- Ты, наверное, с ума сошел. Хотя вообще-то мысль интересная. О Господи! - Она вдруг резко выпрямилась. - Нет, ты посмотри на этих людей! Они кто, мужчины или женщины? И почему они делают это прямо на улице? Почему не откладывают до возвращения домой?
- Домов, дорогая моя Фрэнсис, - ответил Йоссариан, - у многих из них просто-напросто нет. А очереди в уборные на автовокзале слишком длинны. На часы пик места в них приходится заказывать загодя. Иначе на унитаз присесть не удастся. В ресторанах же и отелях в уборные, как то значится на их дверных табличках, допускаются лишь постоянные клиенты. Ты когда-нибудь замечала, Фрэнсис, что люди, которые отливают на улицах, обычно делают это подолгу?
- Нет, не замечала, - ледяным тоном отрезала Фрэнсис. - Ты так ожесточился в последнее время, - добавила она. - Раньше был куда веселее.
- Они уже и до Таймс-сквер добрались. Не желаешь полюбоваться?
- Я даже разговаривать о Таймс-сквер не желаю.
- Но я настаиваю, - пробормотал он.
- Стал таким циничным.
Много лет назад, еще до того как Йоссариан женился, а Фрэнсис вышла замуж, между ними случилось то, что теперь назвали бы романом, хотя ни он, ни она и не подумали бы никогда присвоить столь громкий титул тому, чем они бесперебойно и страстно занимались друг с дружкой.
- Раньше ты была куда сострадательнее, - напомнил он ей теперь.
- И ты.
- И решительнее.
- Ты тоже. А теперь ты такой пессимист, - без особого чувства сообщила она. - И всегда саркастичный, ведь так?
- Не замечал, - скромно ответил он.
- Неудивительно, что нашим мужчинам становится в твоем присутствии не по себе. Они не понимают, что ты на самом деле думаешь. И потом, ты всегда с кем-нибудь флиртуешь.
- Ну уж нет!
- Флиртуешь, - упрямо повторила Фрэнсис Бич, даже не повернув к нему головы, чтобы подчеркнуть справедливость своих слов. - Почти со всеми, кроме меня. Да ты и сам отлично знаешь, кто флиртует, а кто нет. Патрик и Кристофер не флиртуют. А ты флиртуешь. Всегда.
- Ну, обычно я ничего такого в виду не имею. Это я так шучу.
- Но женщины-то наши не знают об этом, Джон. Они думают, что у тебя есть по молодой любовнице на каждый день недели.
- По любовнице? - Йоссариан обратил звучание этих слов в помесь фырканья с гоготком. - Да у меня и одной-то нет.
- Подружка, партнерша. Как ты предпочитаешь их называть?
- Мне и одной было бы многовато.
Фрэнсис Бич рассмеялась. Напряженность, проступавшая в ее позе последние несколько минут, казалось, растаяла. Им обоим было уже за шестьдесят пять. Йоссариан знал ее, когда она еще звалась Франни. А она помнила времена, когда его называли Йо-Йо. С той поры они больше друг с дружкой не баловались - даже после того как она стороной узнала, что Йоссариан живет теперь один.
- Похоже, этих бедных, ужасных людей повсюду становится все больше и больше, - устало пробормотала она с отчаянием, управлять которым ей, как она ясно давала понять, ничего не стоит. - И что ни час, они делают на улицах какие угодно невообразимые вещи. Месяц назад у Патрика обчистили карманы прямо перед нашим домом, а проститутки стоят теперь день и ночь на каждом углу. Вот ты всегда все знал, Джон. Скажи, что с ними можно сделать?
- Ничего, - с готовностью обнадежил ее Йоссариан.
Все и так идет хорошо, напомнил он ей: на сей раз очень бедны лишь бедняки, а потребность в новых тюремных камерах намного острее потребности в бездомных. Йоссариан не стал добавлять к этому, что сам он в гораздо большей, чем прежде, мере принадлежит ныне к солидному среднему классу, которому вовсе не улыбается платить повышенные налоги ради улучшения качества жизни тех, кто не платит никаких. Строительство новых тюрем представлялось ему более предпочтительным.
