* * *
- Пять лет. Пять сраных лет работы - и все ради единственного мгновения славы, - грустно промолвил Карл.
Цвергольд тоскливо смотрел на тихо чадившую груду железа, в которой все еще можно было различить колеса.
Я молчал. Молчал не только от того, что раскалывалась голова, хотя она и впрямь норовила лопнуть. Я молчал, потому что понимал, что утешить алхимика нечем. Молчал и потому, что в глубине души назрела неожиданная мысль, в которой я, как ни старался, не мог найти изъян.
- По-моему, это вообще несправедливо. Чо гришь, детектив?
- Что? - рассеянно отозвался я.
- Несправедливо, говорю. Эта штука бы всем показала - еще пару раз дернуть ключом, и побежал бы я за патентом на новый двигатель. Так нет же…
- А чертежи? - в мыслях я упорно и тщетно пятился от осмелевшей идеи.
- Остались, да толку-то? Я на одни материалы два года копить буду. Придется весь Вимсберг самогоном залить, - он невесело хохотнул и, пошатываясь, побрел к остову своего детища.
Я глубоко вздохнул.
- Карл.
- Чо? - Тронутый обернулся.
- Я снимаю квартиру на втором этаже. Офис - на первом. А подвал мне достался практически даром. Вывеску подправить нетрудно - ужать буквы, да приписать еще одно имя. Если напишем "Карл", а не "Райнхольм", выйдет не так уж дорого.
- Погоди, детектив, ты к чему клонишь-то?
- Я не клоню, а предлагаю тебе стать партнером, - буркнул я и понял, что звучит это еще страньше, чем думается, но даже когда предложение прозвучало вслух, изъянов в нем так и не нашлось. - Просто, как показала практика, с хорошим алхимиком работать куда сподручнее. Сперва побудешь у меня на жаловании, а потом, если сработаемся, войдешь в долю. Жить можешь в офисе, одна комната все равно лишняя. А работать будешь в подвале. Подкопишь деньжат - снимешь гараж и воскресишь свою… штуку. В Эскападе, кстати, пристроить ее будет куда проще.
- Ото ж как, - пробормотал Карл с непонятным выражением на лице. - Жалование, значит. Эскапад, значит. Эскапад - он у нас большой. А велико ли жалование?
- Ну, если согласишься, это всегда можно обсудить. Скажем, полторы рыбы в неделю тебя устроят?
- Обсудим. От чего ж не обсудить? - цвергольд потер виски, оставив на них жирные грязные пятна, - вот только сперва подумать надо как следует, а не так, чтоб вокруг все пылало и воняло, - он указал на догоравшую площадь. - Ишь ты, как все закрутилось…
- Подумай, - верно уловил я его мысль, - подумай и пришли мне записку на бульвар Поющих игл. Город вряд ли откроют в ближайшую пару дней, думаю, Хидейк не станет меня выгонять. В общем, времени у тебя хоть отбавляй.
- Вот еще, детектив, погоди. Ответь-ка сначала на один вопрос. Я подметил, что ты очень нашего брата не любишь. И вдруг предлагаешь Тронутому работу. В чем подвох?
- Сам не знаю, - честно признался я, - вроде, ни в чем.
- Хм. - Цвергольд смотрел неодобрительно, с прищуром, но молчал, подергивая себя за клочья бороды. - Ладно, - произнес он наконец, - подумаю.
- Адрес запиши…
* * *
Трактир наполнялся народом и чемоданами. Хмурые, недоверчивые одушевленные тянули разные напитки и густили табачный дым, то и дело бросая напряженные взгляды на карманные хронометры. В "Любимице судеб" было не протолкнуться, но вместо обычного веселья многонародье молчало, изредка пересыпая тишину неловкими шорохами и нервическим кашлем.
Наместник объявил, наконец, об открытии города, но всеобщего ликования не получилось. Слишком тяжелыми выдались четыре дня после побоища на площади, слишком глубоко впиталась в горожан едкая подозрительность.
* * *
…Хотя у магической полиции, кажется, получилось.
Чудовище с центральной площади не попало в сплетни и пересуды. Газеты, конечно, не молчали о раздавленных, обглоданных и сожженных мертвецах в Железнодорожном тупике, но все статьи словно писались одной рукой, владелец которой прекрасно обходился без эмоций и подробностей. Убитые горем жители пострадавшего района и родственники погибших со слезами говорили о страшном ночном взрыве, но имя Артамаля не прозвучало ни разу. Его проповеди не цитировали - по крайней мере, открыто. Даже принца поминали лишь в связи с его чудесным избавлением из лап террористов-пагнатов, которые, как теперь верил народ, стояли за всеми трагедиями последних дней.
