Леха пожал плечами.
– Там и посмотрим, чего бежать впереди паровоза?
– Чтобы он тебя не задавил. В конце концов, все наши действия в эти дни весьма неосмотрительны. Мы догадывались о том, что может случиться, но все равно шли на встречу.
– Ну мы-то живы. Так что задуматься стоило тем, кто уже на том свете.
Беседа не клеилась, мы молча ели, тут откуда ни возьмись у нашего столика возникла брюнетка лет тридцати в легком черном платье, подчеркивающим красивое тело.
– Привет, Леша, – улыбаясь, сказала она, покосившись в мою сторону. У меня чуть кусок в горле не застрял, так меня достали эти бабы, снующие вокруг Лехи.
– Аленушка, здравствуй, – посмотрел он на нее снизу вверх.
– Что-то ты давно не появлялся.
– Родственница из глубинки приехала, – кивнул Леха в мою сторону, – показываю город вот.
– Понятно. Может, заглянешь сегодня?
– Боюсь оставлять ее одну, она такая простушка, ее облапошили уже на вокзале.
Я молчала, сцепив зубы. Аленушка кинула на меня насмешливый взгляд и, склонившись к Лехиному уху так, что он мог, наверное, разглядеть всю ее грудь, что-то прошептала. По его взгляду стало очевидно, что это предложение к немедленному действию. Он посмотрел на девушку совершенно однозначно и закусил губу, явно раздумывая, не принять ли предложение. Покосился в мою сторону, я отвела глаза, уставившись в зал. Все-таки Леха ответил:
– Давай в другой раз. Я позвоню.
– Ну смотри, – улыбнулась Аленушка, после чего выпрямилась, предварительно слегка прикусив его за ухо. Сделав ручкой, удалилась, Леха проводил ее взглядом.
– Мог бы и помочь дамочке, раз ей так не терпелось тебя ублажить, – съязвила я.
– Я уже пожалел об отказе. Теперь придется давиться обедом, слушая твоя нудные речи. Ну хоть еда вкусная.
Я заткнулась, дав себе слово молчать, пока он не заговорит, и отвечать только, если это будет вопрос по делу, потому остаток обеда и вся дорога домой прошли в молчании. В квартире я удалилась в комнату и несколько часов провела там, читая книгу и просто пялясь в потолок. Отчего-то я жутко на себя злилась, еще больше злилась на Леху. Когда он был со мной, о таком поведении и речи не было. Леха принадлежал только мне, на других баб не смотрел, ему это даже в голову не приходило. А если бы пришло, он бы долго жалел об этом. Теперь он явно распустился.
"А тебе-то какая разница"? – поинтересовался внутренний голос.
– Да плевать я хотела, – высказалась я вслух. Это был правильный ответ, между мной и Лехой ничего больше нет, каждый волен жить, как хочет. Пуританством он не отличается, но и мне далеко до праведницы. И вообще, какого хрена я об этом думаю? Пусть хоть весь город перетрахает, мне дела нет. Однако выходило, что есть, потому что я продолжала злиться, вспоминая Аленушку и наш с ним разговор. Пыталась уверить себя, что все дело в уязвленном самолюбии, но отмазка была на троечку. Из-за этого я злилась еще больше, отчаянно сжимая в руках книгу про Дона Кихота.
Из комнаты в тот вечер я вышла только раз, принять ванную. Леха сидел в гостиной, видеть из коридора я его не могла, но слышала, как он стучит по клавиатуре. Помывшись, вернулась к себе и легла спать, надеясь, что ночь пройдет без снов. В этом плане мне повезло, но выспаться все равно не удалось. Среди ночи я услышала, как звонит телефон. Проснувшись, села на кровати, уловила приглушенное стенами Лехино "да", а через некоторое время "черт", и поняла, что поспать не удастся. Вышла из комнаты и столкнулась с ним в коридоре.
– Что там?
– Косницкий мертв. Убит в собственной постели полтора часа назад.
– Кто сообщил?
– Фотограф.
– Поедем туда?
– Вряд ли это имеет смысл. Там уже опергруппа.
Помедлив, я задала вопрос:
– Листок?
– Лежал на груди. Снимок будет у нас завтра.
