Он взглянул на настенный календарь одной из наиболее серьезных (если это слово вообще подходит для такого рода деятельности) организаций, занимающихся исследованиями НЛО. В октябре у них конференция, посвященная похищениям людей. У Мэгги будет время основательно к ней подготовиться. Ее ожидает новая жизнь, подальше от старины Генри и пожирающих сырые сосиски отпрысков. Буквально за одну минуту она из фермерской женушки, бродящей с тележкой по "Уол-Март", превратится в принцессу, со слезами повествующую на конференции по НЛО о том, как существа из далекого космоса снизошли до того, чтобы исследовать ее яичники. В ее жизни наконец появится смысл. Ей больше не придется изнывать от скуки. Она стала помазанницей божьей. Бывали времена, когда Скраббс ощущал себя самим Святым Духом.
Покончив с рассылкой сообщений, Скраббс проверил почтовый ящик. Пришло сообщение от МД-11. Да! Наконец-то! Долгожданный перевод! Он открыл письмо и прочел:
ОТВЕТ: ЗАЯВЛЕНИЕ О ПЕРЕВОДЕ В МД-2 (ОПЕРАТИВНЫЙ ОТДЕЛ): ОТКЛОНИТЬ.
* * *
Несколько часов спустя Скраббс лежал на диване в своей квартирке, принадлежавшей "Туманному Дну". Его организм настолько пропитался водкой, что он был способен лишь вцепиться в пульт дистанционного управления и тупо переключать каналы. Лежа пластом на диване, Скраббс вдруг подумал, что ЭТО и есть его жизнь: нажимаешь на кнопки да пялишься на мигающий экран. Пьяный в стельку и совершенно одинокий в это воскресное утро. Благословенна Суббота отдохновения… Еще одну "кровавую Мэри"…
Сволочи! Сукины дети! Бюрократы поганые! Ублюдки с куриными мозгами!
Все эти годы он надрывал задницу, выдавая на-гора безупречные результаты, выдавая им Кэти Карр, выдавая им дюжины и дюжины пухленьких, жирненьких, жаждущих славы дамочек, и что же он получил в награду за свои труды? ОТКЛОНИТЬ. Они даже не потрудились приписать: К СОЖАЛЕНИЮ, ВЫНУЖДЕНЫ ОТКЛОНИТЬ ВАШЕ ЗАЯВЛЕНИЕ.
Еще водки. Да где же бутылка, черт возьми? Куда запропастилась? Может, вон та, которая рядом с этим самым… Пустая. Дерьмо. А, вот еще одна бутылочка, под этим самым… Ага, верно.
Ох!
Он громко прыснул, обдав водкой ковер.
Какого хрена?..
Перцовка? О боже… Именно то, что надо желудку, в котором с самого утра болтается только кофе из картонного стаканчика да картофельные чипсы. Он пошарил вокруг и обнаружил засохший шоколадный батончик. Пошатываясь, побрел обратно к дивану, предвкушая завтрашнее похмелье. Плюхнулся на диван.
С экрана прозвучало: "С вами программа "Воскресенье"… С Джоном Оливером Банионом".
Черт, неужели в морозилке не завалялось ни одной замороженной пиццы? Поплелся на кухню под звуки музыкальной заставки "Воскресенья".
Президент? Хм. Как говорится, всем начальникам начальник, единственный ч-чек… пардон, че-ло-век, которому известно о МД-12. Скраббс пьяно отсалютовал телеэкрану и рухнул, как подкошенный.
Снова пополз к дивану. Президент защищал космическую станцию "Селеста". По МД-нет ходили слухи, что эта "Селеста" – самое настоящее фуфло.
Баниона он уже давно заприметил. Банион… Напыщенный осел! Вы только поглядите на него. Галстук-бабочка. Но если действительно хочешь убедить мир в существовании инопланетян…
Скраббс невесело хмыкнул.
Вот его бы прихватить! Поиздеваться над ним по полной программе. Посмотреть бы на этого Мистера Совершенство, когда ему воткнут зонд в задницу!
