– Сергей, где твой былой оптимизм? Похоже, ты стал ксенофобом. – удивился Борис.
– Не пессимист, не антисемит, а реалист. Порой, тошно становится, когда вокруг посмотришь:
Из века в век ведём в России
С азартом споры о душе,
Твердим, что мы народ – мессия,
Нам стыдно думать о гроше.
Презрев уют, мосты, дороги,
Привыкли с детства грязь месить,
О камни бить босые ноги
И нищету свою любить.
Ведём, под водку, разговоры,
Сидим, как лодка, на мели,
Не можем заселить просторы
Давно не паханой земли,
– Это чьи стихи? – спросила Марина.
– Мои. По ночам пишу, днём зарабатываю себе на хлеб. Сначала попытался сделать, как Шлиман: заработать миллион, потом заняться творчеством. Увидев, что богатею слишком медленно, стал ускорять процесс – днём зарабатывать на жизнь, ночью писать для души.
– Из вашей жаркой речи, лично я не поняла кто вы? Демократ, коммунист, ксенофоб?
– Я – путник, плутающий по дорогам русской истории. Грешник, ищущий дорогу к Богу в лабиринте ереси. Когда – то, православие в годы трёхсотлетнего татарского ига сплотило Россию. Спасло от княжеских раздоров, когда русский убивал русского. Генетически способность поднять руку на брата, видимо живёт в нас с тех пор. Отсюда отсутствие у русских взаимопомощи. После революции гражданская война, раскулачивание. Только внешняя опасность способна сплачивать нас. Русская элита всегда была жадной, эгоистичной, склонной к предательству. Так было и при Батые и при Лжедмитриях. Для князей и бояр свой интерес, свой карман был дороже независимости России. Сегодняшняя элита из демократов – либералов такая же жадная, властолюбивая и безответственная. В современных условиях мне, кажется, заповедь: ударили по правой щеке – подставь левую – ухудшает наши шансы на выживание, делает православных людей не конкурентно способными в жестоком мире, где око за око, кровь за кровь. Если овец и волков согнать в одно стаю, то волки будут сыты. Сомневаюсь, что выживут овцы.
– Пожалуй, в твоих речах есть зерно истины – согласился Борис – в утешение могу сказать, что никто сейчас не живёт по этой заповеди, мало кто соблюдает: не укради, не убий, возлюби.
– Согласен, что элита, действительно, не выполняет. Зато, народу предлагает, неукоснительно, соблюдать: обанкротился банк, прости – неси деньги в МММ. Лопнет МММ, смирись и неси на народный автомобиль Березовскому. При этом, ссылаясь на народные сказки, нам постоянно твердят про глупость и лень русского мужика. А, того, не поймут, что лентяй не пошёл бы за тридевять земель завоёвывать Сибирь. Завоевав, не удержал бы завоёванное.
Глупцам невдомёк, что буйная фантазия народа слова: просите и дано будет, превратили в сказку про Емелю и щуку. Притчу: птицы не сеют, не жнут, а сыты бывают – в скатерть самобранку. Не русский мужик виноват в том, что немецкий бюргер никогда не придумает, как сварить суп из топора, не вообразит избушку на куриных ножках, Ивана – дурака, побеждающего умных братьев. Возможно, это продолжение Евангельских притч на тему блаженны нищие духом. А, почему, Емеля на печи не может быть – машинистом паровоза, им придуманного. Вот, и, выходит, что наши сказки не лень русского мужика доказывают а скудоумие, отсутствие фантазии у русофобов – обвинителей.
Теперь я поняла, что вы не своим делом занялись. Вам адвокатом работать нужно, а вы торгуете. – улыбнулась Марина.
Сара подала кофе, Боря принёс гитару, намекая, что пора сменить тему разговора. Я взял гитару, настроил и запел:
Ну, вот и кончилась дорога,
Черту подводят тормоза.
Меня, встречая у порога,
Ты смотришь пристально в глаза.
