- Я ради тебя на все готова. Можешь попросить, что хочешь, - так я тебя люблю!
Услышав эти слова, мистер Маккарти перестал зашнуровывать ботинок. Он вспомнил про подтяжки, которые успел уже натянуть на плечи, и подумал, что было бы хорошо, если бы она завязала ему шнурки, - про этот фетиш он вычитал в библиотеке.
- Я так тебя люблю, - прошептала Мейви.
- А я - тебя, - сказал мистер Маккарти.
- Ты мне снишься по ночам.
- И ты тоже мне снишься, детка.
Мейви вздохнула и, посмотрев куда-то в сторону, с дрожью в голосе сказала:
- Не могу представить, чтобы я тебе снилась.
- Ты мне снишься, когда я лежу на своей узкой кровати, а рядом, на соседней, точно такой же, лежит эта женщина.
- Не надо об этом. Не говори мне о вашей спальне.
- Прости.
- Мысль о вашем супружеском ложе для меня непереносима, я же тебе говорила, любимый!
- Ах, Мейви, Мейви, если бы могли быть вместе!
- Я так тебя люблю!
На мгновение в кухне воцарилось молчание, а затем мистер Маккарти, наклонив чашку, вылил себе в рот остатки чая и встал.
Когда он шел к входной двери, его взгляд случайно упал на поздравительную открытку, стоявшую на камине. Он сразу же сообразил, что сегодня у Мейви день рождения, и даже прикинул, не стоит ли что-нибудь по этому поводу сказать. Но тут он вспомнил, что ему пора, и, по обыкновению поцеловав ее в лоб на прощанье, пробормотал:
- Сорок седьмой раз. Сегодня - сорок седьмая суббота.
Она дошла с ним до входной двери, проследила, как он поднимается по лестнице, и потом смотрела, как мелькают его ноги вдоль ограды. Когда его шаги замерли вдали, она вернулась на кухню и налила себе чаю. Она думала о том, что вот сейчас он отправится, как всегда по субботам, на "деловое свидание", а потом на автобусе вернется к себе в пригород. Она представила, как он входит в дом, как открывает дверь ключом, и его встречают собака, двое детей и крупная черноволосая женщина, его жена. Собака громко лает, а голос женщины срывается от бешенства: что-то он в очередной раз не так сделал, или что-то забыл, или сказал неправду. Стоит в своей собственной прихожей, сжимает в пальцах ключ, вид усталый, затравленный. Чтобы удержать в памяти этот образ, она закрыла глаза, из-под сомкнувшихся век покатились слезы.
Мистер Маккарти доехал на автобусе до кинотеатра "Одеон". Сверив ручные часы с ярко освещенным циферблатом часов над магазином, он ускорил шаг. Если поспешить, подумал он, чувствуя голод, он еще успеет выпить вторую чашку чая - возможно даже, с пирожным. А потом, как всегда по субботам, он отправится в кино.
СЛУЖЕБНЫЕ РОМАНЫ
- Нет, не смогу, - сказала Анджела. - Право же, мистер Спелл. Спасибо конечно. Большое спасибо.
- Вы, я вижу, трезвенница, мисс Хосфорд? - И Спелл засмеялся собственным словам. Он решил было подмигнуть ей, но не стал: такие, как она, почему-то безумно боятся, когда им подмигивают мужчины.
- Нет, не в этом дело, мистер Спелл…
- А то пойдемте - познакомитесь с народом. В "Герб" после работы у нас все ходят.
После этих слов она передумала и решительно набросила серый чехол на свой "Ремингтон интернэшнл". От его предложения пойти выпить в "Герб" она, собственно, отказалась с перепугу: он вошел к ней в комнату как-то неожиданно, выбросил для рукопожатия правую руку и представился - Гордон Спелл. И потом, он ведь не сказал, что в баре будут и другие сотрудники; его предложение показалось ей ужасно рискованным - шутка ли, свидание с совершенно незнакомым мужчиной! Любая на ее месте сказала бы "нет".
- Я сейчас, мистер Спелл. - Анджела подобрала лежавшую на полу, рядом с ее стулом, сумку и вышла из комнаты. Выходя, она услышала, как у нее за спиной Гордон Спелл негромко насвистывает "Дым застит глаза".
