* * *
В тот же самый день в старом круглом пассаже на бульваре Уэствуд я встречаю Джулиана. Он играет в "Космических захватчиков", я подхожу и встаю рядом. Джулиан выглядит усталым, говорит медленно, я спрашиваю, где он был, он отвечает – здесь, в округе, я спрашиваю о деньгах, говорю, что скоро уезжаю. Джулиан говорит, есть кое-какие проблемы, но если я поеду с ним к одному чуваку, тот может все уладить.
– Что за чувак-то? – спрашиваю я.
– Это чувак… – Выждав, Джулиан сметает целый ряд пришельцев. – Это чувак – чувак, которого я знаю. Он даст тебе денег.
Джулиан теряет бойца, что-то бормочет.
– А почему тебе не взять их самому? А потом привезти мне? – говорю я.
Джулиан отрывается от игры, смотрит на меня.
– Подожди минуточку, – говорит он и выходит из пассажа.
Вернувшись, сообщает, что, если мне нужны деньги, я должен поехать с ним сейчас.
– Я совсем не хочу.
– Тогда, Клей, до скорой встречи, – говорит Джулиан.
– Подожди…
– Что такое? Ты едешь или нет? Тебе нужны деньги?
– Но почему мы должны делать это таким образом?
– Потому что… – Вот все, что произносит Джулиан.
– Мы не можем это решить по-другому? Пауза.
– Джулиан?
– Тебе нужны твои деньги или нет?
– Джулиан.
– Тебе нужны твои деньги или нет, Клей?
– Да.
– Тогда давай поехали. Мы уходим из пассажа.
* * *
Апартаменты Финна на бульваре Уилшир, недалеко от пентхауса Рипа. Джулиан говорит, что знает Финна шесть, может, семь месяцев, но по его лицу я понимаю, что он бывал у Финна намного раньше, слишком давно. Служитель на стоянке знает его машину и позволяет встать под вывеской "Только для грузового транспорта". Джулиан машет швейцару, сидящему на скамейке, Чтобы попасть к Финну, надо подняться на лифте, Джулиан нажимает "П" – пентхаус. Лифт пуст, Джулиан начинает громко петь старую песню BeachBoys, я прислоняюсь к стенке лифта; когда Джулиан замолкает, делаю глубокий вдох. Я рассматриваю свое отражение: светлые волосы чересчур коротко подстрижены, глубокий загар, темные очки.
Чтобы попасть к двери Финна, проходим сквозь мрак коридора, Джулиан звонит. Дверь открывает мальчик лет пятнадцати, с обесцвеченными светлыми волосами, загорелый, с крутым видом большинства серфингистов Вениса или Малибу. В парне, на котором лишь серые шорты, я узнаю мальчика, выходившего от Рипа в тот день, когда дилер должен был встретить меня в "Кафе-казино"; не это ли Финн? Или Финн спит с этим серфингистом? Мысль заставляет меня напрячься, почувствовать холодок в животе. Джулиан знает, где "офис" Финна, в котором Финн ведет свои дела. Почему-то я становлюсь подозрительным и нервным. Джулиан подходит к белой двери, открывает ее, мы входим в очень просторную, абсолютно белую комнату с двумя окнами во всю стену и зеркальным потолком; у меня кружится голова, я едва не теряю равновесие. Я замечаю, что из комнаты виден пентхаус отца в Сенчури-Сити, на меня накатывает паранойя; я начинаю размышлять, может ли отец видеть меня.
– Эй, эй, эй. Мой лучший мальчик. Финн сидит за большим столом, ему, может быть, лет двадцать пять – тридцать, светлый, загорелый, неприметной внешности. На столе – ничего, за исключением телефона, конверта с именем Финна, двух маленьких серебряных бутылочек. еще на столе стеклянное пресс-папье с заточенной внутри маленькой рыбкой, глаза глядят беспомощно, словно просят об освобождении; я думаю, мертва ли рыба и имеет ли это значение.
– А это кто? – спрашивает Финн, улыбаясь мне.
– Это мой друг. Его зовут Клей. Клей, это Финн. – Джулиан вяло пожимает плечами.
Финн разглядывает меня, снова улыбается, потом поворачивается к Джулиану.
– Как прошло вчера вечером? – спрашивает Финн, по-прежнему улыбаясь.