Несколько раз в газетах мелькало имя Хидейка - достойного альва, который принял непосредственное участие в спасении Его Высочества Тродда Крокхейма. Характер участия нигде не уточнялся, но инспектор был прав - даже столь тусклые лучи славы сделали хитроумного миррионца достаточно заметной фигурой, чтобы слежка за ним оставалась незаметной.
Несмотря на то, что всю неделю я жил в особняке, хозяин там почти не появлялся. С утра мы выпивали по чашке кофе, вежливо раскланивались и более не виделись до следующего завтрака.
Дела бывшего клиента меня, конечно же, не интересовали. Магическая полиция, вопреки прогнозам Карла, не проявляла к моей персоне ни малейшего интереса, и это было чудесно. Два дня я только отсыпался, гулял по парку, а один оборот, когда тучи решили передохнуть, даже посидел у пруда, вокруг которого суетились рабочие с лопатами.
Как раз в тот день слуга передал мне записку от Карла. Тронутый предлагал назавтра встретиться в "Выеденном яйце" и кое-что обсудить. Так, на третий день затишья, я со вздохом вышел за ворота. Полгорода спустя я глядел куда-то промеж насупленных бровей алхимика. Где-то там, за складками кожи и толстой боргнафельдской костью кипели такие нешуточные страсти, что круги разбегались по всему карлову лицу.
- Полторы рыбы - хорошие деньги, - сходу начал он, ожесточенно теребя бороду, будто и не останавливался с нашей разлуки. - Лабораторию в подвале обустраиваю я, платит контора. Для своих экспериментов закупаюсь я, если что по делу - тогда платит контора. Идет?
- Идет, - кивнул я, и мы замолчали. Обсуждать было как-то нечего. Ведь от сотрудничества с Карлом я действительно выигрывал, и за последние дни мне стало ясно, что искать в этом утверждении изъяны, чтобы оправдать собственную нелюбовь к Тронутым, с моей стороны глупо. Пускай облик Карла и его манеры были мне неприятны, его острый ум и богатые познания заслуживали честной и непредвзятой оценки. Оставалось узнать, что думает сам цвергольд.
- Гляди ж ты, детектив, - незамедлительно откликнулся тот на мои мысли, - как оно вышло. Стану теперь столичным жителем. Начну с чистого листа. Может, женюсь.
Он не смотрел на меня, вперив застывший взгляд в мутное окно, но я видел, как сжались кулаки алхимика и застыло его рябое, испещренное бледными шрамами лицо. Было ясно, что моему будущему напарнику очень страшно бросать все и наугад переворачивать страницу жизни, но также я понимал, что карлик не отступит.
- Э… - прохрипел Карл, откашлялся и продолжил с взволнованным присипом, - я, видишь ли, всегда эту мечту имел - из Вимсберга убраться. Что мне здесь? Все меня как облупленного знают, - меня и мою порченную натуру. Вот и думал - подкоплю деньжат, да свалю, куда подальше. Хотя в деревне какой поселюсь. Куда угодно, лишь бы не до смерти самогонкой в местных разливайках торговать, да студентов веселить. А тут поди ж ты, столица. В общем… - его голос превратился на миг в невнятное бормотание. Карлик быстро совладал с собой, но в глаза мне упорно не смотрел. - В общем, хвала судьбе, что подсунула мне тебя, детектив. Тебя и Карину.
- Кого? - покосился я на него.
- С Кариной. Ну, с Головастиком же, неужто забыл? Это ж она тебя ко мне направила, так ведь? Во, а мне она однажды сказала, когда я весь такой унылый к ним забрел, чтобы я не тревожился. Что уж кто-кто, а она про меня не забудет и кому надо намекнет, если только найдет этого "кому надо". Эй, детектив, ты чего?
А в моей голове били маленькие молнии.
- Карл, - твердым, но неживым голосом заговорил я, - слушай сюда. Вот деньги, - я выложил из кошелька пару мелких серебрушек и полновесную рыбу, - вот билет, - бумажный прямоугольник лег сверху, - а вот твое первое задание. Отправляйся на вокзал, сдай мой билет и возьми нам обоим пару новых, в один омнибус. Думается мне, в первую… да и вторую волну уехать будет затруднительно.
- Хорошо, - неуверенно протянул цвергольд, - а… эй, детектив, ты куда?!
А я шел прочь, не в силах избавиться от пронзившего голову озарения.
