Поднявшись по лесенке на свой третий этаж, Серый поочерёдно заглянул за приоткрытые двери комнат, занимаемых подразделением. Все остальные собутыльники – кроме потерявшегося командира – безмятежно дрыхли, похрапывая на все лады, а у Юрца под глазом набухал огромный, тёмно-фиолетовый фингал.
– Непростые, ей-ей, продавщицы трудятся в местном магазине! – хмельно усмехнулся Серый, и, добредя неверной походкой до кровати, завалился спать.
Уже под утро патруль привёз Теплова. Майор с ног до головы был вымазан разноцветной глиной, смердело от него – как от последнего помоечного бомжа.
– В канаве придорожной нашли, в километре от Ким Ли Ена, – недобрым голосом пояснил хмурый капитан, начальник патруля. – А, что это вы его одного отпустили в таком непотребном виде? Здесь так нельзя, братцы! Всем вместе надо держаться и за пределы городка выходить только (как минимум!) втроём – согласно инструкции…
Узнав про фруктовые настойки, капитан успокоился, с пониманием улыбнулся и уехал по делам.
Сразу после традиционного ливня объявился Тхань и предложил немного прогуляться по городу. Причём, про безобразную пьянку вьетнамец даже не заикнулся.
Автобус катил по городу, а Тхань заливался курским соловьём, с гордостью тыкая указательным пальцем в разные стороны:
– Ханой, в своём большинстве, он двух-трёх этажный. Что характерно, домиков "просто так" нет совсем. В каждом обязательно располагается какая-нибудь коммерческая точка – магазинчик, кафэшка крохотная или мастерская по ремонту чего-либо…. Всё это практически никогда не закрывается – ни на ночь, ни в праздники. Вьетнамцы – очень работящая нация, тем более что семьи у нас большие, всегда найдётся – кому постоять за прилавком…
На улицах было очень шумно – туда-сюда беспрерывно сновали многочисленные велосипеды, мопеды, мотоциклы, перевозящие людей, доски, пучки бананов, непонятные тюки устрашающих размеров.
Серый и компания вылезли из автобуса только на центральном городском рынке. Товарное изобилие – после российской многолетней привычки к тотальному дефициту – откровенно поражало.
– Вот, эти ряды – джинсовые! – объяснял Тхань. – Там продаются футболки и рубашки. Ещё дальше – демисезонные куртки, за куртками – часы…
Ближе к вечеру, загруженные всякой всячиной, они вернулись в городок. О вчерашнем происшествии по-прежнему никто не вспоминал.
– Странно это, – ворчал Теплов. – Очень странно и неправильно! По логике вещей, должны были всех – в двадцать четыре часа – отправить обратно на Родину, причём, с волчьими билетами. Не, что-то, явно, не то…
На следующие утро к воротам Ким Ли Ена подъехал всё тот же, уже хорошо знакомый микроавтобус. Тхань, о чём-то немного пошептавшись с Тепловым, передал ему несколько бумаг солидного вида.
– Похоже, начинаются наши боевые будни, – шепнул Серый Саньке Маленькому.
По знаку майора они загрузились в "Мерседес".
– Погнали, любезный! – по-русски велел Теплов водителю-вьетнамцу.
Тот, не переспрашивая, завёл двигатель и лихо тронулся с места…
Примерно через час автобус въехали в ворота неприметной воинской части, где все переоделись в стандартную российскую офицерскую форму, но без погон и знаков различия, только на фуражках были закреплены красные звёзды – из старых времён.
Снова поехали, судя по солнышку, на север от Ханоя, в сторону границы с Китаем, вокруг – насколько хватало глаз – простирались бескрайние рисовые поля. Километров через пятьдесят остановились на перекур. Метрах в ста располагалась грандиозная свалка металлолома, состоящая из – как уже совсем заржавевших, так и почти новых – тракторов "Беларусь", тесно составленные друг к другу.
– Ну, и что это за ВДНХ такая? – спросил Теплов, некультурно тыкая пальцем в сторону свалки.
