Пётр от этих слов был в восторге. Крутился около Марины, как мартовский кот, не сводя с неё восхищённых глаз. Выпив, стал уверять, что для такой девушки ему ничего не жалко. Она смеялась, делая вид, что верит. Они понравились друг другу. Не зря говорят: зверь на ловца бежит, выпили и пошли вместе париться. Напарившись, красные от жара деревенской парной кинулись охлаждаться в ледяную северную реку. Потом пошли мы с Галиной. Она оказалось умелой массажисткой, и отлично работала веником. За время пока мы не виделись, похудела и похорошела. Белотелая, крепко сбитая, она кружила мне голову ядрёной русской красотой. Напарившись, кинулись в обжигающе холодную воду быстрой речки. Бойко и Марина, обнявшись, снова ушли в парную. Похоже, каждый из них нашёл то, что искал. Напарившись вдоволь, сели ужинать у костра.
Сизые сумерки пугливо прятались от победно пляшущего пламени костра в густой кустарник у речки. В два часа ночи после короткой передышки солнце поднялось над тёмно зелёными елями, осушая созревшую на траве ягоду – росу. Противоестественно – солнечная ночь, создавала ощущение нереальности, фантастичности всему происходящему. Белые ночи – награда северянам за бедные светом, короткие зимние дни. Природа восстанавливает справедливость, удлиняя летние дни за счёт ночей. Но, даже, солнечной ночью хочется спать. Устали и мы. Бойко взялся отвезти Марину в Троицко – Печёрск, Мы с Галей остались у меня дома. Попили чай и легли спать. Когда я, утомлённый её ласками заснул, она была свежа и ясноглаза, как утренняя роса. Вот, что значит молодость, позавидовал я. Утром за завтраком выпили сухого вина, после обеда я отвёз её домой. Больше мы не виделись, Новые планы, дела, заботы и увлечения помешали нашим встречам.
Глава 6. Новые успехи
Я никогда не чувствовал склонности к торговле. Заниматься ею на закате лет, заставила необходимость. Торговал, но душа рвалась к производству. Скопив деньги, решил купить леспромхоз, в котором, когда то был директором. В годы Горбачёвской перестройки, директорам прибавили самостоятельности, дали возможность проявлять инициативу, предприимчивость. Одни из них стали воровать, создавать при предприятиях кооперативы и перекачивать в них бюджетные деньги. Другие, более консервативные, начали реконструировать, модернизировать производство, улучшать условия труда. Я был из их числа. За хвойные балансы, от которых область отказывалась, приобрёл в Финляндии, через внешнеторговую организацию – Ленфинторг, четыре ангара и два лесопильных станка "Кара", предназначенных для переработки тонкомерной древесины. У нас она спроса не имела, поэтому накапливалась на нижних складах, сжигалась тысячами кубометров. Мечтал организовать из этих отходов выпуск пиломатериалов европейского качества.
Управляющего трестом переработка тонкомера не волновала. Он уже перестроился, понял куда ветер дует, стал требовать финские промтовары, продукты и деньги. Я взяток давать не захотел, поэтому мы поругались. Вспылив, я написал заявление с просьбой уволить меня по собственному желанию. Уволился и занялся торговлей. Конечно, это было большой глупостью с моей стороны. Через год к власти пришёл Ельцин, началась шоковая терапия, леспромхоз захирел. Хорошо, что новый директор молодой, волевой, энергичный не дал его растащить ни рабочим, ни бандитам, ни тёмным дельцам из Москвы, шнырявшим по северу в поисках лёгкой наживы. Представители фирм – кидал, приезжали, трясли пачками долларов, щедро обещали, отгружали лес и исчезали. Денег на зарплату, солярку, бензин, оплату электроэнергии у предприятий не стало. За зиму леспромхоз с трудом заготовил лес, но раскряжевать его было не на что. Я встретился с директором Башметовым Виктором Тихоновичем. Сухощавый, темноволосый, с узким лицом и хитрыми восточными глазами, спокойный и рассудительный он всё понимал с полуслова.
