– Может, в другой раз, – и отбросив его руку, ушла в свою комнату. Не знаю, что было бы дальше, в конце концов, сколько можно дразнить мужика, он может и сорваться, но в дверь позвонили. Я быстро переоделась в легкое платье, светло голубое, с неглубоким вырезом и до колена. Выйдя из комнаты, дошла до порога гостиной и остановилась, привалившись к косяку. Весь мой вид выражал добродетель. Юрка в это время обувался, Леха стоял в дверях, провожая его. Они пожали друг другу руки, Юра бросил на меня злой взгляд, я ответила ему многообещающей улыбкой, Леха это подметил и слегка нахмурился, приподняв бровь. Только закрылась дверь, Леха пошел в кухню, окинув меня тем же хмурым взглядом. Я присоединилась к нему, предварительно заперев дверь на замок. Иногда его небрежение просто выводит из себя. Когда я появилась в кухне, Леха стоял у окна и курил. Увидев меня, сказал:
– Не смей дразнить Юру, поняла?
Я усмехнулась.
– С чего такие мысли?
– Потому что вижу, как он на тебя смотрит.
– А почему ты считаешь, что я в этом виновата? Если твой братец хочет меня, то…
– Я знаю твои повадки, – перебил Леха, – крутить мужиками ты умеешь, Юрка не настолько искушен, чтобы не повестись. Не смей лезть к нему в трусы, иначе я тебя наручниками к кровати пристегну, будешь сидеть так, если не можешь с охраной.
Я вдруг вспомнила, как однажды мы с Лехой возвращались с какого-то мероприятия. У меня было поганое настроение, и чтобы ему досадить, я флиртовала с мужиками на банкете. Когда мы пришли домой, он был зол без меры. Всю дорогу мы перебрасывались хлесткими фразами, и как только оказались на пороге квартиры, он схватил меня за волосы и потянул.
– Больно, – поморщилась я.
– Стоило бы сделать еще больнее за твое поведение, – сказал он, расстегивая штаны и продолжая тянуть меня за волосы, мне пришлось опуститься на колени. Леха спустил штаны с трусами, и я принялась за дело, а потом у нас был просто сумасшедший секс. Платье он разорвал прямо на мне, приковал наручниками к кровати и так сладострастно глумился, что я вся измывала в его руках, не в силах ускорить процесс. Потом, изможденные, но довольные, мы лежали в постели, я потирала руки, на которых остались яркие следы.
– Синяки будут, – сказала ему, он взял меня за запястье и поцеловал в красные полоски.
– А ты веди себя хорошо, а то придется чаще тебя наказывать.
Не знаю, вспомнился ли Лехе тот вечер, но, встретившись с ним взглядом, я покраснела, он вздернул бровь и быстро усмехнулся.
– Не думал, что ты умеешь краснеть, – заметил вслух, подходя к столу и туша окурок в пепельнице. Я скорчила рожу, упершись плечом в косяк.
– Я много чего умею, о чем ты не знаешь.
– Серьезно? – он снова дернул своей бровью, а я призвала себя к терпению. Леха неспешно подошел ко мне и завис напротив.
– Может, покажешь? – поинтересовался насмешливо, ставя локоть левой руки на косяк возле моей головы. Мы снова встретились взглядами и немного поглазели друг на друга.
– Тебя я тоже дразню? – поинтересовалась я. Леха усмехнулся, нагнувшись к моему лицу. Спать с ним я не собиралась, с этим персонажем как любовником в моей жизни было покончено, возвращаться к прошлому не имело смысла. Но поиграть немного всегда можно. Леха меня рассматривал с интересом, и вдруг, резко отстранившись, ушел в свою комнату, оставив в недоумении. Вот уж не ожидала, что данная сцена закончится так стремительно, да и завершу ее не я, а он. Неужто на Леху мои чары перестали действовать?
Решив не заморачиваться на данную тему, я поставила чайник и уселась за стол. Леха появился, когда я уже допивала чай, глядя в окно.
– Сегодня встретимся со Ступиным, – заметил он, наливая себе чай. Я нахмурилась.
– А со всеми сразу нельзя?