– Если тебе, друг, нужен трактор, то забирай! Естественно, бесплатно, – объяснил Тхань. – А если, заберёшь сразу несколько, то и доплатят…. Тут такое дело, товарищи офицеры. Всю землю сельскохозяйственного назначения Правительство Вьетнама роздало в частные руки. Семьи у нас в деревнях большие, в каждой – по шесть-семь детей, а земли подходящей очень мало. Вот, на каждую семью и досталось по крохотному участку – в вашем пересчёте – соток по двенадцать-пятнадцать. После этого тракторы стали совсем не нужны, каждый росток риса обихаживают руками…. А результат конечный получился, безусловно, положительным. Ещё четыре года назад люди на улицах Ханоя умирали от голода. Сегодня же Вьетнам вышел на уверенное третье место в мире по экспорту риса. Так что, если вам нужны трактора, то хоть все забирайте…
– На фига нам трактора? – пожал плечами Серый. – Нам бы – денег побольше…
Вскоре рисовые поля исчезли, уступив место каменистым предгорьям, поросшим редким лесом. "Мерседес" въехал на территорию воинской части, оборудованной по советскому образцу: бетонный забор, КПП со шлагбаумом, казармы барачного типа.
Тхань объяснил:
– Каждый из вас забирает по взводу сапёров и занимается с ним до вечера. Вот, кстати, расписание занятий. Приступайте, товарищи офицеры! Наши бойцы все говорят на русском языке, а если, кто и не говорит, то всё понимает…
– Так и делаем, в соответствии с расписанием! – подтвердил Теплов, поймав вопросительный взгляд Серого. – Москва строго приказала: оказать действенное содействие в обучении солдатского и сержантского состава братской вьетнамской армии.
Всю последующую неделю русские офицеры занимались с вьетнамскими солдатами: минное дело, строевая подготовка, стрельбы, политинформации. Дежавю какое-то…. У Серого сложилось устойчивое впечатление – всё то, что он преподавал и объяснял, вьетнамские солдаты и сержанты уже давно и прочно знали, а слушали – чисто из вежливости…
В воскресенье русским друзьям устроили торжественные проводы: седенький вьетнамский генерал долго рассыпался в цветастых благодарностях и, подарив каждому из бравой шестёрки по хорошим японским часам, пригласил на праздничный ужин.
– Вы, пожалуйста, не увлекайтесь! – честно предупредил Тхань. – Вьетнамская кухня, она своеобразная и не каждому желудку будет впору. Так исторически сложилось, что всё немного сыроватое – дрова-то у нас всегда были в дефиците. Ну, как у вас в России – ещё совсем недавно – мыло там, стиральный порошок.…Так что, вы, товарищи офицеры, на всякий случай всё блюда – и холодные, и горячие – запивайте рисовой специальной водкой. Вон той, что в бутылках с синими пробками. Она противная, правда, зараза, но очень лекарственная…
Хозяева и гости сели за праздничный стол, отведали разных закусок: насекомые какие-то жареные, колбаски полусырые, улитки всякие, ящерицы, фрукты-овощи незнакомые.
– Ничего, вкусно! – одобрил Серый. – Даже под эту водку гадкую, якобы, лечебную…
В конце трапезы гостеприимные хозяева организовали и фирменное местное блюдо. Сперва вьетнамские солдатики – в белых поварских колпаках на стриженых головах – унесли недоеденные закуски и на отдельной тележке доставили новые ингредиенты. Потом внесли несколько русских дымящихся самоваров, только усечённых наполовину – без верхних составляющих частей. Самовары солдаты поставили на стол и принялись бросать в кипящую воду всё, что располагалось на тележке: куски мяса, рыбы и курицы, крупных и мелких улиток, лягушачьи лапки, телячьи глаза, змеиные и утиные головы, кусочки овощей, рубленую зелень, яйца – большие и маленькие – разбивать…
Повара в погонах дали вареву прокипеть – не больше двух минут – и тут же начали распределять его по мискам специальными фарфоровыми поварёшками. С этим блюдом справиться – ох, как непросто оказалось! В смысле, водочные дозы пришлось значительно увеличить, еле-еле потом Серый доковылял, слегка покачиваясь, до отъезжающего "Мерседеса"…. И похмелье утреннее было гадким. Не приведи Господь!