Скраббс дотащился до компьютера: он выглядел как обычный ноутбук, но со специальными возможностями. Чтобы превратить его в секретный коммуникатор между сотрудниками МД-12, нужно было четыре раза нажать кнопку перезагрузки, удерживая ее каждый раз ровно по три секунды. Трекпэд одновременно действовал как идентификатор отпечатков пальцев. Нужно было ввести три пароля, не сделав при этом ни одной ошибки, иначе машина взорвется. Требование безопасности, только и всего. Непростая это работа, однако, если пьян в стельку…
Глава 5
Загородный клуб "Неопалимая Купина", расположенный в десяти милях к северо-западу от Вашингтона, в холмистых, поросших лесом окрестностях Мэриленда, был излюбленным местом сборища истеблишмента, где предавались исконному развлечению английских аристократов. Главное помещение гольф-клуба смахивало на декорацию из "Унесенных ветром", и, точно как в Таре, гостей встречали ослепительные улыбки чернокожей прислуги. Обычаи "Неопалимой Купины" едва ли отличались космополитизмом. Но поскольку президенты любили играть в гольф, руководству клуба пришлось, изменив своим давним традициям, пересмотреть отношение к выходцам из Африки и потомкам Авраама. Бертон Галилей был первым сыном Черного Континента, удостоившимся чести быть избранным в его члены. Руководство клуба тянуло два года, прежде чем соизволило распахнуть двери для сынов Израиля. А теперь в "Неопалимой Купине" разыгралась еще одна жаркая баталия: допустить ли в клуб представительниц слабого пола? Первая леди уже успела плешь президенту проесть.
В субботу, около часа дня, Банион переодевался в раздевалке, вспоминая ту часть "Воскресенья", которую вчера записал с Эрхардом Виллигером. Тема – Россия, разумеется. Виллигер, бывший государственный секретарь, ныне – вездесущий советник всех наций и корпораций, утверждал, что воинственные заявления президента Бледникова о возвращении Аляски – не более, чем попытка умаслить ярых сторонников его партии. Он якобы вовсе не собирался посылать свой флот через Берингов пролив. "В любом слючае, – проговорил Виллигер со своим сочным венгерским акцентом, – исходя изь того, что мне изьвестно, не думаю, что их корябли смогут переплить через Волгу, не говоря уж о Беринговом проливе".
Пока Банион, вполне довольный собой, неторопливо размышлял о вчерашнем дне, снаружи просунулась чья-то рука, залезла в его сумку для гольфа и вытащила оттуда полдюжины мячей с монограммами, заменив их на точно такие же.
Четвертая лунка на жаргоне гольфистов "Неопалимой Купины" именовалась "сучкой". Фервей был очень узким; с правой стороны тянулась "случайная вода", слева – густые лесные заросли. Сколько многообещающих игр заканчивалось на четвертой лунке! Ради этой лунки Банион специально приехал заранее, чтобы потренироваться перед раундом со спикером Микером и судьей Фитчем. С Фитчем все было ясно. Золотые дни его славы на площадке для гольфа были давно позади. Но что касается спикера Микера… Банион вычитал в "Пост", что тот недавно посещал курсы для начинающих игроков в Бел Меллоу, во Флориде; так что его надо остерегаться.
Банион встал на стартовой площадке и впервые опробовал свою новенькую клюшку. У него мурашки побежали по коже от гулкого звука шлепка, с которым он послал мяч прямо в лунку. О, этот божественный звук! Мяч, точно стрела, пролетел по фервею. Просто класс. Вот бы повторить этот удар, когда…
Что за чертовщина?
Мяч вдруг резко отклонился от курса и полетел прямо в заросли. Срикошетил, словно бильярдный шар. Ветра нет, так что ветер тут ни при чем. Бред! Совершенно непонятно. Он уже четверть века играет в гольф, но никогда, никогда не видел, чтобы мяч выделывал такие фокусы. Мяч исчез в лесных зарослях, зашуршав листьями: звук, который так хорошо знаком каждому незадачливому любителю гольфа.
