* * *
В офисе рабочей обстановкой не пахло, а пахло духами, Эдик не знал, что это "Живанши". Забытая полевая рация - вся такая грязно-зеленая, топырящаяся суставами антенны - до сих пор дремала на столе. По стеклышку одного из циферблатов деловито ползала поздняя муха, будто для нее там было медом намазано, или она стремилась проникнуть внутрь. От выведенной мелом магической звезды остались отдельные штрихи - рожки да ножки. В расстановке мебели, в расположении причандалов на столах, в составе мусора по мусорным ведрам вопиело именно столько безалаберности, сколько обычно вносят женщины в правое дело, и сколько ее нужно, чтобы сие правое дело загубить.
Так считал Эдик, и мешки под его глазами пухли от ответственности, как горло у жабы, завлекающей самку. Эдику доверили великую миссию - найти и обезвредить Храпунова. Эдик надумал поставить планку выше - не только выследить Храпунова, но и навести порядок в его отделе.
Ее юбка была бы тесной даже для мангуста, сестра Лариса сидела в кресле, закинув одну умопомрачительно соблазнительную ногу на другую, не менее умопомрачительную, и загадочно улыбалась. Она считала, что мужчинам больше повезло в жизни хотя бы уже потому, что им не приходится бояться очередей в общественных туалетах. За эту и другие дискриминационные подробности она мужиков не жаловала.
Эдуард Перов предпочел не садиться, он говорил и расхаживал по кабинету, расхаживал по кабинету и говорил:
- А ведь я - ясновидец, уважаемая сестра Лариса Сергеевна. И из нескольких возможных вариантов будущего мне удалось увидеть два. В первом случае я вижу вас на Гаити. Симпозиум экспертов по тайным ритуалам вуду. Выступает главный докладчик, что-то на тему использования куриных потрошков из Бразильских военно-стратегических запасов двадцатилетней заморозки, и тут вы, белая и пушистая, задаете скользкий вопрос из зала. Докладчик посрамлен… Во втором… Даже говорить не хочется… - вытянутое по горизонтали лицо Перова надвинулось на сестру, словно неотвратимо летящий в правый верхний угол ворот футбольный мяч, - Но надо… Вас приносят в жертву в тайном храме сатанистов, расположенном в подвалах бани на Казачьем. Покрытый черным бархатом алтарь, блеющий вонючий козел, ритуальный нож-атаме и все такое прочее…
"О-ля-ля?!" подумала сестра Лариса. Девушка продолжала умело и загадочно улыбаться, только улыбка ее стала немного натянутей. Сестра ждала, когда этот плебей устанет раздувать жабры, приступит к делу и для начала пригласит ее в ресторан "Валхал". И она с шиком отвергнет приглашение.
- Поймите, уважаемая сестра Лариса, - взывал к разуму Перов, склонившись над игуменьим столом и заодно перелистывая оставшийся от Храпунова еженедельник, - Я вас призываю не к предательству. В руки Максима, кстати, моего хорошего друга, он мне даже свою рясу дал на смотр одеть… Так вот, в его руки попал документ, проклятый по системе "Пешка-Ферзь". У вас какой допуск? - Перов с сожалением захлопнул еженедельник, не найдя ничего любопытного.
- "Пятница, тринадцатое", - исподлобья, продолжая натянуто улыбаться, ответила сестра Лариса. "Мама мия!" - подумала девушка, по ее мнению этот плебей мог бы сэкономить жизненную энергию инь на прелюдии. И если ему "Валхал" не по карману, мог бы катиться на все четыре стороны.
- Тогда вынужден конфиденциально пояснить. Система "Пешка-Ферзь" обозначает, что в текст документа тайно вплетено заклятие. И прочитавший этот документ человек вопреки своей воле начинает работать на нашего главного стратегического противника - нечистую силу. Что именно заклятие от него потребует, мы не знаем, ведь документ являлся лишь уликой и в здравом уме никто его читать не собирался. Поэтому несчастный Максим становится во сто крат опасней, ибо непредсказуем. Однажды с ИСАЯ такое уже было. Прежний начальник Петербургского департамента на боевом посту превратился в оборотня. Вы что, хотите чего-то подобного?!
