3
На следующей неделе дядя нашел работу. Он влетел в дом страшно обрадованный, слишком взволнованный, чтобы оставаться на одном месте или говорить связно, да и мы, услыхав столь хорошую новость, возликовали. Когда же все поуспокоились, он рассказал нам подробности. Большая пекарня наняла дядю, чтобы он руководил погрузкой ее продукции в машины и определял их маршруты. Плата была хорошая, всего на десять долларов меньше, чем в производственной фирме, а поскольку, поспешил добавить дядя, цены упали, то получать он будет на самом деле гораздо больше. Выйти на работу ему предстояло уже завтра. В тот день сразу после полудня повалил снег, и мы сочли это добрым предзнаменованием.
На следующее утро мы с ним вышли из дома вместе, и он проводил меня до станции подземки. Снег все еще падал, он уже покрыл землю глубоким слоем и не таял. Бодро шагавший дядя подбрасывал его ногами с неукротимой мальчишеской живостью и говорил со мной быстро и весело, не желая скрывать свой энтузиазм, да это у него, наверное, и не получилось бы. Он расспрашивал меня об учебе, о том, кем я хочу стать, и прочил мне профессию адвоката или доктора. Говорил он и о том, что сможет теперь откладывать деньги, чтобы купить в будущем маленький домик. У станции мы расстались; я направился к школе, и на душе у меня впервые почти за целый год было спокойно.
Во время одного из утренних уроков снегопад прекратился. В три часа занятия закончились. Я сразу пошел домой, поскольку спешил - не помню уже, по какой причине.
Свернув на нашу улицу, я увидел, что перед табачным магазином собралась небольшая толпа, наблюдавшая за компанией мальчишек, которые сновали вокруг большого сугроба. Я попытался разглядеть, чем они занимаются, но до них было слишком далеко. Когда же я подошел поближе, то замер от изумления, поскольку увидел среди мальчишек сидевшего на снегу и болтавшего с ними, как с ровней, дядю Давида.
Мальчики строили крепость - одна их команда лепила из снега большие кирпичи и передавала другой, складывавшей стену. Руководил строительством один из них, тот, что постарше. Он громко и воинственно отдавал приказы, которые дядя Давид выполнял с радостным самозабвением. Трудясь вместе с мальчиками, он смеялся, смуглое лицо его казалось помолодевшим, а уж такого довольства я на нем и не видел никогда. Дядя был в одном лишь костюме, аккуратно свернутое пальто его лежало на тротуаре. Вдруг увидел меня.
- Бобби! - весело воскликнул он и помахал мне рукой. - Как ты вовремя! Положи учебники, поиграй с нами. Снег хороший, чистый.
Я побагровел от стыда, жуткий испуг охватил меня. Пробормотав нечто невразумительное, я помчался к нашему дому, взлетел по лестнице и ворвался в квартиру с криком, перепугавшим тетю Сару.
- Дядя Давид! - закричал я. - С дядей Давидом что-то случилось!
Ладонь тети Сары взлетела ко рту.
- Что? Где он? Где?
Слов для ответа у меня не нашлось, я просто отчаянно ткнул пальцем в сторону окна гостиной. Тетя метнулась к окну, распахнула его. Я медленно последовал за ней и, затаив дыхание, встал за ее спиной. Когда она отвернулась от окна, я увидел, что страха на ее лице больше нет - он сменился гневом. Тетя подошла к платяному шкафу, надела, не сняв передника, пальто и направилась к двери, жестом велев мне идти за нею. Мы спустились по лестнице, вышли на улицу и зашагали к игравшим в снегу мальчишкам. Зевак вокруг них успело прибавиться, и тете Саре пришлось проталкиваться сквозь толпу, пока она не оказалась стоящей прямо перед дядей. Он возился со снегом и нас не заметил.
- Давид, - сказала тетя. - Пойдем домой.
Тут дядя увидел нас, и лицо его расплылось в добродушной улыбке.
- Сара! - радостно воскликнул он. - А я как раз думал, не подняться ли мне в квартиру, не позвать ли сюда и тебя. Поиграй с нами, Сара.
- Пойдем домой, - твердо повторила тетя.