– Следователь сто процентов с тобой свяжется. Из-за этого листка.
– Ага. А если сопоставит тот факт, что между два и пять, было еще двое, у которых листок я мог забрать… Короче, завтра вопросов может быть больше.
– Так и что нам теперь делать?
– Спать дальше.
– Боюсь, я не смогу уснуть.
– Почитай книгу, – усмехнулся Леха, окидывая меня взглядом.
– Так и сделаю. – Развернувшись, я удалилась в свою комнату и предприняла попытку уснуть. Далось мне это с трудом. Я все время возвращалась к мысли о том, что все, кому Митя был должен, убиты. Кто стоит за преступлениями и что будет дальше? Этот вопрос крутился в голове еще часа два, потом я все же забылась тревожным сном. Утром меня разбудил Леха. Я бросила взгляд на часы: было около одиннадцати.
– Я собираюсь встретиться с фотографом, – сказал Леха, пока я терла глаза, сидя в кровати, – плюс звонил следователь, хотел переговорить, я обещал заехать. Поедешь со мной, или вызвать Юрку?
– С тобой, – я торопливо встала с кровати, взяла шорты и футболку и направилась в ванную. Через двадцать минут была готова.
С фотографом Леха договорился встретиться недалеко от следственного отдела, разговор длился полминуты. Леха дал парню денег, забрал фото и вернулся в машину. Я наблюдала в окно.
– Он точно не сдаст тебя следователю? – поинтересовалась, когда Леха сел в машину.
– Точно.
Он достал фотографию, на ней был окровавленный листок со словом:
"Пять".
Сунув его обратно, Леха передал конверт мне.
– Тебе в коллекцию.
– Следователь, наверняка, задастся вопросом, кто же был номер один.
– Наверняка. А наш паренек все так же лежит ненайденный. Совершенно бесперспективный район. Хоть самому анонимный звонок делай. Надо было дверь оставить нараспашку. Впрочем, следователю может не хватить сообразительности соотнести убийство парня со смертями бизнесменов. Если только он не крайне умен и прозорлив.
Мы тормознули возле следственного отдела.
– Постараюсь побыстрее, – сказал мне Леха и удалился. Ожидание меня доканывало еще больше. Я просто не знала, чем себя занять, а думать совершенно не хотела, потому что светлых мыслей не наблюдалось. Я умудрилась задремать, когда на меня упала тень, и в стекло постучали. Резко открыв глаза, я увидела стоящего перед машиной парня лет тридцати пяти, среднего роста и неприятной внешности: темные волосы растрепаны, морда напоминала лошадиную. Нижняя челюсть сильно выдавалась вперед, глаза маленькие и темные. Сам тип был тощим, одет неряшливо. Меньше всего мне хотелось вступать с ним в беседу, я порадовалась, что заблокировала двери. Так как он ждал, я немного приоткрыла окно, но совсем чуть-чуть, чтобы он не мог предпринять никаких действий в мой адрес.
– Что вам надо? – спросила его.
– Я друг Витязя, – ответил он, бегая глазками.
– Не понимаю, о чем вы.
– Все ты понимаешь. Ты та баба, с которой он сбежал восемь лет назад. Надо поговорить.
– Да кто вы такой? – не могла я не проявить любопытство.
– Князев. Павел Князев. Мы с Витязем вместе работали.
Честно сказать, тут мне стало так интересно, что я задумалась, может, стоит с ним переговорить? Юра упоминал, что за Лехиной машиной хвост из пяти человек. Четверо уже мертвы, остался только он. Кто знает, может, парню, действительно, есть, что мне сказать.
– Как я могу быть уверена, что вы не опасны? – все же заметила ему, тем более, что доверия Князев не вызывал.
– Никак. Но я не опасен. Этот разговор и в твоих интересах. У меня нет с собой оружия, если хочешь, можешь меня обыскать. К тому же, мы возле ментовки, по-твоему, я совсем идиот?
Поколебавшись, я все-таки вышла из машины. Мне показалось, безопасней говорить на улице, чем в салоне. Дверь я закрывать не стала, замерла, опираясь на верх корпуса. Князев окинул меня взглядом.
