"Если бы я был министром, – подумал он, я бы издал указ, повелевающий насильно кормить всех инспекторов перед службой. Может быть, они тогда бы подобрели и не махали бы так палкой. Потому как если инспектора накормить, то он в лес не смотрит!"
Рыло в пуху, или плюрализм
Решил как-то Микола баллотироваться в районные депутаты. Другими словами, ударила ему, бедолаге, политика в голову. Да так сильно ударила, что решил он создать у себя в Горопашне партию любителей свеклы. Поэтому для начала он привлек для политической работы своего кума Степана, двух скотников из соседней свинофермы и несколько знакомых телятниц. Первое время собирались тайно около колхозной скирды, но в дальнейшем прятаться надоело, и решил Микола легализоваться и выступить на колхозном собрании со своей предвыборной программой.
Начал он свое выступление с нещадной критики местного начальства, то есть начал резать правду-матку.
– Это что же, – говорит, – дорогие односельчане, такое делается… и куда, как говорится, мы идем… Зарплата низкая, удой молока упал, куры плохо несутся, поля посохли… Но это не все, дорогие колхозники… Как это ни грустно вам сообщать, но в последнее время в нашем селе участились случаи, можно сказать, бессовестного воровства колхозной свеклы некоторыми несознательными элементами… которые без зазрения совести гонят не первоклассный первач, а какую-то бурду, которую и пить-то невозможно… А все почему? Потому что они – эти несознательные элементы – политически неграмотные, газет и журналов не читают, в нашу партию любителей свеклы не вступают…
– Когда же им вступать, – крикнул кто-то из зала, – если они целый день сивуху гонят…
– Вот, вот, – подтвердил Микола. – Травят нашего брата… Но я, – говорит, – как лидер нашей колхозной партии, хочу заявить всем любителям колхозного добра: не выйдет! Руки прочь от колхозной свеклы! Пора уже отличать свое от колхозного…
Микола на секунду замолчал и, довольный своей речью, выпил стакан воды.
– А ты, Петр Акимович, что молчишь? – обратился он к сидящему в первом ряду колхознику. – Разве ты самогонку не гнал?
– Я?.. А что? Когда? – испуганно пробормотал Петр Акимович. – Ты что такое болтаешь?..
– Да… – продолжал Микола, – мы так далеко не уедем. Пора уже, дорогие колхозники, как говорится, посмотреть правде в глаза… Я, знаете, не посмотрю на лица… Вот взять, к примеру, бабку Ульяну… Каждый знает, почем у нее стакан бормотухи… Потому как у нас сейчас, знаете, плюрализм…
– А ты не плюйся! – крикнула в ответ бабка Ульяна. – Я тебе не свинтухайло какая-нибудь! Если я когда и гнала, то из собственных яблочек… мне фелшер прописал от желудка…
– Фельдшер… от желудка… Нет, так дело не пойдет. Ты пойми своей головешкой, Ульяна, дело не в том, воруешь ты свеклу или нет или только собираешься воровать, а в том, чтобы ты, головешка бестолковая, научилась говорить правду колхозному собранию…
– Верно! – поддержал Миколу кум Степан. – Микола дело говорит. Я тоже за этот самый плюрализм… Пора уже всем во всем признаться, чтобы потом, как говорится, начать новую жизнь… Вот взять, к примеру, меня. Я ничего не скрываю… Я как гнал самогонку раньше, гоню сейчас и буду гнать дальше. Да вот и Микола меня поддержит. Мы вчерась с ним за ночь три мешка колхозной свеклы сперли… И ничего… не отказываемся… Правда, Микола?
От этих слов Микола покраснел как рак… как говорится, на воре и шапка горит. А среди присутствующих колхозников наступила, что называется, зловещая тишина, как перед надвигающейся бурей.
– Это как же понимать! – крикнул кто-то из зала. – Других критикуешь, а сам туда же…
Микола понял, что попался, поэтому не стал отпираться.
– Извините, – говорит, – дорогие колхозники… черт меня попутал… Снимаю свою кандидатуру с предвыборной гонки, потому как считаю, что не дорос еще политически до депутата…
На этом и закончилась политическая карьера Миколы, потому как нечего других воспитывать и учить хорошим манерам, когда у самого рыло в пуху.
