* * *
Симона удобно устроилась на стуле и готова была позировать, не шевелясь, сколько потребуется. Никита уселся прямо перед ней и долго всматривался в ее лицо, стараясь сообразить, что именно нужно запомнить, чтобы поймать сходство. Конечно, глаза. Редкий цвет. Чистая темная зелень. Так. Овал лица. Может, слегка повернуть? Но не в профиль, а чуть сбоку. Хороший ракурс. Выигрышный. И я это умею.
Симона в это же самое время всматривалась в его лицо. Хорошие черты…нос, губы…Брови хорошие. Она наблюдала, как он раздумывает. Он умный. Он умеет думать. Когда он серьезный, то кажется взрослее. А когда улыбается – мальчишка. Она посмотрела на гладковыбритые щеки. Нет, он не мальчишка. Он мужчина.
Их глаза вдруг встретились, и оба вздрогнули от неожиданности.
– Симона Вольдемаровна, простите, я задумался. Я думал, что у вас очень интересное лицо и совершенно необычные глаза. Редко бывает такой зеленый цвет глаз. Вы очень красивая и нестандартная.
– Никита, я даже не знаю, как реагировать. Мне никогда такого не говорили.
– Но это правда. Чем больше я смотрю, тем больше… Я боюсь, что не смогу передать это в рисунке. Испорчу просто-напросто.
– Не бойся. Это же не жизнь сломать. Это всего лишь рисунок. Не получится – не страшно. Другой нарисуешь.
"Эх, представляю, какая она была в молодости…Черт подери! Что за семейка колдовская!" Никита усмехнулся своим мыслям.
Он встал, подошел к Симоне.
– Симона Вольдемаровна, можно вас попросить немного повернуться. Как будто вы не прямо на меня смотрите, а чуть сбоку. Нет, так много. Чуть-чуть.
Он взял ее за плечи и слегка развернул.
– Вот так. Ладно?
– Да. Хорошо.
В мозгу Симоны промелькнуло "Грета хотела поцеловать его руки". А сейчас эти же руки коснулись ее собственных плеч…
41
Галя подкараулила Никиту на улице, изобразив случайную встречу.
– Никитушка, друг мой! Ты ли это?
– Галушка, подруга моя, это ты ли? – Никита поцеловал ее в щеку.
– То ли я ли, то ли ты ли!
– То ли вы ли, то ли мы ли!
– Кто выл? Что мыл?
Оба рассмеялись.
– Ты куда?
– Так, по делам. А ты?
– Я была дома. А еще мне надо кое с кем встретиться, но у меня есть свободный час.
– Тогда пошли пить кофе. Я надеюсь, ты не перебьешь себе аппетит?
* * *
– Ну, как ты? Что у тебя?
– Да все вроде нормально. А у тебя?
– Так… всяко разно…
– Как твой парижанин?
– Мы контачим. Но это все не то. У меня есть кое-кто. Но тоже не совсем то. А у тебя?
Никита всыпал в чашку пакетик сахара, размешал, сделал глоток.
– Есть.
– Я так и думала!
Никита развел руками.
– Неужели?
– Да! И что-то мне подсказывает, что я ее знаю.
– Все может быть. Мир тесен.
– Даже слишком. Скажи, она старше тебя?
– А зачем тебе это?
– Ты можешь ответить? Или это секрет?
– Галь, что-то ты не в ту степь…
– Скажи!
– Хорошо. Да, старше.
– Понятно.
– Что тебе понятно?
– Что она тебя старше.
– И что такого? Тебя-то это как касается?
– А разве меня это не касается?
– Никаким боком.
– Да? И кто она?
– В каком смысле?
– Ну, хотя бы, чем занимается?
– Дизайном.
– Дизайном?! Надо же! А как ее зовут?
– Какая тебе разница? Ира.
– Ира? Правда?
– Правда.
– Странно… И какая она? Блондинка? Брюнетка?
– Симпатичная. Шатенка.
– И насколько она старше?
– На три года.
– У вас бурный роман?
– Самый разгар.
Галя замолчала и несколько минут внимательно разглядывала Никиту.
– Ты правду говоришь?
– Слушай, Галь, кончай этот допрос. Достала.
– Черт! Обидно! Грета предупреждала!
– О чем?
– Что ты со временем будешь то, что надо. Но все равно ты для меня слишком молод.
– И ты для меня.
– Так что будем дружить, как раньше.
– Да. Что нам мешает?
– Мы с тобой редко видимся.
– Я бываю у вас дома довольно часто. Чаще, чем ты…
Ха-ха, сам затронул нужную тему.
– Да, но ты же общаешься в основном с маман. Для меня уже времени не остается.
– Галка, не дури!
