И пришло хорошо. Пришло откуда-то сверху, неуловимо и незаметно. Сначала закружился потолок комнатки-лаборатории, потом побежали стены, из-под ног выскочил пол. Было смешно, и Рита смеялась. Рита целовала холодные губы Дика, пустыми глазницами касалась его глазниц. Сладкий, приторный запах нырнул в ее волосы и, устроившись там уютно, решил никуда оттуда не уходить. Исчезло все, что существовало помимо них. Да и существовало ли?.. Рита взяла Дика за руку, и они вместе взлетели под потолок, медленно кружась в странном танце, название которому Рита никак не могла выбрать, колеблясь между двумя: Жизнь и Смерть.
- Наша, – громко сказал Дик, и Рита окончательно поняла: Смерть.
Так умирать было очень в кайф. Почему люди боятся? Как-то неожиданно кончилась кассета, и в руках Дика оказалась гитара. Он заиграл лучшую свою песню, усевшись на горлышко одной из пробирок. Рита молча покачивалась в такт, пытаясь одновременно пролезть в колечко дыма, пущенного ей вчера и не здесь... Дик встал, и гитара в его руках превратилась в маленькую тонкую свечку, горевшую так слабо, что, казалось, любое дыханье немедленно погубит ее... Он осторожно опустился на пол и потянул Риту за собой. Она встала рядом с ним и улыбнулась. И уронила на пол папиросу с травой. Дик коснулся ее лица, погладил шею и вдруг наткнулся на что-то тяжелое и угловатое:
- Что это?
- Крест, – сказала Рита, и сладкий дым в ее волосах дрогнул и съежился.
- Откуда он у тебя? – допытывался Дик. – Ты веришь?
- Нет, – мотнула головой Рита, отчаянно пытаясь вспомнить, кто подарил ей этот крест.
- Не могу, – выдохнула она через пару минут лихорадочных исканий. – Не помню...
- Это не так важно, – сказал Дик и, подойдя к плите, набрал полный шприц. – Будешь?
- Да, – ответила Рита, закатывая рукав.
- Я люблю тебя, – неожиданно сказал Дик и прибавил, как что-то давно обдуманное. – Мы идем венчаться.
Освященный замок казался огромной черной глыбой, нелепо возвышающейся над холмом. Дик дурачился и кричал что-то безумное. Его сумасшествие передалось Рите, и ей стало совсем не страшно. Дик отчаянно забарабанил железным кольцом в окованные ворота. Резкие звуки заставили Риту вздрогнуть, но Дик, обняв ее другой рукой, жадно поцеловал в губы, и она со смехом схватилась за второе кольцо. Земля уходила из-под ног, и несся над Старым городом стук кольца в железную дверь.
- Позовем Сатану! – заорал Дик.
Рита захохотала и боднула головой ворота. Створка ворот заскрипела и приоткрылась.
- Дик! – крикнула она. – Нам открыли!
Они бежали по темным коридорам, оглашая их шумом и хохотом, буйствуя и грохоча, зажигая все свечи, попадавшиеся по дороге, открывая все двери и срывая шторы с огромных темных окон. Рита закуталась в темно-красный бархат одной из них, а Дик натянул на голову старинную шляпу с пером. Его длинные черные волосы разлетались во все стороны, словно разделяя безумие их хозяина. Крича и умирая от дикого хохота, они ворвались в огромный темный зал.
- Горят все свечи! – приказал Дик, и свечи вспыхнули ярким огнем. Но большой зал был холоден и мрачен, а колебание теней на стенах внушало робость и страх.
- Танцуют все! – заорал Дик, и во всех углах зала вспыхнули факела.
Заскользили по паркету пола стройные ножки молоденьких ведьм; зашаркали копытами, умильно вытянув хвосты, кавалеры-черти; зашуршали, свиваясь в жгуты и поднимаясь к самому потолку, серебряные тела змей; застучали деревянными клюками тысячелетние колдуньи. Ополоумевший от восторга, носился под потолком маленький дракончик, балуясь и стреляя по сторонам струйками огня... Лишь угол, в котором находились массивный стол с креслом и огромное зеркало, был темен и мрачен по-прежнему.
- Я хочу танцевать с Сатаной! – сказала Рита.
