"Изменялка времени… – грустно констатирует она. – Только как-то сильно я её повращала. Или она сама выбирает, насколько?.."
* * *
Выставка. День. Дождь
Гламурный разыскивает Мрачного и произносит:
– Брат, помощь нужна. Я же Своего с Алисой сталкиваю… Так вот… Мой сейчас собирается на второй этаж. Алиса у себя на стенде какой-то ерундой занята. Пусть Твой за ней зайдёт и попросит вместе с ним сходить на переговоры на второй этаж – ну, типа, в качестве переводчика. Она ему не сможет отказать. Да и Твоему – польза.
– А что там, на втором этаже? – будто ожидая подвоха, недоверчиво интересуется Мрачный.
– На втором этаже литагенты восседают. Их чуть больше четырёхсот. Твоему нужно подойти с Алисой к столику К-33. Поможешь?
Мрачный угрюмо:
– Гламурный, я, конечно, не против… Только чего ты Своего к стенду Алисы сам не подведёшь?
– Ничего ты, Мрачный, не понимаешь, – обиженно произносит Гламурный. – Столкнуть их на втором этаже – это ж нестандарт! А любой нестандартный ход стоит ста стандартных.
Алиса беседует с кем-то на стенде. Внезапно замечает Писателя.
– Поможешь? – спокойно спрашивает он.
– Конечно, а чем?
Хранитель Алисы – Хранителю Мрачного:
– Это Гламурный Твоего подослал?
Мрачный угрюмо кивает. Хранитель Алисы вздыхает.
– Я узнал, что на втором этаже – литературные агенты. К ним на встречу записываются за полгода. Но я вчера подал заявку, возможно, получится. У меня есть несколько синопсисов и перевод одной из повестей. Вдруг их заинтересует? А ты поможешь мне пообщаться…
Алиса кивает. Они поднимаются по эскалатору на второй этаж. Заходят в огромное помещение. Сплошные ряды столиков, каждый ряд – какая-то буква, на каждом столике – цифры.
– Мне нужен К-33,– произносит Писатель.
Они медленно пробираются по рядам. Находят К-33, подходят, здороваются. Алиса объясняет, кто они, Писатель протягивает манускрипты.
В этот момент справа от Алисы к столику, который находится в следующем ряду, но с той же цифрой 33, подплывает…
Алиса замирает в оцепенении. Она не верит своим глазам. Литагент К-33 о чём-то спрашивает девушку, но та не реагирует. Писатель дёргает Алису за рукав. Она вздыхает и произносит:
– Ты же читал мою "Игру в Иную Реальность"?
Писатель кивает.
– Хочешь посмотреть на одного из персонажей?
– Хочу, – Писатель улыбается.
– Прямо перед тобой. Из этих двух – тот, кто справа. Полюбуйся…
– А кто он?
– Человек, Которого Не Было.
Алиса пытается отойти правее, за колонну, чтобы тот, о ком они говорят, случайно не обернулся и не увидел её. Она не хочет с ним снова сталкиваться. Это – её прошлая жизнь, и Алиса совсем не собирается в неё возвращаться. Даже взглядом. Потому что жизнь должна представлять собой движение вперёд, а не назад.
Писатель делает шаг к Алисе и мрачно-шутливо спрашивает:
– Ты хочешь, чтобы я его…?
– Нет! – шёпотом восклицает Алиса. – Что ты! Не надо… Пусть живёт…
Писатель быстро закругляет разговор с К-33, и они с Алисой покидают зону литагентов.
* * *
Русский Книжный в Лондоне. Вечер. Дождь
Перед уходом со стенда к Алисе подходит колоритная девушка, похожая на юношу.
– Вы с этого стенда? – интересуется она. Алиса кивает. – А я представляю Русский Книжный в Лондоне. Кстати, не хотите к нам прийти в гости? У нас постоянно проходят вечера с выступлениями русских писателей. Сегодня – очередной… Мы заинтересованы в книгах на русском языке. Если вам интересно, можем пообщаться. Вот моя визитка.
Алиса рассматривает визитку и убирает её в карман пальто. Они договариваются встретиться на следующий день, чтобы обсудить возможность переместить привезённое богатство участников делегации в Русский Книжный.
Взгляд гостьи скользит по стеллажам и останавливается на одной из представленных книг. Девушка берёт её в руки, открывает на произвольной странице, читает и спрашивает:
– Чья это?
– Моя…
– Я её хочу. Только с автографом, пожалуйста!
Алиса вздыхает – книга посвящена Человеку, Которого Не Было… Она подписывает. Гостья уходит.
