XIII
Рассказав про открытие кинематографа, сказочник не мог пройти мимо изобретения и, пусть и недолгого, существования биржи.
Basilica Mercatoria Vaticana (Ватиканская биржа)
Однажды во время, когда искусственный свет занимает место света естественного, а проще говоря, ближе к вечеру, к Папе Неготию (VII пришёл некий человек. Глядя на его бизнес-камзол, Папа грустно подумал, что вот, мол, опять к нему явился очередной торговый агент, который будет предлагать ему электрощётку для усов (которых у Неготия и не было). Или же это бродячий софист, который будет уверять Неготия со свойственной их цеху непосредственностью, что тот так и умрёт ослом, если не выучится у него, мудрейшего из софистов, всей (вот так прям и всей) эллинской премудрости. Но незнакомец оказался Деловым Человеком. И предложил он Папе создать в Ватикане биржу. Деловой Человек красочно описывал, как неистово сражаются между собой на бирже быки и медведи, подобно легендарным льву и единорогу из мифов придворного министреля Л. Кэрролла; как одухотворённые мужи, имеющие чин маклеров, поднимают вверх палец и выкрикивают цифры, словно усердные почитатели Пифагора; и некие, называющие себя игроками, снуют меж колонн биржи, будто аристотелевы перипатетики. А главное, в результате всей этой деятельности проливается на биржевой люд золотой поток безантов, талеров и дирхемов.
И воспламенился Папа новой идеей, ибо в глубине души был очень даже склонен к авангардным экспериментам, и возжелал воздвигнуть биржу. В главе его уже создался рассказом Делового Человека красочный образ предстоящего нововведения, и был он похож на нечто среднее между ристалищем благородных рыцарей, ярмаркой в день святого Нуллия и багдадским зверинцем. И бросился Папа Неготий VII со всей неистовостью своего пылкого сердца в круговорот финансово-биржевых страстей. Каждый новый Божий день приносил какие-нибудь новости: Папа с удивлением узнавал, что продажа индульгенций на Парижской бирже резко возросла после дня Святого Варфоломея, а германский рынок ценных бумаг чутко отреагировал на интервью, данное газете "Wittenbergische zeitung" М. Лютером, – продажи индульгенций резко сократились. Папа выкупил контрольный пакет акций предприятия "Норильск шекель", и, наоборот, удачно скинул акции компании "Раста", которая вскоре после этого превратилась в дым (говоря образным языком ватиканских биржевых маклеров). Папа отреагировал гневным посланием на результаты соревнования по нахождению ссылок по слову "клибанарий", где поисковая система Yahve. com потерпела сокрушительное поражение от www. naydyotsyavsyo. ru, и акции последней поползли вверх. Впрочем, это никак не задевало финансовых интересов Неготия, и он даже и не знал, что такое или кто такой этот клибанарий. Папа, держатель акций многих стеклодувных и зеркалодобывающих мануфактур, немало поволновался, когда Республика Кот-д’Ивуар выбросила на ватиканский рынок огромное количество стеклянных бус и зеркалец, накопившихся в этой африканской стране за века общения с ватиканскими купцами, миссионерами и конкистадорами.
Дефолт всех финансовых надежд Папы Неготия VII наступил неожиданно (как это и должно происходить во всех уважающих себя сказках). Подобно тому, как ребёнок бросает в забвение игрушку, столь полюбившуюся в первые дни знакомства с ней, так и Неготий в один погожий день с гневом отрешился от дел биржи, и даже предал её анафеме. Поводом для этого послужило следующее: на ватикано-иранской границе иранскими пограничниками была арестована и уничтожена вместе с водителями и экспедиторами контрабанда сала и порнографии. В результате, Папа потерял все деньги, вырученные за экспедицию в тёплые моря купца Франциско Дрейка. Хотя в ответ ватиканская авиация и нанесла авиаудар по иранским арсеналам серпоносных колесниц, но это было слабым утешением для впечатлительного Неготия.
Такова была недолгая история Ватиканской биржи, оказавшейся, в итоге, непапоугодной.
XIV
Изменения в Ватиканской державе произошли не только внешние, материальные – совершился также переворот в головах ватиканцев. Ватиканское общество отходило от прежней, исполненной догматов, жизни и усваивало себе либеральные принципы и идеи Просвещения. Воистину, новое поколение, появившееся за время отсутствия сказочника, было совсем не похоже на прежние. Было дано право двух голосов на выборах беременным женщинам, отменено рабство и запрещена феодальная раздробленность. И много ещё других прогрессивных новшеств появилось в Ватикане за IV месяца путешествия сказочника.
О передовом либерализме и косном консерватизме
Однажды в тундре, которая, как вы уже догадались, окружает Ватикан, приземлился небольшой самолёт Ватиканских Священных авиалиний (SAV). Из него без особых китайских церемоний вытолкали некоего человека, судя по его внешнему виду, чиновника или бизнесмена. Наблюдавшие за всем этим с безопасного расстояния тунгусы явились, таким образом, свидетелями очередного прогрессивного опыта Ватиканских Весьма Просвещённых Людей Эпохи Очередного Возрождения.
Борясь с ретроградным утверждением о мнимом превосходстве цивилизованного человека мегаполиса над его не вполне цивилизованным собратом где-нибудь в джунглях или саванне, сей прогрессивный авангард ватиканского общества задумал на опыте доказать, что такие идеи несовместимы с жизнью.
Для чистоты эксперимента было решено использовать обычного, ничем не выделяющегося ватиканца. В один будний день, после полудня, во время обеденного перерыва, а точнее даже, к концу обедни, из толпы возвращавшихся на работу клерков незаметно был изъят среднестатистический синьор. Затем он был высажен в тундру, начисто лишённую всех удобств мегаполиса. Через месяц его, превратившегося в подобие древнего варвара в своих звериных шкурах, грубых манерах и накачанном торсе, вернули в Ватикан, где все – от мала до Папы – ожидали результатов столь необычного эксперимента. Передовые масс медиа ликовали: уж теперь ни один из старорежимных мастодонтов не посмеет явно стоять на прежних позициях!
Но тут был нанесён коварный удар: некими консервативно настроенными радикальными экстремистами в Ватикан был привезен из саванны туземец. Этот насильственный отрыв от корней возмутил всю передовую ватиканскую общественность. Особенно, когда через месяц туземец спился и умер от сифилиса. Сию вопиюще безнравственную выходку предали информационному бойкоту и решили забыть, подобно древним эллинам, приговорившим к казни забвением Герострата.
XV
Одним ничем особо не отмеченным утром, когда сказочник пролистывал разноцветную прессу, ему в голову пришла идея новой сказки. А может, она и не пришла откуда-то со стороны, а зародилась тут же, в голове. Вообще-то, непонятно, каким образом появляются у человека мысли такого рода и такой степени безумия. Судите сами.
Макрополитика
Однажды в Ватикан прискакал гонец. Вбежав в Латеранский дворец, прямо посреди конклава, он вскричал:
– Турки напали на Фолклендские острова!
– Вообще-то, Мальвинские, – поправил его кардинал из Патагонии.
– Вообще-то, их затопило II года назад, в результате частичного таяния Суматры, (– напомнил иранский наблюдатель.
Тут же вспомнили о ещё неразрешённом кризисе вокруг Исландии: по всему периметру этого острова выстроились китайские джонки, блокировав тем самым всякий траффик. А всё из-за того, что гренландская подводная лодка потопила авианосец Западной Кореи, и это, видите ли, показалось Китаю прямой угрозой для его безопасности. Подобного рода конфузы, происходившие с соседями, каждый раз вызывали у китайского короля приступы паранойи. Гренландия была далеко, и для устрашения оной была выбрана Исландия. Уж больно она была подозрительно нейтральна. Китайское министерство шуток и пословиц даже придумало поговорку: "Бей Исландию, чтобы другие боялись". Под другими, конечно же, подразумевалась Гренландия, и эта недосказанность лишь добавляла остроты поговорке.
Когда из Рейкьявика для прорыва блокады попытался выйти исландский ледокол, это вызвало взрыв возмущения у мировой общественности: потеря хотя бы нескольких китайцев могла принести непоправимый ущерб малочисленному и стремительно вымирающему китайскому народу.
– Да, Исландию надо выручать, – задумчиво проговорил только что избранный папа Адеодат CXVII. И совсем тихо добавил:
– Если мы потеряем этот бастион католичества на севере диком, то уже ничто не остановит яростные орды саамов.
– Предлагаю высадить десант тяжёлых миссионеров на Гренаду, – вступил в обсуждение антипапа Григорий III Великий IX, – этот отвлекающий манёвр обескуражит китайского полководца, и вот тогда-то мы и навяжем Китаю унизительный мир!
– У вас ничего не получится, Ваше Антипреосвященство! – воскликнул проходивший мимо господарь Нигерии. – Вы не расплатились с венецианцами за те XII галер, которые они предоставили для войны с нами. Можете, конечно, попробовать выпросить у византийцев пару дромонов.
Антипапа сделал вид, что не услышал этого дерзкого обращения "Ваше Антипреосвященство" – ведь он предпочитал, чтобы его называли Антиваше преосвященство.
– Допустим, мы как-то урегулируем этот вопрос…
И они говорили, спорили, предлагали аж до III стражи.
Весь тираж газеты "Ватиканский вечерний рабочий-курьер" с приведённой выше статьёй было решено вывезти из типографии под покровом ночи, погрузить на старый угольный танкер и утопить в Марианской впадине вместе с кораблём.
XVI
Сказочник постарел, силы день ото дня покидали его, их едва хватало, чтобы прогуляться по набережной Святого Юпитера и купить в находившихся там книжных лавках пару манускриптов. В этот раз сказочник возвращался домой, держа подмышкой пингвино-марсианский словарь, полное собрание застольных речей Папы Вигилия III и ямайский учебник истории. Последняя книжка оказалась весьма занимательной. Особенно ему понравилась одна сказка.
Вавилонская башня
Однажды в Вавилонии, которую окружает Ватикан, (призвал царь царей Махмудоносор пред очи свои первого советника Щербетбанипала. И рёк грозный правитель Махмудоносор Великий, сын Солнца, брат Луны, правитель магов и ещё VI мириад разных народов, властитель VII морей, управляющий шестьюстами колесницами: "Нэ харашо получаэтся, щито нашу дэржаву акружаэт Ватикан, а нэ наоборот. И это будет тэбэ маим заданиэм: щитобы било наоборот! Спиравищься – праси, щито захочэшь! А нэ спиравищься – то как абично – голова с пилеч!". "Силющаюс и павинуюс, мой павэлитэл!" – ответствовал вельможа, дотронувшись до своей недавно только зажившей шеи.
Через LX дней первый советник вновь предстал перед вавилонским владыкой, имея уже готовый план. Задумка была масштабной, и царю царей, любившему размах, она понравилась. Махмудоносор повелел Щербетбанипалу осуществить задуманное, не преминув упомянуть об обогащении первого министра в случае успеха и о голове, которая иначе с плеч долой. Уж такой он был человек крайностей, этот восточный деспот.
План же заключался в следующем: дабы окружить Ватикан Вавилонией, нужно было завоевать обширные территории как этого самого Ватикана, так, по возможности, и его соседей. Но столь активная завоевательная политика требовала или гениального полководца, или людей в VI раз больше нынешнего населения Вавилонии. Самым гениальным полководцем был, конечно же, царь царей Махмудоносор Великий. Поэтому первый советник разрабатывал II вариант. Но чтобы иметь в VI раз больше подданных супротив нынешнего, требовалось в VI раз больше территории. Но ведь для завоевания территории требовалось больше народу! Выходил замкнутый круг. Однако голова была не казённая, и потому Щербетбанипал вот что хитроумно выдумал: вавилоняне построят огромную башню до неба, где в больших количествах будут селиться иноземцы, привлечённые со всего света низкими налогами. Так будет решена демографическая проблема, а следующим шагом будет победоносный поход на Ватикан и всех его соседей, и окружение их, в итоге, землями великой Вавилонии! И тогда-то все сказки будут начинаться со слов: "Однажды в таком-то государстве, окружённом Вавилонией…".
Все вавилоняне, как один человек, принялись за осуществление амбициозного проекта "Зиккурат". (Но довольно скоро, на примере соседних стран, стало понятно, что выгоднее будет использовать дешёвую иноземную рабочую силу. (Это было роковым решением. Навербованные во множестве иноземные рабочие, едва разговаривая, а подчас, и вовсе не понимая по-вавилонски, не только ничего не построили, но и разрушили своими неслаженными действиями уже возведённое. И тщетно вавилонские тысяченачальники и прорабы исторгали тьмы слов – в этой многоязыкой толпе, где сосед не понимал соседа, любое благое начинание неизменно завершалось полным крахом.
И обратилось в руины великое начинание, и разбрелись в разные стороны работники, не получившие мзды за свою работу. Так Великий Бог Раста в очередной раз сломил гордыню Вавилона.
XVII
Сидя на веранде и слушая, как дождь, подобно усердному садовнику, поливает сад, сказочник узнавал из ямайского учебника всё новые занимательные эпизоды вавилонской истории.
Всемирный потоп
Однажды в Вавилонии, которую по прежнему окружал Ватикан, призвал к себе царь царей Гамальгамеш первого советника, уже изрядно обветшавшего Щербетбанипала. И говорил он ему: "Наша дэржава щирока и абильна, а баланса в нэй нэт: на юге зэмли щедро арашаются мощным тэчением Евфрата и Тигра, тогда как бОлшую часть сэвэра пакрывают бэсплодные пустыни. Надо щито-то с этим дэлать – таков мой тэбэ приказ. Коли спиравищься… ну, в общем, ты сам всё знаэщь". "Ну, да-да, голова с плеч" – закончил про себя первый министр. Может, Щербетбанипал так не переживал бы, будь у него мама многоголовая Гидра, а папа трёхглавый Цербер, но фраза, завершавшая речи всех VI царей, коим визирь последовательно служил, заставляла его из раза в раз волноваться. В былые годы Щербетбанипал собственноголовно выдумывал хитроумные планы, выполняя наказы шахиншахов, но теперь у него, постаревшего и остепенившегося, был для этих целей собран целый штат на всё гораздых выдумщиков. Как и положено, через LX дней первый министр представил пред очи Гамальгамеша проект, предварительно выдав его за свой. Решение поставленной царём задачи было простым, как всё гениальное: для превращения северных пустынь в цветущий сад следовало направить полноводные южные реки на север. И решил Гамальгамеш, что быть посему, и вновь вавилонский народ, как один человек, принялся воплощать решение мудрого шахиншаха в жизнь.
Наконец, живительная влага устремилась в доселе безжизненные пески. Пустыня стала стремительно преображаться, и где прежде лишь изредка пробегал тушкан да пролетал бумеранг, расцвели кущи, райским подобные.
Но реки, будучи по природе своей неразумными, не могли постичь всей изящности планов человеческих, посему, напоив пустыню, не остановили своей пока ещё созидательной деятельности, а изливались всё новыми потоками. Вскоре сады и селения оказались под водой, а образовавшееся море стремительно увеличивалось в размерах. Вдвое уменьшившееся вследствие грандиозных работ население Вавилонии было уже не в силах преградить путь водам. И случилось тогда непоправимо страшное: на севере, сразу за злополучной пустыней, тёплые потоки южных рек достигли океана, покрытого вечным льдом, и принялись лёд сей усердно растапливать. И низвергались с шумом глыбы льда горам подобные, и превращались в сих гольфстримах рукотворных (в воду, которая поднималась всё выше и выше. В довершение ко всему, разверзлись хляби небесные, и лил дождь сорок дней и сорок ночей. Впрочем, дождь внёс лишь малую толику в этот поистине всемирный потоп. Ведь далеко на юге, в землях антропофагов, дождь иногда лил, не переставая, сто двадцать дней и ночей и ничего такого не происходило.
И поглотил Великий Потоп нечестивый Вавилон, и можно было надеяться, что явившийся после неизвестно куда девшегося наводнения новый, убоявшийся гнева Господня, мир будет во сто крат лучше прежнего.
XVIII
Дождь, далеко преступив границы, установленные ватиканским гидрометцентром, лил вот уже LXVIII дней, вместо положенных ему XXXIV. Природа, казалось, устала от этого серого однообразия будней, и в Ватикане, наконец, пошёл первый снег. В смысле: совершенно первый, впервые за всю ватиканскую историю, со времён папства святого апостола Петра. Выйдя утром на улицу, сказочник с удивлением и ужасом наблюдал невиданное доселе природное явление и его последствия. Машины были перевёрнуты, некоторые дома провалились в подвалы, купол собора св. Петра был пробит в IV местах, на улицах были разбросаны танки и катапульты, вышедшие на борьбу со стихией.
Решив, что виденного более чем достаточно, сказочник вернулся домой и дабы прийти в себя, засел за сочинение новой сказки. Ещё на лестнице в голове сказочника возник и взялся принимать очертания сюжет, который показался ему свежим и весьма оригинальным.
Миссия невыполнима
Однажды Папа Некто VI написал энциклику (о вреде алкоголя, табако– и иногокурения, а также о пользе походов с шатрами в лес, посещения библиотеки и прочая и прочая. И дабы сие богоугодное послание достигло всех и каждого в самой завалящей епархии, понеслись в разные концы Ватиканской державы папские легаты и нунции. В один из самых отдалённых горных приходов добровольно вызвался доставить послание кардинал Некий. Был он молод и лёгок на подъём, и не хотел всю свою жизнь провести в бесконечных заседаниях на разных там соборах, собраниях кардиналов, синодах, конгрегациях и дикоктириях.
Получив благословение Папы, Некий без лишних рефлексий тотчас же отправился в путешествие. Путь кардинала благополучно пролегал по мирным равнинам ватиканским, но, наконец, он добрался до городка, стоявшего у самого края гор. Город был заполнен воинами и вооружёнными жителями, укрепления были в отличном состоянии, что было свойственно скорее приграничным крепостям, подвергавшимся постоянной военной угрозе, нежели мирному заштатному городку. Страж у ворот объяснил такую милитаризацию сих мест тем, что в горах нынче развелось слишком много воинствующих еретиков да лихих людей. Что же касается противолежащих этой крепости гор, то наибольшую опасность здесь представляют ватаги сатанистов.
Но, как говорилось в одной ватиканской поговорке: назвался послом – отправляйся куда пошлют. Где-то там, во глубине гор запрятался некрупный приход, куда кардинал Некий должен был доставить столь важную энциклику. Он вышел из крепости и зашагал по дороге, проложенной в стародавние времена древней ватиканской доблестью. В нынешние же времена дорога никем не поддерживалась и чрез это пришла в крайнее умаление. Кардинал уже прошёл последний аванпост, выдвинувшийся почти в самые горы. Часовой посоветовал Некию хотя бы спрятать подальше кардинальскую красную шляпу – очень уж она привлекала внимание. Кардинал ответил решительным отказом.