– Я предложил им собрать консилиум, но они считают, что приватная беседа позволит им больше узнать.
– Глупость какая.
– Я тоже так подумал, но согласился. Для тебя это даже лучше.
– Почему?
– Очаровать одного мужика, пообещав ему неземные блаженства, проще, чем сразу четверых, как считаешь? Ну если ты не любительница экстремальных ощущений.
– Их мысли заполнит твое тело, – пробормотала я строчку из любимой песни, Леха не услышал, и хорошо.
– А что со вчерашним парнем?
– Забавный персонаж, – Леха глотнул чай, – Стоянов Евгений Петрович, тридцать два года, представь себе, родом все из того же города. Золотые места, каких людей нам подарили.
– Что он тут делал? – нахмурилась я, садясь напротив.
– Искал дружка. По моим данным Стоянов и Витязь дружили с детства, однако незадолго до отъезда последнего что-то между ними произошло, и друзья перестали таковыми быть. Что точно, неизвестно, но ходили слухи, что Витязь увел у дружка крупную сумму денег, они вместе работали, и тот сбежал, оставив Стоянова разгребать дерьмо. Короче, ничего необычного. Здесь Стоянов объявился спустя три года после исчезновения Витязя и неожиданно задержался. Долгое время втирался в доверие к моей команде, и когда мы собрались попытать счастья во второй раз, напросился в экспедицию. Вербовал его Борька. По всей видимости, Стоянов все эти годы хотел разыскать Витязя, то ли чтобы деньги вернуть, то ли ради мести. Может, и то, и другое сразу. Так что встреча с тобой стала для него удачей. Поняв, кто перед ним, он попытался с тобой поговорить, но потерпел неудачу и отправился к праотцам.
– Бред какой-то. Кому надо его убивать?
– Парень мог кому-то не угодить. Труп еще не обнаружили, что неудивительно. Квартира на Конной сдана хозяйкой Стоянову три недели назад, предоплата внесена за два месяца, так что в лучшем случае кто-то случайно заметит открытую дверь.
Я покивала.
– Во сколько встреча с этим Ступиным?
– Через час в ресторане "Калина красная", он снял отдельный кабинет, чтобы никто не мешал разговору.
– Ты поедешь со мной?
– Это было основное условие встречи.
– Хорошо, – выдохнула я. С Лехой все-таки спокойней.
Вскоре мы уже ехали в его машине в сторону ресторана.
– Веди себя уверенно, но не задирайся, – советовал Леха в дороге, – и поменьше секса, сейчас он тебе не поможет. Веди себя скромно.
Он окинул взглядом мой наряд, задержавшись на коленях, и кивнул, возвращаясь к дороге.
Мы приехали за десять минут до встречи, вылезли из машины, когда вдруг из-за угла раздались крики и визг тормозов. Нахмурившись, Леха побежал туда, бросив мне:
– Держись за мной.
Мы вывернули, и я вскрикнула, не удержавшись. На тротуаре лежало двое мужчин, один был ранен в грудь, но жив, второй лежал с дырочкой во лбу и пятном на груди, поверх которого был листок с надписью:
"Два".
– Черт, – ругнулся Леха, осматриваясь по сторонам, – спрячься за углом.
Сам он бросился к раненому парню, судя по всему это был охранник мужчины, а мужчина, конечно, Ступин. Я стояла на ватных ногах, пока Леха вызывал скорую, помогал парню, допрашивал собравшихся вокруг зевак. Когда приехали менты, я уже была в машине Юры и ехала в сторону дома, Леха посчитал, что лучше не впутывать меня в произошедшее. Я только пялилась в окно, Юра, словно чуя, что произошло нечто из ряда вон выходящее, молчал. Дома налил мне воды с валерьянкой, я выпила, стуча зубами. Через некоторое время на смену шоку и ужасу пришло спокойствие и легкое оцепенение. Я лежала в своей комнате, пялясь в потолок, пока не приехал Леха. Выскочила в гостиную, он окинул меня взглядом и бросил на журнальный столик фотографию с листком. Юра как раз уходил.
