право. Но родителей надо было вывести из-под этого истеричного шквала, и всё получилось очень даже разумно.
Впервые я задумалась, как сильно действие благословения священника!!! Ведь до моего визита к владыке всё стояло верх дном, а после исповеди и благословения всё изменилось!!! Всё, да не всё.
Я улетела в Израиль с Олегом. Мы были самыми любящими братом и сестрой ровно два дня… Два дня, и понеслось… Беличье колесо своеволия пыталось втянуть меня и отказаться от обетов, данных перед владыкой… Я понимала, что этим всё кончится, но надеялась на чудо. Олег стал раздражаться и всё чаще и чаще уходил на балкон с кем-то разговаривать по телефону. Это была его новая подружка… Жизнь всё расставляет по своим местам. Свято место пусто не бывает. Олег хочет жить и быть первым, значит, надо дать ему этот шанс. Иногда, чтобы выиграть, надо проиграть.
Вот я и проиграю… И тогда мы все выиграем.
Олег в очередной раз раздражённо укладывался на рядом стоящую кровать.
– Послушай, Олег, давай завтра сходим в Храм Гроба Господня. Очень хотелось бы побывать в этом месте.
– Хорошо. Я сейчас позвоню Борису, и он всё организует. Кстати, у него в гостях какой-то монах из России. Тебе, наверное, полезно будет с ним побеседовать?
– Это было бы замечательно!!!
– Ну тогда я скажу, чтобы устроил нам совместную экскурсию по интересным местам. Совместим приятное с полезным.
– Ты самый лучший друг на свете!!!
– Да уж… Аж самому не верится…
Мне тоже было тяжело от всего, что на меня навалилось. От того, что я вдруг отказывалась от всего, что еще недавно было мне дороже всего на свете… Я не жила, а существовала в каком-то незнакомом мне пространстве, где я ничего не понимаю и шагу ступить боюсь, просто стою и жду чего-то.
К середине ночи мы обо не выдержали этой звенящей неопределённости. Олег словно пантера скользнул ко мне в кровать. Наши тела не хотели понимать слово "нельзя", а наши губы не могли оторваться друг от друга, чтобы сказать хоть что-то. Это не было близостью двух любящих сердец – это был реквием по уходящей мечте. Мы прощались, прощались навсегда, но каждым вздохом и каждым прикосновением, каждым мгновением этого блаженства питали друг друга сполна. Это была ночь, которую невозможно, а главное, не нужно будет забывать. Это то, что хранится в самом потаённом уголке сердца – это только твоё и его… Это то, что будет всегда и никогда не закончится… Мы оба это понимали и принимали как подарок судьбы. Завтра для нас было уже другим, а сейчас… Сейчас было для нас сладостным и опьяняюще-прекрасным, как никогда. "Всё проходит", – сказал Соломон… И это тоже прошло.
Наступило утро. Утро новой жизни. Мы позавтракали в уютном уличном кафе, и Борис, друг Олега, подкатил за нами на своём микроавтобусе, чтобы показать все достопримечательности. Он представил нам своего друга, его звали Михаил. Когда я увидела его, то мне показалось знакомо его лицо, но мало ли где можно встретиться…
Михаил был очень интересным человеком, они были похожи с Олегом своим внутренним стержнем – оба сильные и властные, оба знают, чего хотят, оба идут к цели, но вот цели у них разные. Олег не мог понять, зачем человеку такого плана, как Михаил, надо уходить в монахи, а Михаил не считал нужным объяснять своё решение. Он так решил, и это его право. Они были похожи на двух тигров, которые не враждуют, но чётко оберегают свою территорию от вторжения. Было интересно и даже приятно наблюдать за этим мужским противостоянием. Олег держался достойно и слегка иронизировал надо мной, когда речь зашла о том, зачем люди уходят в монахи.
– Люди бегут от себя! Они хотят забыть всё и похоронить себя заживо. Это можно назвать предательством тех, кто остаётся без них. Ведь они бросают их и не хотят больше бороться за счастье. Ведь так получается, Михаил.
– Нет, не так. Убежать от себя нельзя. Куда ты убежишь? Куда бы ты не ушёл, ты себя и свои мысли, чувства, проблемы, заблуждения приносишь с собой – это твой багаж. Забыть всё – зачем? Переосмыслить, понять, принять, сделать выводы и идти дальше – в этом есть смысл. Но куда идти? Я решил идти к Богу и жить с Богом. Это не значит похоронить себя. Это значит похоронить грех в себе – это разное! Это больно и трудно. Это непрестанный бой и страдание, но я так решил, и это мой выбор. Предал ли я тех, кто любил меня и кого любил я? Нет. Я молюсь за них. Это больше, чем я мог бы дать им, оставшись рядом, в этом мирском капкане. Когда человек любит кого-то, то он молится за него. Я молюсь. Я всегда рядом, но в молитве, и это не прервётся никогда. Нас ничего не связывает и не разделяет – вот вам "Свободная любовь".
