- А теперь те же голландцы и англичане бомбят нас, - сказал он удивленно и рассерженно. - Бомбят прекрасные здания, которые сами когда-то и понастроили в нашей стране. Неверные, можно ли представить? И ради чего? Ради тропических лесов? Ради кислорода? Чушь! - Тут он внезапно спохватился. - О, простите меня, и - не желаете ли кофе, неверные? Чаю? Может, сыграем партию? - Мы медленно направились к его игровой дорожке, которую несколько солдат очищали от камней и мусора. - Говорят, американцы - мастера в этом виде спорта, - он указал в сторону телевизора над стойкой бара, - и похоже, что это правда! - На огромном экране несколько американских профессионалов были поглощены боулингом. - У нас есть специальный канал, "Боулинг Чэннел", знаете? Их девиз - 'Боулинг всегда и везде". Конечно, он ловится лишь случайно, потому что противник постоянно глушит… - Едва он произнес эти слова, как экран покрылся снегом помех. Генерал, казалось, вот-вот закричит, но, подавив свой гнев, он лишь грустно вздохнул: - Я понимаю, что мы все на войне, неверные, но я спрашиваю вас - разве это вмешательство не кажется неуместным? Лариса шагнула вперед.
- Если позволите, генерал, думаю, я смогу помочь.
Это вызвало снисходительное хихиканье генерала, и остальные офицеры засмеялись за ним вслед.
- Вы должны простить нас, госпожа неверная, - наконец смог произнести Сайд. - Нас веселит не ваш пол, хотя ваш отец, муж или брат должны корчиться от мук позора, зная, что вы появляетесь на людях в таком виде. Но как может женщина…
Лариса жестом призвала их к молчанию и отвернулась, положив руку на воротник комбинезона и сказав что-то тихо и неразборчиво.
Генерал Сайд кивнул полковнику.
- А. Так она блаженная.
- Блаженная? - повторил Слейтон.
- В глазах Аллаха, - объяснил Тарбелл, кивая и улыбаясь своей улыбочкой. - Генерал решил, что Лариса не в своем уме.
Генерал Сайд пожал плечами.
- Она носит мужскую одежду и говорит сама с собой, доктор Тарбелл. Возможно ли, что я неправ?
- По-видимому, возможно, генерал, - констатировал я, глядя на экран телевизора. - Если вы обратите внимание…
Неожиданно трансляция боулинга возобновилась, вызвав у офицеров вокруг нас восторженные крики и аплодисменты. Я верно предположил, что Лариса попросила Малкольма через один из спутников создать устойчивый сигнал и обеспечить трансляцию канала "Боулинг" (о, как бы я хотел видеть лицо Малкольма при получении такого запроса!) прямо на Куала-Лумпур.
- Мои высокие неверные гости! - экспансивно вскричал Сайд. - Вы, право, слишком добры к нам, слишком добры! Вы завоевали нашу дружбу, пусть вы даже проклятые язычники! Скажите, можем ли мы что-нибудь сделать для вас? Майор Самад говорит, что вы разыскиваете плутоний?
- Вообще-то мы разыскиваем человека, - сказал Тарбелл, доставая страницу со своими записями про Эшкола и его фотографию.
Генерал Сайд был сбит с толку.
- Человека? Не плутоний?
- Человек, которого мы разыскиваем, прибыл за плутонием, - пояснил полковник Слейтон. - Вот почему мы пришли к вам.
В первый момент Сайд выглядел раздосадованным, словно заподозрил нас в чем-то дурном.
- И как его имя?
Тарбелл протянул ему фото и бросил взгляд в свои записи.
- Он использует имя и документы Винсента Гамбона, работника "Врачей без границ".
Как по команде, генерал Сайд и все офицеры сделали от нас шаг назад, и дружеское выражение на их лицах сменилось враждебностью. Сайд положил руку на пистолет, висевший у него на поясе.
- Этот Гамбон - он ваш друг?
- Нет, - быстро ответил я, чувствуя, что это недоразумение может легко стать фатальным. - Он наш враг. Мы ищем его, потому что он похитил у нас нечто чрезвычайной важности.
Лицо Сайда просветлело, и он убрал руку с оружия.
- Ну, в этом случае, - сказал он, - вас заинтересует то, что я покажу.
Генерал кивнул одному из офицеров, и тот повел нас к проходу за стойкой для хранения обуви. Мне послышались приглушенные крики. Офицер распахнул дверь в комнату для переодевания, и за ней обнаружился…
Эшкол. Он сидел, привязанный к тяжелому деревянному стулу, с кляпом во рту, а ноги его ниже колена были плотно примотаны к передним ножкам стула. Под его голыми ступнями на большой скорости вращалась электрическая щетка с металлической щетиной, постепенно сдирая кожу с мяса. Он сдавленно кричал, и из уголков его рта стекали струйки слюны, а безумные глаза широко раскрылись в мучительной агонии.
Когда я вновь посмотрел на генерала Сайда, то больше не видел того ухоженного, изысканного человека, который так очаровал меня минуту назад. Теперь было ясно, чего он боялся, а улыбка на его лице напомнила мне о том, что исламские лидеры много столетий пытали пленников, сдирая кожу со ступней ног.
- Вот он, ваш враг! - гордо провозгласил генерал. - И вам, неверные, без сомнения, будет приятно узнать, что смерть его будет очень медленной!
Глава 37
Я был так ошеломлен, что не мог двинуться с места, и видел, что трое моих товарищей пребывают в таком же состоянии. Мы потратили столько часов на подготовку к яростной схватке с Эшколом, что просто растерялись и не знали, что делать дальше теперь, когда мы обнаружили его в таком состоянии, да еще и в таком месте. Конечно, можно было просто закрыть дверь и позволить генералу Сайду закончить дело, начатое с таким энтузиазмом. Но при всех наших недавних заявлениях "остановить Эшкола любой ценой" никто из нас не был кровожаден настолько, чтобы обречь его на медленную смерть под пытками. К тому же когда Лариса рассказывала Малкольму о последних событиях, тот напомнил ей: мы не уверены, что Эшкол никому не рассказывал о сталинском диске. Чтобы не допустить распространения слухов, которые могут быть даже вреднее фактов, требовалось, чтобы он объявил своему начальству о поддельности снимков, а затем умер.
Один за другим мы приходили к тому, что его следует вытащить из этой комнаты, из этого здания и из этого города; но не кто иной, как хитроумный Тарбелл, понял это первым и взял ситуацию в свои руки.
- Скажите, генерал, - сказал он, равнодушно разглядывая корчащегося Эшкола, что произвело на Сайда впечатление. - Что же этот человек сделал вам?
- Он грязная свинья, доктор Тарбелл! - объявил генерал, сплюнув в сторону Эшкола. - Начать с того, что он опозорил меня в глазах моей семьи. Он хотел купить плутоний и обещал за него большую сумму денег. А затем, по дороге сюда, он убил человека, которого я послал его сопровождать. Зачем? Я не могу сказать, и он тоже не скажет.
- Он убивал и раньше, и тоже беспричинно, - объяснил Тарбелл. - Мы полагаем, что так он заметает следы. Он мог бы даже попытаться убить вас после того, как состоится сделка.
- Меня? - вскричал потрясенный генерал. - Здесь?
Тарбелл угодливо захихикал.
- Нелепо, не правда ли?
Сайд расхохотался вслед за ним.
- Нелепо! Да он же просто сумасшедший! - Вдруг смех генерала оборвался, и он глянул на Эшкола с безмерным гневом. - Но парень, которого он убил, был, видите ли, двоюродным братом моей жены. Проку от него было немного, но как я выгляжу после этого? Не только в глазах моей семьи, но и всего этого нечестивого сброда снаружи? Очень плохо, неверные, очень плохо. Кроме того… - Сайд подошел к своей дорожке и взял со стола для подсчета очков папку бумаг, - у нас есть свои пути сбора информации. Было ли вам известно, что этот ваш враг - на самом деле агент ЦРУ?
Генерал поместил лист бумаги с распечаткой на освещенный стол, и содержимое страницы спроецировалось на широкий экран над дорожкой для боулинга. Это была копия файла ЦРУ, утверждающая, что оперативник агентства под псевдонимом Винсент Гамбон проник в местное отделение "Врачей без границ" в курдском секторе Турции. Именно от курдов, как я уже упоминал, Израиль получает существенную долю своей воды, к большому неудовольствию турок и их американских союзников. Здесь могла крыться причина, почему Эшкол убил несчастного настоящего Гамбона. Сайд явно ничего об этих обстоятельствах не знал, о чем свидетельствовали его дальнейшие слова:
- Без сомнения, его истинной целью было подорвать наше здешнее укрытие - вероятно, с помощью того ядерного устройства, что мы у него обнаружили! - Сайд приподнял небольшой рюкзак с логотипом "Врачей без границ", таким же, как и на одежде Эшкола. - А устройство он собирался заряжать плутонием, который мы же были готовы ему продать! - Другой рукой генерал схватил металлический контейнер с радиоактивным материалом и воздел ее вверх; затем через открытую дверь комнаты бросил взгляд назад. - О, душа этого человека - яма порока, неверные, и я сделаю так, что он будет жалеть о каждой минуте своего мерзкого существования, пока не сдохнет!
- Очень даже понятно, - сказал Тарбелл, оглядываясь вокруг, и, как мне показалось, в уме прикидывая, сколько здесь солдат. - Совершенно понятно! - еще раз с жаром подтвердил он. Затем посмотрел на Слейтона с Ларисой, и оба они замотали головами, словно говоря, что попытка прорваться силой обречена на провал. Их оценку Леон признал неохотным кивком. - Но все же я полагаю, - продолжил он, вновь поворачиваясь к Сайду, - что вы упускаете наилучшую возможность.
- Я? - изумился Сайд. - Как это, доктор?
- Ну, я прекрасно понимаю, что вы желаете убить этого человека медленно, - рассудил Тарбелл. - Но отчего же тайно? Вы же сами говорили, что обитатели этого смехотворного места - безмозглый сброд. Почему бы не воспользоваться возможностью и не показать им ваш железный кулак?
Генерал Сайд обдумал этот вопрос и снова просиял в улыбке.
- А! Я понял вас, доктор Тарбелл, - публичная казнь!
Тарбелл ухмыльнулся ему в ответ.
- Совершенно верно.
Лицо Сайда на миг стало серьезным.
- Она должна будет быть быстрой?
- О нет, вовсе не обязательно, - заверил его Леон.
Генерал в задумчивости принялся расхаживать по залу.
- Мы могли бы устроить ее в старом театре. Они любят свой театр, эти дегенераты, и мы могли бы поставить там нечто особенное. - Он продолжал размышлять над этим. - Я мог бы распять его, - предложил он.
Тарбелл скептически задрал голову.
- Ну, - сказал он. - Это как-то банально, не правда ли? Не говоря уже о подтексте - вы же не хотите, в конце концов, выставить его мучеником.
- Да, да, правда, - Сайд снова зашагал взад-вперед, а затем остановился и повернулся к Тарбеллу. - Ну, тогда, доктор, я готов выслушать ваши предложения.
Тарбелл заговорщически отвел генерала в сторону.
- Я не уверен, что длительность смерти так уж важна. Моя идея будет такова: пусть ваши люди выведут его на высокое открытое место, предварительно переодев в вашу собственную форму.
- Мою форму? - запротестовал генерал. - Но зачем нужно…
- Полагаю, - успокоительно вставил Тарбелл, - что американцы держат вас под постоянным спутниковым наблюдением?
- О, клянусь пророком, мир ему и благословение Аллаха, это воистину так! - Генерал Сайд мгновенно разволновался. - Двадцать четыре часа в сутки! Я практически не могу покинуть это место… - Вдруг он замолчал, поняв идею. - А! Блестяще, доктор Тарбелл! Воистину, для неверного это чудесная мысль! - Он прошел в комнату для обуви и принялся изучать Эшкола. - Надо будет сбрить его бороду, подстричь усы, но иначе, чем сейчас…
Я не понимал ровным счетом ничего.