– Я не дурю. Надо сказать, что мама от тебя без ума. Никита то, Никита се. Я уже слышать не могу слово "Никита". В хорошем смысле. О чем ты можешь с ней так много разговаривать?
– Много о чем. Она, правда, интроверт, тяжело раскрывается. Но очень незаурядная личность.
– У нас в семье все такие.
– Да? Ты разве тоже из этой семьи?
– Никита! Сейчас врежу! А как вообще получилось…
– Представляешь, она мне сама позвонила.
– Мама? Тебе позвонила?
– Да. Она попросила меня приехать ненадолго. Сказала, что ей очень плохо. Не в смысле самочувствия, а надо поговорить. И я каким-то образом ей помог.
– Каким образом?
– Не знаю. Но после разговора она повеселела. И сказала, что я могу приходить в любое время, она будет рада. Вот и все.
– А о чем вы говорили?
– Да я уже не помню.
– Понятно. Не хочешь рассказывать?
– Нет, правда не помню.
– А ты приходишь, потому что она зовет или сам?
– Когда как. В основном, она зовет. А иногда сам. Когда есть минута.
– А ты для чего приходишь? Мне хочется понять…
– Ну как – для чего? Ни для чего. Пообщаться.
– Я видела в гостиной мамин портрет.
– Да? Она все-таки повесила его? Зря!
– Почему зря?
– Мне кажется, у меня не получилось.
– Нет, ну почему же, сразу понятно, кто на портрете.
– Но дело же не только в сходстве.
– Ну, не знаю. Маме нравится.
– А тебе?
– Портрет как портрет. В целом – неплохо.
– А в частности?
– А в частности я не специалист по портретам. Наверно, тоже неплохо. Скажи, Никит, ты к моей маме … испытываешь что-нибудь… такое?
Никита несколько секунд смотрел на Галю, словно пытаясь осмыслить ее вопрос.
– Галь! Ты в себе?
– Могу спросить иначе. Испытываешь ли ты сексуальное влечение к моей матери?
– Что за бред! У тебя с мозгами…вообще… как?
– А что такого…
– А то! Думай, что несешь! Хоть иногда!
– А чего ты так разозлился?
– От дурости твоей!
– По-моему, я задала очень четкий осмысленный вопрос. И тебе надо так же четко на него ответить. Или это трудно?
– Знаешь, твоя мама очень…. нетривиальная. С ней интересно общаться, просто интересно, и больше ничего. Ты можешь это понять?
– Но ведь с Гретой было не просто интересно.
– При чем тут это?! Тебя это вообще не касается!
– Почему не касается? Грета – моя тетя, между прочим. У тебя с ней чуть ли не…
– Галя, закрой свой рот. Я ведь могу по-настоящему обидеться.
– Вот мне и захотелось узнать – может, ты теперь решил на старшую сестру перекинуться…Может, у тебя…
– Послушай, ты! Я не собираюсь с тобой обсуждать эту тему! Грета – настоящая женщина, возраст на это не влияет. А твоя мама – совсем другая, но тоже необыкновенная. Они обе не похожи ни на кого. А ты… не похожа на них. Ты стала обычная. Заурядная. Ты никакая.
Галя хотела его ударить, но Никита перехватил ее руку.
– Ты уже сейчас злобная. А в старости – вообще будешь… И от тебя любой сбежит, долго никто не выдержит.
Он отпустил ее руку, как отбрасывают грязную тряпку.
– Все! Иди! Ты меня бесишь. Катись на свою встречу.
42
Симоне показалось, что в квартире кто-то ходит. Она выглянула в коридор, зашла на кухню – там вообще было темно. Симона постояла, прислушалась – никого. "Если это призраки, то они мне не мешают. Пожалуйста". И вернулась в гостиную.
Ночью Симона проснулась от ощущения чьего-то присутствия. Ей снова послышались шаги. Она накинула халат, и вышла в коридор. В кухне горел свет. Удивляясь тому, что ей не страшно, Симона тихо подошла к кухне и увидела Галю, которая стояла перед распахнутым холодильником и сосредоточенно изучала его содержимое.
Симона, не произнося ни слова, ожидала, когда Галя ее заметит. Галя достала несколько свертков, развернула – ага, колбаса, а это что? сыр, нет, не хочу, вынула масленку. Отрезала несколько ломтей хлеба. И…вздрогнула, увидев Симону.
– Ой, господи! Ты меня напугала!
– А ты не ожидала меня здесь увидеть?
– Нет, просто…я думала, ты спишь.
– Ты думаешь, я ложусь в восемь вечера?
– Почему в восемь вечера. Сейчас два часа ночи.
– Я слышала, когда ты пришла.