Вторая жена Йоссариана все еще разводилась с ним. Всех его детей родила первая. А во втором супружестве, лет через шесть-семь после того, как он перестал заводить шашни на стороне, жена принялась обвинять его в том, что он их заводит, а когда Йоссариан устал наконец от ее обвинений, велела ему убираться, что он в итоге и сделал.
Его властная, много чего добившаяся в жизни дочь Джиллиан разводилась с мужем, добившимся много меньшего.
Его старший сын Адриан тоже много чего добился, став на Уолл-стрит большой шишкой небольших размеров, и теперь он и его жена жили в отдельных крыльях их устаревшего пригородного особняка, а адвокаты обоих уже готовы были предъявить иск и встречный иск о разводе, пытаясь между тем достичь невозможного - разделить имущество и детей так, чтобы обе стороны остались совершенно довольны.
Йоссариан чувствовал, что осложнения назревают и в супружеской жизни его второго сына, Джулиана, химика без ученой степени, работавшего в штате Нью-Джерси у производителя косметики; его жена поступила на образовательные курсы для взрослых.
Майкл, неженатый и все еще не имевший постоянного места работы, пошутил однажды, что собирается начать откладывать деньги, которые понадобятся ему для развода, прежде чем начнет копить те, которые понадобятся для женитьбы, и Йоссариан с трудом воздержался от ответной остроты насчет нешуточности этой шутки.
Майкл нравился женщинам, в особенности тем, что уже побывали замужем, - они какое-то время жили с ним под одной крышей, потому что Майкл был человеком миролюбивым, понимающим, нетребовательным, а потом уставали от такой жизни и съезжали от него, потому что он был человеком миролюбивым, понимающим, нетребовательным и оттого неинтересным. Йоссариан питал к нему уважение, подозревая, что тихоня Майкл прекрасно понимает, что делает - и в смысле женщин, и в смысле работы.
Когда Майклу требовались деньги, он брал, как свободный художник, заказы у разного рода организаций и журналов, или заключал договор с какой-нибудь художественной студией, или с чистой совестью принимал нужную ему сумму от Йоссариана.
* * *
Слежка за Йоссарианом так и продолжалась. Об этом свидетельствовал маленький белый "фиат", стоявший на улице у его дома - там, где стоянка была запрещена; водитель "фиата", один только раз встретившись с Йоссарианом глазами, немедленно укатил; о том же свидетельствовала и красная малолитражная "тойота", появившаяся полчаса спустя по другую сторону его авеню - там, где стоянка была запрещена, - на расстоянии в полквартала от знакомого Йоссариану по больнице тощего секретного агента с невнятно азиатской физиономией - этот большую часть времени прятался за журналом мод и работал, похоже, в паре со своим помощником французом, который держался в отдалении: поедал круассаны и попивал кофе, одиноко сидя за щеголеватым белым, кованого железа, столиком зеленого углового кафе ("Кофе и свежая паста"). На следующий день объявился новый агент - здоровенный костлявый американец с морковного цвета, коротко остриженными волосами, позволявшими с первого взгляда распознать в нем американца, приехавшего в город откуда-то издалека, или одного из тех работающих под прикрытием оперативников, что нарочно обзаводятся внешним обликом, позволяющим человеку с наметанным глазом мгновенно узнавать в них агентов в штатском, служащих в одном из государственных органов охраны правопорядка. Затем возник неизменно погруженный в раздумья ортодоксальный еврей, который то ли жил где-то по соседству и каждые два примерно часа выходил на долгую одинокую прогулку, каковую совершал, низко склонив голову и сцепив за спиной руки, то ли тоже был тайным агентом, действовавшим исходя из некоего скрытого мотива, постичь который Йоссариану оказалось не по силам. Под конец недели к ним добавился еще один долговязый рыжий детектив, работавший попеременно с первым, а на автоответчике Йоссариана обнаружилось сообщение от Мелиссы: пациент-бельгиец, присутствие которого в соседней палате выкурило его из больницы, жив, но страдает от сильных болей, температура же несчастного вернулась к нормальной.