– Ты их, кажется, коллекционируешь, – сказал мне, садясь на диван. Я села рядом, взяв фото в руки. Стоит сверить потом почерк.
– Ну как там? – посмотрела я на него, откладывая фото, Леха поморщился.
– Хреново. Подозревают заказное убийство, но листок с надписью сбивает их с толку. Гадают, что это может значить. Я сказал, что не имею понятия.
– А фото откуда?
– Дал денег фотографу.
– Он не удивился интересу?
– Мы немного знакомы.
– Понятно. И что следователь?
– Ничего. Задал вопросы и отпустил. Я сказал, мы собирались обсудить возможное сотрудничество. Это бы никого не удивило. Судя по показаниям свидетелей, убийца появился из-за машины, выскочил прямо рядом со Ступиным, сделал несколько выстрелов, сунул листок и побежал в сторону Кирочной улицы. На голове у него была кепка, нижняя часть закрыта банданой, как у ковбоя, на глазах солнечные очки, так что фоторобота не будет, хотя они пытаются.
– Сам что думаешь?
– Кто-то не хочет, чтобы ты встречалась с людьми, – усмехнулся Леха, покосившись на меня, – видимо, стремится не обременять тебя досужими беседами.
– Очень смешно. На кого ты намекаешь?
Леха внимательно посмотрел на меня, но ничего не сказал.
– Витязев мертв, – твердо выговорила я, глядя ему в глаза.
– Дай то Бог, – ответил Леха и повторил, отвернувшись, – дай то Бог.
Он стоит напротив меня, у него в руке нож, и я знаю, что случится дальше. Его глаза, такие страшные, совсем не похожи на глаза того человека, что когда-то улыбался мне. Я с ужасом прозреваю, но как поздно, как поздно! Он скалится, страшно, стирает тыльной стороной ладони кровь с лица (я расцарапала ему щеку) и говорит:
– Для тебя будет лучше, если я умру. Потому что иначе тебе не жить. Ты поняла меня? – Он хватает меня за горло, прикладывает головой о стену и повторяет, – ты меня поняла?
Я чувствую, как слезы против моей воли катятся из глаз. Я не боюсь его, уже не боюсь, только презираю себя за то, что поверила.
– Ты поняла? – повторяет он, подводя нож к моей шее, глядя мне в глаза, прижимает его к коже так, что становится страшно глотнуть. Его глаза, похожие на глаза зверя, впиваются в мое лицо, словно пытаются стереть его этим взглядом, навсегда забрать в себя, я чувствую, как кожа на шее начинает расходится под лезвием…
Я вскочила на постели с бешено стучащим сердцем. Некоторое время пялилась в темноту, приходя в себя. Сколько времени мне не снился этот сон? Года полтора? И вот, наваждение возвращается. Я непроизвольно схватила себя за шею, провела пальцами по полоске шрама, вздохнула. Выходить из комнаты не хотелось, словно тут я была в безопасности. То, что уснуть теперь не получится, я понимала прекрасно. Когда этот сон только начинал меня мучить, я, бывало, не спала сутками напролет, меряя единственную комнатку своей квартиры шагами. От стены к стене, прислушиваясь к тому, как греется на кухне чайник. Я тогда была похожа на наркоманку: неухоженная, под глазами мешки размером с кулак, руки дрожат, бросаюсь в сторону от каждого человека. Я старалась не выходить на улицу. Помог мне, как ни странно, все тот же Степа. Как-то приехал с полной сумкой продуктов, мы с ним долго сидели в кухне, разговаривали. Потом я уехала к нему в лес. Он меня учил, знакомил с миром природы, с его законами и обычаями, я стала, что называется, приходить в себя. Отношения между нами были отеческими, даже попроще. Я относилась к нему, как к старшему брату. Спустя два года я вернулась в город, устроилась работать в гостиницу, вычеркнув несколько лет своей жизни из памяти. Сон на тот момент не снился мне уже с год. И вот снова.
