Естественно, все это я постепенно узнал потом, а в тот вечер мы пришли в кафе, немного посидели и разошлись, практически ничего не сказав друг другу. Мне удалось улизнуть от нее. Кофейня была маленькая, переделанная из бывшей аудитории, хозяйка – женщина средних лет, похожая на уроженку Синьцзяна, но на самом деле она была родом из Казахстана. Говорят, мужем ее был советский специалист, приехавший сюда на работу, а она открыла это кафе специально для специалистов из СССР, но сейчас большая часть из них уже уехала, включая и ее мужа, а она осталась. По словам Хуан Ии, у нее сейчас были отношения с одним местным, она осталась из-за него, а не ради кофейни. После отъезда большого количества специалистов дела этой кофейни шли все хуже и хуже – когда мы вошли, там был всего один посетитель непонятной национальности, но точно иностранец. У него была большая борода во все лицо, как у Карла Маркса. Словно завороженный, он слушал мелодию "Дружба будет длиться, пока существуют Небо и Земля", которая доносилась из проигрывателя. Когда мелодия закончилась, он на ужасном китайском попросил хозяйку поставить ее еще раз. Так как кофейня была пуста, она казалась огромной, и, возможно, именно из-за этого, когда снова полилась музыка, Хуан Ии пришла в голову мысль пригласить меня танцевать.
Конечно же, я был против:
– Я не танцую!
– Не умеете? Я вас научу!
Она решительно настаивала на своем, а я так же решительно отказывался. Мне это казалось нелепым – танцевать в кофейне, да еще и с незнакомой женщиной. Я даже и думать-то о таком не смел, не говоря уж о том, чтобы осуществить. Но в Хуан Ии словно бес вселился: увидев, что я ни в какую не соглашаюсь, уж не знаю, может, для того, чтобы отомстить мне, пошла к тому бородачу. Тот радостно поднялся, да еще и поблагодарил меня, будто я даровал ему такую замечательную возможность. Перед тем как начать танцевать, Хуан Ии сказала что-то по-русски хозяйке, та рассмеялась, вышла из-за стойки и присела за мой столик. Она вполне сносно говорила по-китайски, если не учитывать ее некрасивый акцент, смысл был понятен. Она спросила меня, являюсь ли я бойфрендом Кармен.
– А кто такая Кармен? – спросил я.
Хозяйка указала на Хуан Ии:
– Она.
– Разве ее не Хуан Ии зовут?
– Да, судя по всему, ты не ее бойфренд! – рассмеялась хозяйка.
Потом она объяснила мне, что Хуан Ии – это ее настоящее имя, а Кармен – прозвище, здесь ее все так называют. Я спросил, почему именно Кармен.
– Тебе она не кажется обаятельной? Такой же обаятельной, как Кармен.
Говоря по правде, в тот момент я не знал, что Кармен – это литературный персонаж, но если судить о ее обаянии, то мой ответ однозначный: нет! Абсолютно нет! Я подумал: это разве обаяние? Да она же просто психопатка! Ненормальная! Сумасшедшая!
Глядя на этих двух противных людей, которые вились рядом со мной, словно мухи, я всем телом ощущал дискомфорт, поэтому вскоре ушел по-английски, не прощаясь.
На следующее утро я отправился к секретарю Вану, чтобы посмотреть личные дела трех отобранных мной кандидатов и заодно расспросить о Хуан Ии. Ван вкратце рассказал мне о ней, и я почувствовал его уважение к ее математическим способностям и научно-исследовательскому духу. В настоящее время существует две исследовательские темы, к которым приковано мировое внимание, одна из которых – возглавляемая ею тема "Численное дифференцирование и нормальное распределение". Вот только в его голосе слышался легкий намек на критику ее "ничем не скованного поведения".