Отдохнув пару суток в Ханое, они отправились в другую воинскую сапёрную часть – вновь на неделю – всё с той же обучающей программой. И так продолжалось два месяца: японских часов у каждого набралось уже по семь штук…
– В чём тут дело – не пойму! – возмущался Теплов. – Вроде, мы нанимались – разминировать. А по сути – дурака валяем напропалую, рисовую водку пьём на халяву. Не нравится мне всё это…
Накаркал майор, конечно же, в конце концов. Приехали они в очередную воинскую часть. Вроде, всё было как обычно. Но к концу недели, уже после обеда, вдруг, где-то в стороне от расположения части послышалась заполошная стрельба из автоматов и пулемётов, раздалось несколько минных разрывов. Забегали вьетнамские солдатики, засуетились, разобрали автоматы, начали строиться, сирена мерзко завыла…
Тхань сообщил – очень строгим и слегка испуганным голосом:
– Китайские войска неожиданно перешли границу! На такой случай, товарищи офицеры, разработан запасной вариант. Сейчас мы вас отвезём на секретную безопасную точку, где и переждёте эту заварушку. Не стоит вам – без дополнительного приказа – участвовать в реальном боестолкновении…
"Секретная и безопасная точка" была расположена в десяти-двенадцати километрах: несколько заброшенных блиндажей, старенькие траншеи, густо заросшие пыльной травой, шесть покореженных пушек, ящики со снарядами и без них.…Каждому из российских офицеров Тхань вручил по стандартному автомату Калашникова с запасным рожком, сухие пайки, старенькую рацию доверил Теплову, а Серому выдал неплохой бинокль.
– Здесь абсолютно безопасно! – громко заверил Тхань и тут же шёпотом, чтобы водитель автобуса не услышал, добавил: – Видите, с севера идёт чёрный узкий распадок? Наблюдайте за ним. Если пакость какая и придёт, то только оттуда, – сел в "Мерседес" и уехал…
В соответствии с командирскими указаниями Теплова, они принялись обустраиваться и осматриваться на новом месте, предварительно выставив пост наблюдения за подозрительным чёрным распадком.
Серый подошёл к брошенным кем-то пушкам и удивлённо присвистнул:
– Ба, да это тот самый зенитный комплекс, что мы когда-то изучали – на военной кафедре ЛГИ: шесть орудий, установленных по кругу, от них идут чёрные кабеля к "Уралу" (с РЛС в кузове), расположенному в центре этой окружности…
Четыре орудия оказались полностью разбитыми, а два – целёхонькими, и снарядов обнаружилось вдоволь.
– Молодец, Хрусталёв, то есть, Сидоров! – похвалил майор. – Давай, командуй, будем обустраивать артиллерийские позиции.
Одну пушку они, обливаясь потом, оттащили направо от первоначальной позиции – метров на шестьсот пятьдесят – и на совесть замаскировали в густом кустарнике. Вторую – тем же макаром – переместили налево. После этого Сергей тщательно нацелил орудия на чёрный распадок и вставил – куда надо – по обойме с четырьмя блестящими снарядами.
– Перекур и перекус! – громко объявил Теплов. – Юрка, а ты наблюдай за распадком! Возьми бинокль у Хрусталёва.
Серый развёл крохотный костерок, вскрыл шесть банок с отечественной говяжьей тушёнкой, разогрел их над скупым пламенем, на плоском валуне расстелил старенькую газету и вывалил на неё из коричневого бумажного пакета питательные соевые галеты.
– Товарищи офицеры, кушать подано! – позвал остальных.
Тут со стороны чёрного распадка и раздались негромкие звуки выстрелов. Все шустро, не дожидаясь отдельной командирской команды, попрыгали в старую траншею. Падая на глинистую красноватую землю, сквозь которую пробивалась зелёная трава, Серый услышал, как справа от него жалобно застонал Теплов.
– Серёга, Юрку убило! – долетел до него голос Сашки Маленького. – Полголовы снесло!
– Чтоб вас всех! – зло проскрипел зубами Серый и пополз по траншее на стоны Теплова.
