Джоан сама не поняла, когда именно закатила ему звонкую пощечину, - до того, как вскочила на ноги, или после. Она судорожно застегивала упрямую пуговицу, которая никак не желала попадать в петлю, и повторяла:
- Мерзавец, ну, мерзавец…
Майкл тоже поднялся. Что-то в его лице вдруг напомнило Джоан о том, что рассказывала ей Стелла: избиваемая жена, суд, "женщин надо ставить на место"… Ей вдруг почудилось, что Майкл произносит низким изменившимся голосом: "Никогда, слышишь, никогда не смей меня бить"…
Но ничего подобного Майкл не говорил. Вместо этого он потрогал начинающее выступать на щеке багровое пятно и сказал:
- Зря только время тратишь. Не нас надо окручивать, а тех, кто бумажки пишет. Эд вон уже третий день на тебя пялится.
Джоан окатила Майкла холодным презрением синих глаз и молча развернулась.
- Закончишь с полезным, приходи за приятным, - донеслось ей вслед.
Ей потребовались немалые усилия для того, чтобы не хлопнуть изо всех сил дверью.
Минуту она постояла возле ставшей теперь ненавистной двери, медленно дыша и приходя в себя. Затем пошла прочь от нее, кусая губы и так до конца и не успокоившись. Так сильно ее еще никто и никогда не оскорблял. "Нас девять, а ночей всего три"… - жег память холодный голос. Лучше бы он просто назвал ее шлюхой. Собственно, именно это он и сделал, но в еще более оскорбительной форме. И главное, она ведь сама к нему пришла! Сама! И пусть он был тысячу раз прав, а в чем-то он и был прав, никто ему не давал никакого права так с ней разговаривать. Подумаешь, нашелся тут. Да она и не собиралась с ним спать, по крайней мере, в эту ночь. А он обошелся с ней, как с дешевой проституткой. Нет, даже с ними так не обращаются! Ей хотелось вернуться и врезать ему еще раз.
Но главная обида жила даже не в этих спокойно произнесенных словах. Она была в другом. В том, когда он это сказал. Сделай он это после секса или после категорического отказа - и тогда все было бы понятно. Пощечину он заслужил бы и в этом случае, но клекочущей подступающей к горлу обиды не было бы и в помине. А так… он же просто отказался. Так пробуют старые консервы - аккуратно открывают, нюхают, пробуют на язык и, скривившись, равнодушно швыряют в помойку. И он так поступил с ней! С ней?! Может, он просто равнодушен к женщинам? А как же жена? Нет, не подходит. Это был бы хороший вариант, но в те несколько минут он был каким угодно, но только не равнодушным. Уж она-то могла это сказать. И все же он намеренно отказался от всего, что ему сулила эта ночь. Отказался, прекрасно зная, к чему это приведет. Ведь он знал, хорошо знал, что после этих слов она не останется в его номере ни секунды. И все же просто-напросто выставил ее за дверь. Нет, это вообще не человек. Это какой-то ненормальный. Ненормальный…
Джоан сама не заметила, как пришла в бар. Видимо, оказаться в пустом номере после недавней сцены было выше ее сил. Но в полутемном баре было пусто. Только у дальнего конца стойки сидела одинокая фигура, задумчиво склонившись над бутылкой пива. При звуке шагов фигура повернула кучерявую голову. "Эд уже третий день на тебя пялится", - вспомнила Джоан. Веселая злость овладела ей.
- Скучаешь? - спросила она, делая шаг навстречу неловкой, но такой радостной улыбке.
Все-таки кое-что этот мерзавец не знал…
- Уехать? - Кларк тщетно попытался сдержать зевоту. - Сейчас?
- Мне надо срочно уехать, - повторил Крис. Кларк снова зевнул.
- Который час?
- Одиннадцать.
- Что у вас стряслось? Да вы заходите, зачем в дверях-то стоять?
- Ничего, - Крис остался на пороге. - Я хочу как можно быстрее выехать.
- Как знаете. Так что все-таки произошло?
- Дома неприятности, - Крис вздохнул. - Жену скрутило, отвезли в больницу. Подозревают аппендицит. Пока еще не решили, но, может, будут резать.
Кларк перестал зевать и сочувственно кивнул.
- Конечно, о чем речь. Уезжайте. Или, может, подождете до утра?
- Нет, я уж лучше сейчас. К утру уже там буду. Мне надо что-то подписать?
- Что вы, - Кларк замахал руками, - какие еще подписи. Мы же не изверги какие-нибудь. Я просто напишу, что вам пришлось уехать на третий день по семейным обстоятельствам. Вам, разумеется, сейчас не до этого, но отзыв о вас будет самый благоприятный. Вы замечательно поработали. Очень жаль, что именно вам приходится уезжать.
Крис равнодушно отмахнулся.
- Мне сейчас действительно как-то не до этого. Что напишете, то и будет.
- Будет хорошо, - улыбнулся Кларк. - Все, не надо из-за меня больше задерживаться. Спасибо, что предупредили, и желаю, чтобы все окончилось благополучно.
- Спасибо, - отозвался уже на ходу Крис.
Кларк проводил задумчивым взглядом статную фигуру и, возобновив зевание, закрыл дверь.
Крис швырнул последнюю рубашку в чемодан и с треском захлопнул крышку. Что-нибудь еще осталось? Он оглядел комнату, потом заглянул в ванную. Ехать, конечно, надо срочно, но не пропадать же из-за этого вещам. Две-три минуты погоды не сделают даже при таких обстоятельствах. Хотя чем быстрее, тем лучше. Он вернулся в комнату, проверил ящики и взял с тумбочки часы. Похоже, все. Холодный металл браслета обхватил запястье. Можно идти. Нет, не можно - нужно. Страшно жаль все вот так кидать, но выбора нет. Так и тянет остаться здесь, но есть вещи, перед которыми бледнеет даже карьера.
Он стоял, застегивая и расстегивая браслет, и все никак не мог заставить себя взять чемодан и покинуть номер. Все ведь так хорошо шло. Они уже почти все были на крючке. Уже и Джоан удалось немного приручить, и Брендон уважительно кивал при разговоре, и этот чистюля Кевин смотрел в рот. Все было хорошо, все налаживалось. И тут на тебе - такая гадость приключилась. И сразу все голосования и интриги стали детскими и игрушечными. Да, сразу. И все же жаль… Жаль. С утра можно было бы все укрепить, набрать еще голосов. Может, все-таки остаться? Может, это неверное решение? Не просчитаться бы… И тут его взгляд упал на скомканную простыню в углу. И при виде этого бесформенного кома к нему мгновенно вернулся липкий, охватывающий все тело почти что животный страх. Нет, решение было верным. Еще как верным. Он быстро поднял чемодан и вышел.
Страх не отпускал. Он должен был уйти, стечь с тела на землю, исчезнуть, как ночной кошмар. Но при каждом шаге он лишь сильнее впитывался в кожу. Крис прибавил шаг, слыша за собой тихое шуршание катящегося чемодана, но страх никуда не ушел. А все эта проклятая простыня. Нечего было глазеть по сторонам. Решил, собрался, ушел. Вот как надо было делать. Не на пустом же месте надумал все кинуть. И зачем вдруг понадобилось тянуть? И снова видеть эту вонючую тряпку…
Властно зазвучали неуправляемые воспоминания. Еще час, да какой там час, полчаса назад все было хорошо. Вечер прошел великолепно, и к крепнущему предчувствию победы добавилась перспектива заманчивого приключения. Такие многообещающие взгляды неверно истолковать было невозможно. Он вернулся в номер, раздумывая, не стоит ли ему сделать первый шаг самому прямо этим вечером, и думал об этом все время, пока стоял под душем. Но потом все-таки решил, что развлечения развлечениями, а карьера важнее, и что этот самый шаг подождет до завтра. Оставалось еще слишком много работы, и расслабляться было еще рано. Кроме того, она могла кокетничать не только из-за его прекрасных глаз и хоть немного, но рассчитывать на какую-то выгоду. Тем более стоило подождать один день. Размышляя об этом, он потушил свет и скользнул под одеяло.
И вот тогда это и произошло. Точнее, происшествием это и назвать-то было нельзя. Просто вместо приятной, холодящей тело прохлады под одеялом его ожидала невыносимо мерзкая холодная сырость. Какое-то мгновение он еще удивлялся глупости подобного ощущения, а затем как ошпаренный выскочил из-под одеяла. Щелкнул выключатель, одеяло полетело в сторону - и он замер, глядя на кровать. Именно в этот момент по телу щемящей волной прокатился страх. Прокатился и оставил свой неистребимый след. Вся простыня была пропитана кровью.
Огромное, в человеческий рост, темно-багровое пятно было еще влажным. Ему вдруг показалось, что эта кровь - его, и он стал яростно ощупывать себя. Но еще до того, как он прошелся рукой по спине, ему стало ясно, что это никак не может быть его кровь, и он снова замер. Внезапно он понял, что здесь убили человека. Эта мысль не оставляла никакого простора для сомнений. Она была четкой, ясной и конечной. Прямо здесь, в его номере, в его кровати убили человека. Никто не мог бы выжить, потеряв такую лужу крови. И произошло это совсем недавно, может быть, пока он был в душе. А потом убийца куда-то забрал мертвое тело и ушел. Или еще хуже - спрятался где-то в номере. Может, на балконе. А ему осталась эта страшная простыня. Что-то мешало сделать самое очевидное - одеться, выскочить в коридор, позвать людей, срочно позвонить в полицию. И, несмотря на страх, это что-то заставило его медленно опуститься как был голым на колени перед жуткой кроватью и так же медленно глубоко втянуть в себя воздух.
И тогда это что-то оказалось слабым знакомым запахом. А кровь - вином. Кровать была щедро полита вином, красным словно кровь, подсыхающим вином, обычным вином. Он вдруг ощутил это вино у себя на спине, на пальцах, на ногах - и бросился снова в душ. И пока он с неожиданным ожесточением драил себя, смывая эту холодную липкость и этот дразнящий запах, ему вначале стало смешно, а потом страшно. Страшно по-другому, не так, как было в тот с размаху ударивший момент. То был леденящий, отдающийся гулом в висках страх ситуации, граничившей с невозможным. А это была жуть реальной неподдельной опасности. Потому что от этой нелепой странной шутки за милю веяло опасностью. Да и не была эта вымоченная в вине постель шуткой. Намеком, предупреждением - вот чем она была. А вовсе не шуткой.
Кто-то зашел в номер, пока его здесь не было, откинул одеяло, хладнокровно вылил на кровать бутылку, а то и две бутылки вина, также хладнокровно вновь застелил постель и ушел, не забыв прихватить с собой пустые бутылки. Этот человек знал, что делал, и делал это абсолютно намеренно. И он заведомо старался сделать так, чтобы это пятно выглядело кровавым. И с какой целью он, спрашивается, эти все странные действия совершал? Маньяк, идиот, шутник с извращенным чувством юмора? Нет. При всей их странности, цель этих действий была очевидна. Кровать была конвертом, пятно - посланием. Посланием, жестко говорившим: "Сегодня - вино, завтра - кровь. Твоя кровь". И какой бы нелепостью это ни было, почему-то верилось, что человек, способный отправить подобное послание таким способом, способен выполнить эту угрозу. А если и не способен, то проверять почему-то не хотелось. И вопрос стоял очень просто: а стоит ли эта игра таких свеч? И ответ тоже был простым… Крис еще немного постоял перед кроватью и начал собираться. До отъезда надо было еще зайти к Кларку… Теперь он шел по стоянке, и неумолчное бормотание катившегося сзади чемодана все больше и больше действовало на нервы. Наконец он с коротким ругательством подхватил чемодан за ручку и почти бегом бросился к машине. Кабриолет стоял в дальнем конце стоянки, куда едва доходил рассеянный свет подслеповатого фонаря. Крис с облегчением кинул надоевший чемодан в багажник, грохнул крышкой и, уже представляя себе, как по прошествии нескольких часов заходит домой, сел за руль. Рука привычным жестом полетела к замку зажигания… и остановилась, не достигнув цели. Медленно-медленно Крис опустил руку с ключом и замер, глядя на белеющий справа квадрат. Он не мог понять, как не заметил его раньше. Небольшой лист бумаги угрюмо гласил: "И не думай! Найду". Жирные напечатанные буквы грозно темнели в желтоватом свете. Держал лист невероятных размеров гвоздь с перекошенной шляпкой, под углом вбитый в глянцевую кремовую панель. Почему-то при одном взгляде на эту перекошенную шляпку сразу же становилось ясно, что вбит был гвоздь с одного удара. Тонкая длинная трещина выбегала из-под бумаги и терялась, немного не доходя до стекла.
Крис прикоснулся к гвоздю, ощутив бездушный холод металла. Мыслей не было вообще. Такой вандализм начисто выходил за рамки всего, к чему он привык, к чему привыкал всю жизнь. Так поступали хулиганы в новостях и злодеи в фильмах. Для людей, с которыми он общался день за днем, подобные действия были немыслимы. Затем появилась одна мысль: "Скорее отсюда!" Но вслед за ней пришла другая: "Нельзя. Найдут". И эта вторая мысль становилась все настойчивее, все беспардонней. Она грубо навалилась на слабо попискивающую первую и безжалостно мяла ее, пока, наконец, не пересилила окончательно. Уезжать было нельзя. Никак нельзя.
Человек, оставивший кровавое предупреждение в его комнате, человек, нашедший его машину и без раздумий вогнавший ржавый гвоздь в многотысячный сияющий пластик, такой человек не остановится ни перед чем для того чтобы победить. Победить - вот ключевое слово. Все это делается с одной-единственной целью - победить. Этот неизвестный хочет, настаивает, требует, чтобы Крис остался и помог ему одержать победу. После этого Крис его совершенно ни интересует. После этого Крис может вернуться домой в родной и уютный мир, где одержимые не поливают вином кровати и не забивают гвозди в дорогие кабриолеты. Но если Крис надумает вернуться в этот родной мир прямо сейчас, неведомый одержимый может разозлиться. Он почему-то считает, что для победы Крис ему необходим. И если из-за отсутствия Криса он проиграет, то в его ненормальном, воспаленном мозгу может поселиться месть. И точно так же, как он зашел в этот номер, в эту машину, он может одним вечером зайти к Крису в дом. Он или те, кого он пошлет. И милый привычный мир будет разрушен навсегда.
Крис огляделся. Желтоватая тьма вокруг безмолвно шептала о таящейся вокруг опасности. Этот страшный человек мог быть совсем недалеко, сидеть в соседней машине, стоять за ближайшим кустом. Он мог остаться здесь для того, чтобы убедиться, что все прошло благополучно. Кто знает, какие еще сюрпризы приготовил он? Может, стоит только завести машину - и в лобовое стекло со звоном влетит булыжник. Нет, пытаться уехать было еще опаснее, чем остаться. Ощущая непривычную слабость в ногах, Крис вышел из машины, взял из багажника ставший почти ненавистным чемодан и понуро двинулся обратно. На машину с изуродованной панелью он больше не взглянул.
Бур-бур-бур… бурчал позади чемодан, и в каждом звуке слышались осторожные зловещие шаги. Постоянно оглядываясь и озираясь по сторонам, Крис наконец достиг входа. Но и здесь мерзкий чемодан не угомонился. Его бормотание перешло в глухой шепот, и снова никак нельзя было понять - не старается ли он своими речами скрыть крадущегося по пятам сообщника. Когда Крис дошел до номера, он был готов швырнуть черного болтуна с балкона. А кроме того, теперь надо было идти с утра к Кларку и придумывать новую историю. И вообще, предстояло где-то найти новое постельное белье и потом лечь в эту воняющую кровать. Даже страх отступил перед растущим раздражением. Он последний раз глянул в пустой коридор, шагнул в номер и потянулся к выключателю.
