- Нормально, – кивнула Рита и показала на надпись над строением. – Твоя работа?
- Моя, – кивнул Ян. – Делать-то надо что-то. Пока автобус не пришел.
- Ты в этом так уверен? – спросила Рита и закурила.
- А ты разве нет? – закрылся вопросом Ян.
- Не знаю, – сказала Рита. – Я сейчас не живу. Нет меня. Пытаюсь ждать и не знаю, умею ли. И непонятно, что хуже: ждать или не уметь. Я боюсь.
- Не все так просто, маленькая, – улыбнулся Ян, и Рита вздрогнула.
- Послушай, – зло сказала она. – Ты сейчас лезешь не туда. Понял? Обломаешься. Лучше не суйся, мне не будет тебя жаль.
Она встала и пошла, чувствуя, что он смотрит ей в спину, ласково улыбаясь...
Ветер играл серой пылью, поднимая ее над бесконечной дорогой. Количество людей в палаточном лагере увеличилось, все новоприбывшие тут же включались в работу, направляемые чьей-то четкой рукой через черных людей. И лагерь стал постепенно превращаться в небольшой провинциальный городок со своими нравами, обычаями и законами. Толстая тетушка, сняв свой неизменный берет, стояла за стойкой небольшого полутемного кафе и изо всех сил кокетничала с интеллигентом в очках. Рита осторожно проскользнула в дверь, заставила тетушку на несколько минут оторваться от столь увлекательного занятия, в связи с чем была награждена злобным быстрым взглядом маленьких поросячьих глаз, усмехнулась про себя в ответ и отошла с чашкой кофе в один из углов потемнее. Она молча курила, поглядывая по сторонам с совершенно пустым лицом. На нем не было ни радости, ни боли, никаких других эмоций, даже простого любопытства. За стойкой, как кошка, урчал холодильник допотопного образца, заставляя ее вздрагивать при каждом включении. Люди входили и выходили, а Рита все сидела, глядя в себя. Она не сразу заметила, как неожиданно переменилась обстановка в маленьком кафе; все, кто находился здесь, – вдруг как-то подтянулись, застыли, а в воздухе повисло напряженное молчанье-ожидание. "Мак", – устало подумала Рита, и тут же широкая спина совсем загородила и без того слабый свет. Он уселся напротив с видом хозяина и уверенно повел головой в сторону стойки. В ту же секунду, словно по взмаху волшебной палочки, на столике возникли тарелки с закуской, два больших фужера и бутылка шампанского. Рита в очередной раз вяло удивилась про себя расторопности дамы, с ее-то комплекцией, и подняла на Мака отсутствующие глаза.
- Ты стала прятаться от меня, девочка, – спокойно сказал он и, открыв бутылку, потянулся к ее фужеру.
- Я пью водку, – зло произнесла Рита.
Мак усмехнулся, и на столе возникла открытая бутылка водки. Рита медленно налила себе в фужер и так же медленно, смакуя, выпила.
- Хозяин здесь ты, – сказала она. – Я только плачу.
Мак засмеялся, блеснув золотыми зубами, и глотнул шампанского. Рита так же сосредоточенно налила себе еще. И снова выпила.
- Я не знаю, кто ты и откуда, но иногда мне кажется, что ты знаешь все наперед. Все, что будет дальше. И ты свято веришь, что автобус не придет никогда, иначе все полетит к чертям и тебе придется начинать все сначала, – она нервно закурила. – Ты получил все, что хотел, и этот город – твое творение, как и я, как и все эти люди. Ты чем-то недоволен? Скажи своим, и причину твоего недовольства устранят в один момент. Только не кажется ли тебе иногда, что кто-то знает больше тебя и видит дальше, а пока сидит и, наблюдая, смеется над жалкими твоими потугами, как ты смеешься над всеми нами?
Она обвела взглядом зал, ставший почти пустым. Дама за стойкой тщательно протирала бокалы, напряженно стараясь не смотреть в их сторону. Рита воткнула сигарету в одну из тарелок и встала. Мак крепко взял ее за руку и потянул к себе так, что она почти легла на заставленный тарелками столик.
