Так что это еще один волшебный боб, но на этот раз другой. Ничего не происходит. Уже почти час, как я проглотил кусочек сахара, но все остается по-прежнему. Может, мне просто подсунули дрянной товар? И вообще, кому нужна кислота, когда сам мир, каков он есть, - это такой кайф? Я вышел в сад, прихватив свой дневник, сижу на траве и наблюдаю. Меня вдруг поражает, что нет никакой нужды глотать ЛСД, когда мир так прекрасен. Трава вокруг меня переливается, подрагивает и вибрирует. Семена прорастают, ростки пробиваются из-под земли, побеги тянутся к небу, все вокруг меня распускается к жизни. Просто надо уметь увидеть мир таким, каков он есть. Не забыть: каждое утро вынимать глазные яблоки и хорошенько мыть их под краном. Зачем глядеть на мир сквозь немытые окна? Я мог бы просидеть здесь вечность, глядя на травинку в своей руке. Это на удивление тонко сработанный предмет. Если бы я только мог заставить всех просто посмотреть на травинку в моей руке и увидеть ее такой, какая она есть… Если бы я только мог посмотреть на себя самого такого, какой я есть.
Потом мне приходит мысль принести из дома большое зеркало. Я кладу его в высокую траву на опушке леса, снимаю с себя всю одежду и гляжусь в него, как отшельник пристально смотрит в лужу. Я вижу отражение извивающихся ветвей и чувствую, как в голове начинает шуметь от первых строк моих песенок из джунглей.
БУДДИСТСКИЙ ПОЭТ НА КРАЮ ДЖУНГЛЕЙ ПИШЕТ ДОМОЙ СВОЕЙ МАТЕРИ
Анимированный труп беззащитно сидит в мультяшном саду. Он один против толпы, готовой разорвать его в клочья. Он сидит, склонив голову, и пишет, а они обступают его сзади.
Рука - как автомат
Сидит и пишет труп
В придуманном саду
Откуда ни возьмись
В зелено-красном баба
И прямо перед ним
Сажает паука.
На, хавай, друг паук!
(Мамаша ржет. Ха! Ха!)
Сидит и пишет труп
Паук в его писанья
Вставляет слово, и
Взамен выходит звук
Кто, на фиг, разберется
(ПРИМЕЧАНИЕ: "звук" это рифма и к "паук", и к "труп")
Давай еще раз.
Стих, сочиненный трупом, ну вообще!
Мамаша!
Вам приходилось превращаться
В зелено-красный труп?
А Будда из-за клумбы
Молчит, следит.
Я пишу, просто чтобы скоротать время, пока не начнет действовать ЛСД. Я встаю на четвереньки и заглядываю в свою "лужу" - свой магический кристалл - и понимаю, что это действительно Око Мира. Под подернутой рябью поверхностью стекла я смутно различаю свою мать. Она бредет сюда из самого Кембриджа, но, естественно, двигается очень медленно. Саван и налипшие на него комья земли сковывают ее движения, и от костей отваливаются куски мяса, а она идет, спотыкаясь, по усеянной камнями обочине дороги. Она ничего не видит - ее глаза вытекли еще несколько недель назад. Но теперь она чувствует на себе испытующий взгляд Ока Мира. Увы! Увы! Я совершил ужасную ошибку, приняв наркотик, ведь теперь моя мать стала трупом-ищейкой, и силы Преисподней используют ее, чтобы вынюхивать нас, наркоманов. Она улавливает исходящий от меня запах. Через какое-то время она найдет меня. Увы! Я в страхе смотрю на нее - и колдовской заяц начинает скакать внутри меня, и я с ужасным криком отшатываюсь от своей "лужи".
В сгущающейся тьме мне являются картины, словно в Искушении Святого Антония. Сад полон летучих мышей. Сначала я принял их за мотыльков. Мой член ярко пылал, пульсируя, как маяк, и они метались вокруг него, трепеща крыльями. Нет, они слишком большие для мотыльков. Значит, это летучие мыши. Темные тени, мелькающие на ослепительном лике луны. Я боюсь, что они запутаются в моих волосах. Подходящая ночка, чтобы призвать Дьявола. Я начинаю напевать заклинание, которое слышал из уст Магистра.