И снова рука не завершила простейшее действие. Вместо привычной твердости пальцы встретили какую-то мягкую склизкую массу. Крис отдернул руку, ощущая разносящие по всему телу глухие удары сердца. В следующий момент дверь за спиной мягко закрылась, и затопившая комнату темнота толкнула его в спину, швырнула лицом в кресло и мягко накрыла голову. Крис понял, что его душат, и потерял сознание.
Когда он пришел в себя, он сначала никак не мог вспомнить, где находится. Потом стало ясно, что он дома, и завтра с утра важная встреча с Соммерсом, и надо скорее ложиться спать. Только почему так темно? Здесь наваждение улетучилось, и он все вспомнил. Что-то давило в спину, и ему понадобилась еще секунда для того, чтобы осознать что он сидит на полу, упираясь спиной в кресло. А вокруг была грозная тревожная темнота, пропитанная кислым противным запахом. Крис сглотнул, ощущая мерзкий привкус во рту, и попытался встать.
- Сиди, - коротко сказала темнота полузнакомым голосом.
И Крис сел. Он не хотел ничего - только чтобы этот кошмар скорее закончился.
- И больше не смей удирать, - назидательно произнесла темнота. - Ясно?
Крис кивнул.
- Ясно? - повторила темнота.
- Да. Конечно. - Крис понял, что кивать без света нелепо, и испугался, что его снова будут душить.
Но темнота была настроена благодушно.
- Молодец, - похвалила она. - Значит, остальное тоже быстро поймешь. Поймешь ведь?
- Да. Разумеется.
Происходящее все никак не могло до конца обратиться в реальность. Было что-то неестественное в стремительных событиях последнего часа, вдруг перетекших в этот почти деловой разговор с невидимым собеседником.
- Слушай тогда. Эти два дня ты должен стараться выиграть. Точно так же, как ты старался до сих пор. Гоняй их кругами, руководи, лезь вперед. Даже если со мной конфликт, веди себя как обычно. Короче, никаких изменений. Понятно?
- Да, - в очередной раз подтвердил Крис, хотя теперь он уже ничего не понимал.
Если увижу, что ты стараешься меньше, чем сегодня, я к тебе снова в гости приду, - говорила тем временем темнота. - Ни один человек не должен даже заподозрить, что ты не хочешь выиграть. А ты, кстати, выиграть хочешь?
- Да. То есть нет. - Крис тревожно напрягся.
- Понятливый, - удовлетворенно констатировала темнота. - Слушай дальше. Будешь, в общем, стараться. А завтра вечером введешь правило. Чтобы после голосования человек мог перевести полученные голоса на кого угодно. Ясно?
- Да.
Теперь все действительно прояснилось.
- А когда голосование произойдет, все свои голоса отдашь мне, - подытожил голос из темноты. - Но только если мне не будет хватать. Кому отдавать, знаешь?
- Знаю, - снова кивнул Крис, вслушиваясь в низкий голос.
- Тогда все. Самому голосовать сам понимаешь как надо. И еще раз - не смей удирать. Или трепаться об этом. Из-под земли достану. А так два дня попрыгаешь и забудешь. Попробуешь вспомнить и рассказать… сам знаешь, что будет.
- Ясно, - подтвердил Крис, хотя на этот раз вопроса не было. - Но это правило… - он почувствовал неконтролируемое напряжение в затылке. - Как мне такое ввести? Никто же не согласится.
- А это уж твои проблемы, - строго сказала темнота. - Придумаешь, если не хочешь, чтобы хуже было. Все, топай спать. Ты мне завтра нужен свежий, как огурчик. На вот.
Что-то большое и мягкое ударило Криса в лицо и грудь. Он едва не закричал, хотя сразу понял, что это такое. Тихо открылась и сразу же закрылась дверь. Крис остался сидеть у кресла, зарыв лицо в свежую, лишь немного помятую простыню.