Третий куплет Максим повел в миноре:
Я сказал психиатору: "Что ж вы хотите?
Руки в крови по локти как не умыть?
Вы меня среди буйных на денек поместите,
Будет вам всю неделю кого хоронить!"
- А хотите, я вам покажу свое изобретение? - неожиданно загорелся Валера, - Оказывается, если начинить трубку мобильника Злаками Зодиака, территория охвата увеличивается на сто кэмэ.
Максим ничего на это не сказал, он пел:
Только лишь иногда, в полнолунные ночи,
Вспоминаю всех тех, кого жизни лишил.
И тогда я смеюсь, задыхаясь от счастья.
Ведь выходит, не зря тридцать лет я прожил!
- А еще, если обрызгать разбавленным настоем Злаков дачный участок, со всей округи слетятся птицы, и не надо будет опрыскивать яблони ядохимикатами, - кажется, Валера немного захмелел, и его уже ничего не интересовало кроме пресловутых Злаков. Вот разве только придвинувшая стул к художнику поближе Алина.
- Алинка, чего там Матиевна грязными лапами трогала мою бедовую сущность?
- Ну, типа, ты стырил какую-то бумажку, заминированную заклятием "Пешка-Ферзь", и если ее прочитал, то обречен. Матиевна Райку так перепугала, что та на десять минут раньше с работы сбежала.
- Вот гадина эта Матюгаевна, гадость про человека брякнуть, как бусами бряцнуть.
На электроплите чайник уже урчал, как живот. Максим глянул на готовых, не сходя с места, слиться в любовном экстазе соратников и решил перенацелить их порыв не еду. А дальше, когда его гудящая от усталости голова наконец, коснется подушки, Храпунова уже не разбудят и залпы пушечных орудий, и мерный скрип диванных пружин. Посему с прежним подхохатыванием он отвлек внимание Валерия и Алины друг от друга:
- А я? - погрузил он в тарелку добрый шмат индейки и кивком пригласил художника опрокинуть рюмку, - Поднимаюсь на этаж. Дверь открыта, а снизу подгоняют шорохи недобрые.
- Корицы в самый раз, а вот лаврового листа я люблю побольше, - смешно пошевелил носом над четвертованной индейкой хозяин квартиры.
- Я точно помню, что запирала за собой дверь на замок! - еще готовая продолжить веселье, безапелляционно заявила сестра Алина.
Но улыбки с лиц Максима и Валеры разом испарились, как капли воды с раскаленной сковородки. Храпунов, у которого от острого предвкушения опасности даже язык за зубами побледнел, тревожно посмотрел на непроглядное окно, потянулся за пистолетом, Валерий рыпнулся в сторону коридора, но тормознул на пороге.
Сестра Алина кирдыкнула фужер, двумя руками оттолкнувшись от стола. И встала, опрокинув стул. Ей конкретно наплевали в душу, ее розовые, как носик котенка, и прозрачные, как котенка глазища, планы измазали дегтем. Ее лицо не скрывало, что девушка готова наделать глупостей. На негнущихся ногах сестра Алина двинулась к окну. Зачем? Вот дурочка!
- Не подходи к окну! - крикнул Валера.
И вдруг, будто от его крика, оконное стекло под жалобную трель лопнуло. И звенящей по подоконнику грудой осколков потекло внутрь кухни. И одновременно лопнула ваза за спиной Валеры, а он сам подстреленным партизаном рухнул на пол.
Максим метнулся вбок, подсек не успевшую наделать глупостей сестру Алину и прижал к полу.
- Жив?! - окликнул он оказавшегося по ту сторону шторой сползшей со стола скатерти Валерия.
- Корректировка гремлинов идет с крыши напротив, мы оттуда - как на ладони! Надо прорываться! - откликнулся вполне и даже чересчур живым голосом Валера, - Не высовывайтесь в окно!