- Подстричь усы? - переспросил я. - Для чего?
- Чтобы американцы приняли его за генерала Сайда, - объяснил Слейтон с улыбкой, уловив нить мысли Леона.
- И тогда, - подвела итог Лариса, глядя на Тарбелла с радостным восхищением, - они убьют его сами; достаточно будет единственной ракеты, управляемой со спутника.
Сайд изумленно уставился на Ларису.
- Превосходное понимание! На самом деле, если учесть, что вы и не правоверная, и женщина, для вас это вдвойне превосходно!
Терпение Ларисы было на исходе, и Тарбелл это видел: он быстро взял генерала под локоть и увел его в сторону со словами:
- Его смерть станет не только уроком для всех здешних подонков, но и убедит американцев в том, что вы мертвы - и они приостановят спутниковое наблюдение.
- И я смогу выбираться наружу! Блестящий во всех отношениях план! - Сайд повернулся к своим офицерам и принялся отдавать приказы. - Мы воспользуемся крышей отеля "Игорный Парк", и пусть эти дураки взрывают то, что от него осталось. Сообщите управляющему казино, что через час игра должна быть приостановлена. Клиентов выгнать наружу, если понадобится - под дулом автоматов, а всех людей на улицах тоже согнать на площадь, чтоб смотрели!
В вихре этих лихорадочных действий Слейтон тихо сказал нам, чтобы мы следовали за ним в комнату для переодевания. Там я приладил вращающуюся щетку так, чтобы она больше не касалась ступней Эшкола, а Слейтон тем временем прошептал на ухо пленнику:
- Продолжай кричать, или нас всех прикончат. - С прекращением мук черты Эшкола расслабились, но после слов Слейтона снова напряглись. - Слушай, Дов Эшкол, - продолжал полковник. - Мы знаем, кто ты, знаем, зачем ты здесь, и знаем, каков твой план. Но если ты хочешь избежать того, что генерал задумал сделать с тобой, делай все, что тебе сказано. - Эшкол быстро кивнул в перерывах между сдавленными воплями, а Слейтон обернулся к нам. - Нам нужен его рюкзак - мы не можем оставить такое устройство этим людям. Хорошо бы прихватить и плутоний тоже. Лариса, передай брату, чтобы забирал нас с крыши казино примерно через час.
- А что будет, когда генерал не получит обещанной казни? - спросил я.
- Гидеон, в самом деле, - рассердился Тарбелл, - ну что за вопрос! Когда генерал поймет, что его драгоценная казнь не состоится, мы уже будем на борту корабля и далеко отсюда.
- О, - сказал я, когда мы вернулись в комнату. - Да, ну конечно. - При этой мысли я вздохнул чуть свободнее и ободряюще хлопнул Тарбелла по спине. - Отличная работа, Леон! Ты бы сумел продать лед эскимосам, дружище!
Тарбелл рассмеялся тихо, но с обычным сатанинским удовлетворением.
- Да, - согласился он, взглянув на меня, - это и впрямь почти пугает, не правда ли? Ничего не могу с собой поделать, Гидеон. Большой риск, блеф, когда на карту поставлено все, - они так сексуальны! В эти моменты я и впрямь думаю, что могу уболтать кого угодно и на что угодно!
Даже сейчас, сидя в ожидании, пока рассветные лучи пробьются сквозь африканскую тьму, в пламени горящего передо мной светильника я вижу ухмыляющееся лицо моего блестящего и странного маленького друга; и хотя видение заставляет меня улыбнуться, я содрогаюсь в печали. Есть один бесполый дух - зловещий предвестник смерти, которого даже Леон не мог бы убедить отказаться от злого намерения. Пока мы смеялись, этот дух парил неподалеку.