– Я считаю, что она – классический образец человека, у которого развит большой мозг, но не развит мозжечок. У таких людей очень высокий коэффициент умственного развития, но у них слабо развита способность к самоконтролю, они не в состоянии контролировать свои мысли и действия, они говорят и ведут себя слишком независимо, слишком свободно, ничего не стесняясь. И поэтому часто подвергаются осуждению. Некоторые говорят, что в ней слишком много буржуазного.
Глядя на меня, секретарь Ван добавил:
– Но разве есть в мире стопроцентно совершенные люди? У всех есть недостатки. Она много лет провела в Америке, естественно, подвергалась идеологическому влиянию, мы, с одной стороны, должны ее перевоспитывать, а с другой стороны, нам следует понять ее! Я понимаю ее, поэтому часто прошу не "ходить в чужой монастырь со своим уставом". Ее проблема, по сути, в том, что она не делает этого или делает недостаточно, не пытаясь влиться в коллектив. Но я верю, что со временем у нее получится.
Я подумал: раз она такая способная, почему же он ее мне не рекомендовали? Когда я спросил об этом секретаря Вана, он рассмеялся:
– Вы же уже с ней познакомились, как вы полагаете, она подошла бы? Она же, говоря вашими словами, "не в своем уме"!
И то верно, разве сможем мы использовать ее? Она, самое большее, всего лишь "муха, обладающая мышлением".
Выходя из кабинета секретаря, я все пытался выкинуть Хуан Ии из головы, но это оказалось не так-то легко. Ее образ, звук голоса, слова, танцевальные движения, словно назойливая муха, постоянно кружились перед глазами. Говоря по правде, неплохой отзыв Вана пробудил во мне интерес к ней. Я полагал, что такие люди обычно являются головной болью для начальника, а тут все не так, что говорит о ее феноменальных способностях в профессиональном плане. На вид сумасшедшая, она была полна талантов. То, что мне казалось неприятным, другие могли счесть милым. Например, та хозяйка кафе… Судя по всему, Хуан Ии не была просто сумасшедшей, такую женщину не оставишь без внимания. Мне даже захотелось получше ее узнать, но я подумал о том, что вчера вечером поставил ее в неловкое положение (тем, что ушел, не попрощавшись), и если сейчас пойду к ней по собственной инициативе, то может так случиться, что она посмеется надо мной. Еще я подумал о том, что такая, как она, будет выглядеть инородно у нас там, все-таки это особая организация с сильной дисциплиной, твердым укладом жизни и установленным образом мышления. От таких мыслей ее образ слегка потускнел.
Зажав в руке дела кандидатов, я вернулся в гостиницу и, открыв дверь в комнату, обнаружил на полу два конверта. Я сразу понял, что это наверняка их листы с ответами. Вчера я снова задал им запутанные задачи, собираясь определить, кого в итоге выберу, по их ошибкам, скорости, а также простоте решения. Сейчас двое уже принесли свои варианты ответов. Я уселся и начал их просматривать – оба варианта были верны, что меня очень порадовало. Я ведь только что размышлял о том, как же мне выбрать победителя, если все трое не сдадут решения вовремя или сдадут, но неправильные. А сейчас, как видно, у меня есть выбор уже из двух кандидатов. Их варианты решений показали, что, хотя у них обоих есть свой собственный стиль и сильные стороны, по ощущениям и по степени легкости трудно было выделить кого-то одного и определить, кто лучше, а кто хуже. То есть я мог выбрать любого их них по своему усмотрению, и итоговый выбор зависел теперь от их личных дел. Поэтому я приготовился как следует изучить их и определить это. В этот момент я услышал, как кто-то стучит в дверь. Открыв ее, я обнаружил Хуан Ии.
Она стояла и смотрела на меня все с той же загадочной улыбкой.
– Вы что-то хотели? – спросил я.
– Естественно! – ответила она. – Но успокойтесь, я не собираюсь приглашать вас танцевать!
– И какое у вас дело?
– Можно я войду? – Не дожидаясь моего разрешения, она вошла, на ходу произнося это. – Я пришла на собеседование. Вы же не запретите мне войти?
