* * *
Тренировочный полигон Цахала "Пальмахим" в приморской части пустыря между Ришоном и Ашдодом, в прошлом полигон для стрельб вертолетного полка, в настоящее время служил для подготовки спецназа и представлял собой 12–15 гектаров холмистой, заросшей кустарником, пересеченной траншеями и воронками местности. С южной стороны находилось два бетонных строения. То, что называлось базой, являло собой помещение с раздевалками, туалетом и небольшой кухней: холодильник, двухкомфорочная плита и чайник. В углу под потолком – панель телевизора. Второе помещение, служившее для отсидки "убитых" в бою, с легкой руки местного черного юмориста назвали "гробом". Такие же точно бетонные коробки находились на противоположной стороне полигона. Команды по жребию занимали выпавшую им сторону. В центре пустыря находилось еще несколько построек, имитирующих жилой район, в котором спецназ отрабатывал приемы боя.
Обшарпанные стены базы, дверь со щелью по всей длине. Все правильно: именно так сурово должны выглядеть жилища крутых вооруженных мужчин. Мы переступили порог этого приюта доблести и силы. Двое бойцов уставились в свои смартфоны, едва кивнув на мое "шалом!", один, закинув ноги на стол, смотрел какую-то развлекаловку по телевизору, еще двое жевали подсохшую и, видимо, холодную пиццу. Небритые и сонные типы, худые удлиненные лица. Черные и серые застиранные майки, короткие штаны, рваные мятые джинсы, стоптанные шлепки на босых ногах. Где горы мышц, бицепсов, трицепсов, дельт и прочих кубиков? Что они смогут против "питомцев Шаолиня"?
Мое лицо, видимо, тоже вытянулось. Для компенсации неприкрытого разочарования я растянул губы в улыбке, приветствуя народ уже по-английски. Алеша заметил мое замешательство и, похлопав по плечу, уверил в том, что все нормально, подготовимся, всех завалим.
Я вышел наружу, встал под стену, дающую тень, закурил голубой "Кент" и посмотрел на голубое израильское небо сквозь сигаретный дым. Почудилось, как цепочкой, одна за другой, пролетели по этой синеве двадцать пять плотных, перетянутых банковской лентой пачек стодолларовых купюр.
Алексей вышел с биноклем, дал мне посмотреть. В окулярах я увидел, как на своей стороне полигона суетились китайцы, что-то замеряли, совещались, перемещались с бешеной скоростью, в общем – готовились. Я вопросительно посмотрел на Алешу: он, пожалуй, один из всех выглядел действительно бойцом спецназа. Но остальные? На что мы рассчитываем? Леха снова меня успокоил, правда, мне показалось, что на этот раз он произносил свои успокоительные формулировки не столь убежденно.
Наконец наши "шмоки", как я их немедленно окрестил, выползли из убежища. У одного из них в руках был легкий беспилотник и он тут же его запустил. Вся пятерка сгрудилась у дисплея и о чем-то заспорила или просто заговорила, перебивая друг друга. На наш слух израильтяне, даже если они просто говорят, звучат, будто спорят. Иврита я не знал, да и в израильтянах и их происхождении в этом плавильном котле выходцев со всего света не разбирался. Позднее Алексей представил каждого. Оказалось, что один из них из Марокко, приехал ребенком, один – местный друз, и трое – сабры. Алеша с Украины. Вот такая компания.
"Ну, что ж, – подумал я, – других все равно не найти". Деньги потрачены, будем надеяться на лучшее. Ну а проиграем, то не кому-нибудь, а великому Китаю, чтоб он был здоров!
Что-то в голове щелкнуло, и мне стало уже все равно. Но тем не менее, я постарался сгладить свое явное разочарование. В конце концов, это мои проблемы, а они все-таки согласились за небольшую плату в свой отпуск притащиться в эту жару – что-то делать, бегать, прыгать. В общем, я принял добродушно-приятельский вид, с каждым поздоровался за руку, правда, имен не то что не запомнил, а и не понял толком.
Моя роль в последующем смертоубийстве по плану сводилась к охране базы. Особой тренировки это не требовало, поэтому я извинился и пообещал за пару дней до дуэли приехать, привыкнуть к камуфляжу, оружию и всей амуниции. Мне действительно нужно было лететь обратно. Дела и так были неважными, а в свете представившейся мне картины этого худосочного войска нужно было разработать план "Б" – сокращение и уменьшение.
Глава 12
Рига встретила меня прохладой прибалтийского взморья, горячим языком Катькиной любви и вопросительным взглядом жены. Вот уж действительно, как в старом анекдоте: если хочешь узнать, кто тебя больше любит, закрой в багажнике своего автомобиля жену и собаку и открой через два часа. Впрочем, Ирина компенсировала свою природную сдержанность невероятно вкусными пельменями, заботливо приготовленными к моему приезду. Сто грамм и огурчик под эти пельмени выстроили мою нью-йоркско-израильскую эпопею в сравнительно стройный рассказ, в финале которого я сделал вывод о том, что наше материальное благополучие находится на грани. Ирино резюме свелось к тому, что она подложила мне еще пельменей.
Несколько дней, проведенных в офисе, не добавили оптимизма. Война на Украине разрушила судьбы миллионов людей. Происходящее с трудом укладывалось в голове, но это была мрачная реальность, которую нужно было принимать во всей ее многообразной полноте. Рухнул бизнес на Украине, снизились обороты в России и Белоруссии, отягощенные резким удешевлением валюты. Не лучше обстояли дела и в Прибалтике. Встречая знакомых, парировал их "как дела?" коротким "следующий вопрос", в ответ те качали головами и признавались, что у них "то же самое". Не оставляло ощущение того, что мы попали в период предвоенного времени и территориально находимся в прифронтовой зоне.
Да, и стрелять тут станут не шариками. Впрочем, верить в такое развитие событий не хотелось, а идея "Сатисфакции", напротив, высветилась новой гранью. Наша цивилизация либо начнет решать проблемы чем-то вроде этих шаров, либо сгорит в адском пламени своего безумия. Вся ее история – это история бесконечного убийства Авеля Каином. Все ее развитие сопровождалось технологическим улучшением возможностей убивать и созданием новых видов оружия. Сегодня цивилизация может гордиться: она достигла вершин и способна, наконец, уничтожить саму себя.
В Израиль я вернулся не за два дня до встречи на поле боя, как обещал, а за 24 часа. И по причине навалившихся нерешенных проблем у себя в регионе, и, видимо, инстинктивно стараясь оттянуть развязку, которая виделась мне катастрофой.
Глава 13
Бойцы мои все время, которое мне досталось для подготовки, проводили в поле. Со мной позанимался Алексей. Я приладил всю экипировку и пострелял из "Узи", которым меня снабдили, по фанерному диску с изображением круглолицего бойца с прищуренным взглядом хитрых китайских глаз. Я удачно попадал ему прямо в переносицу простыми шарами – те, с химией, берегли для реального боя. Некоторое время я провел у позиции, которую мне определили, как зону моей ответственности.
В полной экипировке шестерка бойцов выглядела вполне воинственно, и во мне шевельнулась надежда на более достойный финал предстоящего боя. Впрочем, долго их разглядывать не пришлось: через мгновение они растворились в складках рельефа, и я остался один у бруствера, недалеко от базы, в качестве "засадного полка". Так я себя обозвал и так рисовал картину "Поля Куликова". Над полем этим должны были кружить вороны, которые по традиции выклевывали у убиенных воинов светлы очи. Но кружили надо мной два израильских беспилотника и мусорные чайки, впрочем, тоже вполне фольклорные, как там было:
…Миру всему передайте,
Чайки, печальную весть:
В битве врагу не сдалися,
Пали за русскую честь!..