Напрасно ищешь перемены.
Во мне их не было, и нет.
Давно я знаю жизни цену,
Смеюсь над суетой сует.
Зачем менять на мыло шило,
В чужих постелях рай икать,
Судьба тебя мне подарила
И нет желания терять.
Купе, каюты и машины
В дороге временный приют,
Не с жиру бесятся мужчины
Сидеть заботы не дают.
Ну, вот, и кончилась дорога,
Я нажимаю тормоза,
Меня, встречая у порога,
Ты смотришь пристально в глаза.
Обед закончился. Мы с Борей прошли в его кабинет, сели в уютные кресла. Я извинился за излишнюю болтливость во время обеда:
– Расслабился, лишку выпил. Коньяк язык развязал, надеюсь, что никого не обидел. Потом, заговорил о делах. Начал с интересовавшего меня вопроса:
– Ищу покупателя на пиломатериал. Хорошо бы иностранца, чтобы платил без обмана нормальную цену. У тебя, случайно, на примете такого нет?
– Боря подумал, полистал записную книжку: К сожалению, нет. Покойный муж Марины работал в международном югославо-итальянском банке. Мне помнится, он говорил, что директор банка интересовался доской для своих мебельных фабрик. Давай договоримся с ним о встрече. Созвонились, директор согласился принять нас в банке на следующий день. В одиннадцать часов мы были в кабинете директора международного банка "Югоконлсалтинг". Югослав – Пётр Лючиан, плотный, широкоплечий мужчина в сером, двубортном костюме понравился мне. Он казался надёжным, как несгораемый сейф. Крепкое рукопожатие, твёрдый, не ломкий взгляд, больших, серых глаз вызывали симпатию. В честь знакомства, он предложил нам попробовать югославскую сливовицу. После дегустации крепкого ароматного напитка, за чёрным кофе, Лючиан вернулся к нашему разговору: – Работая в Югославии директором мебельной фабрики, потом мэром большого города, я несколько раз ездил в СССР. Хорошо изучил достоинства и недостатки русских.
Зная вашу необязательность, привычку много обещать и быстро забывать, предлагаю, для начала, поставить на мою мебельную фабрику два вагона доски. Если меня устроит её качество, с удовольствием продолжу сотрудничество. Я, не раздумывая, согласился. Заключили договор, потом выпив сливовицы за плодотворное сотрудничество, пошли в ресторан обедать. После часового обеда, я открыл счёт в банке, для перечисления денег за пиломатериалы. Из Бориного офиса отправил по факсу в леспромхоз договор с реквизитами для отгрузки и дал команду срочно отправить в Югославию два вагона отборной, подготовленной на экспорт доски. Закончив дела, в хорошем настроении поехали к Боре. За ужином поболтали о юности, вспомнили университетских друзей, в одиннадцать часов легли спать. Проснулся я рано, чтобы не тревожить хозяев сел за стол и продолжил писать свой фантастический роман. Как ни старался, без политики не обошлось.
Глава 8. Президент
Нежаркое, сентябрьское солнце золотило листву берёз, ещё густоволосых, но уже грустных, как солдатки перед разлукой, с уходящими на войну мужьями. Президент огромной, совсем недавно могучей страны шёл по берёзовой аллее, наслаждаясь тёплым, солнечным утром. Прозрачные, как янтарь, жёлтые листья, празднуя, убивающую их свободу, кружили с ветром прощальные вальсы. Обессилев, падали, расстилая на дорожках парка парчовые ковры. Президент шагал, раздумывая о том, почему никогда не покорявшийся ни врагу, ни голоду, ни холоду народ, за годы преобразований пал духом, потерял былой оптимизм. Видимо, сказались годы социализма, когда каждый знал, что ни голод, ни холодная бездомная старость ему не грозят. Люди потеряли иммунитет к стрессам. Новые порядки обрушились на неподготовленных, не предупреждённых людей, как землетрясение, разрушая привычную жизнь, круша нажитые убеждения, планы и мечты. Многие так и не смогли приспособиться к алчности и безжалостности новых бандитских законов и понятий. Миллионы ни в чём не повинных людей оказались на задворках новорождённого, но уже шустрого и наглого, кровожадного капитализма.
