Ксения потянула деревянную дверь, вошла в просторный, всегда темноватый после яркого солнца холл и сразу же увидела Анатолия из танцевальной студии. Он с грохотом засадил в лузу бильярдный шар, выпрямился и отсалютовал ей кием. Напарник Толи по игре, незнакомый темноволосый парень, замер у стола. Ксения приветственно махнула рукой и смутилась, на мгновение опустила взгляд. Не ждала от себя такой радости.
– Привет! ну ты, Ксюха, даёшь! – сказал Толя. – Меня догнала. Какие витамины ела?
– Под дождиком гуляла.
Она знала, как отвечать на самые разные шутки: на такую, например, что дождик был слегка радиоактивный. Но незнакомый парень промолчал – только улыбнулся, показав белые зубы.
– Ксения, наша главная звезда. Рома, будущий чемпион… как минимум, города, – представил их Толя.
– А ты с кем танцуешь? – спросила Ксения. Она помнила нескольких Толиных партнёрш, и каждая новая была лучше предыдущей.
– С Дашей Ворониной. Знакомы? С хвостом такая, красивая.
– Ой, конечно! Видела у Алины Александровны в школе. Неужели она так выросла?
– За два года – с нуля до "С" класса. Огромный талант. Правда, Ромка?
– Что? – спохватился Рома и забавно моргнул: обоими глазами, а затем, вдогонку, одним.
– Немедленно одень девушку, вот что, – приказал Толя.
– Да ну, это старый прикол…
Глаза привыкали к малому свету, и Ксения уже могла разглядеть, что Рома примерно её лет, чуть скуластый, с открытым, не без хитринки, взглядом, – симпатичный, даже очень… Но если встанет рядом, едва дотянется макушкой до подбородка.
Анатолий склонился над столом, примерился и так влупил по шару, что он перепрыгнул борт, гулко ударился о дощатый пол и покатился Ксении под ноги.
– Тьфу, отвлёк меня, понимаешь!
Она подняла тяжёлый, прохладный шар и замерла: какие у них правила? Вернуть на стол, или что упало, то пропало?
– Спасибо! – Рома подскочил к ней, подставил ладонь и, принимая трофей, коснулся пальцев Ксении. – Штраф! Бью с руки! – продолжал он, обегая стол.
Шар вернулся на пыльное сукно, Рома взял непомерно длинный для него жёлтый кий…
– Как ты держишь, – сказал Толя. – Сколько раз показывал. Кисть расслабь. Весь удар – от кисти.
– Я в угол хочу забить, – невпопад ответил Рома.
– Ксюху попроси, она тебе покажет и в угол, и в середину от двух бортов.
Рома вскинул на неё взгляд: глаза, похоже, карие, – и вновь так же моргнул: двумя и одним.
Ксения в самом деле хорошо играла: здесь, в "Лесном" научилась, никто из девочек рядом не стоял, и многие ребята. Но зачем расстраивать мальчишку? Да и майка на ней такая, что если наклониться – он будет глядеть не на стол и не на кий. И ещё, только заметила, двое каких-то парней сидят у дальней стены…
Она покачала головой:
– Не сейчас, хорошо? Я к девчонкам пойду, ужасно соскучилась. Так хочу всех увидеть! Ещё поговорим.
– Ловлю на слове! – сказал осмелевший Рома, ударил в угол и промазал.
Ксения пошла наверх, и странное томление в груди не стихало. На самом деле – всё иначе. Когда она, вот так запросто, болтала с Толей? Да они прежде едва здоровались. Ведь они давно знакомы: пришли в студию чуть ли не в один год. Толе уже лет тридцать, даже, наверное, больше. Занимался он, на Ксюшиной памяти, не часто – раза два в неделю, когда позволяла работа, какие-то ремонты, – но удивительным образом многое знал и умел. Подтянутый, широкоплечий, всегда выбритый, отутюженный и этим похожий на тренера, Владимира Викторовича, – он был приветлив с ней, а Ксения задирала нос, давая понять, что Толя ей безразличен. Никакого внимания ей, мелкой девчонке, он, конечно, не оказывал, но ведь надо же кому-то дать понять, что он тебе безразличен! Ей были безразличны его добродушие и простота в общении, так непохожие на напускную важность более молодых ребят. Он никогда не пытался выпендриться, показаться умней и красивей, чем на самом деле, и это было ей очень безразлично. Но безразличнее всего Ксении было то, что, глядя на Анатолия, слушая его, она решительно ни к чему не могла придраться.