Йоссариан голову дал бы на отсечение, что бельгиец уже помер.
Он мог худо-бедно объяснить происхождение лишь двух из этого множества "хвостов": одного скорее всего нанял адвокат разъехавшейся с ним жены, а другого - импульсивный, разъехавшийся с женой муж женщины, с которой Йоссариан пару раз обменивался двусмысленными шуточками и рассчитывал обменяться снова, но уже наедине; муж, развивший бурную деятельность, чтобы добыть доказательства ее супружеской измены, которые составили бы противовес уже добытым ею доказательствам его супружеской измены, приставил по детективу к каждому из знакомых ей мужчин.
Присутствие же прочих агентов не давало Йоссариану покоя, и, перетерпев несколько дней все нараставшее в нем озлобление, он взял быка за рога и позвонил в офис своей компании.
- Новости есть? - такими словами начал он разговор с тамошней мелкой сошкой, бывшей также его начальником.
- Насколько мне известно, нет.
- Вы говорите правду?
- По мере сил и способностей.
- И ничего от меня не утаиваете?
- Насколько я в состоянии судить, нет.
- А если бы утаивали, сказали бы мне об этом?
- Сказал бы, если бы мог.
- Хорошо, Эм-два, - сказал Йоссариан Мило Миндербиндеру II, - когда ваш отец позвонит сегодня, скажите, что мне нужен хороший частный детектив. У меня к нему личное дело.
- Отец уже звонил, - ответил Мило-младший. - Он рекомендует вам человека по имени Джерри Гаффни, работающего в агентстве под названием "Агентство Гаффни". Но только ни при каких обстоятельствах не говорите ему, что его кандидатуру предложил мой отец.
- Неужели он все это уже сказал? - потрясенно спросил Йоссариан. - Но как он узнал, о чем я попрошу?
- Этого я знать не могу.
- Ладно. А как вы себя чувствуете, Эм-два?
- Трудно сказать.
- Я имею в виду - вы лично. Все в порядке?
- Если бы что-то было не в порядке, разве стал бы я говорить вам об этом?
- Но сейчас скажете?
- Это зависит…
- От чего?
- От того, могу ли я говорить вам правду.
- Так вы сказали бы мне правду?
- Да разве я знаю, в чем она состоит?
- А соврать мне могли бы?
- Только если бы знал правду.
- Спасибо, что честны со мной.
- Так велел мне отец.
- Мистер Миндербиндер сообщил мне о вашем предстоящем звонке, - ответил на звонок Йоссариана жизнерадостный голос, принадлежавший человеку по имени Джерри Гаффни.
- Интересно, - сказал Йоссариан. - Это какой же из мистеров Миндербиндеров?
- Мистер Миндербиндер-старший.
- Очень интересно, - несколько более жестким тоном сказал Йоссариан. - Дело в том, что Миндербиндер-старший настаивал, чтобы я, когда буду звонить вам, имени его не упоминал.
- А это мы проверяли, умеете ли вы хранить тайну, - легко сообщил мистер Гаффни.
- Но вы же не дали мне возможности пройти вашу проверку, верно? - спросил Йоссариан.
- Я доверяю моим клиентам и хочу, чтобы все они знали: каждый из них всегда может доверять мне. А без доверия что у нас останется? Лично у меня все на виду. Могу не сходя с места дать вам хорошее доказательство этого, чтобы вы понимали, о чем я говорю. Вам следует знать, если вы не в курсе, что мой телефон прослушивается. Для вас это новость?
У Йоссариана даже дыхание перехватило от гнева.
- Прослушивается? Да? И каким же образом вы так скоро об этом узнали?
- Это мой телефон, и я хочу чтобы он прослушивался, - очень тихо ответил мистер Гаффни. - Теперь понимаете? Вы можете мне доверять. Наш разговор записываю только я, больше никто.
- А мой телефон тоже прослушивается? - счел нужным спросить Йоссариан. - Я часто произвожу деловые звонки.
- Так, сейчас посмотрю. Да, ваши деловые звонки прослушиваются. Не исключено, что и в квартире у вас полно "жучков".
