* * *
Сольрун, ты где?
>>>
Да, Стейн! Прежде чем ответить тебе, я хочу немного перекусить. Подожди чуть-чуть.
>>>
Жду.
>>>
Кое в чем я с тобой согласна и охотно присоединяюсь к твоим выпадам против догматизма и фундаментализма! В Библии есть много того, что меня радует, но и много того, что удивляет, но я не думаю, что Библия до последней буквы сочинена Богом. Ее сердцевиной является для меня вера в воскресшего Христа.
Нильс Петер снова поднялся на лестницу и в третий раз выкрасил подоконник! Сейчас он собирает малину. Такое впечатление, что он дежурит в саду только потому, что я сижу здесь и пишу. Он как-то спросил, что я пишу, и я ответила ему… правду. "Только что послала письмо Стейну", - ответила я.
Что у тебя еще на душе? С критикой религии уже покончено? Кое-что ты сказал. Или не всё?
>>>
Осталось последнее.
>>>
В таком случае продолжай. Цензура тебе не угрожает.
>>>
Во многом вера в откровение исходит из представления о том, что наше пребывание в этом мире - всего лишь пересадочная станция по пути к конечному небесному пункту назначения. Такова жизнь человека, куда менее ценная, чем подлинное потустороннее существование.
Как климатолог я не устаю напоминать о том, что у нас есть только эта единственная планета. Но многие люди живут с убеждением, будто забота о ней и физической основе нашей жизни не так уж важна, поскольку Божий суд и спасение верующих - не за горами. Наше земное существование рассматривается как промежуточная станция, и есть группы верующих, которые просто-напросто оставляют без внимания гибель биосферы, потому что это воспринимается ими как предзнаменование Конца света и Второго пришествия Иисуса Христа, о которых говорится в Священном Писании!
По данным опроса общественного мнения для канала Си-эн-эн, 59 процентов американцев верят, что пророчества апостола Иоанна Богослова оправдаются и что в полном соответствии с Апокалипсисом настанет Конец света. Но и это еще не всё! Существует немало проповедников и пасторов, охотно принимающих участие в обострении международных конфликтов, дабы таким образом ускорить Второе пришествие. Эти приверженцы Конца света, кажется, имеют немалое влияние в Белом доме и, словно кроты, выбираются на поверхность, особенно перед выборами нового американского президента.
Тебе известно, что я ничуть не боюсь пророчеств о Конце света, и ты, вероятно, тоже. Но меня смертельно пугает то, что эти пророчества могут исполниться сами собой, в силу объективных причин. Не будет ни нового неба, ни новой земли, ни Второго пришествия, которое спасет верующих христиан. Земля - единственная наша обитель и наша единственная собственность. И потому нет ничего выше, чем ответственность хозяина, которую мы несем за эту планету и за всех ее обитателей.
>>>
Конечно, Стейн, мы должны беречь нашу планету. Только, по-моему, зря ты взваливаешь вину за уничтожение окружающей среды на верующих. Уверена, что большинство из них уважают природу больше, чем атеисты… Разве ты не видишь, что чудовищный перерасход ресурсов в развитых странах мира является проявлением материализма? Разве эта мелочь противоречит духовным устремлениям? - спрашиваешь ты. Все силы направлены в настоящее время на то, чтобы снизить выброс газов в атмосферу, усиливающих парниковый эффект. Единственное, чего никто не принимает в расчет, это то, что мы способны еще и усилить этот эффект. Я имею в виду крики, истерию, метания и безудержную эксплуатацию окружающей среды. Мы живем в историческую эпоху, которую наши потомки, возможно, назовут "консумфашизмом". Я уверена в том, что идеология потребителя в наше время практически подменила религию.
>>>
Кажется, ты права, я сдаюсь. Я не располагаю сведениями о том, что те, кто верит в жизнь после смерти, менее ответственно относятся к судьбе нашей планеты, чем те, кто в это не верит. Но я предостерегаю от заблуждений в том, что "небо и земля погибнут" и что верующих христиан ожидает вселенское спасение.
>>>
У нас здесь готовится небольшая перемена декораций. По-моему, мои ближние уже по горло сыты моей изоляцией, а я должна признать, что делала это довольно демонстративно. Вероятно, всем надоел удлинитель, который тянется из дома к столу в саду… Мы здесь последний день, а мы с тобой почти шесть часов провели вместе, я вставала лишь несколько раз, чтобы прогуляться вдоль цветочных клумб с канистрой воды в руке, пока на столе снова не начинал звенеть ноутбук. И я, оставив цветы, бросалась назад… Нильс Петер, проходя мимо, глядит на меня исподлобья.