Джулиан медлит, затем говорит:
– Нормально, в порядке, – и смотрит вниз.
– В порядке? И это все? Джейсон звонил сегодня, сказал, что ты был бесподобен. Высший класс.
– Так и сказал?
– Да. На самом деле. Он действительно в тебя врубается.
Я чувствую слабость, хожу по комнате, ищу в карманах сигарету.
Еще одна заминка, Джулиан кашляет.
– Ну, мальчик, если ты не слишком занят сегодня, у тебя встреча в четыре в "Сен-маркизе" с одним приезжим бизнесменом. А затем вечером оттянемся у Эдди, да?
Финн пристально глядит на Джулиана, потом смотрит на меня.
– Знаешь что, – принимается он барабанить пальцами по столу. – Может, это и неплохо, что ты привел друга. Человек в "Сен-маркизе" хочет двоих ребят. Одного, разумеется, только чтобы смотреть; но Ян в Колонии, может не успеть вернуться…
Я смотрю на Финна, потом на Джулиана.
– Нет, Финн. Он мой друг, – говорит Джулиан. – Я ему должен. Поэтому и привел его.
– Слушай, я могу подождать, – говорю я, понимая, что уже поздно; адреналин побежал у меня по венам.
– Почему бы вам не пойти вдвоем, – говорит Финн, окидывая меня взглядом. – Джулиан, возьми своего друга.
– Нет, Финн. Не втягивай никого в это.
– Послушай, Джулиан, – говорит Финн, больше не улыбаясь, четко произнося каждое слово. – Я сказал: "Думаю, вам с другом надо пойти к четырем в "Сен-маркиз"", правильно? – Финн оборачивается ко мне: – Ты ведь хочешь свои деньги, верно?
Я качаю головой:
– Нет.
– Ты не хочешь? – недоверчиво спрашивает он.
– Да. То есть да, я… я хочу, – говорю я. – Конечно.
Финн поворачивается к Джулиану, снова ко мне.
– Ты себя нормально чувствуешь?
– Да, – отвечаю я. Меня просто трясет.
– Дать таблеточку?
– Нет, спасибо. – Я смотрю на рыбу. Финн поворачивается к Джулиану:
– Как родители, Джулиан?
– Я не знаю, – говорит Джулиан, все еще глядя в пол.
– Понятно… хорошо, – начинает Финн. – Почему бы вам вдвоем не поехать в гостиницу, затем встретить меня в "Краю света", а потом мы поедем на вечер к Эдди, где я дам тебе твои деньги, а твоему другу – его. Как, ребятишки? Как насчет этого? Как вам это нравится?
– Где я тебя встречу? – спрашивает Джулиан.
– В "Краю света". Наверху, – говорит Финн. – В чем дело? Что-то не так?
– Нет, – говорит Джулиан. – Когда?
– В полдесятого?
– Хорошо.
Я смотрю на Джулиана, воспоминания о спортклубе в пятом классе возвращаются.
– Все нормально, Джули? – Финн снова смотрит на Джулиана.
– Да. Я просто нервничаю.
Голос Джулиана замирает. Он хочет сказать что-то, рот открыт. Я слышу шум пролетающего самолета. Потом сирену "скорой помощи".
– В чем дело, малыш? Эй, мне ты можешь сказать. – Финн вроде догадывается, подходит к Джулиану, обнимает его.
Мне кажется, Джулиан плачет.
– Ты нас не извинишь? – вежливо просит меня Финн.
Я выхожу из комнаты, закрываю за собой дверь, но голоса все так же слышны.
– Я думаю, что сегодня будет… в последний раз. Хорошо, Финн? Мне кажется, я не могу больше. Я так устал чувствовать… тоску все время, я не могу… Могу я делать для тебя что-нибудь другое? Пока не расплачусь? – Голос Джулиана дрожит, потом ломается.
– Эй, эй, эй, малыш, – мурлычет Финн, – Малыш, все нормально.
Я мог бы сейчас уйти из пентхауса. Хотя за рулем был Джулиан, я все равно мог бы уйти. Я мог бы кому-нибудь позвонить, чтобы меня забрали.
– Нет, Финн, нет, это не то.
– Вот…
– О, Финн. Ни за что. Я не хочу. Я бросил.