Я тихо открыла шкаф и вытащила фотографию листка с надписью "два". Почерк был похож на тот, что на первом листке, да это было неважно, я и так понимала, что убийца один человек. Но какую цель он преследует? Чего пытается добиться? Что, если все это ловушка? Я сжала листок в руках так, что побелели костяшки пальцев. Захотелось курить, но только представив себя с сигаретой в руках, я откинула эту мысль, так и до бессонницы с маниакальными идеями недалеко. Убрав листы, я легла в постель в надежде заснуть. Спустя пару часов мне это удалось.
Утро было хмурым во всех смыслах этого слова. Настроение ни к черту, голова раскалывалась, за окном набежали тучи и моросил мелкий противный дождь. Я прошлепала в ванную и минут двадцать стояла под душем, пытаясь взбодриться. Выйдя, переоделась в шорты и спортивную кофту с рукавом в три четверти и широким вырезом, спадающим с плеча. Посмотрела на себя в зеркало: красивые каштановые волосы по плечи, густые брови с выраженным изгибом, большие глаза, пухлые губы. Мужики сходят с ума. Усмехнувшись, я покачала головой и показала себе язык.
– Не видать тебе счастья, – пробубнила, выходя в гостиную. Леха сидел за ноутбуком.
– Что, настроение паршивое? – кинул на меня взгляд.
– Вроде того.
– Надо собираться с силами. Меня атакуют звонками.
– Кто теперь? – нахмурилась я, наливая чай, чайник оказался горячим.
– Все те же. Жаждут встречи.
– Им, что, неизвестно, что вчера случилось?
– Известно, но это только распаляет интерес.
– А они не боятся отправиться вслед за своим коллегой-бизнесменом?
– Они верят в себя, – хмыкнул Леха, – Гаврилов зовет в гости сегодня в четыре. Пять кварталов отсюда. Элитный дом, охрана, все дела.
– Мне-то какая разница? Про охрану пусть он думает.
– Уверена, что находишься в безопасности? – посмотрел на меня Леха.
– Шутишь? – хмыкнула я. – У меня уже два дня нервы никуда, черти скоро начнут мерещиться.
– Ну с ними ты говоришься, вы близкие друзья.
– Очень смешно.
– Поедешь к Гаврилову? – серьезно спросил Леха.
– А куда мне деваться?
– Тогда предлагаю что-нибудь поесть, а то на тебя уже смотреть страшно.
– А ты не смотри.
– Приходится поневоле. Закажем что-нибудь или сходить в магазин за продуктами?
– Давай в магазин. Готовка меня отвлечет от мрачных мыслей.
Пока Лехи не было, я торчала у окна, пялясь на прохожих. Одной было неуютно. Вернулся он минут через пятнадцать с двумя пакетами. Я видела, как он появился во дворе, тут же девушка, сидевшая на скамейке, поднялась и направилась в его сторону. Леха, увидев ее, остановился, поставил пакеты на землю, они стали разговаривать, довольно мирно. Девушка была не та, что мы встретили в магазине пару дней назад, тоже красивая, но блондинка. Видимо, постоянством Леха не отличался. Поговорив, он положил руки ей на плечи и поцеловал, весьма страстно, она обняла его за талию, прижавшись. Вместо того, чтобы отойти, я продолжала пялиться. Леха отстранился, что-то сказал, заправив девушки прядь за ухо, она засмеялась, кивая. Он тоже кивнул, еще раз быстро ее поцеловал и наклонился за пакетами. Выпрямившись, бросил взгляд на окна, и на мгновенье мы встретились глазами. Я сдуру отпрыгнула от окна и чертыхнулась своей глупости, он же меня уже заметил.
– Вот дура, – проговорила вслух, качая головой. Раздался звонок в дверь, я открыла, Леха окинул меня сверху вниз взглядом и, разувшись, прошел в кухню. Я потопала за ним, заперев дверь.
– Я не знал, что взять, потому смел с прилавков все, что показалось интересным, – заметил, выгружая еду из пакетов.
– Посмотрим, что из этого можно приготовить, – я стала ему помогать, рассматривая покупки. Парочка идиотов, блин, ведем себя, как добропорядочная пара. Правды в этом ни на грош.