Я уже смотала удлинитель и положила его в сарай с инструментами. Аккумулятор полностью заряжен, зато миска с черешней пуста! Пора реабилитироваться. Я объявила, что собираюсь приготовить треску на обед. Нильс Петер и Юнас явились в полдень с тремя большими рыбинами; а еще я, кажется, единственная в семье, кто знает про бутылку красного бургундского… Это моя козырная карта, или, правильнее сказать, - попытка загладить вину. Бутылку я спрятала в ящике комода под бельем и поступила так с мыслью об обеде, который приготовлю в этот последний вечер.
Мои мальчики всегда ходят в последний день на рыбалку, а я не люблю брать с собой треску в город даже в шикарной сумке-холодильнике. Бергенцы не разъезжают по Вестланну со свежей рыбой в сумке-холодильнике. Лучше схожу завтра на рынок и куплю там свежую треску.
Я тут кое о чем подумала… Не мог бы ты написать на прощание хотя бы несколько слов о том, как прошло открытие выставки? Я налью в котел с рыбой воду, почищу несколько картофелин, приготовлю салат и накрою на стол. А после этого снова сяду читать! Только сама писать сегодня больше не буду. Хорошо?
>>>
Ты уехала, а я долго ходил взад-вперед внизу у фьорда, потом вернулся к себе в номер, принял душ и спустился вниз, в комнату с камином. Потом встретился кое с кем из участников перед тем, как в кафе "Миккель" состоялся семинар по вопросам изменения климата, таяния ледников и новейших полярных исследований. После бокала белого вина и интересного рассказа о гостинице, окрестностях и ледниковом туризме мы сели обедать. Я чувствовал себя слегка польщенным тем, что меня посадили за "главным столом".
После обеда я попытался заказать бокал кальвадоса. Я все время думал о тебе и о нашей автомобильной поездке в Нормандию. Но кальвадоса у них не нашлось. Кажется, он мне приснился, похоже на то, что яблочной водки в их ассортименте никогда и не было. Почему же я вспомнил кальвадос? Но если это воспоминание оказалось ошибочным, как я могу положиться на другие? Мне предложили вместо кальвадоса бокал коньяка, но от коньяка я отказался и попросил вместо него пол-литра водки за свой счет.
Из зала с камином доносилось такое множество веселых голосов, что я пораньше поднялся в свой номер и лег. Заснул я почти сразу. И снова встретил во сне тебя. Я был на высокогорном пастбище и вновь прошел мимо березовой рощи.
На следующее утро я проснулся рано, разбуженный криком чайки, и спустился вниз завтракать, когда открывали двери столовой. Потом снова взял с собой чашку кофе на веранду, но ты уехала! Я сидел на утреннем солнце и слушал, как шелестят листья пунцового бука, шепчутся на ветру. Чайки били крыльями и кричали над магазином на старой пристани. Какой-то человек в зеленом сидел в лодке и удил рыбу во фьорде. Что-то в душе моей протестовало против этого слишком идиллического утреннего пейзажа.
Несколько часов спустя мы отправились в Музей ледников, где нам показали, какой высоты должен быть ледник, чтобы выстоять несколько десятилетий в условиях изменения климата. Я спросил себя самого, учтены ли при этом те осадочные отложения, которые обрушиваются вниз и скапливаются на дне, меняя дельты рек. Сегодня там, где тысячу лет назад была гавань викингов, выращивают картофель! На климатической выставке нас разбили на группы и сначала привели в комнату, где с шумом и грохотом воспроизводился процесс создания земли 4,6 миллиарда лет назад. В следующем зале нам сообщили, как выглядела жизнь на земле 40 миллионов лет назад, а затем, какой след оставили ледниковые эпохи на поверхности земли. Потом мы прошли в небольшую комнату, где наглядно описывались причины возникновения парникового эффекта и какие невыносимые для жизни условия были бы на нашей планете, если бы никакого парникового эффекта не существовало и атмосфера Земли не способна была отражать и поглощать тепло. Нас познакомили с тем, как деятельность человека и повышение концентрации парниковых газов повлияли на баланс древней каменноугольной эпохи! В следующем зале мы узнали, какой будет картина Земли в 2040 и 2100 годах, если мы не предпримем никаких мер по сокращению выброса газов в атмосферу. Впечатление не из веселых!
К счастью, нам хотя и весьма туманно, но намекнули на то, какой будет жизнь на Земле в том случае, если в будущем все-таки удастся остановить губительную вырубку тропического леса. Земля имеет возможность выжить. В последней комнате были продемонстрированы великолепные диапозитивы о жизни земного шара и его биологическом многообразии. Комментировал Дэвид Аттенборо. Указывая на уникальные виды растений и животных, он в самом конце сказал: …but we still have time to make changes that will secure the life of this planet. This is the only home we have…
После торжественного открытия нас посадили в автобусы и повезли к леднику Суппхелле, где на свежем воздухе был накрыт стол с шампанским, клубникой и разными лакомствами. Это служащие гостиницы приготовили стол, пока мы были в Музее ледников. Вскоре милая хозяйка гостиницы, которая в последние сутки была ужасно занята, заприметила меня. Кажется, она наконец смирилась с тем, что я был здесь ради открытия выставки и что через пару часов мне предстоит выступить с краткой речью на ланче.
Подойдя ко мне, она, сердечно улыбнувшись, спросила о тебе:
- Где ваша жена?
Я не в силах был разговаривать, я не справился с этим, Сольрун, и сказал лишь, что ты поспешно уехала, потому что дома в Бергене случилась неприятность.
- С детьми? - спросила она.
- Нет, со старой тетушкой, - ответил я.
Она немного помолчала, вероятно оценивая, насколько дорога нам эта тетушка.
- Но у вас есть дети? - спросила она.
Что я должен был ответить? Пришлось снова пустить в ход ложь. Я не в силах был сказать: мы встретились здесь совершенно случайно, мы уже более тридцати лет не видели друг друга. Я попытался ответить как можно неопределеннее.
- Двое! - сказал я и кивнул. Это было не так уж далеко от правды, поскольку я подумал о своих двоих детях и о двоих твоих.
Но она не сдавалась. Она хотела как можно подробнее узнать о наших детях, и, не знаю почему, с этого момента я рассказывал не о своей семье, а о твоей, в Бергене. Как можно более кратко я поведал о девятнадцатилетней Ингрид и шестнадцатилетнем Юнасе, хотя сам узнал о них всего несколько часов назад. Теперь я знал, какой лжи мне следовало придерживаться. Я говорил кратко и ясно, словно был твоим мужем.
Кажется, она быстро произвела в уме расчеты:
- Что ты говоришь! Значит, прошло много лет, прежде чем у вас появились дети?
Я подумал: "Ага! Кажется, ты надеялась, что мы зачали дитя в гостинице "Мундаль" уже тогда, когда были здесь совсем юными?"
Но я, указав наверх, на ледник, произнес:
- Он был тогда гораздо больше!
Она, кивнув, улыбнулась, но я не понял почему. Она сказала:
- Как славно увидеть вас обоих снова!
Мысли метались в моей голове. Возможно, это были мысли о всей той жизни, которую мы оба прожили бы, если бы остались вместе. Но я думал в то же время о пароме в Ревснесе, о полицейских машинах в Лейкангаре, о березовой роще наверху, в Мундальсдале.
Я снова кивнул в сторону ледника.
- Но меня больше беспокоят ледники в Гималаях, - сказал я. - Они тоже отступают, их несколько тысяч, и они снабжают водой миллионы людей.
Я долил бокал, повертел его и сделал несколько шагов вниз вдоль голубовато-зеленой реки, чтобы избежать ответа на множество других вопросов. Я шел, думая о той книге, которую ты взяла с собой тем самым вечером в номер и которую потом захватила с собой домой в Осло. После встречи с Брусничницей эта книга стала как обоюдоострый меч, что лежал между нами. Если бы ты случайно не наткнулась на эту книгу, мы, возможно, продолжали бы жить вместе до сих пор. Что ты об этом думаешь?
С Брусничницей мы, конечно, смогли бы справиться. Но ты вскоре стала придавать этому гораздо более глубокий смысл.
>>>
Столько мыслей нахлынуло, Стейн! Но пока писем от меня не жди. Я выключаю ноутбук и отвечу из Бергена.
