Вошедшие в сборник рассказы живого классика англо-ирландской литературы Уильяма Тревора впервые публикуются на русском языке. Тревор пишет о любви - как правило, о любви несчастной, и каждая история, каждый герой несчастны на свой лад. Герои Тревора, "маленькие люди", плохо ориентируются в жизни, пасуют перед ней и погружены в свой собственный мир, в котором они только и могут быть счастливы.
Содержание:
ВСТРЕЧА В СЕРЕДИНЕ ЖИЗНИ 1
СТОЛ 4
КАК МЫ НАПИЛИСЬ ТОРТОМ 8
СОРОК СЕДЬМАЯ СУББОТА 11
СЛУЖЕБНЫЕ РОМАНЫ 13
ВЕЧНЫЕ ЛЮБОВНИКИ 17
ВОСКРЕСНЫЙ ПРИЕМ 22
ПО ЧЕТВЕРГАМ 24
ТРОИЦА 28
ТРЕТИЙ ЛИШНИЙ 32
ЛИТОГРАФИИ 36
ЕЩЕ ДВА РЫЦАРЯ 39
А. Ливергант - ВОПРЕКИ НАДЕЖДЕ 42
Примечания 43
ВСТРЕЧА В СЕРЕДИНЕ ЖИЗНИ
- Я - миссис Да Танка, - сказала миссис Да Танка. - А вы мистер Майлсон?
Он кивнул, и они двинулись по платформе в поисках пустого купе, где бы они могли спокойно поговорить, а если разговор не сложится, что в их ситуации было весьма вероятно, просто посидеть в одиночестве. Каждый нес небольшой чемодан: миссис Да Танка - белой кожи или какого-то другого - под кожу - материала, мистер Майлсон - поношенный, черный. Оба молчали - они были незнакомы; в вокзальной суете, да еще когда заглядываешь в освещенные окна вагонов, - не до разговоров.
"Аренду на девяносто девять лет, - сообщил мистеру Майлсону отец, - в тысяча восемьсот шестьдесят втором году взял мой дед - ты его, понятное дело, знать не мог. Истечет она, боюсь, на твоем веку. Ничего, переживешь - ты к этому времени, надо полагать, встанешь на ноги и сумеешь ее продлить - глупо будет, если пропадет семейная собственность". Собственность - его любимое слово. Дом был небольшой и складный, стоял в ряду других таких же и в глаза не бросался. Вот только аренда, когда время подошло, оказалась непродлеваемой, что, впрочем, избавило мистера Майлсона от хлопот. Да и к чему ему, бездетному холостяку, было продлевать аренду еще на девяносто девять лет?
Миссис Да Танка села напротив и достала журнал. А затем, словно что-то вспомнив, сказала:
- Можем поговорить. Или вы предпочитаете вести дело молча?
Изящный, дорогой твидовый костюм облегал ее полную, но вполне еще подтянутую фигуру. Седые, крашеные, гладко зачесанные на прямой пробор волосы отливали золотом. Воспитывайся миссис Да Танка в другой среде, она была бы женщиной веселой и смешливой, однако свою жизнерадостность она не любила и себя, как могла, сдерживала. В ее глазах часто вспыхивали веселые искорки, но, словно чувствуя это, она тут же подавляла смех резкостью тона.
- Не смущайтесь, - сказала миссис Да Танка. - Мы с вами уже не в том возрасте, чтобы в подобной ситуации испытывать стеснение. Вы со мной согласны?
Мистер Майлсон не знал, согласен он или нет. Не знал, какие чувства должен испытывать. Задумался - но ни к какому выводу не пришел. Да, он был взволнован, но чем было вызвано волнение, сказать не мог. А потому ответить на вопрос миссис Да Танка он не сумел и лишь улыбнулся в ответ.
Миссис Да Танка, которая когда-то была миссис Хорас Спайр и едва ли это время забудет, тоже погрузилась в воспоминания. И в этом была своя логика: то время подошло к концу точно так же, как подходило к концу это время. Превращение миссис Да Танка в миссис Спайр давало ей возможность отвлечься от преследовавших ее тревожных мыслей, взглянуть на них как бы со стороны.
"Раз ты этого так хочешь, - сказал ей Хорас, - ради Бога. Только кто возьмет на себя грязную работу, ты или я?" Таков был его ответ на ее просьбу о разводе. Впрочем, когда происходил этот разговор, грязная работа, как он выразился, уже была сделана, причем ими обоими.
"Я просто потрясен, - продолжал Хорас. - Я-то думал, мы с тобой так и будем жить-поживать. У тебя что-то серьезное?"
Ничего серьезного у нее не было, но и то, что было, явилось следствием несостоятельности ее замужней жизни, той пустоты, которая пришла на смену любви.
"Будет лучше, - сказала она ему тогда, - если у каждого из нас будет своя жизнь. Привычка жить вместе нам только мешает. Давай не упустим этот шанс - пока еще есть время".
Сейчас, в поезде, она вспомнила этот разговор во всех подробностях, особенно последние четыре слова. Тогда, восемь лет назад, "шансом" стал для нее Да Танка.
- Мой Бог, - произнесла она вслух, - каким же он оказался чванливым ублюдком!
У мистера Майлсона была с собой пара еженедельников, содержание которых определить было сложно: яркая, одноцветная обложка, броские, рассчитанные на умеренно образованного читателя статьи. Нечто среднее между газетой и иллюстрированным журналом. У нее были свои журналы - настоящие. "Харперс" и "Вог". Глянцевые, изящно оформленные - и довольно глупые. Так, во всяком случае, казалось мистеру Майлсону. Такие журналы он открывал, когда сидел в приемной у врача или дантиста, и быстро их пролистывал: идиотская реклама, фотографии девочек с соответствующими подписями - несуществующих девочек в несуществующих позах, бесполых и даже, пожалуй, каких-то безжизненных. Так вот она, значит, какая.
- Кто? - спросил мистер Майлсон.
- Господи! Да Танка, кто ж еще?!
Восемь лет широкой спины этого Да Танка, такой толстой, что казалось, она подбита изнутри ватой. Он ее частенько демонстрировал.
- Я вам про Да Танка потом еще расскажу, - сказала она. - Про него есть что рассказать, хотя сам по себе он мало интересен.
Что и говорить, иметь свой дом - это постоянная головная боль. То крыша потечет, то краска снаружи облупится, то вдруг сырость в каких-то неожиданных местах проступит. Комната в Суисс-Коттедже была куда лучше - зимой никаких проблем. Старый дом давно снесли - да и остальные дома по всей улице тоже. Теперь на их месте выросли многоэтажные здания: тысячи окон, крыш за облаками не видать. Садиков как не бывало, и Белоснежки и Семи гномов тоже. Исчезли и гирлянды из электрических лампочек, и причудливо вымощенные тропинки, и столики, скворечники и корытца с водой для птиц, и миниатюрные песчаные карьеры, и резная металлическая ограда, за которой пестрели цветами клумбы.
- Ничего не поделаешь, времена меняются, - изрекла миссис Да Танка, и тут только он вдруг осознал, что все это время обращался к ней, а вернее, адресовал ей свои мысли, - больше, впрочем, все равно было некому.
В свое время мать разбила сад с декоративными каменными горками. Чего там только не было: и сарсапарилья, и гвоздики, и розы. Ее брат, дядя Эдвард, бородатый, нелепый человек привез в своей машине камни с побережья. Отец не скрывал раздражения - такие затеи ему никогда не нравились, он считал, что вывозить камни с побережья неправильно, даже стыдно. За садом росла Голанова ягода: крупная, жесткая, несъедобная, к тому же всегда неспелая. Тем не менее никому - мистеру Майлсону, во всяком случае, - уничтожить кусты, на которых она росла, не хватало духу.
- Мы могли молчать по нескольку недель подряд, - говорила миссис Да Танка. - Жили в одном доме, ели одну и ту же еду, ездили на одной машине, а от него только и услышишь: "Пора бы им включить центральное отопление" или "Опять "дворники" не работают".
Мистер Майлсон не понимал, о ком она говорит, о мистере Да Танка или о мистере Спайре. Для него они были одним человеком - оба молчаливые, с какими-то неясными, словно расплывающимися в тумане лицами, они на пару ласкали эту женщину своими ухоженными руками.
"Он будет в костюме и в плаще, - предупредила ее подруга. - В чем-то сером и неприметном. Он ничем не выделяется, вот только шляпа у него огромная, черная, ужасно нелепая". Шляпа и в самом деле смотрелась странно, чем-то напоминала гигантскую грушу.
В назначенное время он ждал ее у табачного киоска, как договорились. Худой, лет пятидесяти, лицо вытянутое. В руке старомодная шляпа и два еженедельных журнала, которые отлично с этой шляпой сочетались, а вот с ним самим - гораздо хуже.
- Скажите, по-вашему, я не права, мистер Майлсон? Не права, что хочу порвать с таким человеком?
Сейчас шляпа лежала на багажной полке рядом с аккуратно сложенным плащом. Он был почти совсем лысый, кожа на черепе бледно-белая и нежная, прямо как у ребенка. Глаза печальные, как у ретривера, - в детстве у нее был такой щенок. Мужчины, подумалось ей, вообще часто похожи на собак, а вот женщины, скорее, на кошек. За окном сгустились сумерки, вагон плавно покачивался. Она думала о Да Танка и о Хорасе Спайре. Интересно, где Спайр сейчас? Сидя напротив, он, в свою очередь, думал о девяностодевятилетней аренде и двух грязных тарелках, одной от вчерашнего ужина, другой от завтрака, в его комнате в Суисс-Коттедже.
- Такой отель должен вам понравиться, - сказал мистер Майлсон, входя в безвкусно, с претензией обставленный холл и осматриваясь.
- Джин с лимоном, джин с лимоном, - дважды повторила миссис Да Танка и, не теряя времени даром, устремилась к стойке бара.
Себе мистер Майлсон взял ром, решив - сам не зная почему, - что в данном случае ром - напиток более подходящий, чем джин.
- Мой отец пил ром с молоком. Странное сочетание, - сказал он.
- Какая гадость! Да Танка предпочитает виски. А его предшественник любил портер. Ну вот, наконец-то!
Мистер Майлсон взглянул на нее:
- Нам еще предстоит ужин.
Но миссис Да Танка не обратила на его слова никакого внимания. Они долго сидели у стойки, пока она не выпила одну за другой несколько порций джина с лимоном, а когда наконец встали, чтобы перейти в ресторан, выяснилось, что он уже закрыт, и им пришлось спуститься в гриль-бар.
- Вы это плохо организовали, мистер Майлсон.
- Я ничего не организовывал. Как работают эти заведения, мне хорошо известно. Я вас предупредил. Вы просто не дали мне возможности что бы то ни было организовать.
- Я бы съела отбивную котлету с яйцом, что-нибудь в этом роде. Да Танка хотя бы угостил нас супом.
В 1931 году Майлсон переспал со служанкой, работавшей у его родителей. Это был его единственный сексуальный опыт, и поэтому он был рад, что заниматься с миссис Да Танка любовью от него не потребуется. В любви она, безусловно, более искушена, чем он, и намеки на это выслушивать не хотелось. Гриль-бар также поражал откровенной пошлостью своей обстановки.
- Вам он должен понравиться, - повторил мистер Майлсон.
- Здесь, по крайней мере, тепло. И свет неяркий. Давайте закажем вина.
Ее муж человек известный, он всегда на виду, а потому должен быть вне подозрений. Приятель мистера Майлсона, знакомый адвоката миссис Да Танка, повторил это несколько раз. За все будет уплачено, заверил он его, предусмотрен и небольшой гонорар. Что ж, гонорар, пусть и небольшой, ему пригодится, решил мистер Майлсон, и, хотя тогда он наотрез от этого предложения отказался, повстречав спустя неделю своего приятеля (вернее сказать, знакомого) в пабе, куда регулярно ходил по воскресеньям в половине первого дня, он все же дал согласие поучаствовать в этой драме И дело тут было не только в гонораре - ведь он становился соучастником, а о таком невозможно было даже мечтать. Счет за проживание в отеле должен попасть к мужу миссис Да Танка, пояснил знакомый, а тот передаст его своему адвокату. Завтракать они должны будут в постели, и надо обязательно запомнить в лицо горничную, которая завтрак подаст. Весь день он должен провести с ней и постараться, чтобы и его лицо горничная не забыла тоже. "Она очень недурна, - заверил его знакомый. - Эта миссис Да Танка очень даже недурна!" - так, во всяком случае, ему говорили. Он смотрел, моргая, на мистера Майлсона, но мистер Майлсон сказал, что это не имеет ровным счетом никакого значения и что ему совершенно безразлично, хороша собой миссис Да Танка или нет. Свои обязанности он знает - вступать с ней в отношения этими обязанностями не предусмотрено. "Я бы и сам все сделал, - пояснил знакомый, - если б не был падок на красоток средних лет. А найти на такое дело желающих не так-то просто".
- У меня тяжелая жизнь, - призналась миссис Да Танка, - и сегодня вечером мне необходимо ваше сочувствие, мистер Майлсон. Скажите, что вы мне сочувствуете, ну? - Щеки у нее раскраснелись, ей явно хотелось поговорить.
В доме, в шкафу под лестницей он держал садовые сапоги. Большие, тяжелые армейские сапоги - раньше в них ходил отец. Надевал он их по выходным, когда копался в саду.
- Аренда закончилась два года назад, - сообщил он миссис Да Танка, - и я остался со всем своим барахлом, с садовым инструментом, мебелью и безделушками, накопившимися за сто лет. Уверяю вас, не так-то просто было решить, что выбрасывать, а что нет.
- Мистер Майлсон, мне не нравится этот официант.
Мистер Майлсон аккуратно резал свой треугольный стейк - аппетитный, сочный. На каждый кусочек, прежде чем отправить его в рот, он накладывал гриб, кружок картофеля и намазывал его горчицей, а потом тщательно пережевывал и запивал вином.
- Вы что, знаете этого официанта?
Миссис Да Танка недовольно засмеялась - звук был такой, точно хрустит под ногами снег:
- С чего вы взяли? Обычно я с официантами не знакомлюсь. А вы его знаете?
- Вы же сами сказали, что он вам не нравится.
- По-вашему, я не имею права говорить, что человек мне не нравится, пока не узнаю его вдоль и поперек?
- Говорить вы имеете право все что угодно. Просто, по-моему, вы поспешили с выводами, только и всего.
- Какими такими выводами?! Что в них "поспешного"? Что вы несете? Вы что, пьяны?
- С выводом, что вам не нравится официант. Не знаю, пьян я или нет. Может, немного и пьян. Надо же как-то поддерживать хорошее настроение.
- Вам никогда не приходило в голову носить на глазу повязку, мистер Майлсон? Вам бы пошло. Должны же вы чем-то выделяться. Вы, надо полагать, ведете пустую жизнь, да? Вы производите впечатление человека, ведущего пустую жизнь.
- Моя жизнь ничем не отличается от любой другой. В чем-то она пустая, в чем-то насыщенная. И зрение у меня, к вашему сведению, прекрасное. Оба глаза у меня - свои, поэтому носить повязку не вижу необходимости.
- По-моему, вы ни в чем не видите необходимости. Вы еще не начали жить, мистер Майлсон.
- Я вас не понимаю.
- Закажите еще вина.
Мистер Майлсон сделал знак рукой, и к их столику подошел официант.
- Пожалуйста, позовите другого официанта, - громким голосом сказала миссис Да Танка. - Мы хотим, чтобы нас обслуживал другой официант.
- Мадам? - переспросил официант.
- Вы нас не устраиваете. Позовите к нашему столику другого официанта, слышите?
- Сейчас в гриль-баре я единственный официант, мадам.
- Хорошо, ступайте, - поспешил сказать мистер Майлсон.
- Нет, не хорошо! Я не желаю, чтобы этот человек открывал и разливал нам вино.
- В таком случае нам придется разливать вино самим.
- В настоящее время других официантов в гриль-баре нет, мадам.
- Есть же в отеле другие служащие! Пришлите нам коридорного или горничную!