Галя была немного обескуражена.
– Да? И почему же ты не вышла?
– Я решила, что ты не хочешь, чтобы я выходила. Объяснить, почему?
– Не надо, – хмуро ответила Галя.
– Может, ты поешь что-то более существенное, чем бутерброды?
– Ночью?
– А бутерброды ночью можно?
– Я хочу бутерброд с колбасой.
– Пожалуйста.
Галя налила себе чай.
– Ты будешь?
– Нет.
Симона села за стол напротив Гали, которая старалась избегать ее испытующего взгляда.
– Что у тебя случилось?
– С чего ты взяла?
Симона пропустила эту реплику мимо ушей.
– И все-таки – что?
– Ничего ужасного.
Симона молча ждала.
– Задержалась в Москве, опоздала на маршрутки, решила не ехать на электричке и переночевать дома.
– Это ты правильно решила. Но я спрашиваю, что случилось?
– Ничего.
Симона хотела сказать "Хорошо. Ничего – так ничего", но все же оставила дочери еще один шанс на откровенность.
– Хорошо. Завтра поговорим. Иди, спи.
Галя со вздохом вылезла из-за стола и направилась к двери.
– Галя! – окликнула ее Симона. – Кто тебя так плохо воспитывал, что ты не знаешь, как прощаться перед сном?
– Ты! – сквозь хмурость невольно улыбнулась Галя. – Спокойной ночи!
– Спокойной ночи! Утром разбужу рано!
– Ладно, – пробурчала Галя, направляясь в свою комнату.
* * *
Что же у нее произошло? Опять с кем-то рассталась? Если с этим, последним, то и слава Богу. Он мне сразу не понравился. Видно было, что это не надолго. Но ей же слова не скажи. Он идеальный, он то, что надо, он самый лучший. И Грета такая же была в молодости. Да и сейчас тоже… Да, Грета меня не простит. А Галя похожа на нее характером. Интересно, а от меня она что-нибудь взяла?.. Или может, она с ним просто поссорилась. Или застала его с другой девушкой. Все возможно. Ой, Галя, Галя. Не умеешь ты держать удар. Ну ладно, утро вечера мудренее… завтра поговорим.
* * *
Да, утром она меня выпотрошит. Что ж ей сказать-то? Скажу, что поссорилась с Никитой. Хотя нет, она начнет пытать – что да почему. А вдруг он еще придет сюда! Да, наверняка придет! Нет, нет, нет. Это не годится. Может, сказать, что я решила расстаться с Антоном? Она обрадуется – правильно, давно пора, я всегда говорила. Нет, тоже не вариант. И потом мы же не расстаемся. По крайней мере, сейчас. Но он что-то крутит. Врет. Я чувствую. И никуда он не уехал, а просто мне наврал, что уехал. А сам в Москве. Но как его заловить?.. Надо, что ли, с Олегом пару раз встретиться. Он ничего такой, парень, вполне. И брат у него симпатичный… Что же сказать-то? Скажу, что поругалась со всеми девчонками, потому что они мне всякие гадости про Антона рассказывают, а ему про меня. Да, пожалуй, это то, что надо. И проверить невозможно. А Никитка – сволочь. "Ира"! "Дизайнер"! Видеть его не хочу! Тоже мне, друг! И Шарль… Наверно, нашел там какую-нибудь…курицу. Ну и ладно. Пошли они все! Надоели! Вот уеду и забуду про них про всех… Да…
43
Никита был потрясен ссорой с Галей. Он вообще никогда не ссорился с девушками, даже когда расставался. А тут такая пошлая, сварливая ссора! Уж от кого-кого, но от Гали он этого не ожидал. Раньше она была не такая. Или он не замечал? А он-то ей доверял, и про Грету ей рассказывал. Идиот! Но собственно, что там было рассказывать? Хорошо, что это вовремя кончилось… ничем. Потому что Симона все это просекла! Молодец Симона! Но только она и правда как-то очень уж активно взялась за меня! Никита приди, Никита не уходи! Хотя она тоже прикольная, не хуже Греты. Странно, две сестры, и такие разные. У Греты глаза сине-голубые. А у Симоны зеленые, как у змеи. Грета когда смеется – в них искорки. А Симона как прищурится – ух! Да, трудно, наверно, было выбирать между ними, когда они были молодые. Но что же они на меня-то свои глаза прекрасные кладут? Что я им дался, этим старушкам? Вьются вокруг меня, что одна, что другая…Я не могу, дорогие мои… Вы уж извините… но… Правда, Симона ничего такого не предпринимает. На мою честь не покушается. Но Галя-то, дрянь, не зря мне все это наговорила. Если действительно со стороны кажется, что я и Симона… Фу, нет! Спасибо, не надо. Но Гале-то что? Что она лезет в чужие дела? Занимайся своими французами, итальянцами, да хоть папуасами. Нет, с Галей дружба закончена. Все! Сама виновата. Если встречу ее у них дома, то…никак. Привет – и все. Вообще, хватит уже. Но… Ладно, посмотрим…
44
– Представляешь, – рассказывала Симона Никите, – я слышу, что кто-то ходит…
– И что оказалось?