Теперь, идя пустым коридором второго этажа, мимо шахматно чередующихся дверей слева и окон справа, она подумала, что хорошо бы ей такого старшего брата…
Вот и её номер – эту комнату Ксения четыре года называла своей. Она постояла, успокаивая дыхание, осторожно стукнула костяшками в дверь и, не услышав возражений, взялась за деревянную ручку…
4
Окно в комнате было нараспашку: выветривался запах лака. На леске, протянутой из угла в угол, сушились майки и трусики. Появилась новая кровать, теперь их было две пары, разделённые двумя тумбочками. На ближней к двери кровати, уткнувшись в примятую подушку, лежала Маша Третьякова в спортивном костюме и носках; глядя на неё, Ксения всегда удивлялась, сколько можно спать.
На кровати, которую она сама занимала последние четыре года, сидела Даша Воронина, новая партнёрша Толи. Она красила в розовый цвет ногти на ногах, рядом стояли три девчушки лет девяти из младшей группы "Фонтана" и разве что не дули на её пальчики. Гостью они едва заметили: вот так проходит слава, уже успели забыть. У девчонок был новый кумир – настоящий, взрослый. Светло-серые глаза, белокурые русалочьи волосы; голубые бриджи, белая футболка с маком на груди: очень красивый кумир.
– Привет! – сказала Ксения, разуваясь.
– Привет, – отозвалась Даша. – Ну, ты и выросла, молодец! Надолго к нам?
Ксения, улыбаясь, пожала плечами:
– Не знаю… Пока только в гости. Так захотела всех увидеть!
– Я тоже очень рада тебя видеть.
Ксения села на табурет – боком к столу, заставленному чашками, пачками печенья, коробками сока. Локтем отодвинула от края высокий чайник – а то, гляди, упадёт…
Даша закрыла пузырёк с лаком и, потянувшись, убрала в тумбочку. Самая смышлёная из девочек забралась к ней на кровать, запустила гребень в пышные Дашины волосы и победно глядела на остальных: теперь она при деле, её не попросят выйти. Другая, глазастая и смуглая, зашла с фронта, держа наготове помаду, но Даша закачала головой:
– Нет, Руслана, не надо… Лучше дай мне пилку, вон она лежит.
Смуглая Руслана метнулась к тумбочке, вместе с ней – рыжая кудрявая девчушка. Они ухватились за пилку с двух концов, смахнули на пол фотоальбом и, поднимая, едва не растерзали его.
– …Ой, Даша, где это ты? – воскликнула Руслана, показав страницу.
– Во Франции. Видишь: Версальский дворец.
– Здорово! А это кто с тобой? Жених?
– Это папа.
– Какой молодой!
– И красивый, – добавила рыженькая. – Похож на этого, как его?… артиста…
– На Сидихина?
– Точно! Обожаю Сидихина.
Катя, смышлёная подружка за Дашиной спиной, лишилась покоя: и хочется взглянуть на снимки, и страшно потерять насиженное место. Даша всё сильнее морщилась при каждом резком движении гребня.
– Стоп! Дальше не смотреть! – велела она девчонкам.
– Не смотреть! Что, не слышали?! – повторила Катя из-за её плеча.
– Почему? Ты там не одетая? – спросила рыженькая.
– Нет. Просто не хочу.
– Мы осторожно, – пообещала Руслана.
– …Эй, сколько можно шуметь, куклы? – буркнула Маша Третьякова, повернулась на бок и открыла глаза. – Спать не даёте… Ксеня, здорово!..
– Привет.
– Хватит спать, соня! – ещё громче загалдели куклы. – Ещё ужин будет!
– А что, ужина не было, да?
– А что, был?!
Ксения улыбалась, глядя на этот бедлам. Чувство было такое, будто растянулась на столе, и массажист поколачивает ладонями, поднимаясь к плечам: первые минуты бодрит, но ещё немного – и разомлеешь, лениво закроешь глаза… Но тут в коридоре прошелестели быстрые шаги, и Виктория Кирсанова, не утруждая себя стуком, распахнула дверь, сморщила нос, оглядела комнату и в тот же миг бросилась Ксении на шею:
– Фантастика! Ксюха, неужели это ты?! Ну, даёшь!
А ты мне недавно приснилась!
– И что я делала в твоём сне?
– Побеждала меня на конкурсе. Чего ещё от тебя можно ждать!
– Это вряд ли, ты уже далеко упрыгала…
Вика, на полгода младше Ксении, была её главным противником с первых шагов на паркете. Они вместе проходили все ступени танцевальной пирамиды, поднимаясь в возрасте и мастерстве. Гибкая, хлёсткая в движениях, с красиво выступающими мускулами на тонких руках, ногах и спине, Ксения считалась более способной и, по тренерским подслушанным словам, "фактурной"; невысокая крепенькая Вика была старательной трудягой. С детского "E" класса, выходя на паркет в стайке малышей с одинаковыми испуганными глазами, они обращали на себя внимание зала и судей. Потом были школьные годы и более жёсткое соперничество в "D" классе – они прошли его и победно двинулись вперёд. Дальше Вика притормозила, и "B" класс Ксения получила на три месяца раньше. Виктория не завидовала, не ревновала – только стала работать вдвое упорнее и догнала её… А потом случилось то, что случилось.
Раньше девочки общались вне паркета, перезванивались, ходили в гости на дни рождения друг к дружке и к ребятам из клуба. Они легко перенимали привычки: то Вика притащит откуда-то словечко "ж-жесть!" для выражения сильных эмоций, а через пару дней Ксения заметит, что и партнёрша в слишком открытом платье – это жесть, и низко летящий над городом самолёт – снова жесть; и тем же вечером подглядит у Вики свою манеру на разминке подёргивать себя из-за спины за мочку уха… И в газетных гороскопах Ксения первым делом проглядывала статьи "Весы" и "Овен" – а, всё-таки, не могла сказать, что они с Викой дружили. Мешал азарт, не дававший расслабиться, с ним любая тренировка превращалась в маленькое сражение – за взгляд тренера, за подсказку, за внимание ребят. Летом Ксения поняла, что этого не хватало ей весь минувший год. Наверное, и Вике тоже не хватало? Она ведь не умеет притворяться.
– Так, выйдите отсюда! – приказала Виктория "куклам" – так однажды назвала младших девочек Алина Александровна, и слово прижилось.
– А чего? – возмутилась смышлёная Катя, выставив перед собой гребень, словно для защиты.
– Я сказала, – объяснила Вика с нажимом на глагол. Девчушки со вздохами потянулись к двери.
– Дашенька, идём с нами, – обернулась Руслана.
– Я к вам ещё подойду, – мягко, точно извиняясь за поведение соседки, сказала Даша и легла на покрывало, распушив густые волосы по груди. – Вика, ну что ты их обижаешь? – спросила она, когда куклы вышли.
– А чего они, как дома? Я к ним не хожу. Пускай у себя шумят.
– Но они же маленькие.
– Я тоже была маленькая. И так не наглела.
– Но ведь можно попросить.
– Нет уж. Пускай они тебя просят, – и Вика, склонив голову и как бы снизу заглянув Даше в глаза, пропищала: – Дашенька, расскажи мне сказку!..
– Да ну, не смешно.
– А я тебе и не Задорнов, – Виктория села на краешек её кровати и, одним движением подвернув подол белой футболки Даши, поставила кулак ей на голый, тут же напрягшийся живот. – Вообще никуда не пойдёшь до ужина.
– Захочу – и пойду. Ты что, хозяйка здесь?
– Девчонки, не ссорьтесь, пожалуйста, – попросила Ксения и двинулась к ним вместе с табуреткой. – Вик, а ты помнишь, как нас Владимир заставлял работать?
– Конечно, такое не забудешь!
– Смотри, Ксения, – передразнивая Владимира Викторовича, чуть носовым голосом произнесла Ксюша. – Будешь лениться – сделаю Вику чемпионкой раз и навсегда. Мне ничего не стоит: сказал два слова судьям на любом турнире, а им всё равно, кого из вас двигать, и ты уже вечно вторая. Хочешь? Нет? Тогда старайся, всё зависит от тебя.
– Ага. А потом то же самое говорил мне. Но не сделал так ни разу. Мы дрались честно и с переменным успехом.
– И никогда не обижались, – добавила Ксения, отводя взгляд, чтобы не замечать ритмичных нажиманий кулака Виктории на Дашин пресс, от вида которых вдруг стали пересыхать губы.
– Ещё бы, – вставила Даша. – Да Вичка… подожди, дай сказать. Он ведь тренирует всего десять лет. В своём кругу считается молодым. Вы – первое поколение его серьёзных учеников. Не только он вас учит, но и вы ему делаете имя. Ему пока невыгодно обижать нас и всерьёз сталкивать, а когда чего-нибудь добьёмся… Ой, мало не покажется! Не узнаем нашего Володеньку, чувствую в нём такие замашки.
– Даша, я не думала, что ты пессимистка, – сказала Ксения и прыснула: какое странное слово, прежде не замечала. Пис-си-мистка…
– Вот увидишь.
– Не надо во всём видеть плохое, – поддержала Ксению Вика и вновь стала давить кулаком. – Слушай, Ксюха, мы в мае получили "А" класс, прикинь! Перешли в "Юниоры-2", Серёга уже сшил фрак. Такой деловой в нём, вообще не узнать.
– Начнёте со стандарта?
– Наверное, с латины, она у меня лучше идёт. Но будем и стандарт, и десятку. Всё будем.
– Молодцы, поздравляю. А я, наверное, так и останусь с "B" классом. Хотя когда-то думала, что способна на большее…
– Хоть я и пессимистка, – сдавленно произнесла Даша, – да Вика, перестань! я уже в туалет хочу… Хоть и пессимистка, но всё же уверена, что ты, Ксения, найдёшь партнёра и будешь заниматься, как прежде. Кто, если не ты?
– Спасибо. – Ксения прикоснулась к её волосам: – Классные такие, завидую!..
– У тебя свои хороши.
– Да, я очень хочу заниматься, выступать, – продолжала Ксения. – Даже проигрывать, всё равно хочу. Раньше и не думала, что главное – просто выйти на паркет! Не пройду в финал, всё равно буду рада.
– Это ты сейчас так говоришь, – улыбнулась Даша. – А стоит выйти – захочешь большего.
– Может быть. Знаешь, я весь год… не знаю, будто просидела в колодце, а теперь вылезаю наверх. Не хватит денег – заработаю. Хоть окна буду мыть в машинах. Не могу больше ждать, время уходит.
– Окна мыть незачем, лучше учись, – сказала Даша. – Времени полно, а деньги – вещь наживная. Тебе ещё так мало лет. Пятнадцать?
– В октябре будет.
– Видишь, даже нет пятнадцати, а ты уже очень много умеешь. А я начала в девятнадцать, и то хочу достичь высот.
– И она достигнет, – зловеще сказала Вика. – Она всех нас отымеет такими темпами. Слушай, Ксюха! Давай её замучаем, пока Третьякова спит! Потом скажем, что так и было.
– Я не сплю и всё слышу, – отозвалась Маша с кровати.
– Значит, и тебя тоже!
– Нет уж, спасибо. Я ещё хочу мир посмотреть. – Даша поднялась и нашарила под кроватью босоножки. – Обещала кое к кому зайти перед ужином… Ой, чёрт! они альбом стянули. А я там дальше одной гривой завешена, и без этого! – и, рассмеявшись, она крест-накрест прикрылась. – Пойду ругаться.