Появляется Писатель. Он говорит, что вечером едет выступать в "Пушкин Хаус". Алиса просит подарить её книгу "Пушкин Хаусу". Писатель соглашается, забирает книгу. Они прощаются.
Алиса гуляет по Лондону в одиночестве и в какой-то момент обнаруживает себя на Пикадилли.
Материализуется Гламурный:
– Белый, тебе нравится число 3?
Хранитель Алисы уже догадывается, к чему тот клонит, и отвечает:
– Мне число 7 нравится.
– Ну… 7 – тоже хорошее, не спорю. Но 3 – гораздо лучше, чем 2, согласен? – напевно мурлычет Гламурный. Хранитель Алисы кивает. Гламурный продолжает: – Брат, в двух шагах отсюда – тот самый Русский Книжный, где только что закончилась презентация одного русского писателя. Мой – там. Твою сегодня туда приглашали. Ну сделай с ней пару шагов – ей же всё равно нужно в книжном засветиться! Пусть она сейчас зайдёт, а не потом, а? И тогда они трижды столкнутся за один день! Явный знак для них! Согласен?
Хранитель вздыхает:
– Она не хочет Твоего видеть, понимаешь? Чего её насильно-то с ним сталкивать?
– Ну не в службу, а в дружбу, можешь ты мне помочь? Тебе, конечно, это не нужно… Но вот представь: достанется тебе в подопечные грешник, придёшь ты ко мне, а я тебе откажу…
Хранитель берёт Алису за астральную руку и печально произносит:
– Пойдём, малыш, в Книжный зайдём. Всё равно тебе придётся в нём побывать…
Алиса вспоминает, что Русский Книжный – как раз на Пикадилли. Смотрит на часы: открыт ли ещё? Достаёт из кармана визитку – проверить номер дома.
Книжный – огромен. Только всё – на английском языке. Алиса идёт в дальний зал и обнаруживает спиралевидную лестницу на второй этаж с призывной вывеской: "Русские книги – здесь!".
Алиса поднимается наверх, упирается в стеллаж, на котором красуются Солженицын, Улицкая, Полозкова, задаётся риторическим вопросом: "Интересно, как бы моим книжкам к ним присоединиться?", – поворачивается налево и замечает…
"Нет! Нет!! Нет!!! Только не это!!!" – восклицает она внутри себя, мгновенно слетает вниз по лестнице и покидает злосчастный магазин.
* * *
Тауэрский мост. Вечер. Дождь
У Алисы раскалывается голова. Она медленно бредёт по Тауэрскому мосту. Почему её потянуло сюда, когда Тауэр уже закрыт?
Она останавливается на середине моста, размышляя о том, что произошло сегодня.
"Чертовщина какая-то… Не может такого быть… Трижды за один день… Time Turner… Что ты хочешь мне сказать, Бог?
Разве есть у меня с этим человеком что-то в будущем? Нет. Всё – давно в прошлом… Жаль, что ничего не было тогда, но совершенно ничего нет, и не может быть сейчас…"
Стоя на Тауэрском мосту, Алиса слышит строчки и записывает их:
"Случайность встреч в краях чужих вдали от дома… Нет, не сберечь на память их фотоальбомам. Коснусь руки и молча – вдаль, своей дорогой… Мы – две реки… Мне очень жаль, тебе – немного… Что мудрый Бог хотел сказать внезапной встречей? За повороты стрелок вспять платить мне нечем… Целуешь вскользь, и молча – вдаль своей дорогой… Нам плыть поврозь… Мне очень жаль, тебе – немного… А кто-то просит, теребя рукав беспечно, автограф в книге, где тебя любить мне вечно…"
Она отправляет стих sms-кой Человеку, Которого Не Было. Тот ничего не отвечает.
Алиса спускается к Тауэру и в одной из башен замечает мерцающий огонёк. Он то появляется, то исчезает… Алиса хочет остановить хоть кого-нибудь из прохожих, чтобы показать странный свет, но вокруг – ни души. Сюрреализм…
Алиса едет в Ковент Гарден, заходит в своё любимое кафе и садится за столик у горящего огня. Она заказывает кофе, а сверху начинает литься ещё одно стихотворение, которое Алиса так же послушно записывает:
"Приснись… За сотни километров… Постой со мною на мосту. Я здесь, обласканная ветром, как страж бессонный , – на посту. Молчи!.. Обняв меня за плечи… Сегодня был тяжёлый день – от Тауэра в даль под вечер шла обезглавленная тень… Смотри!.. В окне опять мелькают иные – тайные – огни, мою судьбу в ночи листают, её отсчитывая дни. Скучаю… Больше, чем возможно… Но путь к тебе скрывает явь… Приснись!.. И хоть во сне безбожно любовью страстной обезглавь…"
Хранитель Алисы печально качает головой: стихотворение – Мужчине в Белом, чей фантом уже проявляется за столиком напротив. Алиса хочет направить стихотворение адресату, но передумывает – сохраняет в черновиках телефона.