- Мне нужно кое-что закончить, Карл, - деревянно пробормотал я. - И слушай, зови уже меня, что ли, по имени. Нам работать вместе.
Если он что-то и ответил, я уже не слышал.
* * *
В вялотекущей суете последних оборотов возникла вдруг пауза. Будто весь мир на мгновение застыл, ожидая гулкого удара механического колокола.
И вот густое "бом-м-м" поплыло над Вимсбергом. Не дав отзвучать первому, раздался второй удар, за ним третий… Хронометр на Ратуше равнодушно отрезал очередной кусок уходящего времени и застыл, словно оставив городу возможность осмыслить его слова.
До отправления омнибуса остался оборот.
Словно повинующиеся хитрым пружинкам деревянные танцоры в часах, из кухонных дверей "Любимицы судеб" прыснула во все стороны стайка проворных официанток. Обязательные улыбки, аккуратные передники цвета темного дерева поверх полосатых сорочек, завитые локоны, вежливые взгляды, в нужное время наливавшиеся откровенными обещаниями или вежливым смирением - девушки знали свое дело. Поговаривали, что их натаскивала лично жена Увальда.
В хмурой толпе недоверчивых одушевленных они подбегали к каждому, учтиво интересовались, понятливо кивали, почтительно кланялись и улыбались, улыбались, улыбались…
За окном стоял прекрасный по форме, но не по содержанию день. Сквозь прозрачные серые нити дождя уныло продирались редкие прохожие, ширились и росли грязные кляксы луж. Горделиво шлепал по ним карлик в длинном плаще ржавого цвета и шляпе-котелке на массивной голове, а за его спиной весело подпрыгивали два солидных окованных бронзой чемодана на колесиках. Конечно, я совсем не удивился. Для этого вокруг и без меня хватало народу.
Я заказал вторую чашку кофе и попросил огня. Прикурил от появившейся из ниоткуда зажигалки и лениво погнал перед глазами недавние воспоминания.
* * *
Карина Дальфист встретила меня полулежа в особом раскладном стуле, похожем на пляжный, но с широким вогнутым подголовником, который удобно облегал массивный затылок орчанки.
- Уилбурр? Ты не уехал? - она отложила газету. Заголовок на первой полосе гласил: "Дерзкое похищение раскрыто! Преступник в бегах!"
- Это ведь ты, - не переводя дух просопел я, - правда?
- Что я? - колокольчики ее голоса недоуменно всколыхнулись.
- Ты нашла ему помощников, да? Как мне нашла Карла, а тому извращенцу - ученика?
- Я, - отпираться было бессмысленно, и она твердо посмотрела мне в глаза. - Как ты догадался?
Дыхание вернулось.
- Карл подсказал. - ответил я, но увидев, как быстро расходятся ее веки, спешно добавил, - Нет, не специально. Просто упомянул, что ты обещала при случае замолвить за него словечко. А я вспомнил, как ты про девчонок своих говорила, которых маг в постель укладывал, и про убийцу непутевого, и как алхимика мне посоветовала искать… в самой дыре.
- Он пришел, как приходишь ты, - Карина откинулась на подголовник и уставилась в потолок, - внезапно и по делу. Я не хотела его видеть, потому что больше ничего общего с тобой у него не было. Даже не видя его лица, я уже ощутила на себе взгляд самой смерти. Но он вошел, и никто не посмел его остановить. - Она старательно обогнула меня взглядом, тяжело опустила голову и принялась рыться в маленькой шкатулке у подлокотника. - Я не знала, что грядет, мне было страшно и хотелось умереть раньше, чем он поможет, но его слова… - она добыла из шкатулки длинную тонкую папиросу, по-мужски, без мундштука, смяла ее и втолкнула между бледными губами. Только тогда Карина посмотрела, наконец, на меня. Быстрым, выжидающим взглядом.
Я крутанул колесо зажигалки.
- Благодарю. Он говорил долго и очень убедительно. Обещал всем, кто пойдет за ним, блестящее будущее. Говорил, что лично позаботится о каждом, хвалился связями, уверял, что знатоков своего дела никто не проверяет… Я уступила.
- Скольких ты к нему отправила?
- Троих. Гарласса он, должно быть, сманил в Университете.
- Как он их выбрал?