– Странное суждение. Я не думал об этом с такой точки зрения. Вот Ольга собирается пожить в монастыре сразу после возвращения. Может быть, вы посоветуете ей что-то. Она напугана этой жизнью и просто бежит от неё. Бросает всё – карьеру, меня, Госдуму, перспективные проекты. Уже родителей перевезла к монастырю, и всё за считанные дни, представляете?
– Молодец.
– Что значит молодец? Она проигрывает свою жизнь! Политика – это обойма, из которой легко вылететь и трудно вернуться! Она сейчас всё разрушит и через месяц уже не будет никому нужна! Она останется безо всего!
– Позвольте ей решать, с кем она останется. Вы ведь оставляете право решать за собой? Почему она не может сделать этого? Она вовсе не глупа. Она останется с Богом – это намного больше, чем вся ваша политика. Люди предают, а вот Бог всегда милует и прибывает с человеком. Он не предатель. Это мы его предаём. Это мы его распяли и продолжаем распинать, а он всё равно с нами и нас любит и милует. Милует – это значит жалеет и принимает такими, как есть, врачует наши раны и даёт силы идти дальше, не отнимая у нас права выбора. Это любовь. Ольга, вы действительно решили поехать в паломничество?
– Да, Михаил. У меня уже есть договорённость, и мне надо исполнить свой долг перед Богом. Родители и работники уже переехали в Переславль, и я через несколько дней присоединюсь к ним.
– Вы позволите мне посоветовать вам монастырь, в котором, мне кажется, вам было бы комфортно и душеполезно побывать?
– Конечно! Я абсолютно ничего не знаю об этом.
– Давайте просто пройдёмся и побеседуем, если Олег не возражает?
– У Ольги год запрета на отношения с мужчинами, и к тому же я доверяю монахам, – саркастически усмехнулся Олег, и мы с Михаилом пошли по брусчатке какой-то улочки.
Меня не покидало чувство, что всегда знала этого человека, и он был для меня своим и родным. Никакого волнения и трепета, просто спокойствие и полное доверие. Такое же, как в том сне, который приснился мне недавно… Он был похож на того мужчину из сна, которого назвали Бог Никола… Но это уже слишком… Он Михаил и это просто жара. Мы шагали и говорили о жизни, как-то получалось, что у нас много общего и в судьбе, и во взглядах. Это было приятно. Мы добрели до какого-то кафе и присели в тени, чтобы хоть немного спрятаться от жары и попить чего-нибудь.
– Что вы думаете о семье, Михаил?
– Здесь я не специалист. У меня плохо всё получилось в этой области…
– У меня тоже…
Какую обитель вы хотели мне порекомендовать? Вы же понимаете, что монахиня из меня никакая… На меня наложили епитимию, и я должна, я хочу её выполнить.
– Это хорошо, что вы к этому пришли. Надо молиться. Господь всё управит. Недалеко от Переславля есть Николо-Сольбинский женский монастырь. Я очень рекомендую поехать вам туда. Там вы найдёте ответы на все ваши вопросы.
– Что мне делать с Олегом? Он не принимает моего решения и делает всё, чтобы я ушла с этого пути.
– Между мужчиной и Богом лучше выбирать Бога – он не предаст и не изменит. Но вы должны сами понять это. Я сказал лишь своё мнение.
– Я не знаю, что мне делать. Я совсем запуталась и мне страшно.
– Надо молиться и просить Господа, чтобы Он управил ваш путь. Хотите, я вам расскажу одну историю, которую мне поведала моя бабушка?
– Конечно хочу!
Михаил аккуратно взял меня за руку и начал рассказ.
– Было это в воскресенье.
Идём мы с бабушкой с базара, а навстречу нам идёт человек. Одет в очень старую одежду, верёвкой подпоясанный, обут в старую обувь, а на груди кожаный шнурок и деревянный крест. Странный вид был у этого человека, в городе в таком виде не ходят. Некоторые люди оборачивались, дети посмеивались, а он шёл, как будто не замечал подобной реакции, и даже слегка улыбался. Шёл он к церкви. День был воскресный, у церкви было много народа.
Он подошёл, перекрестился, сел рядом с людьми, которые сидели на паперти, достал из сумки еду, которая была при нём, и пригласил трапезничать вместе с ним. Видно было, что народ на паперти знал его и с уважением и дружелюбием относился к этому странному человеку. Некоторые люди, выходя из церкви и увидев его, подходили и долго о чём-то беседовали. Странным мне всё это показалось. Человек сидит на паперти, одет в тряпьё, а к нему такое почтение и уважение. Бабушка, заметив моё смятение, рассказала мне вот эту историю.