Подействовало
Купил как-то Микола на базаре новые яловые сапоги и часы "Полет" со светящимся циферблатом. И показались эти часы Миколе самым настоящим чудом техники. Поэтому стал он носиться с ними как с писаной торбой: то послушает, как они тикают, то потрет шерстью никелированный корпус, чтобы лучше блестели. И так стало распирать Миколу от переизбытка чувств, что захотелось ему поделиться этой радостью со своими односельчанами-колхозниками.
Недолго думая, накинул он на себя тулуп и пошел в сельский клуб на людей посмотреть и себя показать. Заходит он в клуб, а там уже вовсю гопака пляшут. Стал Микола у двери, сапог новый вперед выставил, чтобы все видели, и все время на часы посматривает. Дескать, смотрите, какие у меня часы – настоящее чудо техники. Но никто почему-то не обратил на него никакого внимания. Микола постоял так несколько минут и перешел в центр зала, прислонился к стенке и опять выставил новый сапог и на часы посматривает. Но все только ногами кренделя разные выделывают, а в его сторону даже не смотрят.
Обидно стало Миколе за такое пренебрежение к своей персоне. Ведь он на эти часы полгода деньги собирал. Даже поганый Степка Морозюк – вечно пьяный и нечесаный – и тот на него не обращает внимания. А в это время как раз этот самый Морозюк проходил мимо него и ненароком посмотрел в его сторону. Микола понял, что это его шанс. Он подошел к нему поближе и громко гаркнул на весь клуб:
– Ты чего здесь ходишь пьяный! Шатаешься! Людям отдыхать не даешь.
Морозюк отшатнулся и испуганно посмотрел на Миколу.
– Чего бельмы свои вылупил? – еще громче крикнул Микола, чтобы все слышали. – Как дам тебе подзад новым сапогом…
При этом Микола демонстративно посмотрел на свои часы, чтобы все видели, и еще более громко крикнул:
– Так через пять минут протрезвеешь!
Танцующие остановились на окрик Миколы и удивленно посмотрели на его часы.
– Подействовало! – обрадовался Микола. – Все-таки не зря я собирал деньги.
Он гордо поднял голову, важно прошел в центр зала и принялся вместе со всеми плясать гопака.
Замученный клизмами
Объелся как-то Микола галушками и от этого у него в организме такая симфония началась, что его живот раздулся, как барабан. Одним словом, остановился процесс пищеварения окончательно и бесповоротно. И Микола почувствовал, что в его животе назревает настоящая катастрофа… но вот разрешится она никак не может. И заметался Микола, как говорится, в пищеварительном позыве… Помучался он так несколько часов, а к вечеру кое-как помылся, побрился, собрал харчей на три дня и поехал вместе с Нюркой в районную больницу искать помощи.
В приемном покое его встретила престарелая докторша, которую больные за её длинный рост и большой хищный нос за глаза называли Цаплей.
– Добрый день вашей хате, – обратился к ней Микола.
Докторша удивленно посмотрела на него и вытащила из стола историю болезни.
– Вы кто такой? – спросила она.
– Я Микола из Горопашни!
– Может быть, вы и Микола из какой-то там Горопашни, – строго сказала докторша. – Но здесь вы больной! И не забывайте об этом!
Докторша уложила Миколу на кушетку и стала мять ему живот, а затем сильно надавила ему на пупок.
– Ой! Как бы не пэрднуть! – вскрикнул Микола.
– Что вы сказали? – не поняла докторша.
– Я говорю, соседка гадюка, галушками накормила…
Цапля недовольно посмотрела на Миколу, но ничего не сказала. Она повернулась к столу и что-то записала в историю болезни.
– Туберкулезом болели? – спросила она.
– Я?! Туберкулезом? – удивился Микола, раздувая розовые щеки. – Разве я похож на туберкулезника?
– Может быть и не похожи, – согласилась докторша, разглядывая раздувающуюся "фотокарточку" Миколы. – Хотя внешность, знаете, обманчива…
На эти слова Микола сильно обиделся.