- Я приглашаю вас, – встал перед ней Дик.
Они закружились в сумасшедшем вальсе, касаясь друг друга безумием душ, шепча бессвязные дикие фразы. Рита вдруг почувствовала, что ее ноги оторвались от пола. Дик стал как-то выше и шире в плечах, он сдернул с глаз черные очки, и Рита утонула в огне его пустых глазниц. Ей стало страшно. А музыка все кружила и кружила их в бешеном танце. Стали падать шторы с окон, полетели на черный паркет свечи, завертелись, сужаясь, стены и потолок... Рука Дика заскользила по ее груди и наткнулась на тонкий серебряный холод крестика. Дик легко прыгнул на пол, подхватил Риту и, как к алтарю, подвел ее к огромному зеркалу:
- Согласна ли ты, Кошка, взять в мужья самого Дикого из Дикарей со всеми его песнями, мыслями и делами?
- Да, – засмеялась Рита, любуясь своим отражением в зеркале.
- Согласен ли самый Дикий из Дикарей взять в жены Кошку со всеми ее желаньями, мыслями и делами?
- Да, – сам себе ответил Дик и повернулся к Рите. – Вместо колец, по причине отсутствия таковых, меняемся цепочками.
Рита расстегнула застежку и, любуясь глазами Дика, поднесла крестик к его груди. Дик надел ей свою цепочку, и по телу Риты пробежала легкая дрожь. Она застегнула свою на шее Дика и не опустила руки.
- Я люблю тебя, – шепнула она.
- Вместе, – сказал Дик. – Сегодня и всегда. Навсегда сегодня.
Он засмеялся и повернул Риту к зеркалу:
- Я люблю тебя.
Рита взглянула в зеркало и замерла. Зрачки ее стали еще меньше, она до боли сжала кулаки, до синевы, до судороги в пальцах, закусила побелевшие губы и рухнула на черный пол с диким воплем, так не похожим на крик человека.
Все тело болело, сведенные суставы ныли, и дергался внутри каждый нерв, каждая клеточка организма. Рита, согнувшись в дугу, скребла ногами по земле, пересохшими губами пытаясь шептать чье-то имя, чего-то прося и моля кого-то... В нескольких шагах от нее, перед лестницей, спускавшейся к старому храму, неподвижно лежал человек. Светлые волосы разметались по земле, собрав весь мусор и грязь. Открытые глаза смотрели куда-то в небо. Из перегрызенного горла уже не текла кровь...
- Сэр... – шепнула Рита, остановив прояснившийся взгляд на лежащем.
- Сэр... – сказала она и дернулась всем телом в его сторону.
Боль снова резко отдалась в пояснице и расползлась по всем частям тела.
- Сэр!!! – заорала Рита, глаза ее помутнели, на губах выступила пена.
- Сэр... – жалобно скулила она, меся ногами землю. С невероятным трудом, задыхаясь от дикой боли, подползла она к трупу, неразгибающимися пальцами попыталась закатать рукав рубахи.
Красно-белые язвы на сгибе, в том месте, где должна быть вена, имели отталкивающий и ужасный вид. Рита всхлипнула и упала лицом на грудь Сэра, где неестественно ярко блестел серебряный крестик...
- Иногда мне кажется, что я – это не я, – призналась она однажды Боли, которая теперь все время находилась рядом. Она была уверена, что даже муж уже видит ее.
- Конечно, – кивнула Боль. – Ты – это я.
В последнее время Боль стала приходить не одна. Вот и теперь в углу в кресле уютно устроился Мрак, а край шторы раскачивал прохладный Ветер, отчего в комнате царили сумерки и холод. Впрочем, была зима, и она уже давно не обращала внимания на такие мелочи.
- Нет, не то, – помотала головой она. – Я словно не живу здесь. Я живу там, а здесь, сейчас, какая-то совсем маленькая часть меня пытается выжить... Выжить, чтобы когда-нибудь соединиться с собой.
- Не говори глупостей, – возразила Боль. – Тебе просто одиноко.
- Мне? – удивилась она, задумалась и поняла, что не любит мужа, вскинула на Боль тоскливые глаза. – И что теперь?
- Ищи, – глубокомысленно посоветовала Боль. – Ищи себя здесь.