– Интерес Витязя мне стал понятен, – пошло хмыкнул он.
– Давайте ближе к делу. Что вам надо?
Князев оперся локтем на открытую дверцу.
– Ты знаешь, где он?
У меня неприятно засосало под ложечкой, но, собрав силы, я ответила:
– Он мертв.
– Что? – уставился Князев на меня.
– Мертв.
Он не сводил с меня внимательного взгляда. Облизнув пересохшие губы, спросил:
– Как он умер? Когда?
– Утонул в болоте.
– Что? – явно не поверил мне Князев.
– То и есть. Когда мы выбирались из леса, я угодила в болото. Меня он вытащил, а сам утонул.
Князев не верил мне совершенно, это читалось по его глазам и мелкому трясению головы.
– Ты врешь.
Я вздохнула.
– Итак, наш разговор бессмыслен. Я сказала правду, она вам неугодна, больше мне сказать нечего.
Я хотела сесть в машину, но Князев наклонился ко мне:
– Я знаю, что Витязь жив.
Эти негромкие слова пригвоздили меня к месту. Зачем он мне это говорит? Пытается проверить? Я собралась с силами.
– Не знаю, с чего вы это взяли, но уверена, что ошибаетесь. Я лично наблюдала смерть Витязева.
Князь усмехнулся, а я вдруг решилась спросить:
– Тогда, восемь лет назад, он ведь не собирался тащиться в тайгу за кладом царя? Никакого клада не существовало?
– Конечно, нет, – Князев снова облизнул губы, стреляя глазами по сторонам. – Витязь частенько работал по такой схеме: обрабатывал людей, давая замануху, собирал бабло и пропадал. Не только в России, но и за границей. История про этот клад такая бородатая, что повестись на нее могли только полные лохи. Дьявол бы точно не купился, но к нему Витязь и не пошел, нашел других дураков. Оставалось только качественно слиться, тут Дьявол ему предложил поехать проводником в экспедицию. Репутация Дьявола в этом городе всем известна, так что Витязя отпустили со спокойной душой. Но он не вернулся.
– Хочешь сказать, ты не знал о его плане сбежать?
– Он уверял, что вернется, – Князев снова огляделся, – не верить ему у меня причин не было. Мы проработали вместе несколько лет, и он никогда меня не подводил.
– Все когда-то бывает в первый раз. А куда он дел деньги?
– В этом все и дело, – Князь уставился на меня, снова облизав губы, – денег я не нашел. С собой везти такую сумму он точно бы не стал, значит, где-то припрятал. Все возможные места я проверил, там пусто.
– У него не было с собой никаких денег. И мне он ничего не рассказывал. Я удовлетворила твой интерес?
– Более или менее. Насколько я знаю, в машине Витязя денег тоже не нашли. Скорее всего, они где-то здесь, в городе.
Я хмыкнула.
– Так ты по этому его разыскиваешь?
Князь взглянул тяжело.
– Не только. Он был мне другом. Когда я узнал о случившемся, честно говоря, был уверен, что Дьявол не простил измены и велел вас обоих закопать в лесу. Я хотел отомстить… К счастью, не пришлось взять на себя грех. Потом остыл, стал соображать, решил, что Витязь сбежал.
– Оставлять деньги здесь неразумно, придется же за ними возвращаться. А это опасно.
– Не настолько. Приехал ночью и забрал.
– Я не знаю, где деньги, – честно ответила я, начиная маяться. Он кивнул.
– Я тебя отпускаю, но буду присматривать.
Ответить я не успела, Князев, развернувшись, быстрым шагом пошел во дворы. Я рухнула в машину и закрылась. Переведя дух, стала размышлять. Что ж, интерес парня мне понятен, восемь миллионов, конечно, не такие огромные деньги сейчас, как раньше, но сумма все равно внушительная. Выглядит Князев не ахти, можно предположить, что дела у него идут так же. А тут появляется человек, который может пролить свет на ситуацию. Правда, я не могла, но отсутствие информации тоже своего рода информация. Он следил за мной в надежде поговорить с глазу на глаз. Однако присматривать продолжит, впрочем, мне до этого дела не было. Все, чего я желала, чтобы история закончилась. Желательно, благополучно.
Минут через пятнадцать появился Леха, сел в машину и, потерев лицо, завел двигатель.
– Любят же они болтать, – заметил, выезжая со стоянки.
– Что говорят?
– Как мы и предполагали, следака очень интересует назначение записок. Увещевал сознаться, не было ли их еще. Я, естественно, шел в отказ, ничего не знаю, ничего не видел. Собирался завести общее дело с бизнесменами, они передохли, как мухи, я-то тут причем? Намекнул, что дело, скорее всего, личное, посоветовал порыться в прошлом ребят, может, есть объединяющее их звено. В общем, если не дураки, могут докопаться. Правда, и до тебя тоже.
– А что я? – испугалась я.
– Следователь проявлял к тебе завидный интерес. Кто, откуда, и так далее. Если всплывет твое имя, я имею в виду Милану, и ему хватит ума вас сопоставить, плюс Витязев… Короче, ты можешь стать следствию интересна. Советую на этот случай придумать какую-то историю про твоего дружка, чистосердечное признание в убийстве им как бальзам на душу.
– Но это была самооборона.
– Это надо еще доказать. Деньги, которые Витязь выманил, так и не были найдены, он мертв, зато ты жива-здорова. Все, кому он должен, чудесным образом погибают от руки неизвестного киллера. Мы с тобой бывшие любовники, ты живешь в моем доме. Вполне логично предположить, что мы на пару избавляемся от нежелательных лиц, дабы потом зажить счастливо.
– Надо иметь буйную фантазию, чтобы до такого додуматься.
– А у следака она буйная, знаешь, сколько у него работы? Поневоле начнешь фантазировать, лишь бы дело раскрыть.
– И что нам теперь делать?
– Подождем пару дней. Если все эти убийства и записки имели какой-то смысл, он проявится, иначе не сходится.
Пообедав в ресторане, мы приехали домой. Леха привычно устроился на диване, но ноутбук не взял, а стал о чем-то размышлять, постукивая костяшкой указательного пальца по губам. Не зная, что сказать, я пошла к себе, но предварительно решила умыться. Включив свет, распахнула дверь в ванную и коротко вскрикнула, зажимая рот рукой. Леха тут же прибежал, застыл за моей спиной, я поймала его взгляд в зеркале напротив: он хмурился. Было от чего. На зеркале по порядку были приклеены листы, так что получалось: раз, два, три, четыре, пять, – а ниже написано красным:
"Я иду тебя искать".
Леха, видимо, почувствовал, что я близка к истерике, потому что, схватив меня за талию, выволок из ванной и захлопнул дверь. Приведя в гостиную, усадил на диван и принес воды. Сделав несколько глотков, я подняла на него глаза, полные ужаса. Леха вздохнул и сел рядом.
– Перестань паниковать, – забрав стакан, он поставил его на стол, я немного истерично рассмеялась.
– Конечно, причин никаких. Этот чертов псих убил кучу людей, многие из них были под надежной охраной у себя дома, и это их не спасло. Что это значит? Что у меня нет шансов!
– Успокойся. То, что он проник в квартиру, еще ни о чем не говорит. Сделать это не так сложно, особенно учитывая тот факт, что двери у меня часто не закрываются. Он предупреждает нас о своих дальнейших действиях, мы будем готовы.
– Тебе легко говорить, ты же, блин, неубиваемый. Не все здесь такие. – Вскочив, я прошлась по комнате. Леха на эти слова только хмыкнул.
– Как там в кино было? Знаешь что, бояться глупо.
– Знаешь что, – резко развернувшись, я наклонилась к его лицу, – я не ты, и когда мне пишут о том, что придут убивать, я не могу сидеть на диване, вытянув ноги.
Мы встретились взглядами, я хотела выпрямиться, но Леха схватил меня за шею сзади, не дав этого сделать. Чтобы не упасть на него, мне пришлось упереться руками в спинку дивана. Некоторое время посмотрев в мои глаза, Леха чуть ли не по слогам сказал:
– Я не позволю убить тебя, чего бы мне это ни стоило. Ты поняла?
Сглотнув, я молчала, он повторил вопрос, надавив мне на шею, так что мы даже соприкоснулись лбами.