- Мистер Гаффни, откуда вы можете знать об этом?
- Называйте меня "Джерри", мистер Йоссариан.
- Откуда вы можете знать об этом, мистер Гаффни?
- Да оттуда, что я сам поставил его на прослушку, мистер Йоссариан, и вполне мог сам же и насовать в вашу квартиру "жучков". Позвольте дать вам один совет. У каждой стены могут отрасти уши. Поэтому, если хотите поговорить конфиденциально, говорите только рядом с краном, из которого льется вода. Занимайтесь сексом только в уборной или на кухне; ну, можно еще полюбить кого-нибудь под кондиционером с включенным на полную вентилятором. Вот, правильно! - весело воскликнул он, после того как Йоссариан перешел со своим переносным телефоном на кухню и, чтобы сделать их разговор конфиденциальным, отвернул до упора оба крана. - Теперь нас никто не подслушает. Я и сам-то едва вас слышу.
- А я ничего и не говорю.
- Научитесь читать по губам.
- Мистер Гаффни…
- Зовите меня "Джерри".
- Итак, мистер Гаффни, вы прослушиваете мой телефон и насовали "жучков" в мою квартиру?
- Мог насовать. Я попрошу одного из моих штатных детективов проверить это. Я ничего не скрываю. Только так и можно сохранять мою работу в секрете. И теперь вы знаете, что можете мне доверять. Я полагал, что вам известно, прослушивается ли ваш телефон, есть ли в квартире "жучки", находится ли ваша почта, поездки и банковские счета под постоянным наблюдением.
- Срань господня! Да мне вообще неизвестно, что мне известно!
И Йоссариан, впитав всю эту пренеприятнейшую информацию, испустил долгий стон.
- Старайтесь видеть во всем и хорошую сторону, мистер Йоссариан, если сумеете ее отыскать. Старайтесь непрерывно. Вам ведь, насколько я знаю, предстоит в скором времени бракоразводный процесс, так? А исход его всегда можно в очень большой степени считать гарантированным, если, конечно, у сторон находятся средства на оплату наших услуг.
- Вы и этим занимаетесь?
- Я много чем занимаюсь. Однако сейчас речь у нас идет всего лишь о вашей компании. Почему вас должно заботить, что слышит ваша компания, а чего не слышит, если вы никогда не говорите того, чего ей, по вашему мнению, знать не следует? Ведь если "МиМ. ПиП" знает все, ей это только на пользу идет, верно? Вы же и сами так считаете, да?
- Нет.
- Нет? Вы сказали "нет"? Не забывайте, мистер Йоссариан, я все это записываю, хотя с удовольствием сотру любую часть записи, какую пожелаете, если вам от этого станет легче. Но как вы можете питать какие-либо сомнения относительно "МиМ. ПиП"? Ведь вы же сами способствуете ее процветанию. Разве не каждый способствует ее процветанию?
- Я никогда не делал официальных заявлений такого рода, и сейчас не собираюсь. Когда мы с вами сможем начать, мистер Гаффни?
- А мы уже начали, мистер Йоссариан. Синьор Гаффни ничего в долгий ящик не откладывает. Я времени зря не трачу. Вы скоро и сами это поймете. Я уже затребовал у правительства, сославшись на закон о свободе информации, все касающиеся вас документы и вот-вот получу от одного из лучших частных бюро по отслеживанию потребительского кредита вашу кредитную историю. Для начала неплохо, а?
- Я нанимаю вас не для того, чтобы вы копались в моем белье!
- Но мне же нужно выяснить, что им о вас известно, прежде чем я попытаюсь выяснить, кто они такие. Сколько, вы говорите, их за вами таскается?
- Я насчитал самое малое шестерых, хотя двое или четверо, возможно, работают в паре. И еще я заметил, что разъезжают они в дешевых машинах.
- Эконом-класса, - поправил его Гаффни и пунктуально пояснил: - Это чтобы оставаться неприметными.
Он начинал производить на Йоссариана впечатление человека до крайности дотошного.