Она увидела его на остановке. Кончалась зима, и пронзительный острый Ветер все время топтался рядом. Она удивилась его глазам, зеленым, как лето, а потом загадала: если он войдет в ее автобус, значит... судьба?., чудо?.. какая разница, как это назвать... Он вошел. И она подошла к нему легко и радостно. Боль же не сказала ей о том, как это будет тяжело, о том, как это будет больно, но в тот момент в автобусе их не стало...
АВТОБУС
Пыльная, длинная, серая дорога тянулась высохшей змеей за горизонт. Жестяная будка остановки, когда-то бывшая синей, теперь побуревшая от ржавчины, выглядела заброшенной и забытой. Кое-где краска свисала рваными клочьями, которые чуть подрагивали в оседающей пыли. Блекло-желтый указатель с номерами автобусов выцвел до такой степени, что ни одну из букв или цифр нельзя было разобрать.
Раздались осторожные шаги, и в будку немного опасливо заглянула девочка с тревожными серыми глазами, в залатанных джинсах и такой же, выцветшей до голубизны, куртке. Зашла, села на скамейку, достала из кармана половину сигареты и жадно затянулась, закурив. Она курила, словно торопясь куда-то, сигарета дрожала в напряженной руке. Упал на землю крошечный окурок, руки устало опустились на колени, и она, видно, только что заметив, впилась взглядом в красные пятна на пальцах – не то крови, не то краски. Она еле сдержала крик и принялась лихорадочно оттирать их.
Послышались быстрые, слегка шаркающие шаги, и прямо перед ней выросла высокая стройная фигура в джинсах и с гитарой в руках. Он с откровенным любопытством взглянул в ее отрешенное лицо и улыбнулся. И сел рядом.
- Привет.
Девочка пожала плечами.
- Автобуса давно нет? – он вынул из пачки сигареты.
- Дай мне, – хрипло сказала она.
Он протянул ей сигарету и вопросительно улыбнулся:
- Автобус давно ждешь?
- Недавно, – выдохнула она. – А нет его давно.
Парень подтянул струну на гитаре с нарисованной на деке кошкой, провел пальцами по струнам:
- Как тебя зовут?
Она безразлично посмотрела в его сторону:
- Рита.
- Это не твое имя, – сказал он уверенно. Рита вяло удивилась:
- Да? Почему?
- Тебя зовут совсем по-другому. Будем ждать автобус вместе?
- Места много. Скамейка длинная, – сказала Рита. "И времени тоже достаточно", – добавила про себя.
Откуда-то сбоку снова послышались шаги, на этот раз – грузные и тяжелые, какие-то степенные. И в будке появилась огромных размеров женщина, несмотря на жару, в коричневом плаще и красном вязаном берете. Брезгливо покосившись на заплатанную пару, она провела пальцем по краю скамьи, поднесла палец к глазам, и лицо ее даже перекосилось. Долго и нервно покопавшись в сумке, она извлекла нечто серого цвета, видимо, бывшее когда-то носовым платком, тщательно протерла край скамьи и с выражением глубокого удовлетворения на лице, устало и грузно опустила свое большое тело на скамейку.
- Сегодня меня зовут Яном, – сказал парень, прервав наблюдение за дамой.
Рита молча и напряженно курила, глядя куда-то мимо.
- Безобразие! – неожиданно тонким, визгливым голосом, так не подходящим к ее комплекции, выдала дама. – Проходу нет от этих волосатых! Совсем стыд потеряли! Сидит, нахалка, и курит! Ни стыда, ни совести, как шлюха подзаборная!
Руки у Риты задрожали, она подняла на тетушку сузившиеся от злости глаза, но Ян рассмеялся и очень мирно сказал:
- Вы еще скажите, что в ваше время девушки не курили и никто не носил длинных волос.
- И скажу! – завелась дама и, набрав в легкие побольше воздуха, собиралась, видимо, продолжить, но тут на остановке возник интеллигентного вида мужчина в очках и шляпе. Тетушка поперхнулась, кашлянула, сглотнув слюну, и громко, обращаясь в сторону мужчины, произнесла:
- Докатились! Девушки стали хуже парней! Курят, шляются где попало!