- Адонай! Повелитель мой! Мое сокровенное я, скрытое за личиной моего Я, Хадит, Отче Вседержитель! Приветствую Тебя - Солнце, тебя - Жизнь Человеческая, тебя - Ритуальный меч огня! Ты - Козлище, покрывающий Землю в Похоти своей, Ты - Змей, обвивающий Землю Живую! Наисвященнейший Дух! Наимудрейшее Семя! Непорочная Дева! Зачинательница Сущего! Слово Слов, явись, Сокровенный Свет! Поглоти меня!
Но никто не слышит меня, и мое заклятие пропадает зря. Салли осталась в домике. На проигрывателе крутится пластинка Джефферсонз Эйрплейн. Я вижу, как голос Грейс Слик выплывает из окна струйкой белого дыма. Дым свивается кольцами, змеится и принимает женские очертания. Волнистые арабески дыма так прекрасны, что мне приходится мастурбировать, глядя на них. Изливаясь, моя сперма смешивается с белым дымом, и его завитки словно обретают плоть и отчетливость, и передо мной является Мод.
Теперь, глядя на Мод, на ее обнаженную белую плоть в лучах лунного света, я понимаю, что она и вправду прекрасна. И что ей тоже грозит великая опасность. Мод раболепно извивается передо мной. Руки и ноги ее скованы цепями, а похожие на летучих мышей существа повисли на сосках и порхают между ее бедер. Она открывает рот, и моя сперма струйкой стекает по ее губам и подбородку, капает на грудь. "ПОМОГИТЕ", - но мелькнувшие слова тают, как мороженое.
Я должен дотянуться до Мод. Должен спасти ее. Беда в том, что я не могу пошевелиться. Я попал к капкан зрительной перегрузки. Весь мир раскинулся передо мной как огромная сеть, и эта мировая сеть подрагивает и вытягивается под воздействием нескончаемых метаморфоз. Это великое заполненное веществом пространство. Стоит мне остановить свой взгляд на какой-то из секций этой вселенской конструкции, и она превращается в воронку. Мои глаза устремляются в нее, и перед ними предстают восточные письмена, гигантские насекомые, дома, поля с множеством тотемных шестов, севшие на мель трансатлантические лайнеры, стружка от очиненного карандаша, кентавры и стеклянные шары - внутри этих миров существуют другие миры, и все они берут энергию лунного света.
Сказав это, остается лишь добавить, что слишком много хорошего - тоже хорошо.
Я должен прекратить писать.
Остальная часть отчета об этом путешествии - ретроспективная. Больше часа я лежал в высокой траве с широко открытыми глазами, но совершенно как мертвый. Я не мог даже пальцем пошевелить, хотя понимал: Мод грозит величайшая опасность, и я должен что-то сделать. Но я все лежал и думал о том, можно ли ослепнуть от лунного света.
Наконец я смог подняться с травы совершенно окоченевший и побрел в дом. Я сказал Салли, что Мод в опасности, и спросил, что мне делать. Но Салли была в полной отключке. Хотя зрачки у нее стали огромные как блюдца, она даже не заметила моего присутствия. Она просто сидела, привалившись к стене, как глупо ухмыляющийся труп, набитый соломой. (Теперь я понимаю, что, вероятно, это был тот момент ее полета, когда ее как раз собирались изнасиловать Билл и Бен - музыканты из группы Флауэрпот Мен.) И вот, ворча и чувствуя себя всеми покинутым, я нашел несколько монеток, номер телефона Мод и отправился звонить. По пути к телефонной будке я подумал, что лучше положить монетки в карман, но обнаружил, что карманов у меня нет, потому что на мне нет никакой одежды. Это заставило меня насторожиться, и я подумал, что еще не совсем отошел от полета. Поэтому, добравшись до будки в конце улицы, я, прежде чем снять трубку, тщательно отрепетировал, что я скажу.
Наконец я решил остановиться на варианте: "Привет, Мод. Это - Питер. Тебе угрожают Дьявол и его приспешники?" В общем, я снял трубку и внимательно набрал номер Мод. Если мне ответит демон, я просто повешу трубку и сбегу. Однако к телефону подошла Мод, и как только я услышал ее голос, я сразу понял, что звоню не зря. В голосе ее слышался ужас.