Поговорив, мы быстро пришли к единому мнению: Нужно акционироваться. Составили учредительные документы. Провели общее собрание работников леспромхоза. За месяц создали акционерное общество ЗАО "Омралес". Пятьдесят один процент акций достался спонсору – оформленной на меня фирме, по десять процентов у нас с Башметовым, остальные у рабочих. К сожалению, люди обнищали за годы безденежья из – за не выплаты зарплат и увлечением дешёвой, палёной водки испортили рабочих. Я многих просто не узнавал. За годы вынужденного безделья и пьянки, люди сильно деградировали. Некоторые так и не смогли начать нормальную жизнь, войти в ритм и нормально работать. Мне их было жаль до слёз, но приходилось увольнять. Постепенно, рабочие продали мне свои акции, так я стал владельцем леспромхоза. Работы прибавилось. Много времени и сил потребовало восстановление дисциплины, подбор рабочих, ремонт техники, установка финских лесопильных станков. Вначале многие сомневались, что будет толк, посмеивались. Когда запустили финские станки, установку для пакетирования, торцовки и увязки пакетов лентой, скептики примолкли. Как любил повторять автор перестройки, процесс пошёл. На складе начали скапливаться пиломатериалы. Нужно было искать надёжного, платёжеспособного покупателя на качественную доску. К этому времени, деньги со всей страны собрались в Москве. Решил лететь в Москву.
Глава 7. Москва
В старой записной книжке разыскал телефон Бори Трутмана – в советские времена кандидата наук, доцента. Ныне – господина Бориса Исааковича Трутмана – москвича, акционера ликёроводочного завода. Позвонил ему и договорился о встрече у Павелецкого вокзала. Поезд прибыл в 9.30 минут. Время до встречи оставалось, решил позавтракать в кафе на привокзальной площади. Шумная Москва меня быстро утомляет, толпы вечно спешащих, толкающихся людей выводят из себя, злят. Нескончаемое мелькание машин и человеческих лиц оглушает. Невозможно идти не спеша, обязательно кто-нибудь толкнёт, нахамит, обругает. Встречные милиционеры то и дело требуют документы, беспризорники просят денег, цыганки просят позолотить ручку. Надоедает от них отбиваться. Я ждал Борю у стоянки автомобилей. Стоял, подставив лицо под теплые лучи, со всеми ласкового солнца. Оно отражаясь, сияло на полировке проезжающих мимо меня иномарок. Пунктуальный Трутман приехал, как договаривались, минута в минуту. Я интуитивно угадал его чёрный Фольксваген-Пассат, раньше, чем разглядел номер машины. Припарковавшись, Боря вышел из машины. Я крикнул, привлекая его внимание. Увидев, что он услышал, пошёл к машине. Время не изменило привычек друга. Джинсы топорщились на коленях, как жестяные, белая рубашка была расстёгнута на две пуговицы. Новым была толстая золотую цепь шее. За годы, раньше едва заметная лысина, разрослась на пол головы. Редкие, седые волосы остались только на висках и затылке. Ясные, удивительно добрые глаза с тёмными пушистыми ресницами не постарели, не поскучнели, светились искренней радостью. Мы обнялись.
– Ты сильно изменился, но я всё равно узнал тебя сразу – сказал он пожимая руку.
– А, я узнал твою машину, даже не разглядев номера. – похвастался я.
Боря недоверчиво посмотрел на меня:
– Помнится, в молодости ты внимательностью похвастаться не мог. Сколько раз, задумавшись проходил мимо. Приходилось окликать.
– Выходит, в отличии от тебя, я сильно изменился.
Он ещё раз оглядел меня с ног до головы, покачал головой, но ничего не сказал. Открыл дверцу машины и предложил сесть: Садись, Для начала покажу свой офис. Похвастаюсь офисом, потом поедим. Обедать будем у меня дома.
Я не представляю, как можно запомнить переплетения сотен московских улиц и переулков, поэтому в Москве езжу или в метро, или на такси. Трутман уверенно протискивался между обгоняющими друг друга машинами. На одном из перекрёстков он, уворачиваясь от наглого Мерседеса, нарушил правила движения. Тотчас, нас остановил щуплый, конопатый гаишник. Козырнув, потребовал документы, но увидев честные, невинные глаза и виноватую улыбку моего друга, штрафовать не стал. Вернул документы, сказав:
– Езжайте и впредь будьте внимательней.