Сегодня в девять тридцать Анджела первый раз вышла на работу в K. C. & E., а месяц назад прошла собеседование у мисс Айвигейл, своей непосредственной начальницы, стройной, совершенно седой женщины лет пятидесяти, не гнушавшейся дорогой косметики. Над ее прической каждодневно колдовал парикмахер, некий мистер Патрик, чье имя мисс Айвигейл за сегодняшний день упомянула дважды, сокрушаясь, что в марте он собирается из салона "Елизавета" уйти. Мисс Айвигейл занимала кабинет куда более роскошный, чем передняя комната, где за "ремингтоном" у шкафа с картотекой сидела Анджела. На подоконнике предыдущая секретарша мисс Айвигейл, некая Сью, оставила традесканцию в синем горшке. На стене висел календарь с выделенными красным субботами и воскресеньями - подарок "Мишлен", компании по производству автопокрышек.
В крохотной уборной Анджела подошла к висящему над умывальником зеркалу, окинула себя придирчивым взглядом и вздохнула. Глаза из-за контактных линз - воспаленные, навыкате. Оптик, правда, сказал, что, когда веки привыкнут к линзам, это пройдет, но пока не проходило. "Нет-нет, это вам кажется, мисс Хосфорд", - заверил ее оптик, когда она через месяц вернулась к нему пожаловаться, что глаза по-прежнему на выкате.
Она намазала щеки кремом "Чудо из чудес", присыпала сверху пудрой, подкрасила губы, после чего промокнула их косметической салфеткой и провела расческой по распушившимся - накануне она вымыла голову - волосам. Вот волосы у нее и в самом деле на зависть: хорошего цвета, мягкие, вьющиеся.
- У вас очень красивое платье, мисс Хосфорд, - сказал Гордон Спелл, когда она вернулась. - Прямо как распустившийся цветок.
Он и сам рассмеялся своему сравнению. На ней было бело-синее платье: синие раскидистые цветы по белому фону. "Наверно, герань, - подумал он. - И до чего же все-таки безвкусно одеваются такие девицы!"
- Спасибо, мистер Спелл, - сказала она.
- В K. C. & E. мы привыкли называть друг друга по имени, - сказал Гордон Спелл, когда они шли по зеленой ковровой дорожке к лифту. - Ничего, если я буду называть вас Анджелой, мисс Хосфорд?
- Да, конечно.
Он закрыл дверцы лифта и ей улыбнулся.
У этого высокого, холеного мужчины было что-то неладно с левым глазом: верхнее веко закрывало половину зрачка, сам же зрачок был каким-то тусклым, отчего казалось, будто глаз не видит. Другая странность, подумалось ей в лифте, - старомодный, эдвардианского покроя крапчатый костюм "тройка". Старомодным был и его стиль поведения, и манера говорить: в голосе звучали назидательные - быть может, тоже эдвардианские - нотки. Ничего удивительного поэтому, что он насвистывает "Дым застит глаза", а не какую-то современную популярную песенку.
- Это ваша первая работа, Анджела, я правильно понимаю?
- Ну что вы!
- Вам, должно быть, лет двадцать.
- На самом деле двадцать шесть.
Он засмеялся:
- А вот мне уже тридцать восемь.
Они вышли из лифта в приемную официального представительства К. С. & Е. Когда Анджела шла на собеседование, изысканно обставленная приемная напомнила ей холл большого, только что открывшегося отеля. Вдоль окон стояли диваны и кресла из белой искусственной кожи, на стенах цвета ржавчины в стальных рамках висели репродукции Пауля Клее, а на низких столиках с блестящей металлической поверхностью лежали газеты и журналы. Когда Анджела спешила на встречу с мисс Айвигейл, да и сегодня утром тоже, за большим, обшитым той же искусственной кожей, что кресла и диваны, столом восседала красивая брюнетка. Сейчас, без пяти шесть вечера, никакой брюнетки за столом не было.
- А я и впрямь подумал, что это ваша первая работа, - сказал Гордон Спелл, когда они вышли на улицу. Сказал и улыбнулся: - Что-то в вас есть такое, начинающее.