– Не хорошо, – говорит, – доктор, такие слова больным говорить… Бывает больные попадаются чувствительные… Может быть, мне от этих слов всякие мысли в голову лезут…
– Ничего, – говорит Цапля, – не умрете. Вам даже очень полезно помыслить… Может быть, хоть немного похудеете. И вообще, вы такой обидчивый… Прямо нервный какой-то… У вас, наверное, бред… Вас надо срочно дожить на операцию.
– Зачем же меня на операцию? – испугался Микола.
– Тогда помалкивайте и отвечайте правильно на вопросы. Свинкой болели?
– Это как? – не понял Микола.
– Ну, знаете, опухает лицо, круглым становится.
– А-а… – промычал Микола, прикидывая что-то в уме. – Припоминаю… прошлой зимой, так холку наел, что морда лица в двери не влазила… и была у меня эта часть морды не то что, как у свинки, а, как у самой настоящей годовалой свиньи!
– Что вы мелете? – перебила его докторша. – Какая свинья?! Какая морда?! Вы лучше правильно отвечайте на вопросы. Стул у вас есть?
– А вот стула у меня как раз и нет, – признался Микола.
– Давно? Сколько дней? – заинтересовалась "цапля".
– Сколько дней… Сколько дней… – подсчитывал в уме Микола. – Как к вам пришёл в больницу, так и оказался без стула. Откуда же стулья в больнице. У вас все больше кресла и табуретки.
– Я вам про другой стул говорю, – недовольно проворчала докторша. – В туалет ходите?
– В туалет хожу, но там тоже стульев нет.
– Вы, что, издеваетесь надо мной! – взорвалась Цапля. – Как вам ещё объяснить, что такое стул. – Вы дрыщите, не выдержала она, – когда ходите в туалет?! Или нет?!
– A-а… теперь понял, – ответил Микола. – Последний раз я дристал лет десять назад, когда соседской сливы объелся. Уж больно она слабительна…
Докторша в недоумении посмотрела на Миколу, не понимая, шутит он или нет.
– У вас, наверное, бред, – зло проговорила она.
– На лицо все признаки "острого живота", с явлениями интоксикации и помутнением сознания. Вас надо срочно госпитализировать.
От этих слов Миколе сразу сделалось как-то не по себе, от страха он даже изменился в лице.
– Доктор я выздоровлю? – испуганно спросил он.
– А почему бы и нет, – обнадежила его Цапля. – Очень даже возможно… Правда стопроцентной гарантии вам, конечно, никто не даст. В медицине, знаете, всякое бывает. А статистика упрямая вещь. По статистике, знаете, положены несчастные случаи… Тут уже ничего не напишешь… Если к примеру операционная сестра забудет после операции в вашем животе салфетку… то тут уже вам никто не гарантирует… Но это только к примеру. Мы за операционной сестрой внимательно наблюдаем. Хотя она очень рассеяна, так и норовит после операции в животе что-нибудь оставить…
Цапля неожиданно замолчала и пристально посмотрела на Миколу.
– Последний раз помню, – сказала она, – как у одного пациента, кстати, очень похожего на вас, у такого же розовощекого… тоже ножницы… или хирургический скальпель… в животе оставила…
– Что вы говорите? – взволнованно произнес Микола и испуганно провел рукой по животу.
– Но вы сильно не переживайте, – продолжала докторша. – Умереть можно не только от салфетки. Можно заразиться желтухой или дизентерией от пациентов инфекционного отделения. От этого никто не застрахован. У нас, знаете, часто санитарки посуду путают! И если вы, к примеру, покушаете из тарелки дизентерийного больного, то точно заболеете… Но это у нас редко бывает. Так что зря не беспокойтесь. Правда можно ещё заболеть воспалением легких… У нас здесь сильные сквозняки… А так, у нас все выздоравливают.
Микола с испугу открыл рот и несколько раз провел рукой по животу, словно ища там какой-нибудь медицинский инструмент.
– Доктор я умру, – с трудом пробормотал он.
– А как же! – невозмутимо ответила Цапля и, довольная своей удачной шуткой, повела Миколу в отделение.
Когда зашли в палату, докторша повернулась к медсестре и, как показалось Миколе, с некоторым злорадством проговорила:
– Есть не давать, пить не давать, а на ночь клизму… три дня…
– А как же вареники? – наивно спросил Микола, вытаскивая из сумки кастрюлю.
– Убрать! – рявкнула "цапля" и вышла из палаты. Толстая медсестра с удовольствием реквизировала у Миколы кастрюлю с горячими варениками. Но Микола долго не грустил, когда медсестра вышла из палаты, он подошёл к открытому окну и что-то крикнул своей Нюрке и уже через минуту вытаскивал из хозяйственной сумки новую провизию: кусок сала, головку чеснока, бутылку домашнего самогона, соленых огурцов и много всякой вкуснятины. Сосед по койке, толстый усатый пациент, страдающий от запоров, с завистью наблюдал, как Микола, забывший про свой живот, уплетал сало с чесноком.
Неожиданно появилась медсестра, Микола быстро спрятал сумку под кровать.
– Кто это чеснока наелся, – грозно спросила медсестра.
В палате воцарилась тишина. Микола покраснел, как бурак. А усатый сосед глазами указал медсестре под кровать Миколы.
– Кто вам позволил нарушать режим, – возмущенно произнесла сестра и вытащила из-под кровати сумку с провизией. – Ну, ничего мы вас вылечим. Готовьтесь к клизме…
– И к бессонной ночи, – сострил соседи громко рассмеялся.
Получив клизму, Микола заснул. А проснулся он среди ночи от боли в животе… И прихватила его "швидка Настя", а тут ещё туалет как назло был занят соседом с запором. И заметался Микола по отделению, как загнанный зверь. Медсестра с санитаркой куда-то ушли, в отделении – ни утки, ни горшка какого-нибудь… Микола уже начал чувствовать, как вчерашние галушки выпадают ему штаны…
В отчаянии Микола открыл холодильник, вытащил бикс для бинтов и справил в него нужду. Не зная, что делать с этим "добром", и ничего другого не придумав, он поставил бикс обратно в холодильник.
Когда он вернулся в палату, сосед с запором уже спал в койке. Недолго думая, Микола снял свои подпорченные штаны и подложил их под кровать соседа, а его штаны повесил себе на спинку кровати.
На следующее утро разгневанная Цапля сразу подошла к Миколе.
– Это вы сделали? – прямо спросила она Миколу.
– Я… а, – промычал испуганно Микола.
– Что вы ребенком притворяетесь? – продолжала наседать докторша. – Откуда тогда этот запах?
Она подошла ближе к Миколе и стала обнюхивать его пижаму, но запах привлек её дальше к койке соседа. Наконец, она вытащила из-под кровати "испорченные" штаны, издающие невыносимый запах.
– Что это? – грозно спросила докторша у соседа с запором. – Вы, я смотрю, уже вылечились…
При этом она бросила штаны на пол.
– Выписать! – рявкнула она медсестре.
– За что?! – в недоумении спросил сосед с запором.
– И он ещё спрашивает! – возмутилась медсестра. – Вас надо в Книгу рекордов Гиннеса, а не в отделение… Это ж надо столько наложить в трехлитровый бикс… по самую крышку…
– Ничего не понимаю, – оправдывался сосед.
– У меня же запор…
Вскоре после этого скандального инцидента Миколу вызвали в кабинет заведующего отделением, доктора Грелкина. Отделение работало до 18 часов бесплатно, а после 18 часов принимало больных как медицинский кооператив "Клизмолог", специализирующийся на глубокой очистке кишечника. На доске объявлений крупными буквами были написаны два девиза кооператива: "Клизмить, клизмить и ещё раз клизмить и скажи запорам – нет".
Осмотрев огромный живот Миколы, доктор Грелкин предложил ему сесть в кресло.
– Вы курите? – неожиданно спросил он у Миколы.
– Нет. А что? – удивленно переспросил Микола.
– Да нет ничего… Просто если бы вы бросили курить, то это помогло бы выздоровлению… Но это так к слову…
Грелкин на секунду задумался.