- Питер? Это правда ты? Слава богу! Я не знаю, что делать. Слава богу, что ты позвонил. В прошлые выходные в салон приходил какой-то жуткий тип и задавал какие-то странные вопросы. А потом кто-то стал подбрасывать дохлых животных мне под дверь. И мне кажется, что, когда я иду на работу и с работы, за мной следят. Пожалуйста, ты должен мне помочь.
- Ладно. Успокойся. Но чем же я могу тебе помочь?
- Можно мне приехать к тебе? Питер, ты мне нужен. Ты меня во все это втянул. И ты должен меня защитить. Ты же мне обещал. Я так перепугалась - просто сил нет. Разреши мне приехать к тебе. Пожалуйста.
Я задумался, но ненадолго, потому что было ясно, что она в беде, и, кроме того, это будет классно, если Мод будет с нами, в Фарнхэме. Поэтому, собравшись с мыслями, я тщательно проинструктировал ее, что взять с собой и как оторваться от возможного хвоста. Ей надо было спуститься в метро "Кэмден-таун" и ждать на платформе. Когда подойдет поезд, ей надо было войти в вагон, а потом выскочить из него, перед тем как закроются двери. Потом ей нужно было выйти из метро и доехать на такси до универсама Джона Льюиса, быстро пройти через магазин и выйти через заднюю дверь, а там взять такси - до вокзала Ватерлоу. На Ватерлоу нужно было купить билет до Портсмута, хотя сойти она должна была в Фарнхэме. Я сказал, что мы с Салли будем встречать ее на вокзале завтра в полдень. Хотя в голосе Мод по-прежнему слышались слезы, чувствовалось, что она немного успокоилась. Я надеялся только, что она продержится эту ночь и сатанисты не перехватят ее, прежде чем она успеет собрать вещи и смыться. Только сейчас мне пришло в голову, что я так и не произнес свой тщательно отрепетированный монолог.
Вернувшись в наш домик, я сразу же включил радио. Диск-жокей "Радио Каролина" сообщил, что сейчас половина четвертого утра. Я потерял счет времени. Странно то, как голос Грейс Слик превратился в дым, а дым - в ослепительно белое тело Мод. Словно она была одним из мертвых духов, которые, по теории мистера Козмика, застыли в виниловых желобках пластинок. Я снова поставил "Surrealistic Pillow", но на этот раз никакого дыма от проигрывателя не пошло. Голос Грейс Слик оставался голосом Грейс Слик, из чего я сделал вывод, что, должно быть, полет заканчивается. Это было классный полет, и я доволен собой, так как смог описать первую его половину, пока кайф не навалился на меня всей своей тяжестью. Правая рука все еще дрожит от наркотика, бушующего в ее венах. Мне представляется, что мой дневник может быть чем-то вроде журнала о ходе научного эксперимента. Цивилы считают, что молодежь принимает наркотики ради забавы. Один год все тащились от скифла и от гимнастического обруча, на следующий - от ЛСД и все в таком духе. Это несправедливо. Я всегда принимаю ЛСД как психолог-исследователь. Употребление наркотиков - это не менее серьезное исследование, чем все то, чему учат в университетах. Мы с Салли - конкистадоры внутреннего пространства. Мы, все мы, существуем на периферии нашего сознания. Без путеводной звезды наркотиков мы бы даже не подозревали о своем расплавленном внутреннем ядре. Мы - у истоков величайшего приключения в истории человечества. А теперь пора спать.