С минуту Банион стоял неподвижно, недоумевая, как с точки зрения физики можно объяснить этот фокус: мяч буквально отскочил от траектории на девяносто градусов. Некоторое время он раздумывал, стоит или не стоит идти за мячом, но потом решил сделать еще один удар. В конце концов, он здесь ради того, чтобы попрактиковаться.
Он снова вернулся на стартовую площадку, и, изготовившись для удара, пробормотал волшебное слово "спокойненько" и ударил. Опять услыхал упоительный шлепок литой резины о титановый наконечник. Мяч взмыл в воздух. Удар был не столь хорош, как первый, немного срезанный вправо, но, если повезет, мяч не шлепнется в воду. Останься… останься… ну же…
Пролетев семьдесят пять ярдов, мяч, вильнув, исчез в зарослях – в точности как первый. Банион изумленно разинул рот, услышав глухой "чпок", с которым мяч ударился о ветку.
Банион оторопело уставился на клюшку, подарок Бертона Галилея.
Что за чертовщина?
Взять еще один тренировочный удар? От одной мысли о двух тренировочных ударах подряд ему стало нехорошо. Но, с другой стороны, рыскать в такую жару по кустам… Там, между прочим, полно ядовитого плюща…
Он снова побрел на стартовую площадку – с видом человека, который, закуривая сигарету, ждет, что она вот-вот взорвется. Потом с угрюмой решимостью ударил, позабыв про свою мантру "спокойненько".
На этот раз он еще больше срезал вправо. Вверх, вверх, вверх… Этот наверняка упадет в воду… И вдруг – раз, мяч снова сделал кульбит и нырнул в заросли, нарушая все законы физики.
Банион запихнул клюшку в сумку, даже не сняв с нее чехол с вышивкой "Кэмп-Дэвид" – рождественский подарок от предыдущего президента, – и ринулся в заросли: черт с ним, с ядовитым плющом.
Он углубился в лес ярдов на тридцать – туда, где по его расчетам должны были валяться все его мячи, и вдруг невдалеке за деревьями увидал скопище мигающих огоньков. Ремонтная машина? Странно. Что здесь можно ремонтировать? Что ж, по крайней мере, ремонтники наверняка видели его мячи.
Рядом с машиной он различил какие-то фигуры в сверкающих комбинезонах. Может, это пожарные в огнеупорных…
Боже правый!
На небольшой полянке, ярдах в пятидесяти от Баниона, стояла ОНА: круглая, приземистая, блестящая, – вероятно, из отполированной стали, – сплошь усеянная мигающими огнями.
В горле у Баниона пересохло; сердце чуть не выпрыгнуло из груди. В последний раз оно так билось только на поле для сквоша. Ну, может, еще пару раз на подходе к оргазму, да и то лет двадцать назад.
Притаившись за сосной, он наблюдал. Двое пожарных возились у машины, чем бы она там ни была. Она была похожа – от одной мысли об этом ему стало неловко – она была похожа на летающую тарелку. Ничего себе шуточки. Это просто ни в какие ворота не лезет.
Но она была там. Чем бы она ни была.
Ага, вспомнил он. Тут, в Мэриленде повсюду военные объекты. Сверхсекретные убежища, построенные во время холодной войны – чтобы было где прятать президентов и конгрессменов, если русские сбросят бомбу. Наверняка это что-нибудь в этом роде. Бомбоубежище. Странное выбрали место для такого объекта.
В ту самую минуту один из пожарных повернулся и увидел Баниона.
Тот отчаянно вскрикнул. Это случилось помимо его воли. Господь всемогущий и святые угодники!
Они его заметили! Они идут прямо к нему!
Банион повернулся, чтобы дать деру.
Боже! – за его спиной стоял еще один, преградив ему путь обратно к полю. Он открыл рот и сказал:
– Алука. Алука валало.
Теперь Баниона окружали трое пришельцев. Он почувствовал резкий запах – похоже на нашатырь, но с какой-то сладковатой примесью, вроде как… корицы? Или так пахнет их пот?..
В глазах у Баниона потемнело. Ноги стали ватными. Он потерял сознание.
Разве кто-то вправе его за это винить?