– Подожди, подожди, Даш! – Вика следом за ней вышла в коридор и, о чём-то переговорив, вернулась. – Ксюха, можешь оставаться здесь, – сказала она. – Даша будет ночевать у Толи. Он на выходные приехал, снял комнату для гостей.
"Ого, у них, кажется, всё серьёзно…" – подумала Ксения.
– Хорошо, спасибо вам, – она поднялась, потянулась, раскинув руки… И не сразу поняла, что стало с глазами Виктории. По десять рублей – это мягко сказано.
– Ксюха!.. – ахнула та снизу. – Ну-ка, дай-ка я рядом встану! Обалдеть… А я и не заметила сразу, представляешь! Я-то в глаза смотрела!
Она обошла Ксению, встала спина к спине и ладонью отметила свой рост – меньше почти на голову.
– И сколько ты теперь? – спросила Вика, и Ксения назвала число, в которое сама до сих пор не могла поверить.
– Может, с июня ещё и повыше стала, – добавила она.
– И как себя чувствуешь?
– Знаешь… с одной стороны, больше не кажется, что я в ластах. – Ксения вновь опустилась на табурет, вытянула ноги в сине-зелёных клетчатых носках и пошевелила пальцами. – Так переживала, помню… У тебя тридцать седьмой размер?
– Ага, восьмой. Больше, чем у Дашки, лапа.
– А у меня сороковой. И год назад был сороковой. Выросла на четырнадцать сантиметров и, наконец, догнала свои руки и ноги. Но с другой стороны… я теперь дохлый дрищ.
– Надо тебя кормить, кормить, и будет порядок. Кстати, скоро ужин…
Тут в комнату влетела оса; не замечая девчонок, деловито прожужжала к столу, села на коробку яблочного сока, поползла… Ксения, дотянувшись, быстро накрыла её чашкой, встала, в два шага подошла к распахнутому окну и, высунувшись до пояса, отпустила на волю.
– Как тебе всё удобно теперь… – покачав головой, сказала Вика.
Глава вторая
Способные и старательные
1
Вот когда это было? Если смотреть на календарь – года полтора назад… а если так вспомнить? Неделя прошла или десять жизней: непонятно, так перепуталось время. Однажды после зимних каникул отменился конкурс, и Ксения, чтобы не терять ритма, поехала в школу танцев – позаниматься с ребятами из старшей группы, которые ходили туда не первый год. Школа танцев "Фонтан" была филиалом главного клуба, Алина Александровна по воскресеньям вела занятия в одном из Дворцов Культуры. Ксения расклеивала её рекламу в мамином институте и всякий раз видела, что кто-то её уже опередил: у Алины было много помощников. Каждую осень в школу записывалось человек двести – в основном студенты, но были и очень взрослые люди, некоторые намного старше тренера. В тот день Ксения приехала раньше минут на сорок, тихонько вошла в зал, где гремела самба и пахло дезодорантами вперемешку с новой кожаной обувью. Стоя за колонной, наблюдала за начинающими: надо же, когда-то я была такой, только поменьше… Но глазастая Алина Александровна заметила гостью и, пока новички двигались под бразильский ритм, подошла, поздоровалась и взглядом указала на тонкую девушку с золотистыми, удивительно пышными волосами, закрывающими всю спину:
– Даша – это просто чудо, видела такое? Как быстро всё понимает, да с каким удовольствием… А музыку чувствует… Не налюбуюсь! – и, в восхищении покачав головой, побежала ставить новый диск.
Теперь Ксения знала, на кого смотреть. Довольно высокая Даша в тёмной юбке до колен и белоснежном топике танцевала самбу, как любой новичок, – словно переступая на каждом шаге через невидимую преграду. Почти у всех новичков, судя по взглядам и осанке, под ногами были ухабы и камни, а у Даши – звонкий прозрачный ручей. И сама она была такая лёгкая, чуть прохладная, так гордо поворачивала голову, чтобы увидеть себя в зеркало, так чётко отмеряла ритм маленькими босоножками, что Ксения залюбовалась и не обратила внимания на её партнёра; а когда по просьбе Алины Александровны все поменялись на одну мелодию, Даша сама стала партнёром и закружила под рукой какую-то солидную даму.