– Конечно бросил.
Долгое молчание, только слышно, как зажглись две спички, этот хлопающий звук, наконец, спустя некоторое время, Финн произносит:
– Теперь ты знаешь, что ты мой лучший мальчик, я забочусь о тебе. Как о своем малыше. Как о родном сыне…
Мимо меня проносится серфингист, входит в комнату, говорит Финну, что звонит некто по имени Мануэль. Серфингист уходит. Джулиан поднимается со стола, застегивая рукав, прощается с Финном.
– Эй, давай держи "Наутилус". Держи корабль на плаву, – подмигивает Финн.
– Да, да.
– Увидимся попозже, да, Клей?
Мне хочется сказать: "Нет", но у меня чувство, что каким-то образом увижу его вечером, я киваю и говорю: "Да", стараясь, чтобы это звучало убедительно, словно я и впрямь так думаю.
– Отличные вы ребята. Просто ломовые, – говорит нам Финн.
Я иду за Джулианом; проходя мимо гостиной, вижу серфингиста, лежащего на полу, правая рука вытянута, он ест кукурузные хлопья. Параллельно читает текст на упаковке и смотрит "Сумеречную зону" по большому телевизору посреди гостиной, Род Серлинг, глядя на нас, говорит, что мы только что вошли в Сумеречную зону и, хотя верить не очень хочется, это так сюрреалистично, что я знаю – это правда, в последний раз смотрю на парня на ковре, медленно отворачиваюсь и выхожу за Джулианом в сумрак. В лифте, спускаясь к машине Джулиана, я говорю:
– Почему ты не сказал, что деньги предназначались на это?
И Джулиан со стеклянными глазами, печальной усмешкой на лице говорит:
– А кому какое дело? Тебе? Тебе правда есть дело?
Я молчу, понимая, что мне действительно нет дела, внезапно почувствовав себя глупо, дураком.
Еще я понимаю, что поеду с Джулианом в "Сен-маркиз". Хочу увидеть, правда ли, что случаются подобные вещи. И пока лифт опускается, проезжая второй этаж, первый, уходя даже дальше вниз, я осознаю, что деньги ничего не значат. Значит же то, что я хочу увидеть худшее.
* * *
"Сен-маркиз". Четыре часа. Бульвар Сансет. Когда Джулиан поворачивает на парковку, солнце – уже огромное, горящее, оранжевое чудовище. Почему-то он дважды проехал гостиницу. Я без конца спрашиваю зачем; он без конца спрашивает, надо ли мне это. Я все время отвечаю: "Да". Выходя из машины, вижу бассейн и думаю, тонул ли в нем кто-нибудь. "Сен-маркиз" имеет форму каре; бассейн во дворе, окруженный номерами. В шезлонге толстяк, тело блестит, обильно намазанное кремом для загара. Он смотрит, как мы идем в номер, указанный Джулиану Финном. Клиент остановился в номере 001. Джулиан подходит к двери и стучит. Занавески закрыты, показывается лицо, тень. Дверь открывает мужчина лет сорока – сорока пяти, в слаксах, рубашке, при галстуке, спрашивает:
– Да… чем могу быть полезен?
– Вы мистер Эриксон, так?
– Да… А вы, должно быть… – Голос прерывается, он осматривает Джулиана и меня.
– Что-то не так? – спрашивает Джулиан.
– Нет, нет, вовсе нет. Не хотите ли войти?
– Спасибо, – говорит Джулиан.
Я прохожу за Джулианом в номер и теряю присутствие духа. Я ненавижу гостиничные номера. Мой прадедушка умер в одном из них. В Лас-Вегасе в отеле "Звездная пыль". Он был мертв два дня, прежде чем его нашли.
– Кто-нибудь из вас, ребята, хочет выпить? – спрашивает мужчина.
У меня чувство, что такие люди всегда задают этот вопрос, и хотя мне страшно хочется пить, я смотрю, как Джулиан качает головой, говоря: "Спасибо, не надо, сэр", и тоже говорю:
– Спасибо, не надо, сэр.
– Располагайтесь ребята, садитесь.
– Могу снять куртку? – спрашивает Джулиан.
– Да. Без вопросов, сынок. Мужчина наливает себе выпить.
– Вы надолго в Лос-Анджелес? – спрашивает Джулиан.