Борина фирма прописалась в двухэтажном особняке на тихой улице. Охранник, узнав Бориса, открыл металлическую дверь. Мы вошли и поднялись на второй этаж. Офис состоял из двух комнат. В приёмной стоял стол для секретаря, факс, сейф и компьютер. Во второй комнате четыре стола и четыре стула. На стенах висели пейзажи и абстрактные картины с пересекающимися треугольниками, кругами и квадратами. За столами сидели три сотрудника – молодые весёлые парни лет тридцати, Борис представил их мне, но я тут же забыл все имена.
– Сегодня у меня гость, можете идти по своим делам – сказал им Борис.
Ребята весело загалдели, простились и ушли. Боря достал из сейфа бутылку молдавского коньяка Дойна, лимон и плитку шоколада. Мы выпили по рюмочке за встречу, потом за студенческую юность и здоровье наших друзей. Золотое тепло южного солнца, согревавшего гроздья винограда много лет назад, разлилось по телу и оживило разговор. Комната стала уютней, зайчики на полу и стенах золотистей. Для начала поделились пережитым в смутные годы перестройки и шоковых реформ. Боря простился с наукой сразу после распада СССР. Быстро сообразил, что водка в России нужна, как хлеб, и вложил все, что имел, в акции ликёроводочного завода. В то время, спиртзаводы и заводы по производству водки с линиями розлива, продавались недорого, вместе с лицензиями на производство водки. Расчёт оправдался, друг многократно преумножил, деньги, накопленные им в советское время. Большинство, менее расторопных и предусмотрительных, простых советских людей потеряли все свои сбережения.
Я искренне похвалил друга:
– Молодец не растерялся, правильно сориентировался. Я не успел. У меня, от накопленных на севере четырнадцати тысяч, осталась советская сберкнижка и память о мечте рядового северянина тех лет: вернуться домой, купить машину, дачу и в достатке дожить до смерти.
– На то я и еврей, чтобы беды предвидеть заранее и успеть соломки подстелить. Это вам русским простительно вечно спотыкаться о любимые авось, да небось. Ваши лбы от шишек только крепче становятся.
– Ты абсолютно прав. Мы всё время спотыкаемся, разбиваем носы, забываем и всё начинаем заново. Вы веками ноете, жалуетесь на притеснения и гонения, стоните и процветаете. Начитавшись классиков, я представлял евреев тихими, запуганными, законопослушными людьми. Только недавно узнал, что до революции они были главными бомбистами – террористами, убивавшими министров и губернаторов. Недовольные цензом осёдлости возглавили революцию, вождём у них был Бронштейн, больше известный, как Троцкий. В 1917 году составили большинство в политбюро партии большевиков, Совнаркоме, ЧК, в гражданскую войну, стали в комиссарами. Один такой в Тамбове, мою бабку из дома выгнал и зажил в нём припеваючи, даже, занавески не поменял. После контрреволюции 91 го нефть, газ, газеты, телевидение достались опять Березовским, Гусинским, Ходорковским. Остальным нищета, беды и обвинения в ксенофобии. – неудачно пошутил я.
– Русских среди прихватизаторов не меньше, чем евреев. Кто был смел, тот два съел. Каждый должен нести свой крест. Смелого пуля боится, смелого штык не берёт. – посмеиваясь, пропел Боря.
Выпили за то, чтобы каждый достойно, без жалоб нёс свой крест.
– Раз твой крест водку делать и продавать, то, мой, скорее всего, её покупать и пить – заговорил я о деле.
– Ты хочешь покупать дешёвую водку? Пожалуйста! Если не хватит денег, на реализацию дам. Водка хорошая, заводская, сам иногда пью. Накладные, сертификаты, удостоверения качества всё будет, как положено. Могу предложить спиртовые настойки боярышника, шиповника, зверобоя. Они расфасованы в красивые бутылочки по 250 грамм. Удобно, лицензия на продажу не требуется, поэтому милиция придираться не сможет. Делаем апперетивы, сладкие настойки на клюкве, бруснике, рябине. У вас эти ягоды растут, собирай, будем покупать, делать бартер.