- Это не входит в их обязанности, мадам…
- Вздор, вздор. Принесите нам вина, и чтобы больше мы вас не видели!
Официант бестрепетно удалился. Миссис Да Танка стала напевать какую-то популярную мелодию.
- Вы женаты, мистер Майлсон? Были когда-нибудь женаты?
- Нет, никогда.
- Я была замужем дважды. И сейчас замужем. Надеюсь, в последний раз. Один Бог знает, чем все это кончится. От вас зависит моя судьба. Этот официант вел себя самым непотребным образом!
- Вы к нему несправедливы. Вы же сами…
- Ведите себя как джентльмен! Встаньте на мою сторону, раз вы приехали со мной. Почему вы все время мне возражаете? Я что, чем-то вам досадила?
- Нет, нет. Просто я пытаюсь установить истину.
- Опять этот тип с вином! Порхает, точно птица. Вам не кажется, что у него под рубашкой крылья? Вы похожи на птицу, - повторила она, изучая лицо официанта. - Может, у вас в роду есть пернатые?
- Боюсь, что нет, мадам. Не думаю.
- Не думаете? Как вы можете говорить "не думаю", когда ничего об этом не знаете?!
Официант молча разлил вино. Мистер Майлсон обратил внимание, что он нисколько не смущен, даже не сердится.
- Принесите кофе, - приказала миссис Да Танка.
- Слушаю, мадам.
- Как все же услужливы эти официанты. Если б вы знали, до чего я ненавижу услужливость, мистер Майлсон! Я бы не смогла выйти замуж за этого официанта. Ни за что на свете!
- Ничего удивительного, официант ведь не в вашем вкусе.
- Зато он в вашем вкусе! Он ведь вам нравится, верно? Хотите, я вас оставлю наедине?
- И что я ему скажу? Я про него абсолютно ничего не знаю. И не хочу знать. Не привык беседовать с официантами на посторонние темы.
- Мне совершенно безразлично, к чему вы привыкли, а к чему нет. Откуда мне знать про ваши привычки? Мы ведь только что познакомились.
- Вы все усложняете.
- Вы прямо как Да Танка. Да Танка тоже любит так выражаться: "Ты все усложняешь".
- Как выражается ваш муж, меня не касается.
- Вы подрядились быть моим любовником, мистер Майлсон. Неужели вы не можете вести себя, как будто вы мой любовник?! Мой муж должен вас касаться, и даже очень. Вас должно преследовать желание разорвать его на мелкие кусочки. У вас есть такое желание?
- Я ведь никогда его не видел. Знать его не знаю.
- Ну и что? Сделайте вид, что знаете. Притворитесь. Скажите что-нибудь оскорбительное в его адрес. И погромче - чтобы официант услышал. Выругайтесь, стукните кулаком по столу.
- Мне никто не говорил, что я должен себя так вести. Это не в моем обыкновении.
- А что, позвольте узнать, в вашем обыкновении?
- От природы я робок, стараюсь держаться в тени.
- Вы ведете себя, как будто вы мой враг. Я не понимаю таких, как вы. Таким, как вы, неудачникам нельзя браться за подобные дела Где ваше чувство собственного достоинства?
- Оно у меня есть, только проявляется иначе.
- Интересно, и в чем же? Вы лишены всякой индивидуальности. Напрочь.
- Эти слова ничего не значат.
- У любовников незначащих слов не бывает, мистер Майлсон. Запомните это.
Они вышли из гриль-бара и молча поднялись по лестнице к себе в номер. Миссис Да Танка вынула из чемодана халат.
- Я переоденусь в ванной. Десять минут, не больше.
Мистер Майлсон снял костюм и облачился в пижаму. Он почистил зубы у умывальника, почистил ногти, сполоснул лицо. Когда миссис Да Танка вышла из ванной, он был уже в постели.
В ночной рубашке, без корсета и прочих обтягивающих фигуру предметов туалета она показалась ему несколько крупнее, чем днем, но это наблюдение он оставил при себе.
Миссис Да Танка выключила свет, и некоторое время они молча лежали в двуспальной постели под холодными простынями, не касаясь друг друга.