- А ты все еще ждешь автобус? – спросил он, пряча взгляд за непрозрачной чернотой очков. – Дурочка...
- Да! – крикнула Рита, пытаясь освободить руку. – Идиотка! Когда не сижу на этой дряни, жду!
- Может, увеличим дозу? – усмехнулся Мак.
Рита вырвала руку, смахнув со стола пару тарелок, схватила бутылку с водкой и, шатаясь, пошла к выходу.
- Я жду тебя в семь, – спокойно бросил Мак ей в спину.
Рита дернулась и быстро хлопнула дверью. Пунцовая тетушка упорно терла один и тот же бокал, словно желая стереть его до дыр.
Рита вышла на улицу и пошла вдоль домов, неся впереди себя бутылку, как букет цветов. Среди недостроенных бетонных зданий суетились люди, встречные шарахались от Риты, как от прокаженной, перебегали на другую сторону улицы, прятали глаза и лица. Она шла прямо, ни на кого не глядя, точно зная, что время кончается, что осталось совсем немного, и надо еще успеть... Она подошла к деревянному домику с кровавой надписью и толкнула дверь.
В зале было накурено и пахло травой. Волосатые люди с бисерными феньками и крестами сидели прямо на полу, переговариваясь и негромко смеясь, что-то напевая или тут же на полу творя что-то из бисера и кожи. На появление Риты никто не обратил внимания. Она прошла по залу, переступая через вытянутые ноги, с кем-то здороваясь, кому-то кивая, напряженно высматривая кого-то в табачном дыму... Она подошла к небольшому возвышению, изображавшему сцену, и открыла дверь, ведущую не то в гримерную, не то в раздевалку – в маленькую комнатку, совмещавшую в себе все это. Там тоже было ужасно накурено, человек пять сидели на полу и передавали друг другу папиросу с травой.
- Где Ян? – спросила Рита ближайшего парня.
Тот поднял на нее стеклянные глаза и неопределенно махнул рукой куда-то в стену.
Рита увидела узенький коридорчик, протиснулась в него, пошла, пригибаясь, чтобы не удариться головой о низкие деревянные перекладины. Коридорчик заканчивался маленькой, причудливо расписанной дверцей. Рита толкнула ее.
Комнатка два на два, гитара с кошкой и Ян, свернувшийся калачиком на каком-то приспособлении для спанья.
- Ян, – позвала Рита, оглядываясь по сторонам в поисках предмета, на который можно было поставить бутылку.
Ян открыл глаза, разогнулся и вытянул затекшие ноги.
- Подъем! – сказала Рита, пристально глядя, как теплеют его глаза и светлеет лицо. Удовлетворившись его реакцией на свое появление, улыбнулась. – Будем пить водку.
Ян улыбнулся в ответ и вытащил откуда-то из угла два не очень чистых стакана. Рита привычно разлила.
- За тебя, – сказал Ян и выпил.
Рита повертела стакан в руках, словно желая в нем что-то увидеть, выдохнула:
- За меня, – и выпила тоже. Закурила и подняла на Яна больные и пьяные глаза.
- Я что-то не поняла, – сказала она, медленно выпуская дым, – зачем тебе нужно все это?
- Это очень просто на самом деле, – серьезно произнес Ян. – Я без этого не живу.
- Но ведь дерьмо все это! – завелась Рита. – Люди эти одуревшие, тетушки в беретах, волосатые с фенечками! Никому же этого не надо! Они же сожрут тебя, только дай им волю! А ты вместо того, чтобы в рожу вцепиться, нагрудничек на них надеваешь, да еще ложку протягиваешь: нате, родимые, ешьте!
- Ты не права, – мотнул головой Ян. – Это нужно не только мне. Если хоть одному человеку это по-настоящему в кайф, если хотя бы одному хоть в чем-то поможет, то ради этого стоит... А по большому счету я просто жду автобус. Ведь каждый ждет, как может.