Максим последовал мудрому совету не до конца. Сначала из-за глухой спинки опрокинутого стула выставил руку с наганом, затем и голову. Стоявшая на столе ополовиненная бутылка водки "Флагман" ноль-пять взмыла вверх, повисела с секунду, будто примериваясь, и лихо метнулась членовредить исаявцу. Слава Богу, тот успел спрятаться, и бутылка грохнулась о спинку стула. И только она кокнулась, Максим выглянул снова и бабахнул наугад в окно - времени разглядывать что-либо у него не было.
- Таксер видел дом, он и навел, когда его вежливо спросили. Мы ведь у Богдухана волну подняли, вот круги по воде и вернулись.
- Таксер отчалил раньше, в какой подъезд мы входили, не фиксировал. Туши свет! - гаркнул художник единомышленнику, пригибаясь от проносящейся над головой на бреющем и разлетающейся в дребезги об стену эскадрильи тарелок, - А то мы - как на ладони!
Это был старый добрый полтергейст, причем, наводимый. Верняк, наводчик предварительно проник в квартиру и напустил гремлинов (не запертая дверь!), затем переместился на крышу и теперь щурится в бинокль ночного видения.
- Черт с ним, со светом! - заорал в ответ из-за ножек стола единомышленник, - Надо прорываться к выходу!
Будто взрывпакеты, один за другим отхлопали упаковки с кардамоном, солью и корицей: пороШОковая терапия. Пыхнула пачка красного молотого перца, поле боя заволокло ядовитым оранжевым туманом.
- Только не хватает лаврового листа! - оценил ситуацию гурман Валера.
- Как тут прорвешься?! В ИСАЯ палтергейстные взаимоотношения запрещены! По уставу! Это не ИСАЯ, живьем брать не будут! - И Максим послал в заоконный мрак вторую пулю, даже не пытаясь обожженными перцем глазами оценить результат.
При этом рядом в спинку стула воткнулся шустрый кухонный нож. И самое страшное во вражьей атаке было то, что враг оставался невидим. То ли с крыши соседнего дома, то ли еще откуда, незримый дирижер управлял безумной пляской оживших предметов. Цеппелином под потолком мыкалась гитара, выбирая мишень - чье-нибудь темя - для жесткой посадки. По плите, броненосцем пуская пары, пер чайник. Доползет до края и ошпарит ту жертву, которая первой попадет под носик.
- Алина! - выбрав самое подходящее время для расспросов, затряс за плечо девушку Максим, - Ты кому хвасталась новым кавалером?
- Только подругам! - пискнула полузадушенная сестра.
- Тогда на нас должны были напасть исаявцы! - откоментировал Храпунов отгороженному скатертью Валере и схлопотал серию чувствительных оплеух слишком толсто нарезанными ломтями сыра, - Ну что, убедился, что это политика? Грызня вокруг выборов губернатора, никаких "Пешка-Ферзь"! И здесь ИСАЯ с Богдуханом заодно!
- Не бзди, прорвемся! - и Валерий вздыбил стол столешницей к окну. Катнул его в центр кухни и, как за осадным щитом, бросился на выход, чихая и кашляя, весь в соплях после перцового теракта. До поры притаившийся в засаде торт погнался быстрее метели за беглецом в коридор.
Отодрав от пола полурасплющенную сестру Алину, потолкал ее на выход и Максим. И тут же на освободившемся месте зашипела опоздавшая струя из чайника-тугодума. Гитара пропеллером завиляла следом, но не вписалась в проем. Бим-бом!!! Полуобернувшись, Храпунов пристрелил в лет метившую ему в затылок бутылку красного сухого вина.
- Гады, такую песню испортили! - пискнула выталкиваемая Алина то ли про самодеятельность Храпунова, то ли про индейку, то ли про пресеченную постельную сцену с Валериком.
Перед дверью из квартиры забывший выключить телевизор, утирающий с анфаса кондитерский крем и взбитые сливки Валерий на правах хозяина жестко скомандовал:
- Ждите меня в подъезде. Будет кто встречный, пали без разбора!
- А ты?