– На какое собеседование? – Я прикинулся, будто не понимаю, о чем речь.
– Вы же приехали набирать талантливых сотрудников? – Она смотрела на меня широко открытыми глазами.
– Да. – Я не собирался вступать с ней в разговоры, а хотел лишь избавиться. – Но я уже нашел нужного человека, моя работа на этом закончена.
– А, то есть я опоздала?
– Да.
– Вы еще так и не сказали мне, как вас зовут.
– Моя фамилия Ань. Ань Цзайтянь.
– Товарищ Ань, где вы работаете?
– Как и вы, в одном НИИ.
Она снова спросила:
– А зачем вы набираете людей?
Не вдаваясь в детали, я ответил:
– Чтобы они делали то, что может сделать математик, и выполнить свой долг гражданина.
– Хватит уже говорить так надменно, господин Ань!
– Здесь нет господ, есть только товарищ.
– Это тоже надменная фраза! – Она громко рассмеялась.
В этот момент порыв ветра взметнул верхнюю страницу решения одного из кандидатов, и стала видна задача. Хуан Ии совершенно очевидно заинтересовалась знаками в ней; бросив на нее взгляд, она спросила:
– Это вы сделали?
– Не я, а тот, кто мне нужен.
– Это задача для того, кто вам нужен?
– Да.
– Я могу взглянуть?
Не получив моего разрешения, она взяла лист в руки.
Я холодно улыбнулся:
– Это не решишь просто с помощью смелости, наглости и улыбок.
Она ответила невпопад, словно размышляла вслух, очутилась где-то в полном одиночестве:
– Это математическая игра… Тема специально усложнена… Тот, кто ее придумал, несомненно, имеет психические отклонения…
Словно лунатик, она подплыла к стулу, уселась, выпрямив спину, и начала бессознательно шевелить губами, как в полусне. Я испугался такой внезапной перемене – от сияющей улыбки до нынешнего пугающего состояния отстраненности, казалось, не было никакого перехода, ни начала, ни связки. Как будто в ней был какой-то волшебный переключатель, который мог по ее желанию менять состояние. Через некоторое время она, внезапно очнувшись, подняла голову и сказала:
– Я могу решить эту задачу, но надо немного времени. Можно забрать с собой? Или решать здесь?
Я разрешил ей забрать задание с собой, да еще и вторую задачу дал в придачу. Взяв их, она удалилась, словно во сне, в этот момент она выглядела совершенно не так, как когда только пришла ко мне.
Я проводил ее до дверей. Она шла как сомнамбула, и, глядя на нее, я почувствовал, что и сам становлюсь сомнамбулой.
Я и правда стал грезить наяву.
08
Примерно через полчаса я услышал в коридоре ее шаги, приближавшиеся к моей двери, но перед ней звук шагов затих, а стука не последовало. Я увидел, как под дверь просунули какие-то бумаги. Я поднял их – это был лист ответа и какая-то записка. Самое интересное, что наверху записки был изображен мой портрет в виде милого персонажа комиксов, он как будто служил обращением, внизу под ним было написано:
"Я за двадцать семь минут вышла из первого лабиринта, придуманного вами. Уверена, что получу за него максимальный балл. Я также посмотрела второй лабиринт, если бы было время, то я выбралась бы и из него. Но у меня сейчас нет времени, мне надо идти на занятия. Попутно замечу, что, исходя из моих знаний о коллегах, вовремя решить первое задание могли лишь Се Синго, Чжан Синь и У Гупин, а второе – только Се и У, а Чжан Синь наверняка сдал пустой лист. Ха-ха, приятно было познакомиться!"
Уверен, в этот момент мои глаза широко распахнулись от изумления, потому что все написанное ею было правдой! Выполнившими оба задания действительно были лишь Се и У! Я невольно глубоко задумался над ее запиской, в голове зазвучал голос Андронова: "Большинство кодов взламываются вольно или невольно, и большинство талантливых дешифровщиков находятся так же – намеренно или нет".
