Это был нокаут. Валентин безвольно шагнул к выходу. Уже взявшись за ручку, он вдруг поймал взглядом торчащий в двери ключ с привешенной к нему громадной деревянной грушей, этим гениальным изобретением, гарантирующим от забывчивости отдельных рассеянных граждан, могущих этот самый ключ унести с собой. Еще не отдавая отчета в своих дальнейших действиях, он взялся за ключ и машинально задержал на нем руку. Перед глазами, словно в немом кино, бесшумно воздвиглась сизая от каменных россыпей, истекающая каменными реками-курумами, утыканная редкими выморочными деревьями безрадостная, тоскливая громада Учумух-Кавоктинского водораздела; затем, как это не раз было в снах, что-то неуловимо изменилось, и та же картина предстала в вертикальном срезе, обнажающем почти полукилометровую толщу протерозойских гнейсов глухого подземного цвета, смятых в прихотливые, художественно-изысканные складки, обведенные мертвенно-белыми извивами кварцевых жил; а под ней, под чудовищным гнетом этой толщи, тускло мерцал и переливался огненной побежалостью мощный, сложенный пентландитом, халькопиритом и пирротином - этой классической триадой минералов мировых месторождений никеля - пласт сплошных руд, срезанный сверху, но полого и уверенно уходящий вниз, на еще большие глубины. Цветное и необыкновенно реальное видение держалось лишь долю секунды, но этого было достаточно. "Нет уж, дядя, дудки!" - вмиг ожесточился Валентин. Замедленно, уже не по своей воле, а повинуясь какому-то отчаянному вдохновению, что ли, он осторожно повернул ключ, вынул его, положил в карман и, пройдя мимо ничего пока не понявших Стрелецкого и главного, стал у окна.
Стрелецкий беззаботным шагом приблизился к двери, дернул ее, покрутил вверх-вниз ручку, опять дернул. Тщетно.
- Странно… - пробормотал он, снова делая безуспешную попытку открыть дверь, помедлил и с несколько растерянным видом обернулся к Валентину. - Простите, но мне почему-то показалось, что вы… э-э… заперли дверь…
- Нет, вам не показалось, - Валентин постарался изобразить самую что ни на есть доброжелательную и безмятежную улыбку. - Я действительно сделал это.
Последовала немая сцена. Стрелецкий недоуменно воззрился на главного, а тот в свою очередь - на него.
- Э-э… вы что-нибудь понимаете? - проговорил наконец Стрелецкий, пожимая плечами.
- Да нет, Андрей Николаевич, - отвечал главный с нервным смешком, но взгляд, который он метнул на Валентина, был крайне свиреп. - Объясни-ка, дружище, что означают эти неумные шутки, а?
- Это не шутки, - Валентин чувствовал, что внутри у него все натянуто, словно струна. - Просто я не вижу иного способа привлечь ваше внимание к своим словам.
- Ах вон оно что! - озадаченно проговорил главный и посмотрел на Стрелецкого, словно бы говоря: "Ну, что вы на это скажете?"
Стрелецкий отстраненно молчал. Мол, разбирайтесь сами, уважаемые хозяева. С величественно вскинутой головой и презрительно надломленной бровью, он являл собой, так сказать, экстракт оскорбленного достоинства.
Главный, о котором Валентину доводилось слышать, что мужик он неторопливый, но иногда крут и вспыльчив, только теперь, кажется, начал в полной мере осознавать всю возмутительную и, пожалуй, даже скандальную сущность происходящего.
- Валентин Данилович, вы что - пьяны? - рявкнул он, багровея, и властным жестом протянул руку. - Давайте сюда ключ и убирайтесь к чертовой матери!
Валентин все с той же застывшей на лице улыбкой отрицательно покачал головой:
- Извините, но я вас отсюда не выпущу, пока вы не выслушаете меня.
- Та-ак, - главный зловеще сузил глаза и вдруг шагнул к телефону. - Сейчас свяжусь с администратором - пусть вызывает милицию!
- Минуточку! - встрепенулся Стрелецкий и с недобрым интересом оглядел Валентина. - Не стоит горячиться. Этот молодой нахал ведет беспроигрышную игру: призвав э-э… представителей закона, мы с вами рискуем оказаться в крайне неловком положении. Судите сами: два солидных, занимающих ответственные посты геолога сдают в милицию своего младшего коллегу, и за что? За то, что он специально явился из тайги с каким-то там делом, пусть даже вздорным, но которое ему самому представляется чрезвычайно важным и не терпящим отлагательства. Правда, ведет он себя при этом не лучшим образом, однако, уверяю вас, все ваши истинные полевые геологи его оправдают, а вот нас с вами предадут анафеме. Нет-нет, воля ваша, но я в такие игры не играю…
Стрелецкий говорил с желчной ехидцей, не особенно дружелюбно, но уже явно, хоть и с неохотой, примиряясь с необходимостью уделить какое-то время "молодому нахалу".