7 августа, понедельник
За завтраком Салли просто не терпится рассказать мне о своем полете. Она в таком возбуждении, что не может усидеть на месте, а стоит со своей тарелкой с овсяными хлопьями и трещит без умолку. Салли ничего не записывает во время путешествий, потому что считает, что это может нарушить ход эксперимента. Тем не менее она помнит очень многое из того, что она видела во время своего ночного полета. Ее изнасиловали Билл и Бен. Она все время спрашивала Бена, считает ли он ее красивой, а он отвечал - нет, что было неправда. Всякий раз, как Бен говорил неправду, его деревянный член становился чуть длиннее, а когда он проник в Салли, ложь парня из Флауэрпот Мен приобрела отчетливый эротический оттенок. Затем последовало еще более дикое совокупление с Биллом, с сотнями каких-то гоблинов, а потом со мной - вот только феи заменили мою голову на голову зайца. Очевидно, мне понравилось, как Салли лизала мои длинные уши. Одна из отличительных черт ЛСД - это то, как он воздействует на сексуальные порывы.
Салли была так возбуждена долгой ночью воображаемого секса, что прошло лет сто, прежде чем мне удалось вставить хотя бы слово. Но когда мне удалось это сделать, я сказал Салли, что Ложа чернокнижников угрожает Мод, что ей нужно убежище и что она будет здесь через несколько часов, Салли тут же приуныла. Она решила, что Мод выдумала всю эту чепуху в духе вуду просто потому, что хочет быть рядом со мной.
- Питер, неужели ты не понимаешь? Это не имеет ничего общего с сатанизмом, все дело в щенячьей любви Мод к тебе. Она - одержимая. Она слопала бы тебя, если бы могла. Кроме того, здесь очень мало места, а Мод - девушка довольно крупная. Здесь просто нет для нее места.
- Она может спать на полу в этой комнате, пока не подыщет себе жилье.
(Мы были в комнате, которая по идее должна была быть гостиной, вот только здесь не было никакой мебели, если не считать старого матраса, на котором мы обычно валялись, так что, скорее, это было наше лежбище.)
- Я просто знаю, что она все испортит. Я о тебе же забочусь, ведь ты сам говорил, что она действует тебе на нервы. Ты свихнешься, если проведешь с ней под одной крышей хотя бы день.
- Салли, мне правда очень жаль, но я должен был это сделать. Я за нее в каком-то смысле отвечаю. Нравится мне это или нет, но она стала частью моей кармы.
Я так и не смог убедить Салли пойти со мной на вокзал, так что я отправился туда один. Я пришел как раз, когда Мод выходила из поезда. Она была единственным пассажиром, который сошел в Фарнхэме. У нее было столько багажа, что трудно было представить, как бы ей удалось оторваться от хвоста, особенно если учесть, что она была в туфлях на шпильках и то и дело запиналась о свой багаж. Наконец она сдалась и поставила на платформу все свои сумки и чемоданы и стала беспомощно ждать, пока я к ней не подойду. На ней была белая шелковая блузка, очень короткая черная мини-юбка, черные кожаные перчатки и множество позвякивающих серебряных браслетов. Полагаю, она думала, что так одеваются для загородной прогулки. Она стояла в окружении своего багажа, сжимая в руках дамскую сумочку и маленький зонтик.
Я подошел к ней, готовый взвалить на себя столько чемоданов, сколько смогу, но потом остановился и просто смотрел на нее во все глаза, не зная, что сказать. Странность была в том, что в то утро, удостоверившись, что я уже отошел от полета, я вышел в сад, сорвал травинку и стал пристальнейшим образом ее разглядывать, но это была всего лишь травинка, и больше ничего. Она лежала на ладони совершенно неподвижно, никак не помогая понять, как работает вселенная. С наркотическими полетами - всегда так, и это раздражает, но самым странным было то, что когда я летал прошлой ночью, Мод представлялась мне невероятно красивой, и теперь я смотрел на Мод из плоти и крови на залитой солнечным светом платформе, и она по-прежнему была невероятно красива. Как будто ЛСД продолжал выборочно воздействовать на мой мозг и сердце, так что я переживал галлюцинацию - прибытие могущественной секс-бомбы в маленький городок в графстве Суррей. Мне хотелось оттрахать ее прямо здесь, а потом у билетной кассы.
Так мы стояли, молча, и смотрели друг на друга. И вдруг она разрыдалась.
- Питер, миленький мой, дорогой мой Питер, последние дни были такие жуткие, но теперь я с тобой и знаю, что все будет хорошо.
Я шагнул ей навстречу, чтобы обнять за плечи и успокоить, но она практически потеряла равновесие на своих каблуках, и чтобы не упасть, она повисла на мне, а я чуть не упал в обморок.