Видимо, одна из них обиделась на "мусорных" и нагадила мне на новенькие берцы. С отвращением наблюдая, как белая жижа расплывается по черному глянцу, я уныло подумал: к деньгам. И снова перевел взгляд вперед.
В метре от меня стоял мистер Ли. "Них..я себе", – произнес мой внутренний голос, и на последней букве "е" острая боль зажглась под левым соском. Мистер Ли поклонился и, резко развернувшись, стал удаляться. Я тоже поклонился его заду, задрапированному в зеленый камуфляж. Взор мой прекратил созерцать внешний мир и обратился к внутреннему, сообщив ему, что его владелец – полный говнюк. После чего меня вырвало прямо на бруствер, с которого я должен был вести героическую оборону.
В "гробу" было на удивление прохладно. Я сидел на деревянном стуле, положив ноги на пластиковый столик, и тупо глядел на экран кем-то включенного телевизора. На экране мелькали фигурки веселых мультяшных героев, сливаясь в цветной калейдоскоп. В затуманенном сознании мыслей не было, а появляющиеся я гнал с помощью специального приема, придуманного мною в прошлой жизни.
Глава 14
Молодым офицером я загорелся стать охотником, да и ружье хотелось иметь в собственности. Мой ротный был заядлым охотником, он немедленно нашел мне недорогую тульскую двустволку и тут же пригласил на утиную охоту.
Поднятую манком птицу я подстрелил, не целясь, и она подранком опустилась в пяти метрах от меня. Это оказалось зрелищем, ужаснее которого мне до той поры испытывать не приходилось. Отвернувшись от нее, я нажал на второй курок.
К этим впечатлениям добавилась расплакавшаяся и забившаяся на диван Ирка, наотрез отказавшаяся возиться с жалким утиным трупиком. Ночной кошмар ощипа закруглил бессонную ночь. На следующий день, вернувшись со службы, я обнаружил на столе приготовленную дичь. Съел ее под виноватым взглядом супруги. Было даже неплохо. Но больше ни разу мое ружье по живым мишеням не стреляло.
С тех пор каждый раз, когда меня одолевали мрачные мысли, я представлял себе, как заряжаю стволы картечью или пулей и стреляю раз за разом по этим мучившим меня черным сгусткам. Надо заметить, такое самодеятельное психоаналитическое лечение помогало. Вот и сейчас я заряжал это виртуальное оружие и стрелял, стрелял, пока эти мои стрелковые упражнения не прервал звонок телефона, примостившегося в углу на низенькой подставке, незамеченного мною прежде.
Глава 15
Звонил Леша:
– Возвращайся, все уже на месте.
Я посмотрел на часы – прошло сорок минут. Ну что ж, если я спекся за минуту, то ребята сопротивлялись в сорок раз дольше.
Алексей с марокканцем складывали в ящики оружие, друз с одним из сабров укладывал в мешки снаряжение, двое жевали пиццу. "Что же они такие худые, – мелькнула дурацкая мысль, – если постоянно что-то жуют?". Я стоял посреди этой суеты и ловил на себе удивленные взгляды. Алексей отвлекся от ящиков с винтовками и, ощутив странность момента, закричал, всплеснув руками:
– Шеф, ты чего такой мрачный? 7:1! Виктория!!!
Если бы меня трахнули кувалдой по голове, то большего эффекта вряд ли удалось бы достичь. Мысли мелькали со скоростью шанхайского экспресса на магнитной подвеске.
Сначала арифметика. 7:1. Один – это я. Так что тут ошибки нет. Затем – жгучий стыд за "шмоков". Это так я разбираюсь в людях? А потом – волна захлестнувшего вселенского счастья, тут же перешедшая в лихорадочное всепоглощающее желание отблагодарить.
"Господи, что же я могу для них сделать? Может, мне им ноги вымыть?" – и я стал смеяться, хохотать, сложившись пополам, ждал сквозь слезы, что кто-то решит, что у меня истерика, и даст мне по морде. Но, видимо, это зрелище и этот хохот заразили всех. Бетонные стены содрогнулись от всеобщего веселья – победного вопля войны.
Вечером я снял арабский ресторан в Яффо. Собрал всех: китайцев, израильтян, судей, операторов беспилотников, обслуживающий персонал – человек сорок. Китайцы без конца выражали свое восхищение победителям. Мистер Ли произнес красивый тост про то, что боевое искусство от победителей перетекает к побежденным, и они становятся лучшими воинами, – и так долго и с чувством. А мне все чудился его удаляющийся зад. Поэтому каждый раз, попадая взглядом на мистера Ли, я опрокидывал очередную рюмку и в конце концов опрокинулся в небытие.
Потом мне рассказывали, что я порывался показать мистеру Ли съемки боя, в которых его подстрелили в ста метрах от меня. Он, конечно, и сам все это уже видел, но мне-то важно было… впрочем, уже неважно.
Потрясло меня при этом просмотре то, как действовали те, кого я назвал в запале "шмоками". Только с помощью беспилотников возможно было отследить их невероятные передвижения. Они перемещались в складках рельефа каким-то нечеловеческим образом: так бы могли двигаться обезьяны, змеи или неуловимые привидения из фильмов ужасов.
Алексей прокомментировал всю эту короткую, потрясающую по эффективности схватку в своей спокойной невозмутимой манере.
Начал он с того, что моя гибель от шара мистера Ли была ими запланирована, и на мое восхищенное: "Вот суки!" Леша только улыбнулся.
– Ты был слабым звеном, и нашей задачей было обратить слабость в силу. Но чтобы тебе не было обидно оказаться слабым звеном среди нас, вот пара штрихов из рутинной подготовки тех ребят, которых ты видишь на экране.
Они все прошли долгий путь сложнейших физических и психологических фильтров, начиная с курса молодого бойца и заканчивая отсевом в кандидаты для спецназа. Вот эти двое, которые, как ты заметил, перемещаются по земле, как змеи, – Томер и Игаль. Однажды на стадии отбора их подразделение получило задание преодолеть ползком километр по каменистой, гористой местности, покрытой густым, жестким, утыканным колючками кустарником. Когда те, кто дополз до конца – а таких оказалось меньше половины, – подошли к командирской палатке, с их колен и локтей потоком лилась кровь. Их раны обработали антисептиком и перебинтовали, а на следующий день они повторили все с начала – и так до тех пор, пока они не научились преодолевать эту дистанцию без кровопотери.
Марш-бросок для всех этих, как ты их назвал, "шмоков", перед выпуском с курса молодого – скажем, уже не бойца, а спецназовца – представлял собой восемьдесят километров по пустыне в сорокаградусную жару. Десять километров шагом, три бегом с полной выкладкой: разгрузкой, оружием, боеприпасами, сухпайком, – это 30–40 килограммов. А Даниэль, мой второй номер, был пулеметчиком и тащил на себе пулемет "Негев" и запасной ствол к нему – это еще килограммов двадцать пять. В путь-дорогу нам выдавали сухой паек и суточный запас воды. Ну а уж потом, после этой восьмидесятикилометровой прогулки, оставалась сущая ерунда: еще пятнадцать километров с носилками, и на носилки должен был лечь самый тяжелый из нас.
Тебя, – вернулся к действительности Леша, – мы поставили с определенной целью. Кстати, ты нам помог: сразу повел себя как сторонний наблюдатель, чаек стал рассматривать – думал, что война вдалеке проходит, там, на Ближнем Востоке. Мы мистера Ли пропустили к тебе, создавая у него впечатление, что он крутой незаметный ниндзя. Надо сказать, что он был неплохо подготовлен, и было видно, что с оружием обращается достаточно профессионально.
Чего мы достигли твоей "гибелью"? Китайцы решили, что мы слабаки – позволили завалить хозяина и можем стать легкой добычей. Сами они тоже не ломом были подпоясаны: все – армейский спецназ, и вели они себя очень даже достойно. Но они играли в войну, а мы не играли – мы воевали. За твоим "убийцей" пошел Эран. Про него еще один эпизод из подготовки наших спецов.
У Эрана в подразделении инструктором была девчонка, жутко крутая. В рукопашной даже я не факт, что выиграл бы, если бы пришлось конкретно с ней сцепиться. В общем, как-то она выводит десяток ребят в поле, ровное поле с редкой травяной порослью, и говорит: "Прячьтесь, даю пять минут, кого найду, накажу". Ну кто куда – в землю зарываться. Нашла девятерых, а Эран лежит. Прямо у его уха ее красный ботинок. Она его не видит.
Красный это цвет обуви израильского спецназа, – поясняет Алексей. – Человеческий глаз реагирует на движение, на изменение обстановки – любое, до микрона. Этот парень замер, как ящерица: ни движения, ни дыхания. Так и выиграл дуэль. Она была в шоке, но он очень хотел ей понравиться, так что, возможно, этот случай особый – мотивация, понимаешь, высокая. Мы на их свадьбе пожелали ему таким же незаметным в кровати оставаться, отомстить за нас всех, но, видать, нашла она его: уже двое шпингалетов по их дому бегают.
Итак, Эран выследил мистера Ли до его лежки, оставаясь незамеченным. На территории, разделяющей команды, были расположены несколько железобетонных строений, имитирующих дома поселкового типа, сооруженные для тренировок спецназа. Такие дома на полигонах изнутри обшиты стальными скобами – для отработки заброса осколочных гранат в реальном бою. Китайцы посчитали эти укрытия слишком откровенными для своих позиций, а мы решили ближайший к нашей стороне двухэтажный коттедж осваивать на виду у противника. По-хозяйски завесили брезентом два из четырех окон, вроде маскировки, в одном установили тяжелый пулемет "Негев" и в оставшихся открытыми окнах постоянно перемещались, но с таким интервалом, который не позволял снайперу прицельно выстрелить, да и расстояние было великовато. Но миномет и базука вполне могли достать до нашего нагловатого присутствия, на то и был расчет.
Когда прозвучало с десяток разрывов гранат и мин, ребят в доме уже не было, а ствол "Негева" поник, направив свое поверженное дуло в землю. Томер для верности кинул внутрь постройки гранату, сымитировав попадание китайской мины. Все это убедило противника в том, что защитники бетонной коробки атаки не выдержали. Окончательно они поверили в нашу слабую подготовку, когда увидели, как Томер с Игалем, старательно пригибаясь, позорно убегают в сторону основной линии обороны.
В тридцати метрах от оставленного коттеджа громоздилась горка из бетонных плит, приготовленных для постройки еще одного строения. Зайдя за это укрытие, бойцы легли на землю и за несколько минут вернулись к оставленному коттеджу по-пластунски. Где-то их скрывали складки местности, а в тех прогалинах, где скрыться было невозможно, мы заранее прорыли траншеи – всего тридцать сантиметров в глубину. Но ребятам и этого было достаточно, чтобы остаться незамеченными. Они оказались у стены дома в тот же момент, когда к нему с другой стороны подбежали два китайских бойца. Когда те, проскочив в окна, оказались внутри, Даниэль и Сами пятью минометными выстрелами окружили дом дымовой завесой, еще раз порадовав противника своей бестолковостью: враг-то уже в доме, а мы зря тратим боезапас.
Эти двое вели разведку и координировали действия тех, кто находился в непосредственном контакте с противником, осуществляя связь по рации и управляясь с тяжелым вооружением – минометом и базукой. Пока все было скрыто от глаз дымом, Томер с Игалем оказались на крыше и, использовав альпинистские веревки, продетые через специально вбитые в бетон крюки, сделали то, что у спецназа в нестандартных условиях называется "холодный захват". В два движения соскользнув с крыши, лишь раз оттолкнувшись от стены, они влетели в окна первого этажа ногами вперед и, даже не приземлившись, "завалили" обоих китайцев выстрелами из своих глоков.