В первое время люди не верили, что всё это всерьёз и надолго. Думали очередная блажь, сбесившейся с жиру номенклатуры. Таких кампаний за годы строительства социализма было много: НЭП, коллективизация, целина, перестройка. В этот раз, всё оказалось серьёзней, на кон были поставлены огромные деньги. Когда простые люди спохватились, кулаками махать было поздно. Производство разрушено, добывающие отрасли приватизированы, Разграбленное высшими чиновниками государство бессильно опустило руки, объявив, что либеральный рынок – панацея от всех бед. Безработица, после банкротства градообразующих предприятий, рождала безысходность, отчаяние, пьянство. Потеря работы и невозможность содержать семью, ввергали людей в депрессию. Она, как эпидемия, убивала всё больше людей. Смертность стала превышать рождаемость, население страны стремительно сокращалось. Либералы не видели в этом катастрофы.
Они планировали свои реформы для элиты, все, кто не попадал под их лекала, только мешали, поэтому должны были умереть. Главными в реформах были меркантильные расчёты: чем меньше население, тем больше сырья на каждую оставшуюся в живых душу, главное успеть попасть в число избранных, протиснуться в золотой миллиард. Шоковая терапия позволила реформаторам сэкономить на пулях, газовых камерах и палачах. Людей сначала лишили всех сбережений, потом возможности зарабатывать. Народ поставили перед выбором: или воруй, или умирай. Эпидемия смертности от безысходности и отчаяния прошла по России, убив не меньше, чем первая мировая война. На улицах снова появились нищие, бомжи, беспризорники. То, что результаты их дел, ничем не отличаются от дел, так проклинаемых ими фашистов и большевиков, демократов ничуть не смущало. Они научились показывать миру только то, что им было выгодно. Отвлекая народ от настоящего, они упорно ворошили прошлое, призывали каяться в чужих грехах, не проявляя ни малейшего желания покаяться в своих, нынешних.
После банкротства градообразующих предприятий, сёла, города и посёлки превратились в резервации, в которых людей удерживала не колючая проволока и охрана, а безденежье, да и ехать было не куда. Новые большевики, в очередной раз, разрушали страну до основания. Президент ещё не решил для себя плохо это или хорошо. Если становиться сырьевым придатком запада, то 145 миллионов жителей для страны многовато, чтобы быть сильным, независимым государством мало. Увеличение рождаемости и продолжительности жизни требовало решения срочных проблем и денег. Новая элита делиться с народом не хочет и добровольно вряд ли когда захочет.
Деньги, власть и вседозволенность портят, даже самых лучших. Ссориться с нуворишами президенту не хотелось. К роскоши привыкаешь быстро. Уже и ближайшие родственники президента почувствовали её вкус. От иномарок, особняков, дач, поездок по миру и миллионных счетов за границей они отказываться не хотели. Власть, почёт и деньги – наркотик дорогой, редкий, для избранных. Отвыкать от него трудно. Нынешнее положение в стране вполне устраивало президента. Люди смирились с грабительской приватизацией и думали только о том, как выжить. Интеллигенция, в советские годы, любившая посплетничать на кухнях, под рюмку водки обличать власть замолчала, сатирики притихли. Решать собственные проблемы оказалось труднее, чем мировые. Заботы о куске хлеба начали волновать людей больше, чем всеобщее счастье, равенство и братство.