- Знаешь, я так беспокоилась о тебе, - шепнула она мне на ухо, и дыхание ее было прохладным. - После всего, что ты рассказал мне, я так за тебя боялась.
Потом мы освободились от объятий друг друга, и Мод стала рыться в своей сумочке в поисках косметички. Ей надо было привести свой макияж в порядок. Потом мы пошли между живых изгородей из золотистого ракитника к нашему домику на холме. Мод привела мои мысли в совершенное смятение. От неудовлетворенного желания у меня появилась болезненная тяжесть в паху. Я не мог думать ни о чем кроме нее. Бог знает, как теперь уладить дела с Салли.
Когда мы входили в дом, Мод повернулась ко мне и сказала: "Мы можем быть здесь счастливы". Когда дошло до нее значение ее слов, она вспыхнула. "Я имела в виду, что вы с Салли будете здесь очень счастливы".
Когда мы вошли, Салли стояла на голове в позе лотоса. Она выпуталась из лотоса и встала на ноги, чтобы быть лицом к лицу с Мод, впрочем, это не совсем точно, потому что голова Салли оказалась как раз на уровне груди Мод. Мод, несколько растерявшись, посмотрела на нее сверху вниз.
- Привет, - сказал она и протянула руку, как будто для поцелуя. Салли пробормотала что-то себе под нос (я понял только, что это было ругательство), но пожала протянутую ей руку.
Потом Салли повернулась ко мне и спросила:
- Она надолго?
Мод взглянула на меня с беззвучной мольбой.
- Насколько ей будет нужно, Салли, - твердо ответил я.
Тут Мод снова расплакалась. Между всхлипами она стала объяснять Салли, что ушла с работы и бросила свою квартиру. Что у нее на всем белом свете нет друзей кроме меня, Питера, и она надеется, что Салли тоже станет ее подругой. Что она понимает, что стала обузой, когда приехала сюда, так как здесь едва хватает места на двоих, но ей больше некуда было пойти, к тому же она до смерти напугалась из-за всей этой сверхъестественной дряни, а у дохлых животных, которых ей в Лондоне подбрасывали под дверь, в глаза были воткнуты булавки. И Мод не хотела, чтобы сатанисты и ей выкололи булавками глаза. Очень скоро она стала захлебываться от слез и больше не могла выговорить ни единого слова. Она просто стояла и ревела во весь голос, как малое дитя.
- О, ради бога!
Салли фыркнула и ушла в спальню. Я обнял Мод одной рукой, и она потихоньку успокоилась. Минут через десять вернулась Салли со своим спальным мешком.
- Ей придется спать на матрасе в этой комнате, пока она не подыщет себе другого места, и каждое утро сворачивать свою постель.
И Салли принялась раскладывать мешок и заталкивать багаж Мод в один угол, а Мод в это время вновь занялась своим макияжем, примостившись на краешке матраса. Потом Мод начала распаковывать вещи, но почти сразу обнаружила, что в своем паническом бегстве из Лондона позабыла кучу всего необходимого, включая нижнее белье. И она отправилась в Фарнхэм за покупками. Когда несколько часов спустя она вернулась, мы с Салли сидели на траве за домом. Салли по-прежнему занималась дыхательными упражнениями по системе йогов, а я бился над тем, чтобы составить хоть какое-то подобие картотеки к своей диссертации. Но Мод, очевидно, обожала ходить по магазинам, так что она прервала наши мирные занятия, чтобы продемонстрировать свои покупки. Она разложила новоприобретенные предметы нижнего белья на траве для нашей инспекции. Предметов была примерно дюжина: несколько пар кружевных трусиков, пара лифчиков, лиловое бюстье и комбинация цвета глубокой синевы ночного неба. Салли же всегда считала, что чем меньше нижнего белья, тем лучше, и смотрела на покупки Мод со скепсисом и неприязнью.
- Ну, как тебе? - спросила Мод, заботливо на нее глядя, как будто Салли была ее старшей сестрой.
Салли скептически рассмеялась:
- Мод, ты с ума сошла! Убирай это все.