– Нет, на недельку, по делам. – Мужчина прикладывается к стакану.
– А чем вы занимаетесь?
– Занимаюсь недвижимостью, сынок. Глядя на Джулиана, я думаю, знает ли этот человек моего отца. Я опускаю глаза, понимаю, что сказать мне нечего, но пытаюсь придумать что-нибудь; потребность услышать собственный голос становится сильнее, я продолжаю думать, знает ли этот человек моего отца. Пытаюсь выкинуть это из головы, но мысль о том, что он, возможно, подойдет к отцу в "Мамезоне" или "Трампе", застревает.
Заговаривает Джулиан:
– А вы откуда?
– Из Индианы.
– Правда? А там где?
– Манчи.
– А, Манчи, Индиана.
– Именно так.
Возникает пауза, мужчина переводит взгляд с Джулиана на меня, обратно на Джулиана. Потягивает из стакана.
– Ну, кто из вас, молодые люди, желает подняться?
Мужчина из Индианы слишком крепко сжимает стакан, затем ставит его на стойку. Джулиан встает.
Мужчина, кивнув, спрашивает:
– Почему бы тебе не снять галстук?
Джулиан снимает.
Мужчина переводит взгляд с Джулиана на меня, следя за тем, чтобы я смотрел.
– Ботинки и носки.
Джулиан снимает, опускает глаза.
– И… у-у, и остальное.
Джулиан стягивает рубашку, штаны, мужчина раздвигает занавески, смотрит на бульвар Сан-сет, опять на Джулиана.
– Тебе нравится жить в Лос-Анджелесе?
– Да. Я люблю Лос-Анджелес, – говорит Джулиан, складывая штаны.
Мужчина смотрит на меня, потом говорит:
– Нет, так не пойдет. Почему бы тебе не сесть сюда, к окну. Так лучше.
Посадив меня в плетеное кресло, пододвигает близко к кровати, затем, удовлетворенный, подходит к Джулиану, кладет руку на его голые плечи. Рука сползает на спортивные трусы Джулиана, Джулиан закрывает глаза.
– Ты очень красивый юноша.
Перед глазами: Джулиан в пятом классе, пинающий футбольный мяч по зеленому полю.
– Да, ты очень красивый мальчик, – повторяет мужчина из Индианы, – и в этом вся суть.
Джулиан открывает глаза, глядит в мои, я отворачиваюсь, замечаю муху, лениво жужжащую на стене рядом с кроватью. Я думаю о том, что собираются делать мужчина и Джулиан. Я говорю себе, что могу уйти. Я могу просто сказать мужчине из Манчи и Джулиану, что хочу уйти. Но опять слова не выходят, не могут выйти, я вынужден сидеть, смотреть, как стремительно, с напором накатывается худшее.
Мужчина, сказав, что будет через минуту, уходит в ванную и закрывает дверь. Я поднимаюсь с кресла, подхожу к бару посмотреть что-нибудь выпить. Заметив оставленный на стойке бумажник, открываю его. Я так нервничаю, что мне все равно, я даже не знаю, для чего это делаю. В нем масса визиток, но я на них не смотрю, боясь увидеть отцовскую. Несколько кредитных карточек, обычное количество наличных, которое берут в дорогу. Есть также фотография очень усталой красивой женщины, вероятно его жены, две фотографии детей, оба мальчики, стоят, вытянувшись, короткие светлые волосы; выглядят уверенно. Фотографии угнетают меня, я кладу бумажник обратно на стойку, думаю, сам ли он снимал. Смотрю на Джулиана, сидящего, склонив голову, на краю кровати. Я сажусь, откидываюсь, включаю магнитофон.
Мужчина выхолит из ванной и говорит мне: – Нет, никакой музыки. Я хочу, чтобы ты слышал. Все.
Выключает магнитофон. Я спрашиваю, могу ли воспользоваться ванной. Джулиан снимает трусы. Чему-то улыбаясь, мужчина разрешает, я прохожу в ванную, запираю дверь, включаю оба крана над раковиной и периодически спускаю в унитазе воду, пытаясь блевать, но у меня не выходит. Вытерев рот, выхожу обратно в комнату. Солнце меняется, на стене вытягиваются тени, Джулиан пытается улыбнуться. Мужчина улыбается в ответ, тени вытягиваются на его лице.