- Вы полагаете? - с неудовольствием пробурчал главный. - Что ж, желание гостя - закон.
И он отошел к дальнему окну, всем своим видом давая понять, что не намерен поощрять явное безобразие и хулиганство.
Валентин мигом извлек из сумки геологическую карту и одним движением развернул ее.
- Вот, взгляните…
Дважды просить не пришлось - нет геолога, от зеленого молодого специалиста и до академика включительно, который отказался бы посмотреть карту, только что привезенную с поля.
Пока Стрелецкий, со скептической усмешкой склонясь над картой, вникал в суть изображенного, не выдержал и главный - как бы нехотя приблизился, глянул искоса раз, другой, заинтересовался и уже с растущим вниманием тоже стал разглядывать карту. Валентин тайком перевел дыхание. Так или иначе, но инициативой сейчас владел он, однако самое-то главное еще только начиналось.
- Масштаб, как я понимаю, стотысячный? - поинтересовался главный, не поднимая головы.
- Да, - Валентин внутренне весь подобрался, и речь его невольно стала лаконичной. - На стотысячной топооснове.
- Ясно…
Вопрос этот, чисто, впрочем, риторический, оказался единственным - ничего больше объяснять не потребовалось. И Стрелецкий, и главный были достаточно опытными специалистами, чтобы очень скоро выжать из карты все, что можно. Профессор раза два хмыкнул и наконец коротко, желчно рассмеялся, стуча пальцем по карте:
- Нет, вы только посмотрите, что этот гусар делает!.. Они, словно сговорившись, враз выпрямились, посмотрели друг на друга, затем оба уставились на Валентина. А он поспешил с объяснениями и, поскольку не знал, с каким искушенно-ядовитым собеседником свела его судьба, сразу допустил досадный промах, начав так:
- Генеральная идея тут такова…
Стрелецкий мгновенно перебил его:
- Ваша, как вы изволили выразиться, генеральная, - тут он с язвительной ловкостью проглотил "р", так что получилась "гениальная", - идея, заложенная в этих построениях, нам ясна. - Стрелецкий, наклонив голову, пружинисто прошелся до окна и обратно, остановился и взглянул на главного - Вообще говоря, стремление молодых геологов-производственников быть на уровне современной научной мысли следует, мне кажется, всячески поощрять и приветствовать. Но… - тут он чуть насмешливо глянул на Валентина, спросил быстро - Вам известно, что такое "бритва Оккама"?.. Нет?.. Это был такой английский философ. Он выдвинул, так сказать, гносеологическое правило, гласящее: "Без необходимости не следует утверждать многое".
- Понимаю, - сдержанно отозвался Валентин. - В математике это называется, кажется, "принципом необходимого и достаточного".
- Именно, - кивнул Стрелецкий. - Так вот…
И в этот момент снова разразился звоном треклятый телефон.
- Да, я слушаю, - с досадой проговорил в трубку Стрелецкий. - Извините, мы немного задерживаемся… Видите ли, зашел посоветоваться один наш коллега… Да, мы уже заканчиваем… Не беспокойтесь, скоро будем. - Профессор положил трубку и, строго глядя на Валентина, продолжил - Так вот, к прискорбию, за душой-то у многих ниспровергателей обветшалых, как им представляется, идей очень часто ничегошеньки существенного нет. Смелости и задора не занимать, а вот разумно и, главное, - Стрелецкий назидательно поднял палец, - уважительно осмыслить фактаж - вот это-то и есть их ахиллесова пята! Терпение и мудрость - вот чего частенько не хватает нашим молодым героям!
Валентин похолодел: елки-палки, неужто Стрелецкий - фиксист? Но ведь сколько было его статей в научных журналах, и ни в одной он не ополчался против мобилистских идей. "Правда, он и в защиту их не выступал, - вспомнил Валентин. - Но на то могли быть свои причины. Черт побери, неужели я так по-глупому пролетел? Вот тебе и эпидидимис хряка!"