- Постой, – сказала Рита и налила еще. – Я уже мало что соображаю, но ты знаешь, что Мак убрал людей с остановки? Там нет сейчас никого. И вчера не было.
- Я оставил там своих, – спокойно сказал Ян.
- Господи, – зашептала Рита, снова впившись взглядом в стакан. – Откуда ты взялся такой? Светлый, чистый...
Она быстро выпила водку и подняла на него сузившиеся от злости глаза.
- Тебя же размажут мордой по столу! Припечатают так, что больше не поднимешься! Неужели ты этого не понимаешь?!
Ян улыбнулся:
- До сих пор мне это удавалось.
- Что? – не поняла Рита.
- До сих пор мне удавалось подниматься.
Рита долго смотрела в его лицо, и глаза ее постепенно теплели, мышцы расслабились, и злобная гримаса упала на пол сброшенной маской.
- Ты или сумасшедший, или святой, – тихо сказала она.
- У меня сегодня концерт. Придешь?
- Нет, – снова помрачнела Рита и стиснула зубы. Ее затрясло, она крепко сжала ладони, переплетая пальцы, словно впечатывая один в другой.
- Время... – прошептала она побелевшими губами, и глаза ее вмиг стали пустыми.
Как лунатик, она медленно поднялась и, не слыша криков Яна: "Что с тобой? Маленькая, что с тобой?", двинулась в коридорчик, все убыстряя шаг и стукаясь головой о деревянные балки. Ян выбежал за ней на улицу, догнал, обнял за плечи:
- Давай, я помогу тебе.
Рита дернулась и повернула к нему искаженное злобой и болью лицо:
- Я ненавижу блаженных! Твое место на паперти перед церковью с кружкой медяков и небритой рожей для пущей жалости! Буду проходить мимо – плюну в кружку! Отпустишь сей грех? Простишь?!
Ян разжал руки, гадливо вытер их о джинсы, повернулся и медленно пошел обратно. Рита злобно рассмеялась вслед и бегом бросилась к двухэтажному особняку, стоявшему неподалеку.
Она еле открыла подъезд – пальцы так сильно тряслись, что ключ никак не мог попасть в замочную скважину, – взбежала вверх по лестнице на второй этаж и распахнула дверь в свою комнату. Лихорадочно выдвинула ящик стола и не поверила своим глазам: он был абсолютно пуст.
- Мак! – закричала она, чувствуя, что боль где-то уже совсем рядом, такая знакомая и сильная. – Мак!!!
- Ты звала меня, девочка? – Он стоял на пороге комнаты, равнодушно созерцая происходящее черными стеклами.
- Где? – спросила Рита.
- Ты что-то потеряла? – У Мака был вид ничего не понимающего человека.
- Где?! – заорала Рита и швырнула пустой ящик на пол.
- Ты, кажется, стала забываться, – спокойно сказал Мак. – Я тебе ничего не должен.
Боль пробежала по позвоночнику и на какое-то время застыла. Рита согнулась пополам и рухнула на пол.
- Мак... – простонала она. – Пожалей...
Боль снова ожила и занялась суставами. Рита выла уже совсем по-звериному, кусала губы и умоляюще смотрела на Мака. Он несколько мгновений наблюдал за ней с порога, потом шагнул в комнату, подошел к ней и уверенно стал снимать с нее джинсы.
- Мак... – прошептала Рита, извиваясь от дикой боли. – После... Все, что угодно, после... Только дай, дай, верни... Я не могу...
Но Мак, казалось, ее не слышал...
... Она уже почти в обмороке, полуголая, корчилась на полу, когда Мак встал, застегнул молнию на брюках и достал откуда-то из тайника коробочку. Открыл, умело набрал шприц и, закатав ее рукав, так же умело ввел это в вену. Потом сложил все обратно, поставил полку на место, положил коробочку в нее и молча вышел из комнаты. Рита осталась лежать, медленно приходя в себя, чувствуя, как боль уползает куда-то далеко-далеко, чтобы затаиться до следующего раза...