Майор лежал на спине, тихонько сучил ступнями ног, обутых в уставные кирзовые сапоги, и держался ладонями за низ живота. На его лбу выступили мелкие капли пота, глаза запали, рот кривился в судорогах жестокой боли.
– Лейтенант Хрусталёв! – прохрипел Теплов. – Приказываю – принять бой! Быстро к орудиям…
Сашка Маленький, пригнувшись, побежал по траншее в одну сторону, изредка постреливая из автомата одиночными в сторону распадка. Серый же рванул в другую сторону, к спрятанной пушке.
Добравшись до орудия, он уселся на место первого номера и, не теряя времени, вдавил ступнёй правой ноги спусковую педаль – изо всей силы – до самого упора. Пушка четыре раза подряд исправно гавкнула. Серый внимательно посмотрел в окуляр горизонтального прицела: над распадком поднимался столб буро-чёрного дыма.
– Порядок, мы ещё повоюем! – он сплюнул в сторону, спрыгнул с сидения на землю и побежал обратно.
Внезапно ожила рация:
– Говорит генерал Кузнецов! Что там у вас происходит? Доложите обстановку!
– На связи – слесарь шестого разряда Петров! – морщась от боли, доложил Теплов. – Имеет место быть внеплановое боестолкновение. Отражаем атаку неизвестного противника. Имею одного убитого и одного раненого.
– Из какого вооружения отражаете? – недовольным голосом поинтересовался генерал.
– Задействовали старое зенитное орудие, – скрипя зубами, доложил майор.
На этом связь прервалась.
"А Теплов-то, недоверчивый наш, так и не сказал генералу про вторую пушку", – удивился про себя Серый.
Из распадка несуетливо заработал миномёт – взрыв, другой, третий…. Неизвестный противник, очевидно, засёк позицию стрелявшего орудия и теперь целенаправленно забрасывал это место минами среднего калибра.
Минут через двенадцать-пятнадцать мины перестали падать. Серый осторожно высунулся из траншеи и навёл бинокль в нужную сторону: так и есть, на выходе из распадка лениво шевелились тёмно-зелёные фигурки.
– В гости к нам, суки, собрались! Ну-ну…, – негромко пробормотал Сергей и со всех ног, уже не таясь, припустил ко второму орудию.
Противник, заметив этот манёвр, тут же открыл шквальный автоматный огонь, только, слава Богу, мимо цели. Добежав до пушки, Серый упал под прикрытие орудийного щита и – уже двумя руками – нажал на спусковую педаль. И эта пушка не подвела, исправно выпустив очередь, мол: – "Просили? Получите, неизвестные пэдорасты!"…. Тёмно-зелёные фигурки куда-то пропали (исчезли, растворились, испарились?), а над распадком появилось странное светло-голубое свечение – призрачное и таинственное…
Когда он вернулся к раненому Теплову, снова заработала рация:
– Здесь генерал Кузнецов! Доложите, сколькими орудиями вы располагаете?
– В настоящий момент к бою готовы пять орудий, – заплетающимся голосом зачем-то соврал майор.
Рация отключилась, необычное светло-голубое свечение медленно погасло и исчезло, навсегда растворяясь в хрустальном вьетнамском воздухе…
Через час с небольшим прилетел пятнистый армейский вертолёт, прибыли два бронетранспортёра с вьетнамским спецназом, Тхань прикатил на своём "Мерседесе".
Теплов умер по дороге в Ханой. Перед смертью успел сказать:
– Плохи, Серёга, наши дела. Совсем плохи, раз идут такие непонятные и подлые подставы…. Видимо, Времена Смутные – уже на подходе…
На следующее утро Сергея вызвали в штаб, мол, жена звонит из дома.