> IV
>>>
Я сижу за рабочим столом у окна, что выходит на Скансен, и смотрю на Берген. Сегодня прекрасная, почти осенняя погода. Впервые в этом году я заметила на деревьях желтые листья, да и дни стали короче.
Я сижу в своей старой детской комнате. Она принадлежала Ингрид с тех пор, как девочка была маленькой, но пару месяцев назад она с подругами перебралась в съемную квартиру на улице Мёленприс, и я получила свою комнату обратно. Я сразу занялась ее обустройством, повесила ковер, привела в порядок пол, а стены выкрасила в кремовый цвет. Так я превратила комнату в маленькую берлогу. Я называю ее "библиотека", но Нильс Петер смирился с тем, что это моя личная комната. Щедрый человек!
Ингрид была так мила. Когда она и ее приятель вынесли последние коробки с одеждой и вещами, она вдруг весело меня обняла и поблагодарила за то, что когда-то я одолжила ей свою комнату, в которой она жила с трехлетнего возраста! Но она все время знала, что это моя девичья комната и что я жила в ней и взрослой, и ребенком.
Всего пять лет я не жила в ней…
Когда я села тогда в дневной экспресс, я заплакала. Что, по-твоему, я делала, проезжая Хеугастёль, недалеко от нашего логова на плато? Когда мы подъезжали к Финсе, рядом со мной сел кондуктор и стал меня утешать. Я не промолвила ни слова, да он ничего и не спрашивал. В Мюрдале он вышел, помахал зеленым флагом и снова вернулся. Я все еще плакала. Он принес мне чашку чая, не такого, какой подают в бумажном стаканчике, а настоящего чая в фарфоровой чашке. Тогда я, пересилив себя, взглянула на него, улыбнулась и сказала: "Спасибо!" Но рассказать, как мы жили в "каменном веке", не смогла.
Мне нужно было домой. Домой к маме и папе. Это было единственное, в чем я была абсолютно уверена. Я не стала звонить и предупреждать их. Я не могла больше думать ни о чем, кроме как оказаться дома. Им пришлось принять меня в том состоянии, в каком я объявилась.
Я снова поселилась в своей детской комнате. Когда я несколько лет спустя встретила Нильса Петера, мама и папа начали перестраивать старый дом в устье фьорда. Тот самый, что остался после бабушки, в Ютре-Сула. Папа начал, как он выражался, "катиться с горы". В конце концов он продал свое агентство и таким образом стал состоятельным человеком. Он посмеивался: "Прекрасно жить в Бергене, Сольрун! Но не очень-то полезно для здоровья здесь умереть!"
Они прожили в Кольгруве больше двадцати лет, так что, в известном смысле, он был прав. Папа умер три года тому назад. Говорят, что он сидел в кресле со стаканом коньяка в руке, который упал и разбился, когда у него остановилось сердце. Мама умерла зимой. Я сидела рядом с ней и держала ее за руку. У нее была только я.
Когда я приехала в Осло учиться, мне было ровно столько же лет, сколько Ингрид сейчас. Приятно об этом думать. Как мы были молоды! Прошло всего несколько недель с тех пор, как я сошла с поезда Восточной железной дороги, тут мы с тобой познакомились; это случилось после лекции к ex. phil в "Chateau Neuf". Тебе надо было прикурить сигарету, а возможно, это был всего лишь предлог, но потом мы уже не расставались.
В октябре мы перебрались в маленькую квартирку в районе Крингшё, где находился студенческий городок. Мои соученики - студенты в Блиндерне, не скрывали своей зависти. Мы существовали как бы сами по себе, словно, кроме нас, никого на свете не было. Мы были так счастливы!
Как я плакала в поезде, возвращаясь домой, в Берген! Я ничего не понимала. Только то, что мы стали думать совершенно по-разному, но никак не могла взять в толк, почему при этом невозможно жить вместе. Или ты считаешь, что тот, кто верит, и тот, кто нет, не могут жить под одной крышей?
Как ты ненавидел те книги, Стейн! Особенно одну. Как ты презирал ее и как презирал меня за то, что я ее читаю. Или просто ревновал меня? Пять лет все мое внимание принадлежало тебе. У меня в уме ничего не было, кроме нас с тобой. После встречи с Брусничницей и после того, как я начала читать эту книгу, которую взяла в гостинице и увезла с собой в Осло, у меня появилась и стала все больше укрепляться вера в жизнь после смерти. Неужели ты не мог позволить мне жить с этой верой?