12
В номере стояла тишина. Стрелецкий снова вышагивал по комнате, и уже следующая сказанная им фраза могла стать катастрофой, матом в два хода. Валентин с лихорадочной поспешностью обдумывал ответ. Главный, хмуро улыбаясь, отмалчивался. Ему не совсем было ясно, зачем парень столь беспардонно и самочинно влез к именитому гостю, чего добивается.
- Да, вы правы, Андрей Николаевич, - медленно заговорил Валентин. - Но иногда между рождением идеи и открытием фактов, которые могли бы ее подтвердить, проходят годы и десятилетия. Я читал ваш совместный с Бруевичем отчет, и там вы пишете, что…
Стрелецкий, в очередной раз приближавшийся к окну, вдруг словно бы споткнулся и замер. Цепкий взгляд Валентина тут же засек внезапное окаменение его узкого затылка, нешироких прямых плеч, кистей рук, заложенных за спину, и снова Валентин весь подобрался: "Что-то случилось… Что-то я задел такое… Но что, что?.."
- Бруевич… Отчет… - не оборачиваясь, сказал Стрелецкий, голос его прозвучал глухо. - Это какой же год?
- Тридцать третий.
- Да… конечно, тридцать третий… Собственно, это даже не отчет, а своего рода пояснительная записка к обзорной карте. Неужели это сохранилось? Не ожидал…
- Я нашел ее в архивах бывшего Орколиканского приискового управления… - Валентин не спускал глаз со Стрелецкого: "Теперь - стоп, пауза. Ждать, что он скажет на это".
Но Стрелецкий молчал, и молчал довольно долго. Главный, уловив необычность происходящего, вопросительно посмотрел на Валентина. Тот в ответ лишь пожал плечами.
- Что ж… - хрипло сказал наконец Стрелецкий и обстоятельно откашлялся. - Как говорится, да будет выслушана и другая сторона.
Он повернулся, глядя исподлобья и с некоторой, как показалось Валентину, неприязнью.
- Не знаю, - суховато и раздумчиво заговорил он, - почему вы обратились именно ко мне… но благодарю за доверие… - Помолчал, едва заметно поморщился. - Надеюсь, рисуя эту карту, вы не из воздуха брали свои обоснования. - Он скупым резким движением фехтовальщика выбросил перед собой руку ладонью вверх. - Извольте ваш фактаж, молодой коллега!
Молодой коллега проворно распахнул свою объемистую сумку, и через минуту строгий гостиничный номер приобрел сходство с экспедиционным помещением, где происходит осенняя защита полевых материалов. Листы миллиметровки, синьки и кальки устлали стол, два стула, кресло, кровать, свешивались с подоконника и лежали на полу. Это были как вновь составленные геологические карты, так и выкопировки со старых, зарисовки отдельных обнажений и горных выработок, данные аэромагнитной и аэрогаммасъемок, геохимии и металлометрической съемки по ореолам рассеяния. Валентин ухитрился даже, несмотря на прохладное к нему отношение "гулакочинских орлов", добыть описания кернов наиболее важных буровых скважин.
- Стереоскоп вот только не прихватил, - пошутил он, выкладывая напоследок стопочку аэрофотоснимков.
- Сумеем как-нибудь и невооруженным глазом добиться стереоэффекта, - Стрелецкий оглядел разложенные материалы и покачал головой. - Ярмарка!.. Нуте-с, молодой коллега, излагайте!
Валентин начал от печки - со времен Кропоткина, Обручева, Черского и Чекановского, упомянул Бруевича, затем перекинул мостик к современности и двинул вперед свои полевые наблюдения, по мере надобности подключая к ним геофизику и данные бурения на Гулакочи. На все это ушло минут двадцать.
- Не спешите! - величественно остановил его Стрелецкий. - Насколько я понял, автохтон разорванного рудного тела (профессор имел в виду то, что Валентин в разговоре с Лихановым называл "корневой частью") погребен вот здесь, - и он безошибочно обвел Учумух-Кавоктинский водораздел, хотя Валентин об этом еще и не заикался. - Если стать на вашу точку зрения, то плоскость смещения залегает на глубине порядка…
Стрелецкий на секунду задумался и назвал именно ту величину, что была в свое время тщательно и со многими перепроверками вычислена Валентином.
- Да, глубина получается такая, - с невольным удивлением подтвердил Валентин.
- Слава богу, хоть с математикой вы в ладу, - ядовито пробурчал Стрелецкий. - Так… геофизика, я вижу, дает здесь локальную гравимагнитную аномалию, то есть указывает на наличие в глубине крупного геологического тела с высокой плотностью.