– Галя! Она поругалась со всеми своими подругами, потому что они какие-то гадости говорили Антону про нее, а ей про него. Она опоздала на электричку и решила переночевать дома.
– Понятно. Симона Вольдемаровна, я…
– Подожди, Никита, я ведь тебя не зря позвала! У меня в жизни событие! Я сошла с ума! Но я не могла иначе! И если ты меня не поймешь, то никто не поймет! Сейчас, подожди минутку! Это не займет много времени! Жди здесь!
– Хорошо, жду, – заинтригованно согласился Никита.
Через несколько минут Симона появилась в гостиной с крохотным черным котенком на руках.
– Что это?! – вскочил Никита. – Откуда?
– Я его нашла, он плакал…Он такой маленький…Я не смогла…
Никита погладил котенка.
– Симона Вольдемаровна! Вы – чудо!
– Это он – чудо! Посмотри, какой он хороший!
– А как же Сенька?
– Сенька? Он умница! Ты бы видел, как он заботится об этом черненьком. Он его вылизывает, и спит с ним в обнимку. Это такая картина!
– А кстати, это мальчик или девочка?
– Не знаю. Он такой маленький, что непонятно.
Никита рассмеялся, взял котенка на руки.
– Мальчик! Симона Вольдемаровна, посмотрите, какие у него глаза!
– Зеленые?
– Да!
– Ну, конечно, он весь в меня. А у Сеньки…
– Глаза мои!
Они оба расхохотались.
– Нет, они голубые! Как у Греты!
– Ладно, тогда у Сеньки мои уши! И лапы!
Симона сияла.
– Никит, а как мы его назовем?
– Может быть, Чертик?
– Чертик?
– Ну да, он такой черненький.
– Вообще, звучит хорошо, если бы не …
– А что такого? Черный кот – вполне Чертик.
– Ну, давай еще подумаем. Хотя Чертик мне нравится.
45
Галя медленно шла по улице, и на ее лице было написано недовольство всем вокруг: улица узкая, погода мерзкая, голуби глупые, прохожие – уроды. Все было плохо. Дурацкая черная полоса все ширилась и ширилась, и непонятно было, когда это кончится. Все, что Галя придумала про Антона, оказалось правдой. Он действительно ее обманул самым пошлым образом, а сам никуда не уезжал и прекрасно проводил время со своей тусовкой. Зачем нужно было врать? Сказал бы – занят. И все дела. Самое обидное, что она встретилась с Олегом и, конечно, попалась на глаза Антону. И он начал – кто, да что, да почему. А Галя от неожиданности чуть было не стала оправдываться, а потом вспомнила, что он ей наплел про свой отъезд, и накинулась на него! Такой скандал закатила, сама от себя не ожидала! Короче, разругались вдрызг. Да пошел он к черту! Но что же придумать? Никита? Нет, отпадает. Я с ним больше не общаюсь. Грета тоже хороша! Я понимаю, инфаркт и все такое! Но сейчас-то ей уже лучше. Почти все в порядке. И я очень рада, по-настоящему. Но нельзя же только о себе думать. Я уже не могу больше слушать про утреннюю кардиограмму, про вечернюю кардиограмму. Ночную, дневную. Все разговоры только об этом. Я ей про себя, она мне про кардиограмму. "Плюнь на Антона"! Легко сказать! И потом мне надо сначала отомстить ему, а потом уже плевать. Не знаю, что делать.
Как ни медленно Галя шла, но, в конце концов, оказалась около дома, куда она собственно и направлялась, пытаясь изобразить самой себе, что шла никуда и здесь очутилась случайно.
Явиться незаметно не удалось. Симона сразу услышала звук открываемой двери.
– Галюш, ты? Хорошо!
– Можно подумать, что мне тут рады! – проворчала Галя, влезая в тапки. "Грета бы сейчас сказала – рады, не рады, куда денешься!". Симона промолчала. Она не поддерживала шутливый тон такого рода.
– Что у тебя? – спросила она.
– У меня – ни-че-го. В прямом смысле этого слова. И в переносном тоже.
– Ты обедала?
– Я не хочу есть. Хотя… – Галя повела носом, – пахнет чем-то вкусным…
– Иди, помой руки, – спокойно сказала Симона.