– Боря, ты – настоящий клад! Второй Клондайк! С таким другом без куска хлеба не останешься! Давай выпьем по глоточку за твоё здоровье, здоровье твоих родителей, жены и детей. Пусть жизнь тебя греет, ласкает, а иногда и безвозмездно балует.
– Безвозмездно – это хорошо. Я за – засмеялся Борис.
Мы выпили и закусили лимоном.
– У тебя среди руководителей ликёроводочного завода "Кристалл" знакомых нет? Можешь помочь заключить договор на поставку кристалловской водки?
– Конечно. Не забывай, что я еврей. Всех, кто, хоть, что – то решает, знаю. Кого не знаю, узнаю. Мы народ дружный, не то, что вы – русские, считаетесь православными, твердите: возлюби! А в жизни ближнего своего ненавидите. Евреи друг – другу всегда и везде помогают.
– Опять ты прав. Советская власть всегда боролась с русским шовинизмом. Русским головы поднять не давала. Наше дело было воевать и окраины индустриализировать. Страной то грузин, то украинцы правили. И сейчас, стоит русским, больше трёх без водки собраться, вой на всю страну: Красно – коричневые! Фашисты! Русские всегда, для любой власти были лишь раствором, скрепляющим куски огромного государства. У неё ума не хватает понять, что цемента в нём остаётся всё меньше, песка всё больше, скоро такой раствор ничего держать не сможет. На песке дом не построишь, державу тем более.
– Хочу тебе напомнить, что когда хохлов сменил меченый русский, стало ещё хуже, уже серьёзно, сказал Боря.
– Что делать, простота хуже воровства. Меченый генсек лучшее тому подтверждение, про нынешнего выпивоху я даже не заикаюсь.
– Кстати, ты знаешь, что я советник президента? – похвастался Боря.
– Первый раз слышу. И по каким же вопросам он с тобой советуется? – удивился я.
– Пока не советовался и думаю, вряд ли знает, о моём существовании. Я не один такой. Для меня главное то, что удостоверение – настоящее. Это – должность для умных людей, зарплату нам, конечно, никто не платит, но почёт и уважение есть. В провинции чиновники, увидев удостоверение, по стойке смирно становятся. Все вопросы решают быстро, без взяток и волокиты а, главное, в мою пользу. Покажешь книжицу с двуглавым орлом, мигом все двери открываются, желания исполняются по моему хотению и велению.
– Боря, послушай, у меня родилась гениальная идея! Бери своё волшебное удостоверение, поедем со мной в Коми, организуем там торговую фирму, откроем сеть магазинов по продаже кристалловской водки. В наше время тотального воровства, финансовых пирамид и фальшивого алкоголя это будет золотое дно. Состоятельные люди не хотят травиться. За качественный товар, они готовы платить не скупясь. Довгань это понял и делает деньги на своём распиаренном имени. Кристалл фирма уважаемая, мы можем зарабатывать хорошо, не страшась проверок, не тратясь на рекламу. В глубинке будем торговать твоей дешёвой водкой и настойками, в Ухте фирменной кристалловской. Предложение Боре понравилось. Прикинули возможную прибыль за год. Сумма впечатляла. При посильных, для нас, объёмах поставки и сбыта водки, она зашкаливала за миллион долларов.
– Если всё так, как ты говоришь, то я согласен присоединиться. Теперь, поехали ко мне. Жена ждёт, обед стынет. – заторопился Борис – С ночлегом определился?
– Ещё нет.
– Отлично. Остановишься у меня. Места хватит.
Боря жил в элитном доме: подъезд с металлической дверью, кодовым замком, домофоном и скоростным лифтом. Огромная четырёхкомнатная квартира была обставлена антикварной мебелью, на стенах подлинники картин Айвазовского, Сурикова, Поленова. Держать дома модерн Боря не хотел. Сара стала собирать на стол. Я привёз в подарок печорскую сёмгу, сига и хариуса. Пока разглядывал картины, в комнату вошла стройная, красивая еврейка лет тридцати, с огромными карими глазами. Густые волосы, цвета червонного золота были заплетены в косу, обвивавшей её голову, как корона. Стать, походка и манеры у неё были истинно королевскими. Боря познакомил нас: это – Марина, племянница моей жены. Марина – это мой университетский товарищ – Сергей.