Дядя явно удивился. Мальчишки, поняв, что назревает конфликт, прервали игру и начали медленно отступать от дяди. В мире вдруг стало удивительно тихо, и теперь все взгляды были прикованы к нам.
Дядя смотрел на жену, машинально вертя в руках снежок.
- Забудь ты на время о домашних делах, Сара, поиграй с нами. Помнишь, как мы играли в снегу много лет назад?
- Давид, - негромко и решительно потребовала она, - иди домой.
- Помнишь, мы отправились гулять и нашли заброшенную избу? Шел снег, с нами была еще одна девушка, Соня, и Петя Грузов. И я построил для тебя снежную крепость. Тебе было тогда пятнадцать лет. Я построил хорошую крепость, ты помогала мне. Потом мы все пошли в лес искать зайцев, а когда вернулись, дело уже шло к ночи, крепость заледенела, и мы решили, что она простоит веки вечные. Возвращаться домой было поздно, мы заночевали в избе, а утром вышли из нее: солнце светит, тепло, крепость, которую я построил для тебя, тает, ее даже узнать уже трудно. Помнишь, Сара? Постарайся вспомнить.
- Иди домой.
- А когда мы вернулись назад, ты все рассказала отцу, и он погнался за мной с палкой, а я спрятался в нашем погребе, и твой отец попытался затеять драку с моим. Постарайся вспомнить, Сара, прошу тебя.
- Иди домой, Давид.
Выражение покоя сошло с дядиного лица, усталость и тревога снова поселились на нем.
- Ладно, - сказал он. - Я пойду домой. Только скажи сначала, помнишь ли ты? Попробуй, Сара, вспомни. Вспоминаешь?
Он смотрел на жену с отчаянием и надеждой. Но когда он услышал следующие ее слова, лицо дяди вытянулось окончательно.
- Иди домой, - повторила она.
Казалось, дядю накрыла какая-то огромная тень: он весь обмяк от разочарования. Вяло поднявшись на ноги, он подобрал с тротуара пальто и пошел к дому. Тетя шагала впереди. Он не пытался нагнать ее, просто смиренно плелся за ней следом, а я, недоумевающий и испуганный, семенил в нескольких ярдах позади него.
Когда мы поднялись в квартиру, дядя опустился на стул у кухонного стола. Тетя повесила пальто в шкаф, вошла в кухню и уставилась на дядю строгим, требующим объяснений взглядом. Оробевший дядя старался в глаза ей не смотреть.
- Что с твоей работой? - наконец спросила она.
- Там забастовка. Потому меня и наняли. Хотели, чтобы я стал штрейкбрехером.
- И ты отказался?
- Когда я пришел, там были пикеты. Люди с плакатами ходили перед пекарней по холоду, взад и вперед.
Тетя молчала. Губы ее начали горестно подрагивать.
- Я не мог пройти мимо них, Сара. Они такие же, как я. Разве мог я войти внутрь и забрать себе их работу?
- Меня не работа твоя заботит, - сказала тетя быстро, словно боясь, что голос ее того и гляди сорвется.
- А что же?
- На улице! - выпалила она. - Как идиот! В снегу с детьми, как идиот!
Дядя ошеломленно покачал головой, прижал кулаки к глазам.
- Я шел домой, - тихо и печально сказал он. - Новости у меня для вас были только плохие. А проходя мимо игравших в снегу детей, вспомнил, как любил такие игры, когда был мальчишкой. Мне захотелось поиграть с ними. Ну я снял пальто и поиграл.
Тетя отвернулась к плите, заглянула в кастрюлю с закипавшей водой, а потом принялась месить тесто на деревянной разделочной доске. Лицо ее так и осталось неумолимым, гневным. Дядя встал и ушел в гостиную, униженный и безмолвный.
До конца того дня он сидел дома, усердно стараясь не попадаться тете под ноги и время от времени робко поглядывая на нее. Она возилась на кухне и в его сторону не смотрела. Она была сердита, уязвлена, но прежде всего озадачена, поскольку не могла понять, как это взрослый человек может вести себя точно ребенок.
Девушка из Гринвича
Дюк стоял посреди гостиной в ожидании, не сводя глаз с девушки из Гринвича. Она была хорошенькая, Дюку нравилась ее свежая, юная красота, однако сильнее всего его занимала легкая, загадочная улыбка девушки.
Вокруг нее стояли, разговаривая, Сидни Купер и еще несколько человек. Кто-то из них пошутил - удачно, поскольку все они засмеялись. Все, кроме девушки из Гринвича, отстраненная улыбка которой говорила лишь об удовольствии, еще не успевшем принять сколько-нибудь определенные очертания. Наконец люди, окружавшие ее, разбрелись, она осталась одна, и Дюк пересек гостиную, тихо приблизился к девушке сзади, положил ладони на спинку ее кресла. Миг спустя она ощутила его присутствие и неторопливо обернулась.
- Принести вам выпить? - спросил он.
- Мы с вами знакомы?
В интонации ее прозвучало легкое любопытство, не более того.
- Все честь по чести, уверяю вас, - ответил Дюк. - Нас с вами представили друг другу.
- О, простите.
Девушка медленно обвела взглядом гомонящую толпу гостей, которые фланировали по квартире Купера.
- Как здесь интересно, правда? - с воодушевлением произнесла она.
- Что именно? - спросил Дюк.
- Все это. - Она быстро повела рукой, охватив этим жестом всех гостей сразу.
- А! - сухо отозвался Дюк.
- Чудесный прием, верно?
- Да, - согласился он. - Давайте сбежим с него.
Девушка подняла к Дюку лицо, взглянула на него с новым интересом.
- Боюсь, я забыла ваше имя, - сказала она.
- Артур Кларк, - сообщил Дюк. - Забыть его вы не могли. Скорее всего просто ни разу не слышали.
- Вы хотите сказать, что нас друг другу не представили?
- Ну, это не сложно устроить, если наши теперешние отношения кажутся вам оскорбительными.
- Да нет, не нужно, - ответила она и коротко усмехнулась. - Скажите, вы тоже пишете?
- Опубликовал несколько книг. Большого успеха они не имели. А вы?
- Я только что закончила мой первый роман. Он выйдет весной.
- Ну что же, поздравляю. Надеюсь, у вас все сложится удачно.
- Я в этом уверена, - радостно сообщила она. - Один книжный клуб его уже выбрал.
Девушка примолкла, ожидая его реакции на это сообщение.
- Замечательно, - сказал он. - Просто замечательно. Так это что же, ваш прием?
- Нет, - ответила она. Лицо ее посветлело. - А я должна устроить прием?
- Таков обычай, - пояснил он и с интересом понаблюдал за тем, как она молча усваивает полученную от него информацию. А потом снова спросил: - Так принести вам выпить?
- Ладно, - немного подумав, согласилась она. - Мартини.
Дюк отыскал глазами официантку с подносом, снял с него мартини для девушки и скотч для себя и вернулся к ней. Девушка, приняв бокал, задумалась, разглядывая его. Дюк стоял рядом с ней, смотрел на плавную округлость ее щеки, на полные губы, изгибавшиеся в задумчивой улыбке, и вдруг понял, что она очень юна, очень счастлива и почему-то очень испугана.
- Ну что же, за удачу, - сказал он и одним махом проглотил свою выпивку.
Девушка продолжала безмятежно вглядываться в свою.
- Мартини, - негромко произнесла она, заметив изучающий взгляд Дюка. - Кто бы мог подумать? Никогда еще не пила мартини.
- Он вам нравится?
- Не уверена, - призналась она. - Его как пьют, глоточками или залпом?
- Кто как хочет.
- Тогда я еще немного полюбуюсь им.
- Только не долго, - сказал Дюк. - По-моему, наша хозяйка собирается увести вас куда-то.
Луиза Купер огибала, поглядывая на них, группки гостей и улыбалась всякий раз, как встречалась с кем-нибудь взглядом.
Подойдя, она сказала:
- Там один человек хочет поговорить с вами, дорогая.
- Кто? - быстро спросила девушка.
- Мужчина, - ответила Луиза. - Я не смогла решить, стоит его приводить сюда или не стоит. Он ждет в вестибюле.
Девушка помрачнела, посмотрела на дверь.
- Как он выглядит?
- Довольно молодой, светловолосый, в шинели.