Она остановилась, явно ожидая поддержки, но мужчина, не говоря ни слова, вытащил из портфеля газету и, устроившись так, чтобы пыльный ветер не слишком мешал, погрузился в чтение. Дама разочарованно хрюкнула и демонстративно отвернулась.
- Слушай, – сказал Ян. – А ты куда едешь?
Рита подняла на него тяжелые и пустые глаза. "Светлый мальчик, чистый, – со злобой подумала она, ловя его восторженный изучающий взгляд. – Не лезь, обломаешься".
- Тебе в другую сторону, – коротко бросила она.
Он немного растерялся:
- У тебя что-то стряслось? Что-то плохо, да?
Рита усмехнулась и отвернулась.
Около будки послышались голоса, и через несколько минут рядом остановилась веселая, подвыпившая компания. Рита спрятала лицо в ладони, и между пальцев у нее заструилась пыльная, серая дорога, змеей уходящая за горизонт... Дама тяжело вздохнула и вытерла потное лицо тем же платком. Ян задумчиво перебирал струны гитары.
- Я что-то не то сказал? – тихо спросил он
- Отвали, – бросила Рита и опустила руки. – Будет когда-нибудь этот чертов автобус?!
Она встала и вышла из будки-ожидалки. Маленькие столбики пыли тут же закружились вокруг нее, пытаясь опередить друг друга, набились ей в рот, в глаза, спутали волосы. Пьяная компания, увидев Риту, в унисон издала невероятный звук. Все семь человек уставились на нее одинаковыми стеклянными глазами, с единственным желанием в каждой паре глаз. Один из них, будучи пьян больше всех, или меньше, быть может, нетвердо шагнул в сторону Риты:
- Пойдем со мной, детка. Я дам тебе все.
- Спасибо, – сказала Рита мирно, но не без издева. – У меня все есть.
- Так не бывает, – возразил умудренный жизнью и пивом человек.
- Бывает, – проговорила Рита и, уже двинувшись обратно в будку, ощутила спиной что-то неладное.
Она резко повернулась, но пьяную руку, направленную к ней, уже крепко держали цепкие пальцы парня в черной рубахе, видимо, только что подошедшего к остановке. Он был не один. Через дорогу к ним двигались еще человек двадцать в черном. Пьяная личность еще не потеряла способность соображать и, поняв, что силы, увы, не равны, пробормотала под нос какие-то смутные извинения и была милостиво отпущена.
- Мак, – представился парень уверенно и снял черные очки. У него были стальные, чуть навыкате глаза, смотрящие уверенно и твердо, чуть брезгливо поджатые тонкие красивые губы, волевой подбородок и короткая стрижка.
- Рита, – поежилась под его взглядом Рита и опасливо посмотрела на окруживших ее людей.
- Автобуса давно нет? – спросил Мак миролюбиво.
- Давно, – кивнула Рита и неуверенно сделала шаг в сторону будки.
- Подожди, – остановил ее Мак. – Где мы находимся?
Рита неожиданно побелела и лихорадочно провела ладонью одной руки по пальцам второй, словно надеясь на ощупь проверить, стерлись ли кровавые пятна до конца.
- Я не знаю, – сказала она торопливо.
- Как обычно, – ничуть не удивившись, констатировал Мак и повернулся к остальным. – Строимся. Это надолго.
Люди в черном понимающе переглянулись и мгновенно растворились в пыли.
- Садись, покурим, – сказал Мак и уселся на невесть откуда взявшийся огромный камень.
Рита послушно села, сжимая пальцы. Ее снова затрясло, и она с ужасом представила себе, как рухнет сейчас на эту дорогу, в эту сухую грязь и будет выть, изгибаясь, поднимая вокруг себя столбы серой пыли...
Мак полез в черную сумку, висящую на поясе, достал пачку сигарет и чем-то знакомо звякнул. Рита, уже ощущая в теле привычную боль, впилась глазами в его лицо и почти простонала:
- У тебя есть?
Мак быстро встал и огляделся. За будкой остановки уже стояло несколько палаток, горели костры, а черные люди из бревен складывали нечто, похожее на обеденный стол. На одной из палаток белел лоскут ткани с черным крестом.
- Неотложная помощь, – усмехнулся Мак. – Пошли.
Они двинулись к палатке с крестом. Рита, чувствуя знакомую боль в спине и ногах, почти бежала.