– Ты поняла?
Я мелко закивала, Леха меня отпустил, и я рухнула на диван рядом с ним. Откинув волосы назад, повернула к нему лицо, он доставал сигарету из пачки. Поднявшись, прошел в кухню и закурил, глядя в окно. В тот момент я безоговорочно поверила его словам, я знала, что он сделает все возможное ради моей безопасности. Вопрос был в том, хватит ли этого?
Я стою напротив него, у него в руке нож, и я снова знаю, что случится дальше. Он скалится, стирает тыльной стороной ладони кровь с лица и начинает говорить. Я думаю, что услышу то же, что и всегда, но нет:
– Было бы лучше, если бы я умер, правда? – Он приближается ко мне, поигрывая ножом. – Но я не умер, зато умрешь ты.
Он резко выкидывает руку с ножом в мою сторону, и я просыпаюсь, с ужасом вскочив на постели.
Колотящееся сердце я не могла остановить еще несколько минут. С просыпанием страх не исчез, стало только хуже, мне показалось, что в комнате кто-то есть, что он выскочит на меня из темноты с ножом, и я даже не успею вскрикнуть. Вскочив, я включила свет и, резко развернувшись в сторону комнаты, вжалась в угол. Естественно, никого тут не было. Захотелось плакать, я понимала, что моих нервов не хватит, чтобы пережить эту ночь. Открыв дверь, выглянула в коридор, прислушиваясь. Там было тихо и страшно. Выйдя из комнаты, я бросилась к Лехиной двери и забарабанила по ней, оглядываясь в темноту коридора. Он открыл почти сразу.
– Что случилось? – уставился на меня.
– Мне страшно, – созналась я. – Я не могу спать одна. Мне очень страшно.
Окинув меня взглядом, Леха, видимо, приметил мое состояние, потому что, вздохнув, развернул и повел обратно в комнату, положив руки мне на плечи.
– Ложись, – сказал, прикрывая дверь, – я посижу с тобой.
– Спасибо, – я забралась под легкое одеяло, а Леха, выключив свет, сел на другой стороне кровати. С ним сразу стало спокойно. Отвернувшись, я сделала попытку уснуть. Леха сидел без движения, и вскоре мне это удалось. Ночные кошмары меня больше не мучили, а проснулась я и вовсе от приятных ощущений. Открыв глаза, поняла, что лежу на боку, как и засыпала, а Леха обнимает меня сзади, спит, уткнувшись носом в макушку. Рука его по-хозяйски расположилась на моей груди. Прямо как в старые-добрые времена. Несмотря на напряженность ситуации, я даже усмехнулась. Чуть шевельнулась и почувствовала, как он легонько сжал мне грудь во сне, отчего внизу живота сразу отдалось приятной вспышкой. Я все-таки сняла его руку, села на кровати, посмотрела на него. Леха лег на спину и, поворочавшись, открыл глаза. Сонно поморгав, посмотрел на время, потом зевнул, я сидела перед ним, не зная, что сказать. Теперь, когда за окном было светло, мои страхи казались преувеличенными, но я была благодарна Лехе за участие. Правда, говорить сейчас спасибо было как-то глупо.
– Детка, – высказался он, – с утра я испытываю весьма определенные позывы, и если твоя благодарность не распространяется так далеко, лучше исчезни с моих глаз.
Улыбнувшись, я вскочила, схватив вещи, направилась в ванную, краем глаза видя, что Леха провожает меня взглядом, но перед дверью все же остановилась и сказала:
– Спасибо.
– Иди прочь, – добродушно ответил он, разглядывая меня с ног до головы, – иначе я за себя не отвечаю.
Я прошла в ванную, которая была возле кухни (не смотря на то, что Леха снял листки и отмыл надпись, я не могла себя заставить зайти туда), приняв душ, оделась. Леха уже умылся и варил кофе. Я села за стол, он поставил передо мной чашку, сам уселся напротив.
– Ну что, какие планы? – поинтересовалась я традиционно, он только усмехнулся.
– Я же сказал, выжидаем.
– Запремся в квартире и будем смотреть на дверь?
– Это перебор. Можно в кино сходить.