Я закуриваю сигарету.
Мужчина перекатывает Джулиана.
"Интересно, продается ли он".
Я не закрываю глаз.
Можно исчезнуть, о том не подозревая.
* * *
Мы с Джулианом выходим на парковку. Мы были в гостинице с четырех, сейчас девять. Я просидел в кресле пять часов. Сев в машину Джулиана, я спрашиваю, куда мы едем.
– В "Край света" за деньгами. Тебе ведь нужны твои деньги, верно? – спрашивает он. – Верно, Клей?
Я смотрю на лицо Джулиана, вспоминаю, как по утрам мы сидели в его двухместном "порше", курили тонко скрученные косяки, слушали перед начинавшимися в девять уроками новый Squeeze, и хотя картинка всплывает яркая, она меня больше не тревожит. Лицо Джулиана кажется старше.
* * *
Около десяти, "Край света" переполнен. Клуб находится на бульваре Голливуд, Джулиан ставит машину сзади, в проулке, мы идем ко входу, Джулиан пробивается сквозь очередь, подростки вопят, но Джулиан не обращает на них внимания. Через первую дверь входим в клуб, словно в склеп, темно, похоже на пещеру с отсеками, разделяющими клуб на маленькие закоулки, где в темноте столпились группы. Когда мы входим, менеджер, похожий на пятидесятилетнею серфингиста, борется с группой тинейджеров – им явно не хватает лет, но они пытаются войти. Менеджер подмигивает Джулиану, пропуская нас обоих, одна из девушек в очереди смотрит на меня, улыбается, ее влажные губы, покрытые яркой кричащей помадой, раздвигаются, она оскаливает верхние зубы, словно собака или волк, готовые броситься, она знает Джулиана и говорит что-то грубое, что, мне не слышно, Джулиан показывает ей палец.
Прежде чем начать что-то различать, глаза с минуту привыкают к темноте. Сегодня клуб переполнен, кое-кто из толпящихся у входа внутрь не попадет. Из колонок гремит "Tainted Love" , танцпол набит людьми, большинство из них молоды, скучают, стараясь казаться заведенными. Некоторые парни сидят на столах, жадно высматривают клевую девчонку в надежде, по крайней мере, на танец или на минет в папиной машине; девушки, на вид безразличные, скучающие, курят, все или, по крайней мере, большинство смотрят на светловолосого парня, стоящего в темных очках. Джулиан, узнав парня, говорит, что тот тоже работает у Финна.
Мы проходим сквозь толпу, движемся вглубь, оставляя пульсирующую музыку и наполненную дымом комнату. Поднявшись по лестнице, видим Ли, нового диск-жокея. С ним на кушетке сидит Финн, они разговаривают; похоже, что у Ли первый вечер, он, кажется, нервничает. Представив нас, Финн спрашивает Джулиана, как прошло, Джулиан бормочет: "Отлично", говорит Финну, что ему нужны деньги. Финн говорит, что даст их, даст нам обоим на вечере у Эдди; он хочет, чтобы Джулиан оказал ему маленькую услугу; после этой услуги, говорит Финн, ему будет приятнее дать нам деньги.
Хотя Ли восемнадцать, он выглядит значительно моложе Джулиана, и это меня пугает. Офис Ли выходит на бульвар Голливуд, Джулиан вздыхает, отворачивается от Финна, который продолжает разговаривать с Ли, я подхожу к окну и смотрю на машины. Проезжает "скорая помощь". Воет полицейская сирена.
– У Ли очень мажорский вид, – говорит Финн, потом что-то вроде: – Это любят. Вот этот мажорский вид.
Похоже, что Ли готов, Финн вроде тоже, Ли говорит, что немного нервничает, Финн смеется, говорит:
– Да не о чем волноваться. Тебе и делать много не надо. Не с этими чуваками. Обычная гимнастика, вот и все. – Улыбаясь, Финн подтягивает Ли галстук. – А если и придется… ну, что ж, ты зарабатываешь деньги, малыш.
Джулиан произносит: "Хуйня", чуть-чуть излишне громко, Финн говорит: "Следи за базаром", я не знаю, что здесь делаю, смотрю на Ли, который тупо улыбается и видит и не видит Джулиана за этой невинной улыбкой.