Внутренне Перова очень возмущало, как здесь все запущено. Даже рацию никто не удосужился вернуть на склад. Но эта девушка… не казалась ему потерянным для ИСАЯ сотрудником. Наоборот, с возвращения Ларисы на путь истинный и следовало начинать выполнение поставленной задачи.
Эдуард отворил дверцу шкафа и как бы без интереса, как бы ища занятие рукам, пробежал пальцами по корешкам папок. Одну - пухлую - полувытянул из ряда, посмотрел на название - "Отравленные сны" - и задвинул обратно.
"История, леденящая кровь!" - подумала девушка. Сестра Лариса продолжала улыбаться, но глаза ее косились на Перова, будто у подкрадывающейся кошки на воробья. Или она чего-то не поняла, или этот плебей с выражением мордахи, словно в детстве его обидели раз и навсегда, к Ларке совершенно не клеится? Или пытается нагнать страху, чтобы затащить в койку по-шустрому? Сестру Ларису такой поворот не испугал. Вокруг нее регулярно исполняли брачные танцы старые пердуны самого высокого ранга. И случись напряг, она в обиду себя не даст.
"Никакой я не солипсист, - убеждал себя мысленно Эдик, - но в начале, как известно, было слово. Реальности нет, есть безбрежная сфера "здесь и сейчас", нет прошлого и будущего, есть идеи и желания, живущие, будто черви, в этой сфере. Меня нет, здесь и сейчас есть мое первое желание найти Храпунова, и второе - превратить эту холодную пигалицу-красотку в соратника. Я справлюсь, я справлюсь, я справлюсь… Я сделаю этот отдел ИСАЯ правофланговым!".
- Уважаемая сестра Лариса, ваш бывший начальник поменял сущность. Поэтому, если он объявится на горизонте, и вы дадите мне об этом знать, сие НЕ БУДЕТ ПРЕДАТЕЛЬСТВОМ, - Эдик, кряхтя, нагнулся и зачем-то исподу осмотрел столешницу стола бывшего начальника кабинета, - Этим вы даже окажете помощь Максиму. Если нам удастся взять его до того, как действия заклятия станут необратимыми…
* * *
- Ты знаешь, я зря на тебя дулась, - повинилась первой сестра Рая.
- А я иногда бываю такой стервой, ты уж меня извини, - признала сестра Лариса, хотя признание далось ей очень нелегко.
- Девочки, мы обязательно должны ему помочь, - радуясь, что коллеги заключили союзный договор, перешла ближе к телу сестра Алина.
"О-ля-ля" - подумала Лариса, считающая: когда от человека ждут подвиги, человек обычно погибает. Но тут же прогнала нафиг трясогузную мыслишку.
Сестры сидели на лавочке в скверике, надкусив и тут же забыв про бутерброды. У Алины был бутерброд с сыром, у Ларисы с бужениной, а у Раи - только с салатным листом и нашинкованным помидором - вегетарианский. То там, то сям с деревьев пикировал желтый лист. Окружающий день был тих, умиротворен и прозрачен.
- А эта Матиевна - гадина… - начала изливать душу сестра Рая, - Предложила мне повышение по службе!
- И ты отказалась? - неподдельно заинтересовалась сестра Алина.
- Я промолчала! - гордо ответила Рая.
- Ну и дура! - фыркнула сестра Лариса, вспомнила про бутерброд, прицелилась укусить, но осознала тактическую ошибку, - Извини, я не специально. Мне вон тоже круиз на Гаити посулили… - "Ля-ля-фа-фа" - закончила мысленно она реверанс.