Прихоти бренного тела стали важнее бессмертной души. Президент улыбнулся, вспомнив, киношные образы чудаков – правдолюбцев, отважных дон Кихотов готовых сражаться с ветряными мельницами. Где они сегодня? Не выжили в суровых буднях капитализма. Время не щадит романтиков и мечтателей. Он подошёл к дверям своего кабинета и с удивлением увидел, что глава его администрации Сергей Павлович Холошин уже ждёт его в приёмной. Всегда спокойный и невозмутимый сегодня он был сильно взволнован и смущён.
– Что случилось? – спросил, пожав ему руку, президент. Холошин с трудом сдерживая нетерпение, дождался, пока президент сядет в кресло. Только после этого приступил к докладу: Посол США просит срочно принять его. Причину спешки не объясняет, говорит, что доложит вам лично. Умные, хитро прищуренные глаза Холошина старались спрятать в тени ресниц растерянность и беспокойство. Таким, я его ещё не видел! – отметил про себя президент. Значит, произошло, что – то невероятное.
Глава администрации всегда держался уверенно и подчёркнуто почтительно, чтобы ни у кого не возникло даже тени сомнения в его преданности президенту. Он был расчётлив, умён, компетентен, опытен в кремлёвских интригах. Всегда знал самые последние сплетни, умел просто, доходчиво объяснить суть самого сложного дела. При этом, старался быть незаметным, всеми способами показывая, что первый человек в стране – президент. Тех, кто сомневался, находил способ убедить в этом. За это президент ценил и уважал его. Работать с ним было приятно. Жалко, что вокруг меня, так мало надёжных и умных людей, – подумал президент.
Его, хорошее настроение улетучилось, неясная тревога сжала сердце. Что случилось? Только чрезвычайные события могли заставить спешить американского посла. Чтобы не ломать зря голову дал команду Холошину:
– Я готов принять его, пусть заходит. Всегда, высокомерный, самоуверенный, стройный и аристократически элегантный американец, не смог скрыть своей озабоченности. Рукопожатие было, как всегда крепкое, а, вот, обычно широкая, лучезарная улыбка, едва обозначившись, соскользнула с тонких губ. Умные, серые глаза, юлили, уклонялись от взгляда собеседника, пытаясь скрыть тревогу, растерянность и неуверенность посла. Похоже, у него серьёзные неприятности подумал президент, Что вывело его из себя? Теракт, война, немилость Вашингтона? Почему я не в курсе? Тревога гостя передалась хозяину: Может, кто из моих людей набедокурил? Уволю, шкуру спущу! Посол мялся, не зная с чего начать. Похоже, дело было действительно чрезвычайное, выходящее за рамки протокола. Дипломат, настойчиво просивший аудиенцию и не знающий с чего начать разговор, явление редкое.
Скрывая нетерпение, президент ждал, что скажет посол. Наконец американец решился, открыл свой дипломат и достал из него видеокассету и подшивку газет. Вы с этим ещё не знакомы? Тихо, почти шёпотом спросил он.
Неужто, опять компромат? На кого? Не на меня ли? – нахмурился президент.
– Угадали – ответил посол – Это сюрприз к предстоящим выборам. Привезён из будущего. Он затрагивает и стратегические интересы Америки, так, что эту кашу нам придётся расхлёбывать вместе. Посол был раздражён тем, что президенту ничего не известно о таком важном деле. Это усложняло его миссию. Не может быть порядка в стране, если его нет даже в президентской администрации! – сказал он. Присутствие духа и обычная самоуверенность вернулись к нему. От резких слов американца щёки президента покраснели, глаза сузились, превратившись в узкие щёлки. Он прижал левой рукой правую к столу, словно удерживая от удара. Америка великая держава, но всему есть предел! Дипломату, сам Бог велел проявлять чувство меры и такта. Эта мысль помогла президенту сдержаться, погасить ресницами гневный блеск глаз и с иронической улыбкой слушать. Посол невозмутимо продолжал:
– вчера мне доложили, что лидеры вашей оппозиции и редакции оппозиционных газет получили посылки, в которых находились газеты и видеозаписи телепередач из будущего.
– Что за бред! – вырвалось у президента.