Я, по простоте душевной, решил ответить комплиментом: Рад познакомиться с такой красавицей! Будь я моложе, непременно бы влюбился.
– И напрасно бы сделали. У Мариночки уже есть хороший жених из Израиля. Родня никогда не позволит ей выйти замуж за иноверца. – поспешила вставить слово Сара. Такой ответ на мой комплимент, задел меня. Девушка, видимо, заметила это, поэтому, улыбнувшись, сказала: Если, конечно, он не будет при больших деньгах или чинах. Её затенённые длинными ресницами глаза, блеснули умом и весельем. Подавив раздражение, я решив не обращать внимание на слова Сары спросил:
– Как получилось, что вы засиделись в девушках? Родня долго жениха выбирала, или вы такая разборчивая?
– Я не засиделась. Десять лет была прожила с мужем. Год назад его застрелили в подъезде нашего дома.
– Нашли того, кто застрелил?
– Нет! Как всегда, ни киллера, ни заказчика найти не удалось. Её прекрасные глаза повлажнели, она поспешно спрятала слёзы за густыми ресницами.
Мне стало жаль её: Сочувствую. Я недавно потерял жену, поэтому хорошо понимаю, как тяжело остаться без близкого человека. В утешение могу сказать, что там, наверное, не так уж плохо. Во, всяком случае, я помню, что очнувшись, первым делом пожалел о том, что меня оживили.
– Хватит о грустном. Обед остывает. – заторопила нас хозяйка.
Мы с Борей пили коньяк, женщины сухое вино. Хозяин умело руководил беседой. Освоившись, разговорился и я. Коньяк делает меня сентиментальным и болтливым.
– У вас всегда женихов и невест находят родители? Неужели, даже советская власть никак не повлияла, не изменила ваших строгих порядков?
– В основном так. Мне, например, нашли жениха в Израиле. Я его ещё не видела. Скоро приедет знакомиться.
– Что, ему надоело спокойно жить, хочет поиграть в русскую рулетку?
– Мой жених – человек не азартный, домосед. Говорят – хороший шахматист, в казино не ходит. Кстати, какая она из себя русская рулетка?
– Русской рулеткой я называю нашу историю двадцатого века, когда каждая новая власть сначала отбирает у народа всё им нажитое, потом милостиво разрешает ему жить или рабом или крепостным, получая зарплату, которой на еду не хватает. Ещё и призывают нас плодиться и размножаться.
– Евреям к преследованиям не привыкать заявил Боря.
– Это точно, рассмеялся я: У тебя в квартире антикварная мебель, картины знаменитых художников девятнадцатого века. Ты, что потомственный дворянин и всё это получил по наследству?
– Вы, русские не умеете копить. Мы ценности из семьи не выпускаем, поэтому многие женятся на кузинах, чтобы не дробить капитал.
– Полностью согласен, что русские пьющий, не дружный, не умеющий постоять за себя народ. Евреи за века скитаний приспособились, сплотились, научились помогать единоверцам в беде, выживать, не ассимилируясь среди других народов, Цементом вашей сплочённости стала ваша вера, уважение к предкам и их обычаям. С нами судьба поступила хитрее, подлее мы стали рабами на своей земле сначала у помещиков, потом у Социалистического государства.
Русские по доброй сначала стали раствором, скрепляющим народы, населяющие территорию России, потом заложниками коммунистической идеи. Борясь с русским шовинизмом, большевики в советские годы делали всё, чтобы лишить нас веры, традиций, собственности и даже могил предков, гоняя по тюрьмам, лагерям и стройкам огромной страны. После распада СССР, миллионы русскоязычных стали иностранцами, гонимым русскоязычным меньшинством. Меркантильные реформаторы решив, что нас слишком много, нефтяная труба столько не прокормит, поэтому стали морить народ шоковой терапией и палёной водкой.