- А мне кое-что на память оставить надо, как художнику художникам, - многозначительно кивнул Валера в сторону комнат.
- А если?.. - жалобно захныкала сестра Алина.
- А если через полминуты не вернусь, значит - судьба.
Сестра Алина хотела добавить что-то на трагической ноте, но Максим не дал. Выскользнув на площадку, поведя стволом нагана вверх по ступенькам, поведя стволом вниз по ступенькам, Храпунов выдернул, как морковку, подчиненную из квартиры и поволок за собой, благо, у душой рвущейся к Валерию сестры не хватало сил сопротивляться.
"Заклятие "Пешка-Ферзь" говоришь? - кумекал Максим, - а если я действительно стырил не ту бумажку, подцепил проклятие и теперь, будто чумная крыса, несу беду окружающим? А если в ауре этот полтергейст только из-за меня?"
Внизу, перед выходом из подъезда, им долго ждать не пришлось. Валера сбежал следом на счет "пять", что-то на ходу утрамбовывая в кармане и распространяя запах, как на кондитерской фабрике - виной тому, понятно, тортовая атака. Но прежде, чем окунуться в ночь, парфюмный художник смахнул из угла паутину вместе с пауком и растер подошвой:
- Предатель!
Ижица-файл 5
Группа мгновенного реагирования ИСАЯ прибыла на место, подсказанное "Вальтазаровым знаком" на городской карте. Что их здесь ждет - в квартире на втором этаже мрачного дома - никто даже не пытался угадать - пустые хлопоты. Так, на прошлой тревоге бойцы ИСАЯ зачищали квартиру после того, как некий деятель пытался по самоучителю Парацельса продать душу дьяволу, скучная бытовуха. Зато в предшествующий выезд Перова ситуэйшен оказалась крайне неприятной.
…Они попросили напиться, и девушка вынесла им крынку с молоком, можно было только умиляться подобной щедрости в полувымершей деревеньке, куда спички и керосин завозят дважды в год. Эдик уже принял крынку, уже потянулся к краю губами, но Вильчур, как более опытный, Эдикову руку приостановил.
- Что-то, красавица, хлев ваш заколоченным стоит, где же прозябает коровенка?
И тут же оттолкнул замешкавшегося Перова в сторону, потому что мгновенно зрачки девицы стали желтыми и вертикальными, на пальцах за секунду вымахали десятисантиметровые грязно-прозрачные когти, и с места в карьер рванулась красавица полосовать чужаков этими когтями.
Понятно, далее серебряные пули вырвали из груди оборотня кровавые куски мяса, за сим история и закончилась. Только там, где пролилось молоко, трава стала черной, и рассыпалась от малейшего прикосновения…
Перов трижды осенил себя крестным знаменем и, затаив дыхание, будто совершает нехороший поступок, ступил в черное нутро квартиры последним. И дверь за ним сама-собой захлопнулась с деревянным стуком, точно гвоздь в крышку гроба вогнали, или сейчас раздастся не подлежащее обжалованию "Встать, суд идет!".
В глазах штатного исаявского авгура, а в данный момент и выездного дежурного, зарябило от мечущихся "солнечных" зайчиков. Оранжевые овалы фонариков плясали по масонским обоям, спотыкались о картины на стенах, ныряли в глубь зеркала или облизывали амуницию группы реагирования.
Бойцы добросовестно полосовали мрак лучами фонариков, но от этого темень не становилась внятней и прозрачней. Наоборот, непроглядность все агрессивней льнула к незваным гостям, все хищнее и жаднее сжимала пространство вокруг пришлых.
Эдик нашарил выключатель, и к облегчению присутствующих в коридоре вспыхнул свет. Свет был тускл и болезнен, но хоть так. Мрак шарахнулся в стороны, рассредоточился по углам. Вооруженных по самое некуда чудо-богатырей (с Эдиком) оказалось семеро; семь - самое серьезное число. Группа захвата беззвучно шевелила стволами калашей, как осьминог конечностями, на физиономиях отвага и готовность жизнь отдать. Эдуард Перов подтянулся, мысленно приказал поджилкам не дрожать, вынул из-за пояса что-то длинное и тонкое в фирменной бумажной упаковке, и эту упаковку сорвал. И шуршание бумажки было в сей момент единственным различимым звуком, настолько затаили дыхание исаявцы.