* * *
Банион очнулся от мерцания огней и мерного гудения мотора.
– Виски с содовой, – сонно пробормотал он, – какой фильм показывают?
Должно быть, он задремал. Летит в самолете, как обычно, первым классом. Когда туман рассеялся, он увидел перед собой какое-то существо, не отводящее от него пристального взгляда. Ростом с обычного человека; с блестящей переливчатой кожей, совершенно лысое, с черными миндалевидными глазами и прорезями вместо ушей.
Существо заговорило:
– Калу?
Банион вытаращил глаза. Он был докой по части светского этикета: знал, как следует обращаться к Епископу Кентерберийскому, судье Верховного Суда в отставке, к жене или дочери английского графа. Но как следовало поступить в данной ситуации? "Как поживаете?" – вряд ли это подойдет.
– Калу? – нерешительно пролепетал он. В голове мелькнула вполне резонная мысль: должно быть, у него помутился рассудок от страха. Он чувствовал себя обессиленным, слишком уставшим для каких-либо эмоций. Вспомнилось состояние после внутривенных уколов, которые ему делали в больнице перед колоноскопией.
Еще один. И тоже что-то бормочет.
– Мука.
– Мука, – ответил Банион. На самом деле, все не так уж плохо. Просто приятное головокружение, какая-то… эйфория, что ли. Он попытался поднять руки, но обнаружил, что его кисти привязаны к столу, на котором он лежал. В мозгу красной лампочкой загорелся сигнал тревоги. Эйфорию как рукой сняло. Он потряс кистями и услышал позвякивание металла. Плохо дело, просигналил ему мозг.
– Эй, вы, – крикнул он, – что здесь происходит?
– Вуга бакак.
– Вы говорите по-английски?
– Крик маку фито.
– Вы? Говорите? По-английски?
Бесполезно. Ощущение такое, будто попал в страну третьего мира, где надо кричать, чтобы тебя поняли. Если уж они проделали путь длиною в миллиарды световых лет, чтобы тут, наконец, приземлиться, то могли бы уж, используя свои суперсовременные технологии, выучить пару фраз на местном языке. У них была отличная возможность слушать кассеты по дороге сюда. "Пожалуйста, повторите: "Отведите меня к вашему начальнику"".
– При. Вьет.
Это что, "привет"? Не Бог весть что, конечно, но для начала неплохо.
– При-вет, – раздельно проговорил Банион, – Меня. Зовут. Джек.
– Каму.
– Вы – Каму? – спросил он, натягивая ремни, которыми были перехвачены его кисти. Вся эта ситуация плохо укладывалась у него в голове.
Во время этого крайне глубокомысленного диалога Банион вдруг ощутил остренький холодок и, бросив взгляд на ноги, обомлел: во-первых, он был голый, а во-вторых, его лодыжки тоже были привязаны к столу, а ноги широко расставлены. Это напомнило ему душераздирающую сцену из фильма ужасов: ухмыляющийся злодей на заднем плане со страшным оружием в лапах.
– Может, я… – осмелился он, – может, я могу вам как-то помочь?
Третья тварь двинулась к его ногам. В ее руках было нечто, совсем не внушающее оптимизма. Банион замер.
– Эй! Минуточку!
Он попытался сесть и вдруг понял, что грудь его тоже перехвачена ремнями.
– Эй, вы не имеете права – я гражданин США!
Но тварь продолжала приближаться.
– Как вы смеете! На следующей неделе ко мне на обед приедет сам президент!..
* * *
Банион пришел в себя.
Он взглянул вверх и увидел стволы деревьев, тянувшиеся в вечереющее небо. Стрекотанье сверчка заставило его содрогнуться от страха.
Он был один.
Он был одет.
Он сделал глубокий вдох, но вместо пряного соснового аромата ощутил запах нашатыря и корицы.