На лице уже смотревшей в сторону вестибюля девушки обозначилось узнавание.
- Да, я знаю, кто это. - Она просительно улыбнулась Луизе. - Вы не могли бы сказать ему, что я занята и разговаривать с ним не могу?
- Боюсь, с этим мы уже запоздали, - ответила с сожалением, но твердо Луиза. - Думаю, вам лучше поговорить с ним.
Девушка, кивнув, неохотно встала, смущенно улыбнулась и направилась к двери. Дюк, почесывая медленно и задумчиво подбородок, смотрел ей вслед, пока она не покинула гостиную. Потом повернулся к Луизе, перекинулся с ней несколькими пустыми фразами, а когда кто-то позвал ее, начал кружить по гостиной - поговорил с коллегой-критиком, выпил еще виски - и все оглядывался на дверь, ожидая возвращения девушки. Однако она не возвращалась.
Гомон шедших вокруг разговоров нагнетал неприятное чувство праздного одиночества. Он поискал глазами Купера, увидел его, разговаривавшего с кем-то в углу гостиной, подошел к нему сзади, тронул за руку. Купер, обернувшись, улыбнулся, узнав его, отступил на шаг от своих собеседников и сказал:
- Привет, Дюк. Все хорошо?
- Нет, Сид. Все плохо. Скажи, зачем ты устраиваешь эти приемы?
- Они полезны для бизнеса, - ответил Купер и усмехнулся. - Что ты тут поделывал?
- Беседовал с твоей новой авторшей. Красивая такая, рыжеволосая.
- Ну да, Арлен Эдвардс. Как она тебе?
- Она хороша?
- За три месяца разойдется тиражом в сто тысяч.
- Я не об этом, - сказал Дюк. - Хороша она?
- Нет, - спокойно сообщил Купер. - Продаваться будет, но ничего особенного.
- А кстати, в чью честь устроен прием?
- Макса Уинклера, - ответил Купер.
- Этого борзописца!
- Ты написал на его книгу одобрительную рецензию, - заметил Купер. - Может, поздравишь его?
- Пошел он к черту.
- Поздравь. Вон он стоит, прямо за твоей спиной.
Уинклер, степенный мужчина средних лет, ухитрился перетащить Скарлетт О’Хара и Ретта Батлера в Аляску времен золотой лихорадки и заработал на этом целое состояние. Сейчас он был страшно доволен собой и горд и очень старался этого не показать. Дюк подошел к нему, они обменялись рукопожатиями.
- Спасибо за добрую рецензию, - сказал Уинклер.
- Я писал ее с удовольствием, - ответил Дюк. - Мне очень понравилась ваша книга.
Удовольствие состояло в том, что он доставлял удовольствие Куперу, а Купер был и его издателем.
- Пишете что-нибудь новое? - спросил он.
- В общем, да, - ответил Уинклер и, старательно подбирая слова, поведал: - Я сейчас обдумываю мою следующую книгу. Серьезную. Более глубокую, чем предыдущая. Более значительную.
Кто-то окликнул его, и Дюк воспользовался этим, чтобы смыться. Он снова начал бесцельно бродить по гостиной, старательно уклоняясь от встреч с любыми знакомыми, то и дело поглядывая в сторону вестибюля. Все они нынче норовят написать что-нибудь серьезное, цинично думал он.
Девушки так и не было видно. Внезапно Дюк вспомнил, что разговаривать с пришедшим к ней мужчиной она не хотела, и подумал: вдруг с ней случилось что-то неладное. Он обнаружил их в соседней комнате. Судя по их виду, они о чем-то яростно спорили. Девушка обернулась, встретилась с Дюком глазами, и он, увидев в ее взгляде страдание, решительно направился к ним.
- Это зашло уже слишком далеко, - говорил, пока Дюк подходил поближе, мужчина. - Слишком.
- Ты просто верь мне, потерпи еще немного и постарайся понять, - отвечала девушка.
- Я и так понимаю, - говорил мужчина. - Понимаю, что все вышло из-под моего контроля и сделать я ничего не могу. Мне интересно, понимаешь ли ты.
- Во всяком случае, здесь неподходящее для таких разговоров место, - сказала девушка.