Она понимала, что он хочет сказать. Анджелу многие считали моложе, чем она была на самом деле, - наверное, из-за того, что она была совсем небольшого роста, всего пять футов один дюйм, да и руки у нее были худенькие, узкие в локтях: почему-то именно руки были ей особенно отвратительны. Ну и, конечно, из-за плохой кожи: лицо у нее было прыщавое, как у какой-нибудь старшеклассницы.
"Боритесь с ними диетой, мисс Хосфорд, - посоветовал доктор. - Избегайте любых конфет и шоколада, воздерживайтесь, когда пьёте кофе, от пирожных и печенья. Лимонный сок - чем больше, тем лучше, свежие фрукты, салаты".
Фрукты и салаты она и без того поглощала в большом количестве, чтобы не растолстеть, - только этого ей не хватало. Сладкого она, естественно, не ела никогда.
- Ужасно чувствовать себя новенькой, - сказал Гордон Спелл. - Это ведь прямо как первый день в школе.
В этот холодный ноябрьский вечер на оживленной улице, выходившей на Гровнер-Сквер, было полно народу: все спешили домой - гулять в такую погоду желающих было мало. Женщины в замшевых сапожках и в туфлях на платформе, зябко ежась, поднимали воротники своих пальто и плащей. У некоторых из них в руках были пачки писем, подписанных слишком поздно и не успевших до окончания рабочего дня попасть в экспедицию. Женские лица в резком искусственном свете казались мертвенно-бледными, а помада и тушь, наоборот, слишком яркими: электрический свет уродовал хорошеньких девушек, сводил на нет все преимущества искусно подобранной косметики. Один Бог знает, сказала себе Анджела, как выгляжу при электрическом свете я. Она тяжело вздохнула - комплекс неполноценности давал себя знать.
- Привет, Гордон, - обратился к Гордону Спеллу мужчина в черном плаще. Некоторое время, пока Анджела слушала печальный рассказ Гордона Спелла о том, как прошел его первый день в школе, мужчина шел сзади. Да, Гордону тогда здорово досталось.
- Черт, до костей продирает, - сказал мужчина, поравнявшись с ними и улыбнувшись Анджеле.
- Анджела Хосфорд, - представил Анджелу Гордон Спелл. - Новая сотрудница Пэм Айвигейл.
- Как же, Пэм! Старушка Пэм. - И мужчина засмеялся. Анджеле показалось, что смеется он также, как Гордон Спелл. Воротник его плаща был оторочен узкой полоской черного меха. И волосы у него тоже были черные. При свете уличного фонаря лицо его казалось каким-то лиловым; на самом же деле, догадалась Анджела, оно просто красное.
- Томми Блайт, - сказал Гордон Спелл.
Они вошли в паб на углу. Внутри было тепло, людно и очень оживленно. На стоявшей за дверью новогодней елке лампочки были аккуратно задрапированы - до Рождества оставалось еще полтора месяца. У топившегося углем камина стояли с бокалами в руках мужчины, похожие на Томми Блайта: такие же отороченные мехом плащи, такие же красные лица. Один из них правой рукой держал за талию ту самую брюнетку-секретаршу.
- Что будете пить, Анджела? - спросил Гордон Спелл, и Анджела сказала, что выпила бы немного шерри.
- Сухого?
- Не имеет значения. Лучше полусухого, если можно.
Вместо того чтобы подвести ее к стойке бара, Гордон Спелл отвел ее в дальний конец комнаты и усадил за столик. Народу здесь было поменьше, да и света тоже.
- Я сейчас, - сказал он.
Гости толпились у стойки и оживленно переговаривались. Многие уже сняли плащи. Мужчины, все до одного, были в костюмах, в основном серых или темно-синих, однако некоторые, как Гордон Спелл, щеголяли в пиджаках и более экстравагантных цветов. Время от времени один из стоявших у стойки - он был старше и дороднее своих собеседников - разражался громким, раскатистым смехом и начинал раскачиваться с пятки на носок. Справа от него на высоком табурете восседала мисс Айвигейл в красном шерстяном платье, с шифоновым шарфом на шее. Красное шерстяное пальто, которое весь день провисело на двери в ее кабинете, было теперь перекинуто через руку дородного мужчины с раскатистым смехом. Мисс Айвигейл, решила Анджела, уходить явно не собирается - во всяком случае, до тех пор, пока толстяк готов присматривать за ее пальто.