Но дипломат невозмутимо продолжал: Посмотрите всё внимательно с экспертами, тогда убедитесь, что не это бред сумасшедшего. Ваш соотечественник, очередной борец с несправедливостью, решил исправить мир. Вы русские без этого не можете. Вам обязательно нужно торить свой особый путь, быть впереди планеты всей. Поэтому нищими живёте. Вместо того, чтобы заниматься обустройством страны, обеспечить себя удобствами, уютной, сытой жизнью – витаете в облаках, печётесь о всём человечестве. Ваш, ещё никому не известный гений, изобрёл, построил а, теперь, и испытал машину времени.
– Вы, думаете, что я сумасшедший? – возмутился президент.
– Лучше бы это так и было, но, к величайшему моему сожалению, всё, мною сказанное, правда. Изобретатель побывал в будущем и привёз оттуда компромат на вас, вашу команду и вашу политику. Всё это было бы не страшно, если бы мы могли найти изобретателя. Глаза президента округлились, ему стало ясно, что американец не в себе. Но дипломат уверенно продолжал: Посмотрите видеозаписи, газеты, пригласите экспертов и тогда убедитесь, что я в своём уме.
Из вежливости и любопытства президент согласился просмотреть, привезённые дипломатом материалы. Запустили видиокассету. Диктор с экрана говорил об итогах выборов, потом президент увидел свою будущую иннагурацию. Никаких сомнений быть не могло, снимали не дублёра. Никто не мог знать его сокровенных мыслей и планов.
Президент, тайком, ущипнул себя за ухо. Всё было наяву и посол и записи.
Я тоже вначале глазам не поверил, усмехнулся американец, собрал экспертов. Все как один заявили, что материалы подлинные. При современной технике такие подделки исключены. Приходится или в волшебство, или в машину времени верить. Я, лично, верю в машину времени.
Ярость охватила президента. Одни дармоеды кругом, бездари только воровать умеют. Куда смотрит милиция, ФСБ, его личная охрана? Всех нужно в шею гнать! Опозорили перед индюком американцем. Сделать такой подарок оппозиции он не позволит! Нужно немедленно начать расследование и отыскать автора этих посланий. Материалы, посланные им в журналы, газеты и оппозиционерам изъять, как фальшивки. Всех предупредить, что за распространение клеветы ответят головой! Посол заметил его ярость: – Не спешите, господин президент, досмотрите до конца, потом решите, что делать. Это был ещё один удар по самолюбию президента, но он сумел сдержаться и продолжил просмотр. События на экране огорчали всё больше. Сводки новостей сообщали об авариях в котельных, отключениях тепла и света. В северных городах прорывало трубы отопления, тысячи домов оставались без тепла. Люди, как в ленинградскую блокаду, топили буржуйки, случалось, что одинокие старики замерзали насмерть. Терпение народа подходило к концу. Обезумевшие от жадности олигархи и купленные ими правительства ничего этого не желали видеть.
Когда кассета кончилась, принялись листать подшивки газет: Олигархи наступали. Стоило государству потребовать от них соблюдения законов, регулярной уплаты налогов и инвестирования доходов в отечественную промышленность, как они стали продавать акции своих компаний иностранцам. Увидев это, президент стал понимать Сталина сосредоточившего всю промышленность в руках государства. Даже Германия, захватившая всю Европу, не смогла организовать работу так, как Советский Союз. Президент листал газеты. Они были заполнены скандалами, сообщениями об убийствах, терактах, гибели самолётов и бандитских разборках. Киллеры убивали бизнесменов ежедневно, почти не скрываясь. Сильные поедали слабых. Наказанных не было. Мерилом успеха стали деньги. Состояния олигархов ежегодно удваивались. Такого быстрого обогащения мир за всю историю человечества ещё не видел. Коррупция, как раковая опухоль убивала страну. Миллиарды рублей бюджетных денег платились за работы, которые никто не делал.