Алисе очень грустно. Хранитель обнимает её за плечи и снимает головную боль.
Глава 11
18 апреля. Лондон. На следующий день после закрытия выставки.
Тауэр. Утро. Дождь
Накануне, в последний день работы выставки, Алиса и Писатель договорились с утра заехать в Тауэр, а после – в Гринвич.
Они встречаются в метро, доезжают до Тауэра, покупают входные билеты и, не заказывая экскурсию, бредут по крепостной стене, заходят в башни, спускаются к воронам. Алиса наблюдает за птицами и произносит:
– Когда я уезжала из Москвы, мне пришло стихотворение про тауэрских воронов. Некоторые строчки я так и не поняла. Так часто со мной бывает: сначала пишешь, а потом понимаешь, о чём это. К тому же, представь, я даже не знаю, кому я его написала, потому что услышанное имя принадлежит одновременно слишком многим моим знакомым, включая и тебя…
– Прочитай…
– "Лондон пьян весной, ты – тоже, а в Москве – Великий Пост. Отведи меня, Серёжа, к чёрным воронам за мост. В мире пошлом и продажном существует божья рать. Королевским птицам важным не положено летать. Носят с метками браслеты, не расправить им крыла – небу данные обеты охранять страну от зла. Как печальны их беседы: что норд-вест им, что норд-ост, – улетят – случатся беды, рухнет Тауэрский мост… Преступать не смей, Серёжа, недозволенных границ, посмотри: я так похожа на одну из этих птиц…"
– У них подрезаны крылья? – спрашивает Писатель.
– Да. Это старинная легенда. Если вороны покинут Тауэр, рухнет монархия. Их здесь хорошо кормят, у каждого – своё имя. Они – ХРАНИТЕЛИ.
– Значит, ТЫ – тоже ХРАНИТЕЛЬ?
– Возможно… Только вот не знаю, чей, – смеётся Алиса.
Писатели заходят в башню, где проходит выставка корон.
Шикарные экземпляры с указанием лиц, которым они некогда принадлежали, медленно проплывают мимо. Писатель периодически спрашивает Алису:
– Как тебе эта?
– Неее, эта не нравится, – улыбается она.
– А эта?
– А эта – ничего, да…
Писатели заходят в сувенирный магазинчик. Здесь, в отличие от Аббатства, короны продаются большие. Но Алисе они не нравятся. Писатель берёт одну из них, возлагает Алисе на голову, достаёт фотоаппарат и фотографирует.
Алиса смеётся, а Писатель спокойно произносит:
– Всё, ты – Королева… Теперь уже точно…
Во внутреннем дворике Писатель фотографирует Алису с бифитером – стражником Тауэра, как внезапно к Алисе подходит… ВОРОН.
– Смотри! – восклицает она. – Все – там, внизу, а этот решил прогуляться. Разве мы не похожи?
Писатель фотографирует их вместе, а потом спрашивает:
– Ты специально выбирала для Лондона исключительно чёрно-белую одежду?
Алиса оглядывает себя с ног до головы и осознаёт: действительно, всё, что она взяла в Лондон, – либо чёрного, либо белого цвета, за исключением свитера, он – чёрно-белый.
– Нет, так получилось…
– Ладно, Королева, поехали в Гринвич обнуляться, чтоб жизнь заиграла всеми цветами радуги…
* * *
Гринвич. День. СОЛНЦЕ!!!
Писатели заходят в первый вагон поезда с автоматическим управлением и усаживаются прямо на передние сиденья, где в обычных поездах расположена кабина машинистов, чтобы почувствовать разницу. В окнах мелькают бедные районы Лондона, затем появляется новый банковский – аналог Сити – гигантские стеклянные небоскрёбы Canary Wharf.
И вот наконец они выходят на нужной остановке, добираются до входа в парк и медленно поднимаются на холм Королевской Обсерватории.
"Удивительно и неправдоподобно, но в Гринвиче светит солнце! К чему бы это?" – размышляет Алиса и рассказывает Писателю про Нулевой Меридиан. Писатель скептически улыбается и по дороге фотографирует небо в "решётках веток".
– Любишь готику? – спрашивает Алиса, уже заранее зная ответ.
– Обожаю.
– Там, в костёлах, очень мрачно. Разве нет?
– Мрачно, – соглашается Писатель. – Но я же – католик…
Они рассказывают друг другу истории из трудного детства.