И правда, я и подумать не мог, что за столь короткое время, которое уходит на курение двух сигарет, она решит первую задачу. Это просто немыслимо! Я возбужденно мерил ногами комнату, периодически выглядывал в окно, ожидая, что она поскорее закончит занятия и вернется сюда. Выглянув в очередной раз, я увидел ее с папкой для лекций, она вышагивала грудью вперед, словно гордая принцесса. В сумасшедшем волнении я смотрел на нее. Внезапно она, как будто почувствовав это, подняла голову и посмотрела на мое окно. Наши взгляды встретились, казалось, она удивилась и обрадовалась и тут же послала мне воздушный поцелуй.
Мда, что за человек… Не знаю, как описать ее, как? Но в тот момент я уже понимал, что, каким бы человеком она ни была, главное, чтобы в политическом плане не было вопросов, я добьюсь для нее смягчения требований. Иными словами, когда Хуан Ии так легко и просто справилась с моей задачей, я так же легко и просто внес ее в список кандидатов, поэтому я надеялся, что она как можно скорее решит вторую задачу. Время приближалось к полудню. Я подумал, что стоит выделить ей номер, чтобы она успела до двух часов.
Однако она ответила:
– В этом нет нужды.
– В смысле – нет нужды? Раз вы прибыли ко мне на собеседование, то должны в соответствии с моими требованиями выполнять поставленные задачи.
– Тогда ответьте, для чего вы набираете людей.
– Не спрашивайте об этом. Если подойдете, то вы и так сами все узнаете, в противном случае не узнаете никогда.
– Это нечестно. Я не знаю, что буду делать, как же понять, хочу ли я делать это?
– Ничего не поделать. На самом деле, это тоже часть испытания, в вас должен быть революционный дух, вы должны ставить интересы государства превыше всего и с готовностью выполнять все, что надо.
– Судя по всему, мой революционный дух пока недостаточно высок.
– Тогда вам остается только отказаться. – Я взял бумаги с ответами двух кандидатов и помахал ими. – Как вы и говорили, эти двое справились с обеими задачами, а вы пока только с одной. Если я вас сейчас выберу и вы станете их конкуренткой, это будет несправедливо по отношению к ним.
Она ответила:
– Скажу вам честно, я очень хорошо знаю этих двоих. Если вы нанимаете их, чтобы они работали самостоятельно и совершили что-то потрясающее, то выбор ваш неверен. Особенно это касается Се Синго.
– Почему?
– Я очень хорошо его знаю. Он силен в научных изысканиях, подходит к ним аккуратно и кропотливо, он – классический пример человека, обладающего терпением. Но творческая жилка в нем отсутствует. Если вам нужно проводить исследования, тогда он – лучший партнер. Если вы изложите ему общую идею, он шаг за шагом выдаст красивое решение, к которому невозможно будет придраться, сделает даже лучше, чем вы ожидали. Но если вам надо, чтобы он в одиночку что-то сам разрабатывал, то в этом он не силен, ему недостает мужества и способностей для этого.
– Вы сотрудничали?
Она снова вернулась к своему легкомысленному и интригующему тону:
– Вы о каком сотрудничестве спрашиваете? О работе? Или о чем-то другом? Я вам так скажу: мы сотрудничали в разных сферах. По работе мы сейчас в одной рабочей группе, а что до другого, то это мое личное дело, а что именно – додумайте сами. – Тут у нее на губах заиграла нехорошая улыбка.
С некоторой неприязнью к такому ее тону я холодно сказал:
– Мне неинтересно ваше сотрудничество в других сферах, а вот что мне действительно интересно, так это почему вы говорите мне гадости о нем.
– Вы не услышали, как я его хвалила? Я говорю правду.
– Но вы не думали, что это не так, что ваши такие слова могут отразиться на том, возьму ли я его на работу? Боюсь, что это и есть ваша цель, потому что вы в ваших исследованиях нуждаетесь в нем, поэтому боитесь, что я его переманю к себе.