- Стало быть, шесть? "Шесть" - хорошее число, тут есть с чего начать, - радостно продолжил Гаффни. - Да, число очень хорошее. О нашей личной встрече вам пока лучше забыть - за мной тоже нередко следят. Мне не хочется, чтобы кто-то из них взял мой след и догадался, что я работаю на вас, - если, конечно, не выяснится, что они работают на меня. Я предпочитаю находить решение до того, как столкнусь с проблемой. Так, теперь выключите, пожалуйста, воду, если у вас хватит на это решимости, ладно? А то она начинает меня допекать. Я уже охрип в стараниях перекричать ее, да и вас почти не слышу. Строго говоря, при разговорах со мной она вам не нужна. Ваши друзья называют вас "Йо-Йо", так? А некоторые даже "Джон"?
- Только самые близкие, мистер Гаффни.
- Господи, да зовите вы меня "Джерри".
- Должен вам сказать, мистер Гаффни, разговор с вами сильно действует мне на нервы.
- Будем надеяться, что это изменится, мистер Йоссариан. Если позволите сказать это, донесение вашей сестры доставило мне большое удовольствие.
- Какой еще сестры? - удивился Йоссариан. - У меня нет сестры.
- Мисс Мелиссы Веденмюллер, сэр, - учтиво пояснил Гаффни, понизив голос и кашлянув, мягко и неодобрительно.
- Вам и о ней известно?
- Так они у нас все под колпаком. Пациент выживает. Никаких признаков инфекции.
- По-моему, это феноменально.
- Рад, что смог порадовать вас, мистер Йоссариан.
А о капеллане так и не было ни слуху ни духу: явившиеся к нему неизвестные лица поместили его на предмет исследований и допросов в какое-то секретное место, после того как капеллан, неожиданно вспомнивший про закон о свободе информации, четыре месяца назад отыскал Йоссариана в больнице и вторгся в его жизнь с проблемой, решить которую он, капеллан, самостоятельно не мог и считал, что никому на свете, кроме Йоссариана, доверить ее нельзя. Без какого-либо предуведомления - Йоссариан пытался предупредить его по телефону, но опоздал на полдня - капеллана схватили прямо у него на дому, в городе Кеноша, штат Висконсин, и утащили куда-то, чтобы посадить под стражу, агенты, которые занимались вопросами настолько секретными и имевшими такое значение для национальной безопасности, что они не могли, по их словам, даже и сказать, кто они такие, не поставив под угрозу собственную секретность или секретность имевшего огромное значение для национальной безопасности агентства, сотрудниками которого они, по их словам, являлись. Одевались все они хорошо и производили впечатление людей прямых и честных - таких, которые врать не стали бы. Мужчинами они были крупными, их было много, а в словах и жестах их сквозила привычная властность.
Полиция Кеноши оказалась бессильной против них и не помешала увезти капеллана.
В день, когда капеллан пришел к нему, Йоссариан лежал, прислонившись спиной к задней, приподнятой на день секции своей больничной койки, и с негодующей враждебностью смотрел, как дверь его палаты приоткрывается дюйм за дюймом после робкого постукивания, которое он хорошо расслышал, но отвечать на которое не стал. Затем в щели появилось ласковое лошадиное лицо с шишковатым лбом, редеющими соломенными волосами и застенчиво вглядывавшимися в Йоссариана глазами - худое, костлявое лицо, высокие изящные скулы и глаза в красноватых веках, счастливо вспыхнувшие и расширившиеся в восторженном изумлении при виде Йоссариана.
- Я знал! - радостно выпалил обладатель этого лица. - Мне все равно хотелось еще раз увидеться с вами! Я не сомневался, что узнаю вас с первого взгляда!
- А кто ты, на хер, такой? - строго спросил, не сводя с него гневного взгляда, Йоссариан.
Ответ он получил мгновенно.
- Капеллан, Тапман, Тапман, капеллан Тапман, Альберт Тапман, - затараторил капеллан Тапман. - Капеллан Альберт Тапман. Пьяноса. Пьяноса? Воздушная армия? Вторая мировая? Помните?