Алиса размышляет: почему так? Почему у них обоих оно было чёрным, а сейчас ей нравится тепло, солнце, всё яркое и светлое, а Писателю – мрачные места и чёрные голые ветки деревьев? Она тоже когда-то убивала своих персонажей в рассказах, а теперь, наоборот, пытается всех спасти… Но не находит ответа.
Алиса подбегает к Нулевому Меридиану и подпрыгивает на нём от радости. Она протягивает руки к небу, на котором светит Солнце. Писатель фотографирует её и так, и сяк. Алиса поочередно ступает по обеим сторонам линии Меридиана, начинает танцевать и даже что-то мурлычет себе под нос.
– Что ты там поёшь?
– Стихотворение. Оно пришло ко мне, когда я была на платформе "Девять и три четверти".
– Так сделай его достоянием общественности…
– "Туман окутал пеленой, мостам не хватит жёсткости… Вращая пальцем шар земной, Соляр меняю в плоскости. Не цельтесь в старую мишень, сыграем лучше в салочки! – сквозь стену с шапкой набекрень под взмах волшебной палочки… Вы, судьи, в зеркале кривом, смеётесь – вас не вылечить! Танцую вальс на нулевом меридиане в Гринвиче!"
Писатель улыбается:
– Ты такая смешная…
– Давай, иди сюда, обнуляйся, ну же! Пусть всё чёрное оставит нас, а жизнь начнётся с чистого листа. Загадывай желание!
– Сбудется?
– Я была здесь ровно десять лет назад. В апреле, как и сейчас. Осенью у меня резко изменилась жизнь. Настолько резко, что я и предположить не могла. К лучшему. Хотя сначала тяжело так кардинально разворачиваться. Но потом началась действительно новая и самая счастливая глава в моей Книге Жизни. Правда… И я верю, что и сейчас оказалась здесь не случайно. И ты – тоже.
Писатель занимает место у Нулевого Меридиана. Теперь фотографирует Алиса.
Хранитель грустно смотрит на неё, потому что обнулилась подопечная явно не полностью – в её голове устойчиво присутствует образ Мужчины в Белом.
– Значит, осенью, говоришь? Новая и самая счастливая глава? – с улыбкой уточняет Писатель.
Алиса кивает:
– Однозначно! Осенью!
Хранитель Алисы вздыхает. Мрачный угрюмо спрашивает:
– Что, Брат, неправда про осень?
– Всё – правда. И про осень – тоже. Только Моей до осени нужно ещё добраться. А лето у неё в этом году будет такое… Я бы даже сказал: не будет у неё в этом году лета. Вообще… Вот так, Брат…
Они оба смотрят на Алису с печалью. А она сейчас, такая радостная, красивая, счастливая, ни о чём плохом из предстоящего не ведающая, берёт Писателя за руку и ведёт его в музейный домик Королевских астрономов.
Писатели медленно обходят экспонаты – телескопы, различные механизмы, похожие на часы, какие-то свитки, – заходят в тёмную комнату. Алиса обнаруживает глобус. Большой-большой. Она подводит к нему Писателя:
– Смотри! Это – наш земной шарик, прямо такого размера, каким я вижу его на медитациях. Представь: там, в небе, есть большие люди – монахи, они – ХРАНИТЕЛИ нашего шарика. Они рядом с ним стоят и ладони вот так держат, как у костра, когда руки греешь. Хранители такие же большие, как мы с тобой по сравнению с этим шариком. Сфотографируй меня на память с ним, а?
После очередной "фотосессии" Алиса подходит к столу. Странный стол. На нём нарисованы предметы – какие-то чернильницы, карандаши, ручки и табличка, гласящая: "Дотронься, чтобы узнать больше".
Алиса дотрагивается и тут же вскрикивает от ужаса – по поверхности быстро-быстро пробегают огромные, жирные, мохнатые с кучей лап…
Писатель подходит к Алисе:
– Что случилось?
– Это плохой стол!!! Он – чёрный!!!
Писатель дотрагивается до стола. Алиса зажмуривается.
– Алис, не бойся. Это – компьютер с тачскрином. После тех, кого ты боишься, на столе появляется текст с рассказом, и ты можешь перелистывать страницы, чтобы читать дальше.
Хранитель обнимает Алису за плечи и уводит от стола подальше:
– Это всего лишь знак о том, через что тебе скоро предстоит пройти, именно ПРОЙТИ, чтобы потом оказаться в счастливой осени…
Писатели покидают тёмную комнату.
У выхода из музея Алиса замечает неприметную лестницу, ведущую куда-то наверх, и взглядом предлагает подняться выше.