– Ну, а как на счет алкоголя? – продолжал он. – Запои бывают?
– Бог миловал, доктор… кроме коньяка с "пяти свеклами" в рот ничего не беру…
– Жаль… – разочарованно произнес Грелкин.
– Если бы вы бросили пить, это бы тоже помогло процессу лечения… Ну, а как наркотики? Неужели тоже не принимаете?
Микола тяжело вздохнул и печально опустил голову.
– А вот наркотики доктор, я как раз и принимаю. Вернее, один…
– Да, да… очень интересно, – обрадовался Грелкин. – Я записываю. Ну и что это за наркотик?
– Сало, доктор! – чистосердечно признался Микола. – Не могу без него и дня прожить… Все о нем только проклятом и думаю.
– М-да… – разочарованно произнес доктор. – Он посмотрел на огромный живот Миколы и о чем-то задумался. – Может быть, вам сесть на диету?
– Диета – это хорошо, обрадовался Микола. – Насчет диеты это я завсегда… можно… Я хоть и не Склифосовский какой-нибудь, а против науки ничего не имею. Если надо, то я завсегда… за здоровый образ…
Микола на миг задумался.
Вот только про сало забыли, без него доктор никак нельзя, – вдруг вспомнил он. – Может быть, я буду принимать вашу диету до или после сала. Тогда я согласен…
– Нет, нет, – поспешно произнес доктор. – Диета, скорее всего, вам не подходит. Но могу предложить вам другой метод. Давайте сделаем вас долгожителем.
– Это как? – не понял Микола.
– Очистить вам кишечник. Все болезни, дорогой Микола, происходят от загрязнения кишечника, от скоплений каловых камней.
– А это не больно?
– Что вы? – удивился доктор.
– Это же просто клизма… глубокое клизмирование… И путь к бессмертию вам обеспечен!
Микола вспомнил страшный рассказ о рассеянной операционной сестре и сразу согласился.
– Валяйте, – сказал он. – Только операцию не делайте… Через час Микола уже лежал на кушетке в специальном кабинете, где проводили глубокое очищение кишечника. Рядом с кушеткой стоял специальный тазик для сбора, так называемого "исследуемого материала".
После глубокого клизмирования Миколу так прорвало, что не хватило даже двух тазиков… Такого количества исследуемого материала доктор Грелкин ещё не видел в своей практике.
– Да вы гигант! – воскликнул Грелкин. – Вот это дух! Вот это размах! Хорошего человека должно быть много во всем!
Доктор с медсестрой стали взвешивать на весах исследуемый материал.
– Десять килограммов! – торжественно произнес доктор. – Это же почти рекорд Гиннеса! Одного килограмма не хватает. Вы уникум Микола! С таким мощным кишечником, как у вас, можно прожить 200–300 лет!
– У нас в Горопашне все такие, – согласился Микола.
От возбуждения доктор Грелкин стал ходить по кабинету и размахивать руками.
– Нет! Этого так оставить нельзя!
Предлагаю вам Микола пойти на рекорд Гиннеса. Прославитесь на весь мир. Покажем вас по телевизору…
Доктор ещё раз подошёл к Миколе и с удовольствием похлопал его по животу.
– Думаю, что там у вас дорогой Микола "исследуемого материала" можно собрать на два рекорда. Надо только трое суток не ходить в туалет и усиленно питаться.
– На счет поесть… я завсегда… – обрадовался Микола. – Вот только по телеку страшновато.
– А вы не бойтесь Микола… мы вас поддержать можем… – уверил его Грелкин.
И Микола пошёл на рекорд Гиннеса. Доктор установил ежечасное наблюдение за его животом. Он все время что-то измерял и по увеличению живота определял предполагаемое количество исследуемого материала. А Микола все ел, ел… и в туалет не ходил… От этого его живот достиг необъятных размеров. Он уже тяжело передвигался по отделению, с трудом удерживая в своем животе исследуемый материал…
– Держитесь Микола, – говорил ему Грелкин. – Ещё одну ночь… и рекорду нас в кармане…