"Вам в К. С.& Е. понравится, - обнадежила ее после собеседования мисс Айвигейл. - Фирма стоящая". Сейчас же вид у мисс Айвигейл был такой, будто она уже двадцать три года, все то время, что она проработала в К. С.& Е., каждый вечер точно так же сидит на высоком табурете у стойки бара.
- Алек Гемп, - сказал Гордон Спелл, указывая Анджеле на дородного мужчину с перекинутым через руку пальто мисс Айвигейл.
Это имя - А. Р. Гемп - было проставлено на всех бумагах К. С.& Е. Вместе с несколькими другими именами, набранными неброским курсивом, оно помещалось в нижней части бланков фирмы, а сверху крупным шрифтом значилось: К. С.& Е. и адрес. В совет директоров К. С.& Е. входили С. П. Бейкуэлл, Т. П. Кук, Н. Н. Е. Говьер, А. Р. Гемп, И. Д. Джексон, А. Ф. Норрис, П. Оннимен.
- Это тянется уже много лет, - сказал Гордон Спелл, ставя на стол бокал шерри для Анджелы и джин с апельсиновым соком "Бритвик" для себя. Его запавший глаз закрылся, словно устал смотреть, зато другой глаз, живший своей, совершенно самостоятельной жизнью, весело сверкал.
- Простите?
- Я имею в виду связь Пэм Айвигейл и Алекса Гемпа.
- А…
- Потому она замуж так и не вышла.
- Понятно.
Деловой стиль мисс Айвигейл, точные, разящие вопросы, которые она задавала Анджеле на собеседовании, вроде бы свидетельствовали о том, что живет она только одной работой. Невозможно было представить, что у мисс Айвигейл есть личная жизнь, что у нее может быть роман с кем-то, кроме К. С.& Е.
- У Алека, - продолжал Гордон Спелл, - в Брайтоне жена и четверо детей.
- Вот как.
- Служебный роман.
Запавший глаз вдруг раскрылся и тускло уставился на нее, другой же был, как всегда, подвижен и оживлен. Вести себя так, как ведет уже двадцать три года мистер Гемп с мисс Айвигейл, продолжал Гордон Спелл, некрасиво, ведь он поломал ей жизнь. Все знают, что Алек Гемп разводиться с женой не собирается, что он морочит мисс Айвигейл голову.
- Но вы с ней держите ухо востро, - добавил он. - Ей палец в рот не клади.
- А по-моему, она очень славная.
- Да, Пэм - женщина что надо. А теперь расскажите о себе. Все, что знаете.
Анджела с еще двумя девушками жила в Патни, в квартирке на первом этаже некогда частного дома. Она снимала ее уже три года, до того жила в точно такой же, в другой части Патни, а еще раньше - в общежитии. Каждые полтора-два месяца она ездила на выходные к родителям - они жили в Эксетере, Кархэмптон-Роуд, 4. Когда она получила в Городском коммерческом колледже Эксетера диплом стенографистки и машинистки, колледж нашел ей место в офисе фирмы по изготовлению пластика. Спустя три года, после долгих споров и ссор с родителями, она переехала в Лондон и устроилась в фирму, импортирующую немецкое вино, а оттуда перешла в К. С.& Е.
- То, что вы из Эксетера, я понял по вашему выговору, - сказал Гордон Спелл.
Она засмеялась.
- А я-то думала, что он уже не чувствуется.
- А по-моему, очень мило. Дух Запада - чем плохо?
Работать в фирме по изготовлению пластика было скучно - молодой девушке, во всяком случае. Однако родители понимать это отказывались. Ее родителей, которых она очень любила и уважала, пугала мысль, что дочь уедет в Лондон, где - говорили им другие родители - царит разврат, там пьют и колются, а девушки тратят всю свою зарплату до последнего пенни на "тряпки" и от этого плохо питаются. Со временем оказалось, что и в фирме по продаже немецкого вина юной девушке работать тоже скучно. Впрочем, Анждела эту скуку часто преодолевала, понимая, что такое место, в сущности, ей подходит: девушке с прыщавым лицом, глазами навыкате и худыми ручками здесь, по крайней мере, можно было спрятаться от жизни. Кроме нее, в офисе работали еще две женщины, обе пожилые, а также мистер Франклин и мистер Снайдер, люди тоже немолодые. В фирме экономили на всем: окна всегда были пыльные, лампочки слабого накала. По утрам, когда у нее на шее или на щеках внезапно вскакивал очередной прыщ, Анджела выпрыгивала из автобуса и ныряла в метро, радуясь, что не пройдет и часа, как она скроется в тускло освещенном помещении виноторговой фирмы, растворится в ее тени. Но тут подруга, с которой они вместе снимали квартиру, посоветовала ей крем "Чудо из чудес", чудодейственно излечивающий все кожные болезни. И хотя, вопреки рекламе, крем жизнь Анджелы нисколько не изменил, не смог ничего поделать с ее тонкими ручками, он, по крайней мере, вызволил ее из беспросветного мрака винной фирмы. Та же подруга выяснила, что мисс Айвигейл в К. С.& Е. требуется секретарша, и уговорила Анджелу (сама она место работы менять не собиралась) подать заявление. Подруги были единодушны: Анджеле пора изменить жизнь. Они любили и жалели ее; когда у тебя такой комплекс неполноценности, говорили они друг другу, жизнь становится невыносимой. Одна из ее подруг даже поставила диагноз: из-за комплекса неполноценности Анджела нервничает, а от нервов появляются прыщи. А ведь у нее, если разобраться, не такая уж плохая фигура, да и волосы очень красиво вьются. Теперь, когда она больше не носит очков, вид у нее вполне пристойный, хотя глаза действительно воспалены и немного навыкате.
- Вам в К. С.& Е. понравится, - сказал Гордон Спелл. - У нас и правда отличная обстановка. Вот увидите.
Он уговорил ее выпить еще шерри, и, пока он ходил за выпивкой, она думала о том, когда же ей удастся познакомиться со всеми теми сотрудниками К. С.& Е., кого он за это время упомянул. Мисс Айвигейл, прищурившись, посмотрела в ее сторону, но затем, сделав вид, что не сообразила, кто это, отвернулась. Брюнетка-секретарша, которая пришла в паб с двумя мужчинами, Анджелу в лицо, естественно, не запомнила. Единственным человеком, с которым познакомил ее Гордон Спелл, был пока что Томми Блайт, но тот стоял у камина вместе со всеми и держал за руку какую-то девицу.
- Этот паб принадлежит К. С. & Е., - пояснил Гордон Спелл, - возвращаясь с выпивкой. - Все, кого вы здесь видите, - штатные сотрудники нашей компании. - Он улыбнулся, и его запавший глаз дернулся. - А ты мне нравишься.
Она улыбнулась в ответ, не зная, что сказать. Он взял Анджелу за левую руку и легонько пожал ее.
- Не верьте этому человеку, Анджела, - сказала, проходя мимо их столика, мисс Айвигейл и похлопала Гордона Спелла по затылку. Ужасный человек, - добавила она.
Анджела обрадовалась, что мисс Айвигейл узнала ее и к ней обратилась. Ей пришло в голову, что ее начальница, вероятно, близорука, - иначе бы она конечно же ее узнала, когда смотрела в ее сторону.
- Пошли, выпьем, - позвала их мисс Айвигейл на обратном пути из уборной.
- Нам и здесь неплохо, Пэм, - обронил Гордон Спелл, но мисс Айвигейл уходить не собиралась.
- Не очень-то ты вежлив, дружок, - сказала она Гордону Спеллу, когда они, втроем, встали и направились к стойке. На это Гордон Спелл сказал ей, что она выпила лишнего.
- Это моя секретарша, Алек, - сказала мистеру Гемпу мисс Айвигейл. - Вместо Сью. Анджела Хосфорд.
Мистер Гемп пожал Анджеле руку. Аккуратно сложив красное пальто на пустой табурет перед стойкой, он спросил Анджелу, что она пьет, и, пока та бормотала, что больше ничего пить не будет, Гордон Спелл опять взял ей полусухое шерри, а себе - джин и все тот же апельсиновый сок "Бритвик". Анджела заметила, что Гордон Спелл злится. Его запавший глаз закрылся опять. Другим глазом он сверлил мисс Айвигейл.
- За вас, Анджела, - сказал мистер Гемп. - Рады видеть вас в К. С.& Е.
- Спасибо, мистер Гемп.