- Я разговаривал с геофизиками, - вставил Валентин. - По их словам, здесь наблюдается не просто аномалия, но аномалия, как они выразились, с металлическим фоном…
- Металлический фон! - Стрелецкий желчно усмехнулся. - Может, они заодно укажут, фон какого именно металла наблюдается, - железа, свинца или, скажем, алюминия? Я бы посоветовал вам, Валентин, относиться к подобным заявлениям с некоторой долей сомнения. В конце концов, мы-то с вами коренные геологи, а они - геофизики, а стало быть никак не застрахованы от каких-нибудь чисто физических увлечений. Учтите, что это ваше Гулакочи находится в зоне вечной мерзлоты и ее влияние очень сильно сказывается на показаниях приборов. Этот момент не следует упускать из виду… Однако же продолжайте!
Валентин быстро закончил изложение фактического материала и перешел к обобщениям и выводам. Опуская промежуточные звенья, которые представлялись ему ясными сами по себе, он выстраивал свою схему со всей возможной краткостью и убедительностью. Дело близилось к логическому завершению, к предъявлению наиболее весомых козырей, когда Валентин с нехорошим предчувствием заметил, что лицо Стрелецкого постепенно становится все более скучающим, брюзгливым и отсутствующим. Впечатление было такое, что тот безнадежно утерял нить разговора, перестал улавливать суть и продолжает внимать лишь приличия ради, едва удерживаясь от зевоты.
"Японский бог, неужели у старика так быстро сели мозговые батареи? - стремительно соображал Валентин. - А как иначе это объяснишь?" Действительно, он ожидал всего - от горячей поддержки до жесточайшего разгрома, но вот такая безучастность? Нет, это не укладывалось в голове!..
И в этот момент раздался требовательный стук. Стрелецкий, витавший мыслями черт знает где, не успел даже откликнуться. Валентин метнулся к двери, повернул ключ - в номер вкатился озабоченный толстяк на низком ходу и сразу же непринужденными своими движениями, своим широким добротным костюмом, своим начальственным говором со значительным покашливанием до отказа заполнил все скупое казенное пространство.
- Андрей Николаевич, почему нарушаем порядок? - загремел он с наигранной строгостью. - Люди ждут, понимаете, волнуются!.. Нехорошо, нехорошо!
- Да-да, понимаю! - оживился Стрелецкий. - Поверьте, мне так неудобно, но вот, сами видите… - Стрелецкий с улыбкой обвел рукой разложенные материалы. - Молодому человеку понадобилась срочная консультация… Специально прилетел…
- Какой такой человек? Почему залетел? - толстяк, словно бы только теперь разглядев Валентина, сделался суров. - Ты что, пьяный? Смотри у меня, понимаешь! - И он предостерегающе воздел указательный палец, пухлый, как сарделька.
Этого столь непосредственного гражданина Валентин видел впервые, но сразу же вспомнил ревякинского заместителя по хозяйственной части: та же фальшиво-добродушная бесцеремонность, та же привычка всякого, кто поменьше чином, звать с места в карьер на "ты", независимо от возраста и заслуг. "До чего же похожи, прямо близнецы! - изумленно отметил Валентин. - И замашки, и ухватки… Хамство - или это они так понимают близость к народу?"
- Речь идет о Гулакочинском месторождении, - осторожно вставил главный геолог. - Валентин Данилович высказал интересные соображения…
Каким-то непостижимым образом коротенький толстяк посмотрел на высокого Валентина сверху вниз, откашлялся и снисходительно, словно подростку, сказал:
- Ладно, ладно, ты со своими бумажками, понимаешь, подожди до завтра. Не отвлекай, понимаешь, людей!..
Стрелецкий с извиняющейся улыбкой поглядел на Валентина, которому почему-то снова вспомнилось про эпидидимис хряка.
- Видите, что получается, молодой коллега, - и он сокрушенно развел руками. - Но в общем-то, все основное вы высказали, не так ли? Что я могу вам сказать… Работайте, работайте. Мыслите вы вполне неплохо - это главное, а что касается увлечений э-э… слишком оригинальными гипотеза ми, то это… пройдет, пройдет… Все мы были молодыми, все через такое прошли, да…
За всю свою жизнь Валентин не оказывался в более дурацком и унизительном положении, как в тот момент, когда принялся собирать свои бумаги, изо всех сил стараясь при этом сохранить достоинство и спокойствие. Главный помог ему, а потом, уже спускаясь рядом по лестнице, сказал вполголоса:
- Ты вот что… зайди-ка завтра ко мне. Посоветуемся…