Леха оставил меня в кухне, переместившись с ноутбуком в гостиную, я стала готовить, пытаясь сосредоточиться на процессе. Вообще, готовка не была моей сильной стороной, чему-то меня научила еще мама, готовить мне не нравилось, так что я уделяла этому мало внимания, но умела. Из того состава продуктов, что принес Леха, можно было закатить королевский обед. Начав процесс, я подошла к нему, забрала ноут из рук, он только вопросительно бровь вздернул, но ничего не сказал. Я быстренько посмотрела рецепт, он наблюдал за мной с интересом. У меня, несмотря на все происходящие события, внезапно случился подъем настроения, я даже принялась напевать, готовя. Воистину, человек удивительное создание. Пришлось еще подходить к Лехе, потому что я забывала рецептуру. Я встала за диваном, опершись на спинку и перегнувшись вперед, в руках у меня была малина.
– Открой, – попросила его, он переключил вкладки, я стала читать, кивая, и как-то бессознательно сунула ему малину в рот. И только когда он коснулся губами моих пальцев, осознала это. Мы встретились взглядами, я неловко усмехнулась.
– Я по инерции, – сказала ему, – ты же любишь малину.
– Странно, что ты это помнишь, – ответил он, жуя.
Я только глаза закатила и вернулась к готовке, но с этого момента постоянно ловила на себе Лехины взгляды и чувствовала себя неуютно. Когда все было готово, мы мило отобедали.
– Очень вкусно, – заметил Леха, закуривая и кидая взгляд на часы. – Минут через тридцать надо выдвигаться к Гаврилову.
– Хорошо, – кивнула я, убирая посуду.
На встречу я все-таки переоделась в платье, но не в то, в котором была вчера. Мне казалось, оно все в крови того мужчины, а я ведь даже не приближалась к нему. Благо, Леха не поскупился, так что я надела легкое цветастое платье с коротким рукавом и до середины бедра. Леха окинул меня оценивающим взглядом и усмехнулся. Можно подумать, мы на показ мод собираемся.
Быстро спустившись, мы разместились в машине. Несмотря на то, что до дома Гаврилова было недалеко, Леха, решил не рисковать, считая машину более безопасным местом, чем улицу. Вскоре мы припарковались возле дома Гаврилова. Это была красивая пятиэтажка в стиле сталинских домов, выкрашенная в нежно-зеленый цвет, с резными балконами и лепниной. Леха набрал номер квартиры в домофоне, пискнув, дверь открылась. Мы прошли внутрь, поздоровавшись с консьержкой, дамой лет шестидесяти, добродушной тетушкой, одним глазом глядящей в телевизор, а другим в книгу. Проку от нее, как от любого консьержа, было мало. Только что улыбаться и здороваться. Я приметила в подъезде камеры и по странной инерции наклонила голову, чтобы волосы падали на лицо. Как будто в случае чего это поможет. Гаврилов жил на четвертом этаже, поднявшись на лифте, мы прошли к нужной квартире, но нажать кнопку звонка Леха не успел.
– Твою мать, – пробормотал зло и ногой распахнул приоткрытую дверь. – Как мне все это надоело.
Он зашел внутрь, и я за ним, стараясь держаться за его спиной.
– Есть кто? – громко поинтересовался Леха, ответом ему была тишина. Мы стояли в широком холле, от которого шли коридорчики и двери, единственная распахнутая вела на кухню, но там было пусто.
– Хозяева, – на всякий случай позвал он еще раз, проходя к ближайшей двери. Скорей всего, она вела в гостиную. Леха открыл ее крайне аккуратно, через низ своей футболки. Заглянув внутрь, выругался.
– Что там? – спросила я, хотя уже догадывалась. Он не ответил, прошел, осторожно ступая, я заглянула следом. Это, действительно, была гостиная. Большой диван справа, напротив него стенка с огромной плазмой. Чуть поодаль кресла с журнальным столиком, в другом углу еще один стол. В кресле сидел мужчина лет пятидесяти, полный, седовласый, борода была темная, но тоже прореженная белизной. Он сидел в кресле, широко раскрыв глаза и уставив их в небытие, голова покоилась на спинке, руки сложены на животе, а в них листок с надписью:
"ТРИ".
Глупо добавлять, что во лбу у мужчины дырочка, а на груди кровавое пятно.