- А ты? - заинтересовано повела головой Алина.
- Знаешь, сколько козлов меня на Гаити звало? Обещает Гаити, а сам жмется в приличный кабак пригласить, - дальше объяснять Лариса не стала. Она постилась от лишних слов.
Чувствуя, что разговор уплывает не в ту степь, Алина напомнила объединяющую идею:
- Девочки, мы обязательно должны помочь Юрику.
- А что мы можем? - снова вспомнила про бутерброд сестра Лариса. - У меня расследуемое дело дамокловым мечом висит…
Рая чуть не ляпнула, что прекрасно знает все Ларискины дела, и хорошо, что удержала язык за зубами. Худой мир лучше толстой войны.
- На кого я дело свалю? - с тайной надеждой жаловалась миниатюрная сестра, - Дело о живом пластилине-убийце, еще та погань, принимает форму зубов, гвоздей, пуль…
Ее коллеги благоразумно не проявили интереса. Сеющиеся крошки заинтересовали приблудного голубя. Он засеменил вокруг. Сестра Рая от доброты душевной отломила половину обеда и стала по кусочку бросать птице. Если б она присмотрелась, то увидела, что к лапе голубя на нитке привязан и волочится какой-то черный, похожий на пуговицу предмет. Но сестра Рая не присмотрелась, она думала, как помочь опальному начальнику. Пусть все мужики тупицы, алкоголики и маньяки, Максима Храпунова ей было жалко.
Некоторое подобие идеи появилось у сестры Алины:
- Девчонки, просто мы должны найти его раньше остальных. И все рассказать!
- И предложить свою помощь! - обрадовалась Лариса, - Ведь он мне разрешал долбить брачные агентства по Интернету.
- А меня застукал на дежурстве с Тургеневым. И ничего, - призналась Рая.
Лариса и Алина навострили ушки, но сразу же вспомнили, кто такой Тургенев.
- А я вечно опаздываю. А он прощал, - вздохнула Алина. Она и не заметила, как уплела бутерброд. - Хотя загрузка у меня сейчас выше Нотердам де Пари, уже два дела глухарями повисли, и если я не выслежу одну сбрендившую колдунью… Представляете, девчонки, у нее раздвоение личности, и превращается она не в одну черную кошку, а в двух, а потом эти кошки… - Сестра Алина смахнула голубю крошки с плаща. Запустила ладошку в сумочку за платком и вдруг обнаружила там сигарету.
А ведь не курила! Уже неделю (в постели - не считается) и не собиралась. Повертев недоуменно находку в пальцах, сестра метко зашвырнула ее в урну. И сигарета, ударившись, казалось бы, ватным фильтром, о жестяную стенку чуть слышно брякнула, как сталь о сталь. Алина этого не заметила, она думала, как помочь опальному начальнику.
- У меня, подруги, тоже дел под завязку, - вздохнула Рая, - Один хиллер-душегуб чего стоит. Подходит обычно этот тип бочком к ничего не подозревающей жертве где-нибудь ночью на остановочке, льнет вкрадчиво, приобнимает за бочок, все время воркует "Манна-мана", и спокойненько так наматывает чужие кишки на локоть. Жертва в трансе, а Манна-мана смотрит ей в глаза с видом мелкого жулика, они как бы о чем-то торгуются. Потом Манна-мана себе уходит, жертва падает бездыханной, живот цел.
- Может быть, он скрывается у кого-нибудь из приятелей, - предположила Алина, имея ввиду, конечно же, Максимыча, а не Райкиного потрошителя.
- У приятельниц, - со знанием дела хмыкнула Лариса. Хотя в этом смысле ей не было до начальника никакого дела. Не ее - умопомрачительной красавицы - герой. Ведь у сестры Ларисы даже пальцы ног были прекрасны, как шея Нифертити.
Алина решила пропустить подначку мимо ушей:
- Ну, вот у него друг в магазине шубами торгует.