Приехал, конечно же, вдруг, что случилось. А жена огорошила:
– Бросай всё, Серёжа! Наплюй на эти деньги, возвращайся! И дети соскучились по тебе, и предчувствия у меня плохие: сегодня всё утро за нашими окнами какой-то тип – по внешнему виду типичный "кэгэбэшник" – наблюдает. И полковник Мясницкий звонил час назад, интересовался – голосом каким-то странным – как у тебя дела…
Подумал Серый, подумал, да и написал заявление о прерывании контракта по семейным обстоятельствам. А, написав, пошёл визировать у начальства. Постучался в нужную дверь, зашёл в кабинет, а там, за массивным дубовым столом сидел его сосед по Ким Ли Ену – гидростроитель Кузнецов – только в генеральских погонах. Не отрываясь от изучения важных бумаг, генерал взял заявление, молча наложил резолюцию, протянул…
Сергей попрощался с ребятами, собрал вещи и на такси уехал в аэропорт. Перед самым отлётом неожиданно появился Тхань – в военной форме, с какими-то важными погонами на плечах – вручил серебренную "хошеминку", в глаза не глядя, поздравил от имени Правительства Вьетнама, да и откланялся.
Летел Серый в самолёте и размышлял: – "Что бы это всё значило? Может, генералам просто были нужны трупы шести русских офицеров, убитых подлыми китайскими агрессорами? Но зачем, спрашивается? Опять же, к чему такие сложности? И это непонятное светло-голубое свечение…. Может, здесь замешаны инопланетяне? Разгадаю ли я когда-нибудь эту дурацкую загадку?"…
Байка двадцать вторая
Встреча со Сникерсом
Из Вьетнама Серый возвращался через Москву. В аэропорту около стоянки такси его неожиданно окликнули:
– Серёга, бродяга, мать твою женщину! Сколько лет, сколько зим!
Он резко обернулся и – нос к носу – столкнулся с Генкой Банкиным.
Обнялись, конечно же, постучали друг друга по плечам, разговорились.
– Всё, накрылась медным тазом моя Апрельская геолого-разведывательная партия! Разогнали к нехорошей маме моржовой, так их всех растак, пэдорастов перестроечных! – с вселенской грустью в глазах объявил Генка. – Ты же в курсе, что я последний год был начальником Апрельской ГРП? Да, теперь уже – был…
– Жалко! – нахмурился Серый. – А теперь-то ты куда? Что делать будешь?
– Не пропаду! – оптимистично улыбнулся Банкин. – Возвращаюсь в родимую Белоруссию, предложили там возглавить крупный совхоз…. А, что такого? Возглавлю, конечно! Какая разница: геологической партией руководить, или совхозом? Вот, и я говорю, что абсолютно никакой! Ладно, покувыркаемся ещё, братишка, нас голыми руками не возьмёшь…. Жену и детей я с Чукотки два месяца назад отправил – по назначению. А сам задержался немного: дела сдавал, карты месторождения.…Слышь, Серёж, а ты когда улетаешь в Питер?
– Не знаю ещё, – честно признался Серый. – Мне здесь надо обязательно посетить один неприметный особнячок, отчитаться за командировку, то, сё…
– И я только завтра улетаю на Минск! – обрадовался Генка. – Давай, встанем на постой в гостинице, а потом посидим немного в каком-нибудь злачном и приличном месте, выпьем, поговорим по душам…. Ты как?
Через два часа они успешно заселились в двухместный номер шикарной гостиницы (как-никак, при деньгах были оба), а перед тем, как проследовать в ресторан, обменялись скромными подарками. Банкин презентовал (чисто на память) золотой самородок размером с грецкий орех, присовокупив к нему бутылку питьевого спирта магаданского розлива. А Сергей, в свою очередь, подарил другу японские часы (благо, их у него оставалось ещё шесть штук), двухлитровую ёмкость с вьетнамской водкой, в которой "плавала" здоровенная змея, и – для детишек Генкиных – упаковку с десятью сникерсами.
– Что ещё за хрень? – спросил Генка, недоверчиво разглядывая сникерсы. – Не отравятся, часом, мои пацаны этой заграничной штуковиной?
– Обычные шоколадные батончики! – успокоил Серый. – Совершенно безвредные…
Гостиничный ресторан полностью соответствовал высокому столичному статусу: высокие зеркала, белоснежные накрахмаленные скатерти, вышколенные официанты – с мордами отставных майоров КГБ….
Генка выбрал самый шикарный столик с отличной панорамой – через гигантское полукруглое окно – на столицу, с видом скучающего князя сделал заказ средней скромности и, любуясь на незабываемые московские пейзажи, пафосно продекламировал: