Не прошло и недели, как он снова засобирался в поездку. И снова мы проговорили всю ночь. Он строил грандиозные планы, хотел скопить денег на собственный дом и большой сад. Мечтал о большой семье и о том, чтобы мы никогда не разлучались. Говорил, как он меня любит, как много я для него значу, что ради меня он горы готов свернуть. Наивность и любовь затмили мне глаза, я была на седьмом небе от счастья. На следующий день он уехал, и мы вновь с его теткой остались одни.
Тот судьбоносный день я помню детально. Было воскресенье. Тетка была выходная, разложила на столе выкройку и большие лоскуты ситца в цветочек. Она сказала, что будет шить себе сарафан. Проворными движениями Светлана раскроила материал, наметала стежки и села за швейную машинку с ножным электрическим приводом. При этом она напевала мелодию "Старый клен" из популярного тогда кинофильма "Девчата". Я села рядом и внимательно следила за ее действиями. Ее правая нога нажимала на педаль электропривода, а руки опытными движениями направляли ткань вдоль строчки. Видимо, мое изумленное лицо привлекло ее внимание, и она улыбнулась. Я улыбнулась ей в ответ – так между нами воцарился мир, раз и навсегда.
В этот день в моей жизни произошли два знаковых события. Первое – благодаря Светлане я научилась шить. Взяв в руки ткань и иглу, я почувствовала, что хочу заниматься этим всю жизнь. Второе же событие было не таким радужным. Когда солнце начало опускаться за горизонт, в ворота громко постучали, и мы обе вздрогнули. Это была милиция. Участковый быстро прошел в дом и о чем-то долго шептался со Светланой на кухне. Он ее знал и, по-видимому, уважал, поэтому и пришел предупредить. Когда он ушел, Светлана вошла в гостиную вся бледная и растерянная.
"Петра забрали в милицию за кражу на рынке", – тихо произнесла она и, плача, опустилась на диван.
Помню свою реакцию: я не могла поверить ее словам. Я сказала, что это какая-то ошибка. Тогда я даже не подумала связать предыдущую историю с чемоданом с кражей на рынке.
Светлана сказала, что мне лучше остаться дома, чтобы не привлекать к своей персоне внимание милиции. Обезумевшая, в отчаянии я металась два часа от одного окна к другому. Светлана вернулась за полночь".
– Так вот чем ты занята!
Голос Аркадия эхом отразился от стен подсобного помещения, что придало ему угрожающее звучание. От неожиданности Клара вздрогнула и соскочила с табуретки. Дневник скатился с колен на пол.
– Тебя не было дома полдня, я думал, ты занята чем-то важным, а ты сидишь в подсобке и читаешь записки незнакомой женщины!
Лицо мужа было красным от гнева – он так разгорячился, что не смог сдержаться даже при посторонних. За его спиной Клара увидела испуганное лицо дочери и вспомнила, что она должна была сегодня забрать ее из школы. Взглянув на часы, она поняла, что опоздала на два часа.
– Прости, я совсем забыла про Полю, – попыталась успокоить она мужа.
– Забыла?! – заорал Аркадий. – Она забыла! Ребенок прождал тебя в вестибюле целый час. Мне пришлось срываться с совещания и бежать в школу. Мы думали, что с тобой что-то случилось. Обзвонили все больницы. В последнее время от тебя можно ждать чего угодно!
– Не надо так сгущать краски. Не кричи. Ты напугаешь ребенка.
– Она и так напугана! Она битый час бегает по городу с отцом и ищет свою мать, – выпалил Аркадий с нарочитым драматизмом.
– Вы могли сразу приехать сюда, зачем бегать по городу? – теперь уже Клара начала заводиться.
– Мы приезжали! Здесь было закрыто!
– Мы посмотрели через окно, тебя не было видно, и мы уехали, – пояснила Полина дрожащим от волнения голосом.
Послышалось нервное покашливание Лили, она выглянула из-за спины Аркадия и виноватым голосом произнесла:
– Я выходила на обед, о чем тебя предупредила, но ты была так занята чтением, что даже голову не подняла. Я решила закрыть магазин и сбегать быстренько домой перекусить.
Клара обомлела: она даже не слышала, как подруга заглядывала в подсобку.
– Хорошо, я признаюсь, что немного переборщила. Прошу прощения, – виновато произнесла она.
Аркадий метнул на нее гневный взгляд.
– Пойдем домой! – приказным тоном произнес муж, взял за руку дочь и направился к машине.
Клара подняла с пола дневник, сложила его в сумку и покорно поспешила за семьей.
* * *
Весь оставшийся вечер Клара помогала мужу собирать вещи и раскладывать их по коробкам. Настроение Аркадия осталось прежним, он ходил по квартире угрюмый и отстраненный, а Клара даже не пыталась с ним объясниться. Сбор вещей вызвал у нее приступ депрессии. Душа разрывалась на части. С одной стороны, ее беспокоило будущее бизнеса и проблемы подруги. С другой, ей нужно было обустроить семью на новом месте и не доводить до конфликта ситуацию с переездом. Еще эта история Тамары и Тихони не давала ей покоя… В итоге она решила, что ничего предпринимать не будет – пусть все идет, как идет. Если события сложатся так, что кроме переезда ей ничего не останется, значит, так тому и быть – она уедет.
Кто-то из соседей забарабанил по батарее. Аркадий посмотрел на часы, устало выдохнул и сказал:
– Уже половина одиннадцатого. Продолжим завтра утром. Я выпью пива и спать. Надеюсь, сегодня ты ляжешь спать в спальне?
Вместо ответа Клара отрицательно помотала головой и пошла на кухню, сварила себе кофе и хотела уже открыть дневник, но услышала настойчивый звонок в дверь. Полина уже спала, и Клара испугалась, что незваный гость разбудит дочь.
Дверь открыл Аркадий. Клара вышла следом за ним в коридор и увидела Уварова. Рядом с ним стоял незнакомый мужчина в черном костюме и сером плаще.
– Добрый вечер, у нас есть к вам несколько вопросов, вы не возражаете, если мы войдем? – спросил официальным тоном следователь.
Аркадий отступил в холл и пропустил Уварова и его коллегу в квартиру.
– Все, что я знала, я вам сказала. Мне нечего добавить, – сухим тоном произнесла Клара.
С мрачным лицом муж ушел на кухню, и Клара услышала звон пивных бутылок.
– Клара Владимировна, это следователь Коваленко, ему передали дело Тихонова, – деловито представил коллегу Уваров.
– Очень приятно, – еще более сухо произнесла Клара и отступила в сторону, чтобы настойчивые гости смогли разуться. – А до завтра это подождать не может? У нас только что уснула дочь.
– Нет, – небрежно бросил второй следователь.
Коваленко был полной противоположностью Уварова: заляпанный кетчупом костюм, сальные волосы и дурные манеры; его голос звучал с вызовом и надменностью, а реакция Клары его заметно раздражала.
Клара не знала, что делать: гостиная была заполнена коробками и упакованной мебелью, на кухню их тоже нельзя было пригласить – на столе лежал дневник. Кабинет был рядом с детской – услышав голоса, Полина могла проснуться. Пока она размышляла, Аркадий выглянул из кухни и пригласил их войти. Он протянул следователям по бутылке пива и сказал:
– Служителям закона тоже нужно время от времени расслабляться.
Гости не стали возражать и расположились за столом. Коваленко и Аркадий перебросились общими фразами о переезде. Клара не сводила глаз с Уварова. Он снял пиджак, повесил его на дверную ручку и сел за стол.
– Так чем обязаны? – более официально спросил у гостей Аркадий.
Коваленко откашлялся и быстро произнес:
– Мы получили новую информацию и решили заново допросить вашу супругу.
– Какую информацию? – насторожился Аркадий и поставил недопитую бутылку пива на стол.
Коваленко рассказал то, что Клара уже знала: тело утопленника исчезло, по снятым отпечаткам в квартире было выяснено, что "утопленник" принимал участие в ограблении. Далее Коваленко показал фотографию настоящего Тихонова. Это была черно-белая фотография с камеры, установленной на паспортном контроле в аэропорту. На ней был изображен высокий мужчина пятидесяти лет со светлыми кудрявыми волосами.
Уваров положил фотографию перед Кларой и, показывая на руку Тихонова, спросил:
– Вы утверждаете, что именно этот человек был на пляже в день своего самоубийства?
– Да, – подтвердила Клара.
Она сказала абсолютную правду: действительно, это был тот самый человек, которого она видела на пляже.
– Посмотрите еще раз, это очень важно, – грубо произнес Коваленко, – это точно тот самый человек, который утопился на ваших глазах?
Аркадию его тон не понравился и он тут же встал на защиту жены.
– Если моя жена говорит, что это тот человек, значит, так оно и есть.
– Да. Это тот самый человек, – еще раз подтвердила она.
Уваров открыл ноутбук и показал Кларе запись с камеры наблюдения. На ней было четко видно, как Тихонов подошел к таможенному посту аэропорта и предъявил паспорт. Затем он прильнул к окошку, вслушиваясь в вопрос офицера, и что-то ответил. Далее ему вручили проштампованный паспорт, он поднял сумку с пола и направился к выходу в город.
– Это он? – спросил Уваров.
Клара чуть не подпрыгнула.
– Да! Вот посмотрите, как он делает левой рукой, – показала Клара на характерный жест Тихонова и повторила движения. – Так же он делал на пляже, когда входил в воду.
Уваров тяжело вздохнул и закрыл ноутбук. Клара поняла, что своим ответом спутала им версию расследования.
– Видите ли, Клара Владимировна, на пляже погиб не тот человек, что на этой записи.
– А значит, и пропавшее тело не принадлежало Тихонову, – многозначительно добавил Коваленко.
– Как это? – удивилась Клара.
Коваленко разложил перед ней новую стопку фотографий и прокомментировал:
– Вот эти фотографии мы сделали на пляже, а вот эти – в морге при оформлении покойного.
На фото был запечатлен брюнет лет сорока с широкими скулами.
– То есть мы правильно вас поняли: Тихонов вошел в воду, но вытащили совсем другого человека? – спросил заинтригованный Аркадий.
– Это мы и пытаемся выяснить, – ответил Коваленко и взглянул на Клару.
Внимательно осмотрев все фотографии, Клара подняла на следователей растерянный взгляд.
– Когда утопленника вынесли из воды, – начала вспоминать Клара, – его сразу окружили люди, потом подбежали врачи скорой помощи. Я не видела, кого конкретно вынесли, да и не горела желанием смотреть.
– Интересное у нас кино получается! – воскликнул Уваров и хлопнул себя по коленям.
– А что говорят те, кто вытащил труп из воды? – спросил Аркадий. – Они опознали Тихонова?
– Нет, – ответил Уваров и показал на фото трупа сорокалетнего брюнета. – Все свидетели опознали вот этого человека.
– Кстати, при первичном осмотре патологоанатом сказал, что тело пролежало в воде минимум шесть часов, что сразу не вязалось с показаниями вашей жены, – язвительно произнес Коваленко.
Клара испуганно посмотрела на мужа.
– Но ведь она не одна его видела. На пляже были еще двое мужчин, – напомнил Аркадий.
– Двое алкашей, которые не могут толком вспомнить, что было до того, как они попали в воду. Но они точно помнят, кого вытащили, – ответил Коваленко.
Уваров не сводил взгляда с Клары. В этом взгляде одновременно читались подозрение и любопытство, симпатия и желание защитить.
– Я даже не знаю, что вам на это ответить, – с потрясенным видом произнесла Клара, – кроме того, что уже говорила несколько раз, мне нечего больше добавить.
Коваленко хотел возразить, но Уваров еле заметно дотронулся до его локтя и сказал:
– Лады. Давайте продолжим наш разговор в следственном управлении. Послезавтра вас устроит?
– Мы послезавтра уезжаем, – обеспокоено сказал Аркадий.
– Вот как? – с наигранным удивлением произнес Уваров. – Жаль, но это невозможно. Ваша жена является важным свидетелем в расследовании и не может уехать из города.
"Что ты задумал?" – мысленно спросила Клара. Она поняла, что Уваров ведет собственную игру. У Клары затеплилась надежда, что у нее будет повод остаться, но Аркадий тут же спустил ее на землю.
– Она не подозреваемая, а как свидетель, показания уже дала. У вас есть наши контакты, и при случае вы сможете задать ей любые вопросы. Если понадобится, она даже сможет приехать в Сочи, но вопрос с переездом решен.
Коваленко собирался что-то сказать, но Аркадий жестом показал, что он не закончил.
– Если же вы намерены чинить нам препятствия, то будете иметь дело с моим адвокатом, – сухо произнес он, жестом указал на холл и надменным тоном добавил: – Спокойной ночи.
* * *
Проводив следователей, Аркадий вернулся на кухню и одарил жену испепеляющим взглядом. Клара стояла к нему спиной и в поиске дневника открывала поочередно дверцы шкафов кухонного гарнитура.
– Куда ты спрятал дневник? – спросила она, услышав его шаги.
– Это единственное что тебя сейчас интересует? – язвительно спросил муж и скрестил руки на груди.
– Нет, но тетрадь тоже важна.
Аркадий подошел к холодильнику, на котором стояла большая коробка с посудой, и вынул из нее бордовую тетрадь. Он с размаху бросил ее на стол и вопросительно посмотрел на жену.
– Теперь мы можем поговорить?
– Да, – спокойно ответила Клара и присела на край стула.
– Ты сговорилась со следователем? – напористо спросил Аркадий.
– Какой вздор! – Клара вскочила с места, широко раскрыв глаза от удивления. – Зачем мне это делать?
– Чтобы не уезжать, – гневно заключил Аркадий и сжал кулаки. Клара заметила, как побелели костяшки его пальцев.
Клара знала: если муж вобьет себе какую-то мысль в голову, переубедить его очень сложно, поэтому постаралась заглушить нарастающую ярость и как можно спокойнее ответила:
– Если я не захочу ехать, я тебе скажу.
– Ты уже сказала! – парировал с ненавистью Аркадий. – Я ответил "нет", теперь ты сделала следующий ход.
– Не выдумывай, – произнесла она еще на тон тише. – Это не шахматная партия, а наша жизнь. Я этого следователя знаю так же, как и ты. И я не буду опускаться до такой низости, которую ты предположил. Ты это знаешь, но все равно меня обвиняешь.
– Я не знаю, что от тебя ожидать. Последние дни показали, что ты можешь быть совсем не такой, какой казалась мне все предыдущие годы.
Клара подняла глаза и пристально посмотрела на мужа. В ее взгляде читалась тревога: она любила Аркадия, но ситуация с новым назначением окончательно вбила между супругами клин.
– Я все та же, что и раньше. Просто известие о переезде и смерть человека на моих глазах сделали нашу жизнь немного нервозной. Скоро все закончится и будет как прежде.
Клара тут же поймала себя на мысли, что сама не верит в то, что говорит. Как прежде уже никогда не будет: они пересекли невидимую черту, за которой осталась точка невозврата.
Аркадий сделал глубокий вздох и тихо произнес:
– Я надеюсь на это. – Вставая из-за стола, он добавил: – Думаю, глупо спрашивать, что ты сейчас собираешься делать…
Она еле заметно кивнула и виновато склонила голову.
– Я так и думал, – процедил он сквозь зубы и, покидая кухню, демонстративно с шумом захлопнул дверь.