Аккуратно, не бросив обертку на пол, а спрятав, Перов согнул освобожденный медный прутик под прямой угол и переложил в потную от торжественности момента левую руку.
Медная рамка, принюхиваясь, совершила три нерешительных круга в неплотно сжатой ладони и замерла, указывая по коридору направо. Два бойца, по глазам Эдуарда прочитав приказ, беззвучно, аки летучие мыши, скользнули в заданном направлении и исчезли за углом.
И опять тишина. Только кажется, будто с картин двухмерные персонажи за посетителями квартиры недобро подглядывают. Да и в самих картинах, в позах персонажей читается нечто недоброе. Даже где-то жуткое. На одной картине стая волков догнала карету и теперь свежует задранных лошадей. На другой - молодой боярин распростерся поперек горницы. Весь в кровище. Не понятно, жив, или уже поздно доктора звать. А рядом клюка, тоже в кровище, ею, наверное, и постарались. Кто ж орудие убийства на месте преступления оставляет? На третьей картине…
Снова зашевелилась скользкая от лихорадочного пота медная рамка и теперь указала в противоположную сторону. И двое других бойцов с бесшумной грацией медуз двинулись по пеленгу налево. Сосредоточенные на задаче и отрешенные, будто уходят навсегда.
Опять ожила рамка, прут закачало туда-сюда, справа налево, и, наконец, согнутый медный перст прицелился в зеркало. Эдик присмотрелся, что-то в этом зеркале было не так. Эдик скорчил рожу перед вертикальной плоскостью, но зеркало и не подумало отражать такую пакость.
- Заговорить, - властно кивнув на неправильное зеркало, шепотом отдал Эдуард приказ оставшимся бойцам и снова поднял на уровень глаз руку с медным советчиком.
На этот раз прутик закружил быстро-быстро и на седьмом витке остановился четко против двери в туалет. Эдик согнул больше не нужную рамку в скобу и убрал за пояс. Нервно облизывая пересохшие губы, достал из кобуры ствол. Подобравшись на цыпочках, Перов освободившейся левой рукой медленно дотянулся до дверной ручки и рывком распахнул.
И сразу же раздался невообразимый рев, особенно страшный после царившей тишины.
В совмещенном санузле стоял седьмой боец группы захвата и зачарованно глазел на водопад в унитазе.
- Она сама, я ни к чему не прикасался! - неубедительно объяснил боец, опомнился и стал браво водить дулом автомата от цепочки к вентиляционной отдушине, от отдушины к дырке в унитазе, от унитаза к стокам ванной и умывальника.
Выездной дежурный присмотрелся, черт побери, унитаз был баварский, какой Перов не мог себе позволить по зарплате. Разве что если Эдика повысят… У унитаза было название, похожее на название немецкого сорта пива. И Перов решил, что когда сменится - не отправится по обыкновению в бар пропустить пару пива. Впрочем, аналогичная идея посещала его на каждом дежурстве, и оставалась бесплодной. Работа такая, что никакие нервы не выдерживают.
Эдик спиной вперед выступил из санузла. Оказывается, двое бойцов уже споро изобразили фломастером на поверхности зеркала манихейскую печать. А вот дальше дело застопорилось.
- Нужно рисовать диск Венеры, а временем сейчас управляет ангел, именуемый Монашиэлем! - убежденно настаивал один.
Перов отметил: в нарушение устава тот носил не уродливые, зато лишенные рисунка на подошве форменные боты, а модно остроносые ботинки. И еще зачем-то на его мешковатых пятнистых шароварах была выглажена стрелка, впрочем, последнее имело нулевой сакральный подтекст и не возбранялось.