- Он не выбирал, - орчанка затянулась, - выбирала я. Нужны были - как он сам сказал - боец, проныра и… тот, кто хорошо чувствует мир. С первыми двумя было просто. Сиах - я знала, что до изгнания он успел кое-чему научиться в болотах. А таких ловкачей, как Гист, еще поискать… Сиах ушел за ним сразу. Когда они вернулись, я видела, как мальчик изменился. Он словно умер, его глаза были совсем пустыми - и я говорю о ящере. А Гист тогда учился в Университете, там они и встретились. И Гист тоже умер. Только душой. Раньше он был добрым, все время шутил - порой, правда, от его шуток деваться было некуда, - губы Карины сотрясла мимолетная улыбка, - но все-таки его проделки были добрыми. А через месяц их встреч шутки продолжились, вот только стали больше похожи на издевательства.
Карина смотрела в потолок, вплетая очередную сизую нить в дымное облако, а в уголке глаза ее разгоралась тусклая искорка.
- И Хротлина он забрал, - шмыгнула носом орчанка. Парень тоже пытался учиться, хотя был уже совсем взрослым. Сам платил за обучение, работал уборщиком в какой-то забегаловке. И действительно прекрасно все чувствовал - мог сегментами рассказывать, что чувствуют тараканы в подполе, лишь подержав одного в руке. Говорил, что может смотреть их глазами. Мне уже ничего не хотелось, но я указала и на него. И Хротлин тоже ушел.
Ее рот задрожал и сжался до почти нормальных размеров, но быстро обмяк.
- Тот альв и впрямь похлопотал за них в Университете, как обещал. Ребята пошли в гору, бросили занятия с Сейцелем, занялись точными науками. Они несколько раз даже навещали меня, рассказывали, как живут. Вот только с каждым разом все меньше понимали, зачем им эти беседы. После одной из них они даже не попрощались, и больше я их не видела. А ведь прошел всего год. Я должна была остановиться тогда, Уилбурр, понимаю! Но не могла - не хотела видеть правду. Все, что мне было нужно - устроить им лучшую жизнь, вырвать отсюда, - столбик неупавшего пепла очертил неровный круг. - Умные и способные ребята, ну как они могли остаться здесь?! В грязи, в нищете - это несправедливо!
- Понимаю, - пробормотал я. По округлой щеке хозяйки цирка медленно ползла прозрачная капля.
- Говорят, все они мертвы. Кто из них был на площади, Уилбурр?
- Хротлин, - вспомнил я безобразно раздутую орочью голову под куполом стекла и плоти.
… Ларра никуда не уходила. Страшно раздраженная пропажей Альбиноса, она, конечно же, не смогла утихомирить собственную страсть к познанию, и тщательно изучала тело чудовища. Подступив так близко, как только позволяли здравый смысл и соображения безопасности, орчанка вилась вдоль груды плоти и металла. Иногда подолгу застывала на одном месте, рассматривая или трогая особо любопытные фрагменты, и пальцы толстых перчаток все сильнее темнели от пыли, слизи и копоти. Поравнявшись с нами, она мазнула по нам взглядом, хмуро кивнула и пристально уставилась на стеклянное полушарие головы, все еще накрытое жуткой маской из плоти. Я так и не понял, почему лицо на шлеме монстра сначала показалось женским - растянутый кусок кожи растрескался и побурел, вместо носа болтался какой-то сморщенный клок, а губы превратились в невозможную бахрому. Орчанка брезгливо смела маску на пол и осторожно потянула за толстый ошейник, который поддался неожиданно легко. С влажным чавканьем болты вышли из тела чудовища, и показалась большая, бугристая голова. Признаться, я ожидал чего-то более страшного. Конечно, раздутое орочье лицо вызывало определенное омерзение, но ничего похожего на ужас в душе так и не возникло. Содрогнуться меня заставили только глаза - вернее, кровавые дыры, зиявшие вместо них.
…Но об этом я Карине не сказал, как предпочел промолчать о смерти Гиста и моем в ней непосредственном участии.
Мы молчали, пока тлела сигара. Когда сухая лапка орчанки раздавила окурок в пепельнице, прозвучал вопрос, который до сих пор не приходил мне в голову.
- И что теперь, Уилбурр? Расскажешь об этом Синим плащам?
- Нет, - без удивления понял я, - не расскажу.
- Но я не понимаю…
- И я пока что не очень понимаю, что сделал Артамаль с твоими подопечными. Но однажды кто-то это выяснит, и как знать, не окажется ли этим кем-то другой твой протеже, которого ты свела со мной. Я понимаю, почему ты так поступила. И рад, что у меня на руках есть ответы. У проклятого города кончились загадки, и я несказанно этому рад.
- Уилбурр, - голос Карины догнал меня у самого выхода.
Я обернулся.
- Благодарю.
- Да брось. Это я тебя благодарю - напарник у меня и правда на все руки.