- Это я вижу, - ответил мужчина.
Дюк уже остановился рядом с ними.
Мужчина сердито взглянул на Дюка, тонкое усталое лицо его выражало враждебность. Одет он был в немного великоватую серую армейскую шинель, лицо у него резкое и ушлое - Дюк нередко встречал такие в бильярдных и на боксерских матчах. Он ласково улыбнулся мужчине и сказал девушке:
- Простите, что прерываю, но вас зовут к телефону.
- Вот видишь, - торжествующе произнесла она. - Мне нужно идти.
- Я подожду здесь.
- Пожалуйста, не надо. Я позвоню, как только смогу.
- У меня нет времени. Мне необходимо знать все сейчас.
- Я позвоню завтра, обещаю.
Мужчина гневно взглянул на Дюка, открыл, собираясь сказать что-то, рот, но передумал и, широко шагая, покинул квартиру. Когда за ним захлопнулась дверь, девушка облегченно улыбнулась.
- Какой симпатичный джентльмен, - произнес Дюк. - Где вы такого откопали?
- Мне нечем его оправдать, - сказала девушка и доверительно сжала локоть Дюка. - И пожалуйста, пообещайте не задавать никаких вопросов.
- Обещаю, - ответил Дюк. - Тем более что это не мое дело.
Они неторопливо направились к гостиной.
- Нам обязательно туда возвращаться? - спросил Дюк.
- Конечно, а что?
- Давайте не будем. На этих приемах никогда ничего интересного не происходит. Одна и та же унылая скука от начала и до конца.
- Какой вы циник, - усмехнулась девушка. - А вот мне приемы нравятся, и этот - в особенности. По-моему, он великолепен.
Дюк ушам своим не поверил.
- Что же великолепного в вечере, проведенном в толпе болтунов, которым и болтать-то не о чем?
- А вот и неправда, - возразила она. - Они очень интересные люди, и я страшно рада, что попала в Нью-Йорк, в общество таких знаменитостей, ну и все такое.
- Вы что же, раньше в Нью-Йорке не бывали?
- Да нет, бывала, конечно. Но никогда подолгу здесь не жила. Мистер Купер снял для меня в отеле роскошный номер, а когда книга выйдет и у меня появятся деньги, я перееду сюда, стану каждый день ходить на приемы и буду самой счастливой женщиной на свете!
В этой бесхитростной тираде присутствовала чистая, неиспорченная красота, согревшая душу Дюка.
- Вы хорошая девушка, - совершенно искренне сказал он. - Надеюсь, вы получите все, чего хотите, и это "все" окажется таким, каким вы его себе представляли.
Девушка благодарно взглянула на Дюка, затем обвела глазами толпу гостей, и на лицо ее вернулась неопределенная улыбка, тихая, блаженная, чарующая. Дюк взял девушку за локоть и повернул к себе лицом.
- А нет ли другого места, куда вам хотелось бы заглянуть? Ночной клуб, что-нибудь в этом роде, а?
- Хорошо. Ночной клуб. Мы можем пойти в "Аист"?
- Конечно.
- Только не в бар, хорошо? В ресторан.
- Разумеется. Пойдемте.
Она заколебалась.
- А ничего, что мы так рано уходим с приема?
- На большую их часть и приходить-то не стоит.
- Ну хорошо, - сказала, снова улыбнувшись, она. - Давайте попрощаемся со всеми.
- Это ни к чему. Берите плащ - и вперед.
- Вы уверены? Мистер Купер не рассердится?
- Только благодарен будет. Встретимся у двери квартиры.
Когда он подошел к двери со своим плащом, девушка уже ждала его, совершенно очаровательная в отделанном мехом жакете и крошечной шляпке, чуть сдвинутой набок. Дюк похвалил шляпку, и они, смеясь, вошли в лифт. Тут он вдруг вспомнил о мужчине в шинели и, когда они пересекали вестибюль, спросил, кто это. Девушка немедля напомнила ему о данном слове, Дюк извинился, а она спросила, много ли денег принесет ее книга.
- Заранее ничего не скажешь, - ответил он. - Купер совершенно уверен в успехе, а продажа книжным клубам может дать очень немало.