- В "Совмехкастории" или в "Лене"? - оживилась Лариса. "Ух, ты!" - подумала она.
- В каких-то "Дубленках на…". Их сейчас просто тьма расплодилась.
Взор Ларисы потускнел:
- Вряд ли он к честному мирянину отправится… - Лариса встала, грациозно потянулась, - Пора, подруги, на дыбу. Обед кончился.
- А вот еще у него был такой Дима, - вспомнила тоже покидающая лавку Рая, - Кастаньеду наизусть цитировал.
- А… - презрительно фыркнула гордо несущая прическу в офис Лариса, - Вечно в грязной джинсе, с немытыми патлами. В метро на переходе с "Владимирской" эзотерические книги продает…
- Зато умный! - заступилась сестра Рая, явно сегодня у нее был день, когда она жалела мужчин, вместо того, чтобы ненавидеть, и зло кольнула взглядом спину надменной сестры. Но так как они сейчас были заодно, Рая решила не обижаться, и даже заботливо сняла, пардон, с задницы сестры Ларисы прилипший мохнатый и колючий репей.
Репей упал под ноги и без умысла оказался растоптан. Со звуком, не более громким, чем крик убитого таракана. Но где-то на другом краю города снявши крест, сидящий в нежилой затемненной каморке перед гадальным зеркалом со свечкой Эдик Перов заорал, что есть мочи, потому что ослеп на гарантированную минуту. Потому что картинка с тремя беседующими сестрами в зеркале мигнула и пропала, а вместо этого поверхность зеркала вдруг полыхнула тысячей кислотно-ядовитых фотовспышек.
* * *
Максим переночевал очень весело - птицелюбы в простуженном Питере вымерли, как вид, но две-три фанатские голубятни на четыре с половиной миллиона жителей сохранились. Чем не явка? Тем более, традиционно эти фанерные пенальчики размещаются во дворах выше соседних пристроек и дарят идеальный обзор. А если вспомнить, что по Библии голубь принес в клюве оливковую ветвь алкоголику Ною, объявляя о финише Всемирного Потопа, то, значит, всякая черная душа будет обходить обиталища библейских птиц стороной.
Вытряхнув из шевелюры два ароматных птичьих пера, высморкавшись на асфальт и манкировав завтрак, Максим двинул решать насущные проблемы. Часы на башне ратуши у Гостиного Двора объясняли, что разумное утро только началось, зубы Храпунов почистил купленным в киоске "Орбитом". Отдельная обида, навстречу по поднимающемуся эскалатору не встретилось ни одной смазливой девчонки, "Наверное, я слишком рано сегодня выполз из берлоги" - сделал оригинальный вывод Максим.
Далее дело происходило только под землей, там, где питерский народ переходит с одной ветки метрополитена на другую: кому нужна станция "Достоевская", а кому-встречному "Владимирская". Ессно, переход обжили арендаторы в охоте за праздным покупателем, жаль, коловращение масс частенько оттесняло притормаживающих у лотков зарплатников.
В том, что продавец эзотерической литературы Дима встретил вжавшего голову в поднятый воротник плаща Максима Храпунова без особого восторга, не было ничего сверхъестественного. И все-таки Дима кое-чем был обязан, и, кажется, пришло время возвращать долг.
Конечно, прежде они вежливо поболтали ни о чем, даже в суе кроме неожиданного взлета продаж Мулдашева погоду помянули, но дальше Максим стал напрягать:
- Что при посредстве трех тонн Злаков Зодиака может содеять Богдухан во славу православной церкви? Что может заставить церковный генералитет пойти на сделку с богомерзким Богдуханом? - в третий раз повторил Максим пикантные вопросы, вертя головой в низко надвинутой шляпе, как крестясь: направо, налево и назад.
И Дима в третий прием закатил оловянные глаза к потолку метрошного перехода, словно собирается медузно грохнуться в обморок. Нет, не упал, потому что к книжному лотку подгреб покупатель и стал одну за другой бесцеремонно выдергивать и в беспорядке вталкивать обратно в обойму книги: "К пастырю" Иоанна Лествичника, "Облако непознанного" Григорьева, "Темную ночь души" Хуана де ля Круса…
Приценив таким хамским образом правое крыло лотка, дикий покупатель плечом бесцеремонно подвинул Максима и занялся левым крылом. Замелькали с обложек портреты Лонго, Кашпировского, Глобы, Горного и Джуны…
- Вы ищете что-то конкретное? - сквозь зубы выжал из себя остатки вежливости продавец, потому что клиент всегда прав.
Юрик жил на свете не первый год и врубался, что на него объявлена конкретная охота. И нелегальный образ жизни заставлял вспоминать задачи по конспирации из спецшкольного учебника. Процеживать окружающую обстановку следовало обстоятельно, пусть она - обстановка - не радовала. Максим, будто крестясь подбородком, истово вертел головой.
Очень не нравилась ему обосновавшаяся на бойком месте, где обычно под гитару доит мелочь из прохожих хайрастая молодежь, троица. Сегодня там фальшивили гармошка, контрабас и труба: шепелявили в руках крепышей среднего возраста. И дедукция стращала Максима, что не ради латунно-копеечной мелочи эта троица заняла пост в подземелье.
- Так у тебя же ни фига толкового нет! - безапелляционно заявил нордический клиент книготорговцу и отбыл восвояси.
Дима трясущимися руками поправил корешки книг, возвращая лотку товарный вид, и повернулся к, как на зло, за паузу не испарившемуся Максиму:
- Я бы на твоем месте формулировал вопрос иначе. - Дима старался говорить очень ответственно, к сожалению его барыжно-продвинутый ум пока не изобрел способ отвязаться от Храпунова. - Какой степени сложности магическую задачу можно решить при помощи трех тонн приворотного зелья? А с тремя тоннами приворотного зелья можно много чего сварганить, - озирающийся по сторонам чуть ли не чаще Храпунова Дима не говорил, а сипел, будто посадил горло на митинге. - Например, добавив по грамульке настоя в один сорт пива, можно добиться, что потребитель навсегда станет фанатом именно этого бренда, - оловянные глаза Димы периодически занавешивала пелена отрешенности, словно продавец книг читает по памяти стихи, и боится сбиться.
- Это я и сам секу, только при чем здесь церковная индульгенция? - отмахнулся Максим и на миг неосторожно вытянул шею из воротника, - Я к тебе пришел за ответом. Кто в городе надысь интересовался подобными рецептами? А если точнее, чем нынче дышит Богдухан, какие сны ему снятся, какие ордена и за что он обещает своим подручным? И, наконец, где обитает? - ах, если бы Храпунову не нравились только музыканты.
Чиркнув глазами в другую сторону, он еще приметил троих калек (один в инвалидном кресле на колесиках), скучающих у табачного киоска. Причем в этом конкретном случае дедукция пугала, что конкретные трое, не взирая на костыли и инвалидную коляску, по всем фигуральным статьям не курят и занимаются бойцовыми видами спорта.
И тогда Максим приказал себе считать, что его колбасит не от дедукции, а от нервов.
- Что ты от меня хочешь? Я давно спрыгнул с поезда! - заныл книжник, совершенно не находящий кайфа в том, что данная беседа похожа на встречу двух секретных агентов в тылу врага. - Я уже два года не совершаю ритуалы, даже мяса не ем в принципе. Я - сдулся. Я - в этих играх лишний и мои подсказки слабее фона. Я устал жить на два фронта! Мне ничего не нужно! Какая саньяса?! Отпусти ты меня!
- Не ори, люди оборачиваются! Если бы я тебя тогда не отмазал, твои кости сейчас гнили бы в одном из водостоков, аккурат, перемолотые колесами этого поезда!