Банион снова содрогнулся, побрел, пошатываясь, как пьяный, к дереву и обессиленно прислонился к стволу. Кажется, он начинал припоминать. Подойдя поближе, он нагнулся, чтобы исследовать траву. Там, где трава была примята, четко отпечаталось три круга – каждый примерно в ярд шириной. Да, все правильно. Корабль стоял на трех подпорках. А тут, должно быть, он…
– Спокойненько, – сказал он себе, как тогда, перед вторым ударом на стартовой площадке. – Ничего страшного. Просто нервишки пошаливают. Ты слишком много работал. Перенапрягся. Пошел в лес за мячами. Споткнулся. Ударился головой. Да, так оно и было. И тебе приснился глупый, дурацкий сон.
Он ощупал лоб, в надежде найти там шишку. Однако лоб был абсолютно гладким. И голова не болела. Еще раз сосредоточившись на собственных ощущениях, он вдруг понял, что чувствует дискомфорт в другом месте. Как было после колоноскопии, когда…
– Ох. Боже. Правый.
* * *
Банион рванул через заросли и, выскочив на четвертый фервей, понесся к зданию клуба со скоростью древнегреческого марафонца, несущего весть о победе греков над персами. Весьма необычное для "Неопалимой Купины" зрелище.
Две пары игроков на стартовой площадке уставились на него в немом изумлении.
– Бегите отсюда! – заорал Банион, не сбавляя темп. – Спасайтесь!
– А что случилось?
– Пришельцы!
– Что он сказал?
– Это был Джек Банион?
– Он вроде бы сказал "пришельцы"?
Когда он добежал до здания клуба, пот катился с него ручьями.
– О, мистер Банион, – сказал ему менеджер, – вас разыскивают спикер Микер и судья Фитч. С вами все в порядке, сэр?
– Позвоните… ох… позвоните… ох… ох…
– Мистер Банион?
– Позвоните… уф…
– Вам бы лучше прилечь. Я принесу воды.
– Не надо воды! Полицию. Позвоните… в полицию. Преступ…
Сердечные приступы случались в "Неопалимой Купине" довольно часто, ведь многим членам клуба было хорошо за шестьдесят. Менеджер набрал номер "скорой" – 911.
– Они сейчас приедут, – сказал он Баниону. – Лягте на пол, сэр.
– Нет, нет, нет.
– Лягте, прошу вас, – он побежал за дефибриллятором, кляня себя за то, что так и не удосужился ознакомиться с инструкцией по его применению.
– Что случилось?
– Это мистер Банион, ему стало плохо с сердцем. Возьмите одеяло, поднимите ему ноги…
Или ноги надо поднимать после теплового удара?
Ассистент опрометью кинулся вон. Какой ужас. А ведь мистер Банион – один из самых молодых членов клуба.
Не прошло и десяти минут, как прибыла бригада "скорой помощи".
– Нет, я же сказал – полицию! – заорал Банион, пребывая в мрачном расположении духа после долгих препирательств с менеджером и ассистентом, которые пытались завернуть его в одеяло, бестолково суетясь над ним с дефибриллятором, который он энергично отпихивал. Нет, черт побери, у него не болит левая рука! Они должны незамедлительно эвакуировать всех с поля! Эти твари, должно быть, все еще там!
– Мне не нужна "скорая"!
Люди, у которых сердечный приступ, часто так говорят. Двое парамедиков измерили ему кровяное давление, подняли рубашку и прикрепили к его груди электроды – сделать кардиограмму. Еще один, с планшеткой в руках, отрывисто выспрашивал его о прошлых болезнях.
– Все нормально. Они… что-то вставили… Со мной все в порядке. Позвоните в полицию. Вызовите войска. Позвоните в ВВС! Наверняка они все еще здесь!
– Кто?
– Они! Пришельцы! На летающей тарелке, там, в лесу, за четвертым фервеем.
Один из парамедиков нагнулся и понюхал Баниона.
– Да не пил я!
– Сэр, мы собираемся доставить вас в больницу. У вас очень высокое давление.
– Еще бы ему не быть высоким! Позвоните в полицию! Очистите поле для гольфа! О господи!
– Что, сэр?
– Спикер! Судья Фитч! Их тоже преследуют! Они охотятся за членами правительства! Отправляйтесь за ними! Быстрее! Скажите им! Им угрожает опасность! Они могут захватить всю страну!