Глава 38
Удачным наш план станет, лишь если Эшкол сможет идти. К тому же мучения, на которые генерал Сайд обрек своего пленника, пробудили во мне нечто вроде сочувствия - пусть этот человек заслужил презрения за все, что сотворил. Вот две причины, по которым я старался, как мог, хорошенько очистить, обложить ватой и забинтовать кровоточащие ступни Эшкола. В своем отвращении к пыткам, которые он претерпел, я позабыл, что человек с его подготовкой и темпераментом мог бы бежать и на кровоточащих ногах, если бы решил, что это послужит его фанатической цели. То, что я сделал, было не милосердием, а глупостью, и лишь я один должен был поплатиться за ошибку. Если б так и сталось, то в свершившейся за этим трагедии был бы хоть какой-то смысл, пусть даже извращенный.
В час, назначенный для смерти Эшкола, все мы потянулись за майором Самадом к месту казни, на крышу того самого заброшенного отеля, где мы высаживались. Следуя разумным советам Тарбелла, малайцы соорудили на крыше фальшивый командный пункт, из которого генерал Сайд якобы отдавал приказы войскам. Полковник Слейтон был почти уверен, что мы уже под наблюдением спутника: ведь США за последние тридцать лет накопили колоссальный опыт операций дальнего наблюдения в процессе попыток определить местонахождение неуловимых лидеров противника. Когда мы вернулись к Сайду, предусмотрительно оставшемуся вне зоны видимости в полуразрушенном номере на первом этаже отеля, полковник объявил, что правдоподобие сцены и реквизитов непременно обеспечат желаемый результат. Генерал Сайд был счастлив услышать такое заверение от собрата-офицера, и велел своим людям привести Эшкола.
Все шло по плану. Пленник был в форме, очень похожей на форму Сайда, а растительность на его лице в точности соответствовала образцу. Генерал выразил некоторое беспокойство насчет явной разницы в весе между ним и его двойником, но Слейтон сказал ему, что это не имеет значения, ведь американские спутники вряд ли заметят разницу при наблюдении сверху. Полковник и Сайд продолжили углубляться в подробности деталей операции, все больше и больше напоминая двух коллег, что окончательно отвлекло генерала. Пока генерал Сайд был поглощен разговором, Лариса и Тарбелл незаметно вернулись к кегельбану, чтобы забрать рюкзак Эшкола и контейнер с плутонием. Вскоре они вернулись с обоими этими предметами, но то, что показалось тогда нам удачным ходом, обернулось позднее грубым промахом.
К десяти вечера генерал объявил, что пора начинать: люди Сайда должны были отвести Эшкола на крышу и там привязать его к тяжелой бетонной плите. Когда мы вышли наружу, то увидели, что небо вокруг курорта наполнено красивой дымкой, которая широким ореолом окружила часть звездного неба над нами. Внизу по приказу генерала Сайда собралась огромная толпа. Вооруженные солдаты оцепили все пространство по периметру, но зрители явно не нуждались в поощрениях и издавали кровожадные крики радости, от которых кровь стыла в жилах.
Пока люди Сайда впятером привязывали Эшкола, словно Прометея, к бетонной плите, снизу вверх, почти к самому краю крыши, подлетело то, чего я надеялся (и даже рассчитывал) больше никогда в жизни не видеть: беспилотный "трутень", наш спутник из стратосферы, - и был он, конечно же, не один. В считаные секунды "трутни" окружили всю крышу, и генерал Сайд с крайним беспокойством в голосе осведомился у полковника, что это за штуки. Выяснению этому, впрочем, помешала срочная необходимость отдать сильно напуганным солдатам приказ сохранять спокойствие и оставаться на местах. Слейтон как мог убеждал генерала, что "трутни" лишь средства наблюдения, но мы с Ларисой и Тарбеллом понимали весь ужас ситуации. Начать с того, что "трутни" могли в любой момент, повинуясь приказу, уничтожить крышу или даже весь отель целиком. Куда хуже было то, что мы, члены команды корабля Малкольма, были теперь опознаны американцами. Теперь и побег на корабле, и его дальнейшая маскировка вырастали в целую проблему, ведь после этого случая новые аномалии в показателях радаров начнут, вероятно, приписывать нам.