- Сгинь, некрещеный! - не выбирая выражений, упорствовал второй боец, - В сей час имя высшей силы - Вералиан! - у этого воина каска оказалась на пару размеров больше, чем голова, и то и дело съезжала на глаза, как кепка у сявки.
- Обоим пересдать технику безопасности! - пресек базар Эдуард Перов, - А зеркало… Зеркало черной тряпкой завесьте!..
* * *
Когда час назад с бешенной силой их швырнуло в объятья друг друга, они даже не успели выключить радио или выловить в эфире какую-нибудь заводную музычку. Так и любили друг дружку на дежурном диване под грустную милицейскую сводку:
- Груз табачных изделий вместе с автомобилем "СуперМАЗ-тягач" общей стоимостью почти шесть миллионов рублей похищен на Суздальском проспекте в пятницу. Машину остановили двое неизвестных в форме сотрудников ГИБДД. Под предлогом проверки документов на груз они заставили выйти из машины водителя и вооруженного охранника. Угрожая оружием, преступники посадили мужчин в зачехленный тентом кузов автомобиля "Газель". Находившиеся там пятеро неизвестных, применив физическую силу, связали водителя и охранника, отобрав у последнего служебный пистолет ИЖ-71 с 16 патронами. Через четыре часа пленников высадили на проспекте Руставели. Машина и груз исчезли…
- Не соблаговолите ли вы повернуться на животик, Маняшенька, - нежно проворковал Георгий Семенович, не вслушиваясь в бойко сыплющиеся из эфира слова и не прекращая ласкать Любимую и Единственную на данный момент Женщину во Вселенной. С учетом того, что ему было пятьдесят три, а ей - двадцать восемь, у него лысина и животик, а у нее крутые бедра и бритые подмышки, и до этого дня, за пять лет работы, между ними ни разу не проскочила даже искра…
Маняша простонала что-то в ответ и медленно-томно, так, чтобы язык Георгия Семеновича ни на секунду не расстался с ее кожей, стала поворачиваться на бок. "Господи, что со мной творится?! - и раскаивалась, и пьянела от страсти Маняша, - Я это, или не я?"
С умопомрачительной грацией Маняша подставляла под жарко-влажные поцелуи сначала подмышку, затем талию, пупочек, бедро… Полюбовники - директор магазина и его секретарша - барахтались на скрипучей диванной коже, так и липнущей к прелестям. Ее супруг укатил навестить больную тетку в деревню, и дома ее никто не ждал, Георгий Семенович сообщил домашним, что принимает партию товара, причем, это была правда.
- Четыре уголовных дела похищены у следователя линейного отдела внутренних дел Витебского вокзала в понедельник. Как сообщил старший лейтенант своим коллегам из Адмиралтейского РУВД, неизвестный преступник взломал замки его автомашины "Фольксваген Каравелла", припаркованной у дома по Клинскому проспекту. Из иномарки пропала папка с делами, находящимися в следствии…
Когда же язык Георгия Семеновича начал плавно двигаться по крестцу, очень некстати на спинку дивана сел иссиня-черный ворон с солнцезащитными очками в клюве. От птицы непонятно почему шмонило падалью. Директор обиженно поджал губы - на самом интересном месте… Маняша проявила больше выдержки, ловко стряхнув с себя потно-скользкую массу любовника, она сползла с дивана, перво-наперво обула туфли и уже после этого вынула очки из услужливо повернувшегося к ладони клюва.
- Срочная эвакуация, - не терпящим возражений и приобретшим мужскую хрипотцу голосом скомандовала Маняша директору, лишь только очки заняли законное место у нее на носу.
- А я? - заломил руки сусликом на волосатой груди Георгий Семенович.
- Ваши услуги будут оплачены, - равнодушно отчеканила Маняша. - Доложите обстановку.
Полюбовники чуть не стукнулись лбами, когда стали делить в беспорядке сваленную у ножек дивана одежду.