Клара сделала несколько глотков остывшего кофе и с облегчением выдохнула. День выдался тяжелым, она устала физически и эмоционально, лечь спать было бы самым разумным решением, но исповедь Тамары тянула ее к себе с неимоверной силой. Она придвинула дневник и, открывая страницу, на которой ее прервали в подсобке магазина, вспомнила лицо Аркадия, заставшего ее за чтением. Мелькнувший образ заставил ее содрогнуться. Столько ненависти и злобы!
"Светлана вернулась за полночь и сказала, что Тихоня украл сумочку жены партийного чиновника. Даже ее одноклассник, их участковый, не смог ей помочь. Ситуация была безнадежной, Тихоне грозил тюремный срок. Светлана вынесла из спальни чемодан с вещами, который принес Тихоня, и мы поспешно отнесли его на помойку, которая располагалась за два квартала от ее дома. Почти всю ночь я проплакала, думая о своей жизни. Я только обрела любовь, а судьба так безжалостно ее отнимала.
Рано утром пришли с обыском. Вызвали соседей в качестве понятых и перевернули весь дом вверх дном. От страха я забилась в угол в гостиной и сидела там без движения несколько часов, пока из дома не вышел последний непрошеный гость.
Несколько раз следователь вызывал Светлану на кухню и подробно расспрашивал о племяннике. Когда приехал, с кем приехал и чем занимался все две недели. Я благодарна Светлане: она не сказала, что Тихоня привез меня с собой. Если бы она проболталась, меня в тот же час отправили бы к мачехе.
Она сказала, что я дочь ее подруги, которая лежит сейчас в больнице, и поведала слезную историю о том, как меня и мою маму сбила машина. Во время рассказа следователь внимательно наблюдал за мной из кухни и в конце спросил: "А не та ли это девка, с которой он приехал?" Светлана звонко засмеялась и махнула на него рукой. "Скажете вы тоже. У моего племянника если и будет девка, то не такая, как эта". Следователь со знанием дела кивнул и ухмыльнулся.
Постепенно на меня вообще перестали обращать внимание, и я невольно подслушала разговор двоих следователей. По их словам Тихоня был профи, на дело пошел не один, но упорно это отрицал. Прокурор предложил ему сделку, либо он сдает подельников и выходит сразу по УДО, либо тянет срок один и на полную катушку. В моем сознании проблеснул лучик надежды, может Тихоня образумится и сдаст тех людей, которые так бесчеловечно его подставили. А что его подставили, я даже не сомневалась. Сама идея, что Тихоня может быть вором, отвергалась мною молниеносно.
Обыск закончили ближе к вечеру. Напряжение отпустило, и мы со Светланой просидели на кухне за разговорами несколько часов. Светлана причитала о том, что это большой позор для ее семьи, что милиция непременно сообщит ей на работу и ее могут сместить с бригадирской должности. Как могла, я утешала ее, но что могла ей сказать неопытная пятнадцатилетняя девчонка?
Я рассказала ей о подслушанном разговоре двух милиционеров, и на следующий день она пошла поговорить с Тихоней. Меня она наотрез отказалась брать с собой. Как же я тогда переживала, мне казалось, если я не увижу Тихоню, то умру от тоски! Снова мучительное ожидание, и снова я металась от одного окна к другому.
Светлана вернулась злая и раздраженная. Она ничего мне в тот день не сказала, хотя я в своих расспросах дошла почти до истерики. Сидела, уставившись в одну точку, и не шевелилась. По ее лицу я поняла, что произошло что-то страшное и жуткое, отчего сама испугалась, забилась в угол и проплакала до утра.
Утром Светлана сама позвала меня и попросила сесть рядом. Она сказала, что Тихоня отказался сдать подельников, поэтому скоро будет суд и Тихоня сядет на большой срок. Она точно знала, что это не год и не два. Посмотрев на меня, она вытерла слезы и спросила: "Что ты будешь делать, если его посадят?" Ни минуты не раздумывая, я ответила: "Буду ждать". Светлана кивнула головой, скорее машинально, чем в знак одобрения, и больше мы эту тему не поднимали.