- Входи, – сказал Мак и откинул полог.
Рита рухнула внутрь и белыми бескровными губами зашептала:
- Скорее...
- В левом углу, – отрывисто бросил Мак и закурил. – Дозу знаешь?
Но Рита, уже ничего не слыша, лихорадочно закатывала рукав куртки.
... Она посидела еще несколько мгновений, согнув руку в локте, потом оно пришло, и Рита облегченно расслабилась:
- Дай покурить.
Мак сел рядом и протянул ей сигарету:
- Давно?
- Что? – не поняла Рита. – А... не знаю.
- Ну, пошли, – поднялся он. – Помощь оказана, травма ликвидирована.
- Сколько я тебе должна? – спросила Рита, опуская рукав.
- У нас еще будет время об этом поговорить, – улыбнулся Мак, блеснув золотым зубом. – Пошли.
Они вышли из палатки, и Рита увидела, что людей на остановке прибавилось, а кое-кто из тех, кто пришел среди первых, включая интеллигентного вида мужчину и слегка протрезвевшую компанию, уже помогают черным, что-то поднося, устанавливая, что-то копая.
Рита зашла в будку и плюхнулась на скамейку, откинувшись назад и упершись затылком в жестяную стену. Пришло хорошо, и она почти забыла тот безумный дикий вальс, тот сатанинский танец, тот крик... Всплыло перед глазами лицо Яна.
- Что с тобой? – он тряс ее за плечи, откидывал с лица волосы и испуганно повторял: – Что с тобой?
- Напилась, как свинья, – коротко прокомментировала дама в берете и, брезгливо подняв свое тучное тело, покинула будку.
- Уйди, – сказала Рита. – Мне хорошо.
Ее холодные руки устало лежали на коленях, и с них на землю капало что-то красного цвета, стекая струйками-змейками по джинсам и расползаясь причудливым узором в пыли дороги. Будка вдруг выросла до невероятных размеров, и вход в нее стал стеной из прозрачного толстого стекла, за которым все вилась бесконечная дорога, сумасшедшая в своей бесконечности, свихнувшаяся от пыли и отсутствия колес и травы...
- Когда рушатся замки, приходит любовь... Но смотри, замок еще стоит, вот он там, на холме, а в соседнем, под крестом – моя любовь... Просто и хорошо... – шептала Рита, ловя губами капли, текущие с ее рук.
- Что они сделали с тобой?! – кричал Ян, но глаза ее были пусты, как черные очки Мака, как черная его рубаха, ничего не отражая и не видя, как черная стена из покореженных камней и железа. Железо бывает черным, если долго, долго, долго...
Стеклянная стена будки разлетелась осколками стеклянной пыли, и Мак, отодвинув Яна, взял Риту за руку и вывел на дорогу. Рита засмеялась и понеслась вместе с пылью, сворачиваясь столбом и вырастая фонтаном, опускаясь, замирая и взлетая вновь, чтобы снова упасть. Черная палатка остановила ее полет.
- Ты слишком многого хочешь от жизни, девочка, – сказал Мак и стянул с нее джинсы.
А там, над дорогой, медленно садилось солнце.
Ночью люди, объединенные ожиданием, коротали время у костра, и не было ни своих, ни чужих, ни богатых, ни нищих, и даже дама, сняв берет, великодушно беседовала с одним из черных людей, наверное, желая что-то понять. В будке-ожидалке оставили двух сторожей, караулить автобус, и весь палаточный лагерь медленно погрузился в сон...
Просыпались кто как привык: кто-то быстро и сразу, кто-то долго и нехотя. Рита выбралась из палатки и удивленно смотрела вокруг. За будкой остановки стояло уже два довольно приличных дома с надписями на дверях "Общежитие женское" и, соответственно, "Общежитие мужское". Над одной из палаток красовалась зеленая вывеска "Магазин". Над другим деревянным строением кто-то умелой рукой вывел "Рок-Клуб" – буквами, истекающими кровью. Около него на бревне сидел Ян с гитарой. Рита подошла и молча села рядом.
- Автобуса не было ночью? – спросил он.
- Разве он ходит по ночам? – удивилась Рита.
- Конечно. Не все об этом знают. Как ты?