Над мертвой дорогой ветер крутил столбы пыли... Наступала ночь...
Утро пришло неожиданно и быстро. Рита лежала без сна, глядя в светлеющее окно. Там небо разделилось на две половинки ровной полосой. И на этой темной, почти фиолетовой полосе стояли, держась за руки, маленькая девочка и ангел с большими крыльями. Рита завороженно следила, как меняются очертания, тают крылья ангела и голова девочки, и сами они, словно нехотя, оседают, засасываемые той темной полосой, на которой стоят...
Скрипнула дверь, и вошел Мак. В серой полумгле утра он казался очень ладным изваянием, статуей, которую по ошибке одели в черные одежды и прицепили на нос черные очки.
- Я хочу поговорить с тобой, – сказал он и сел на край кровати. Рита сжалась в комок и обреченно закрыла глаза.
- Сегодня – день открытия первого памятника. День города, можно сказать. Моего города. Мне нужна королева бала. Ты будешь ей.
- Издеваешься? – спросила Рита.
Мак поднялся:
- Сегодня в два часа тебе принесут твой костюм. К трем будь готова. Я зайду за тобой.
- Ты смеешься, Мак? – полувопросительно-полуутверждающе сказала Рита.
Мак, не ответив, пошел к двери.
Она соскочила с кровати и у самого порога загородила ему дорогу:
- Мак, не надо, я не выдержу, слышишь? Ты же знаешь... – лихорадочно заторопилась она. – Это же полный бред, я загнусь прямо там, при всех, я не хочу, не хочу, Мак... Мне плевать на толпу и не плевать на себя... В конце концов, и тебе это все испортит...
Она уже поняла по каменной молчаливости Мака, что все это серьезно и отступать от своего решения он не намерен, но, несмотря на это, продолжала лепетать что-то, приводя все новые возражения, боясь замолчать хоть на секунду, чтобы не услышать его ответ.
Он перебил ее на полуслове:
- Так будет. Я так хочу, – отодвинул ее в сторону и вышел, закрыв за собой дверь.
Рита вернулась к кровати, села и посмотрела в окно. Темная полоса была ровной, словно прочерченной по линейке.
"Сегодня будет сумасшедший день, – подумала она спокойно, как будто вовсе не о себе. – Жаль, что не последний".
Над пыльной дорогой вставало солнце.
Главная и единственная площадь города к трем часам заполнилась народом. Люди оживленно переговаривались, что-то жевали на ходу, бросая тут же на землю бумажки и кусочки. Рита в диком фантастическом наряде, этакой смеси свадебного платья и костюма эпохи средневековья, вжималась в жалкое подобие трона, загнанно выискивая в толпе хоть одно живое лицо, хоть одни глаза, в которых мелькнула бы искра если не протеста, то хотя бы возмущения. Искала, но не находила. Мак восседал рядом в неизменной черной рубахе, бесстрастно взирая на происходящее черными мертвыми кругами очков. На трибуну, обтянутую черным бархатом, взобрался человек:
- Дорогие мои сограждане! Мы собрались здесь сегодня, чтобы отпраздновать знаменательный день: юбилей нашего города! Ровно месяц тому назад первые из нас, увидев красоту здешнего места, решили здесь остаться. Один за другим подходили единомышленники и, воодушевленные идеей первых энтузиастов, включались в работу. И вот сегодня мы видим результат. Это еще, конечно, только начало, но все мы, я уверен, совершенно точно знаем, что работы предстоит еще очень много, чтобы сделать наш город идеальным во всех отношениях! И скоро у каждого будет все, чего он заслуживает. И мы этого достигнем благодаря твердой руке и светлому уму человека, без которого нашего города просто не было бы!
Взоры слушателей на несколько мгновений обратились в сторону бесстрастного лица Мака. Кто-то захлопал в ладоши, кто-то тонким писклявым голосом крикнул:
- Ура!
- Мы все будем стараться... – продолжал оратор, брызгая слюной на головы внизу стоящих.
- Зачем тебе нужен этот фарс? – еле слышно, одними губами шепнула Рита, чувствуя, что ее уже мутит от всего происходящего. На лице Мака не дрогнул ни один мускул, но Рите вдруг показалось, что он безудержно и зло хохочет. Оратор буйствовал в том же духе, толпа безмолвно внимала, единодушно реагируя в нужных местах аплодисментами и возгласами одобрения. Рита забралась куда-то совсем внутрь себя, чувствуя, что тошнота уже подкатывает к горлу.
Первый оратор закончил речь и под одобрительный гул сошел со сцены, стирая рукавом пиджака слюну с губ. На трибуну тут же взобрался второй. Этот был из черных и выглядел ужасно мрачно:
- Правительство города объявляет конкурс на лучшее название города. Листки с предложениями и обязательной подписью автора опускать вон в ту урну. Анонимные предложения будут караться в соответствии с законом о всеобщей открытости, пункт второй, подпункт В. Предложившему лучшее название будет вручен приз, и имя его внесут в книгу почетных граждан города под номером два.
Толпа оживленно загалдела, и поток людей ринулся в сторону урны и столика с чистыми листками.
- А также ему будет предоставлена честь открыть первый памятник нашего города. – Черный повел рукой в сторону какого-то громоздкого сооружения, укутанного в серые тряпки и стоящего ровно в центре площади.
Заиграла музыка, и голос первого оратора возвестил, срываясь на фальцет от восторга:
- Напитки и закуска сегодня выдаются бесплатно!
- За что ты их всех так ненавидишь? – не поворачивая головы, спросила Рита, наблюдая, как люди давятся у продуктовых палаток и киосков, толкаясь и ругаясь, словно желая наесться и напиться на дармовщину впрок.
- Это – стадо, – не разжимая губ, бросил Мак, и Рита вздрогнула, потому что не ждала ответа.
- Улыбайся! – приказал Мак, и Рита почувствовала, как против ее воли губы ее растягиваются в улыбку.
Она стиснула их и судорожным усилием сбросила с лица эту улыбку. Та еще долго валялась в пыли, потом кто-то наткнулся на нее, удивившись, и, поглядев по сторонам, чтобы никто не видел, жадным быстрым движением напялил ее себе на лицо и двинулся почти бегом с этого места, унося ее на губах. Рита нагнулась через перила и ее вырвало.
- Хочешь, я дам название твоему городу? – спросила она, вытирая побелевшие губы платком. – Хорошее такое название... СОВОК. Здорово?!
Она засмеялась, чувствуя, что действие таблеток и водки, предусмотрительно проглоченных ею с утра, кончается, и тогда станет совсем плохо:
- Все дерьмо и грязь всегда собираются в него большим таким веником. Давай, чего ты теряешься? Объяви себя Веником Первым и царствуй! Ну, как, заслужила я приз?!
Она смеялась и лихорадочно соображала, куда засунула еще пол-упаковки транквилизаторов. Мак молча поднялся, черные люди как-то очень быстро заставили толпу молчать и слушать. В давке у палаток тоже все стихло.
- Название города выбрано! – провозгласил один из черных. Толпа заинтересованно загудела.
Черный вытащил из кармана листок бумаги и громко, отчетливо зачитал:
- Гуманное Общество Мыслящих Системой Координат. Сокращенно: ГОМСК.
Люди радостно зааплодировали, переглядываясь, словно пытались угадать, кому из них пришла в голову такая гениальная мысль.
- Право открыть памятник предоставляется... – черный сделал многозначительную паузу, толпа безмолвствовала в напряжен ном ожидании, Мак протянул руку Рите и почти насильно поднял ее с трона. – Королеве бала! – торжественно завершил черный.
Площадь взорвалась овациями. Рита зашлась истерическим хохотом. Мак, крепко держа ее за руку, свел по ступеням и повел к сооружению в центре площади. Сзади конвоем шагали четверо черных. Вторая рука Риты лихорадочно вытаскивала маленькие круглые таблетки из упаковки, найденной наконец в кармане платья.