Она громко рассмеялась:
– Вы меряете благородного мужа мерой низкого человека, смотрите на меня свысока! Скажу по правде, я как раз надеюсь, что он уйдет… Эх, скажу как есть: мы раньше были вместе, а теперь нет, вот так вот. Вы, должно быть, можете представить, каково работать рядом людям, которые когда-то встречались, а теперь разошлись. И хотя мы не стали врагами, все равно остались какие-то нерешенные разногласия. Кому же захочется каждый день мешаться другому? Хоть с опущенной, хоть с поднятой головой ходи – все равно встретитесь. Если он вам понравился, то забирайте его к себе. Если вы хотите, чтобы он был вашим или чьим-то еще помощником, то он – лучший напарник! Он все делает с большой ответственностью, отдает все силы работе. Но если он вам нужен, чтобы в одиночку совершить что-то небывалое, то только затрудните его, у него и правда нет таких способностей.
Снаружи раздался звук шагов. Хуан Ии, прислушавшись, сказала:
– Не иначе как наш секретарь Ван идет, чтобы пригласить вас на обед. Я ухожу, вы ведь все равно меня не позовете обедать.
Я напомнил ей:
– Так вы будете участвовать в собеседовании?
Она рассмеялась:
– Нет, увольте!
И ушла.
Шаги, оказалось, принадлежали не секретарю Вану, а повару из столовой. Он пришел, чтобы позвать меня спуститься вниз и пообедать. После обеда я пригласил к себе Се Синго и У Гупина. Их личные дела я уже просмотрел, теперь хотел пообщаться напрямую. Однако меня самого удивило, что говорил я с ними в основном о Хуан Ии, как будто на уме у меня была лишь она одна, она была как рыбья кость в горле, мне хотелось выговориться. Из этого можно сделать вывод, что Хуан Ии таким своим "ничем не скованным поведением" вызвала мой сильнейший интерес и любопытство. Говоря с двумя кандидатами о ней, я на самом деле хотел разузнать правду о ней. Из их слов у меня сложилось такое впечатление: Хуан Ии, которую увидел я, была настоящей, но при этом это было еще не все, не все ее грани. В их глазах она была еще более талантливой, строптивой, бесстыжей, порочной и загадочной. Говоря словами Се Синго, с которым у нее были отношения, в ней сочетаются ангел и демон, она – наполовину ангел, наполовину демон.
Следует отметить, что у меня сложилось такое же впечатление, они всего лишь подтвердили его. То было необычное ощущение, оно дразнило меня. Я четко понимал, что яркие формулировки и различные доказательства, приведенные двумя кандидатами, не только не укротили мое любопытство по отношению к Хуан Ии, но еще больше подогрели его, добавив ощущение ее чрезмерного присутствия в моей душе. А когда я стал сравнивать ее с ними, то почувствовал, что в ней больше порока и темперамента, они – домашние, а она – дикая. Да, у меня было такое чувство, и оно было сильным, таким сильным, что хотелось выговориться, излить его кому-нибудь.
В этот момент я уже четко осознавал, что мне нужны не они, а Хуан Ии! Потому что в мире криптографии все знают, что коды антинаучны, античеловечны. Антинаука – это тоже своего рода наука, поэтому для разработки и взлома кодов также требуются мудрость, знания, навыки, опыт и талант. Но еще для разработки или для взлома нужно "злое сердце", потому что они еще и античеловечны. По сути, коды – это обман, сокрытие, это тайный заговор. На войне не возбраняются хитрости, коды – это оружие, тайное оружие, самая большая хитрость на свете. В этом мире, полном коварства, предательства, зла и жестокости, строптивый, немного порочный и дикий человек, возможно, сможет легче выжить, чем другие… Подумав об этом, я схватил телефон и сообщил секретарю Вану, что хочу с ним увидеться.
Во второй половине дня я направился к Вану.