Ружье не нашел, но отыскал боеприпасы. Еще попались сталинские облигации, Хрущевым замороженные. Выходя из комнаты, потехи ради снял с гвоздя старую фетровую шляпу, нахлобучил и перепоясался офицерским ремнем.
Залез на чердак и, светя спичками, принялся осматривать. Чердак пустой, только посреди стоял громоздкий старинный сундук. "Как же это Дмитрий Петрович умудрился его впереть? Лаз - маленький, сундук - большой",- подумал Ян.
Откинул крышку, чиркнул спичку и увидел в сундуке незавязанный мешок, а в нем - кубинский, розовый, тростниковый сыпучий сахар. Работая сторожем на складах спиртзавода, Трунов брал его. "Что ж, - подумал Ян, - сахар я у тебя, Дмитрий Петрович, конфисковываю. Бражку делать не положено, сахар воровать - тем более. Ведь не пойдешь заявлять в милицию, что у тебя бражку и ворованный сахар украли. Эх, Дмитрий Распетрович, едрит твою едри, что мне возразишь, а? Нечем крыть? Нечем. То-то. Отдыхай себе во Фрунзе. А-а-а, ты можешь заявить, что у тебя украли облигации. Но ведь их нельзя сдать на почту. Так что милиция облигации разыскивать не будет. Еще шляпу и ремень у тебя стянули. Неужели думаешь, что менты шляпу, в которой только вороне яйца высиживать, искать будут? А ремень участковый тебе отдаст свой. Так, все в ажуре".
Одному бражку и сахар не утащить, и Ян пошел к Петьке Клычкову.
У Клычковых в двух комнатах ютилось девять душ. Почти вся посуда - алюминиевая, чтоб дети не били, а на ложках нацарапаны имена, чтоб пацаны не путали, а то, бывало, дрались, если кому-то не хватало.
С месяц назад, когда Яна в очередной раз выпустили из милиции, он с Петькой на радостях напился, и тот его уложил спать в маленькую летнюю комнату. На окно, а оно выходило в огород, Петька прибил решетку, чтоб никто не залез, так как здесь хранил запчасти от тракторов.
Ночью разразилась гроза. Ян проснулся, привстал с кровати - на ней вместо сетки были настланы доски, и, ничего не видя в темноте, подумал: "Где же я нахожусь?" На улице лил дождь. Сверкнула молния, высветив в окне решетку, и загрохотал гром. "Господи, - подумал Ян, увидев в окне решетку, - опять в милиции". В подтверждение мыслей снова сверкнула молния, и Ян вдругорядь в окне увидел решетку. Она такая же, как и в КПЗ. Беспомощно опустился на доски, и они подтвердили - он на нарах.
Вспомнил весь день: "Так, утром меня выпустили из милиции. Я в Падун рванул. До обеда дома. Потом на пруду купался. Потом встретил Петьку, и он бутылку взял. Пошли к нему. Выпили. Потом бражку пить стали… Потом…" Ян не помнил, что было потом, и радостно вскочив с кровати, сообразил: спит в летней комнате Клычковых.
В шляпе, надвое подпоясанный ремнем, шел по спящему селу. Дом Клычковых. Постучал в окно комнаты, где дрыхнул Петька.
Зайдя в кухню, сел на табурет, а Петька спросил:
- Откуда?
- Выпить хочешь? - Ян на вопрос ответил вопросом.
Петьке хотелось спать. Но коль разбужен, сказал:
- Хочу. А че?
- Бражку.
Петька сквасил губу: надоела ему бражка и спросил:
- Где она?
Ян тихонько рассказал, и они пошли.
В доме Трунова приложились к бутыли, спустили ее и, сбросив мешок с сахаром, поставили лестницу на место и двинули к Петьке.
Там они снова пили, курили и посмеивались над Труновым.
Ян в поряде опьянел и рассказал об облигациях. Петька не обрадовался и молчал, когда Ян считал их.
- Тысяча, тысяча сто, тысяча двести… две тысячи… три тысячи триста семьдесят пять. Все.
Ян положил облигации на край стола и тяпнул бражки.
У Клычковых на кухне не было дверей, и дверной проем занавешивался застиранным ситцем в горошек. Петькина мать просунулась и слушала, как Ян считает. Ей казалось - деньги. Поняв, что они кого-то обворовали, тетя Зоя, не поднимаясь с кровати, сказала:
- Янка, ты уж Петьку-то не обдели.
Они засмеялись, и сын объяснил матери, что Ян обчистил хату и взял бражку, сахар и замороженные облигации.
Тетя Зоя разочаровалась: не будет Петьке этих тысяч, и сказала, чтоб сахар из дома унесли.
- Да не будет хозяин в милицию заявлять, что, дурак он, скажет, что у меня ворованный сахар и из него же приготовленную бражку украли, - убеждал Петька мать.
Но тетя Зоя настояла.
Оставив у Клычковых брагу, боеприпасы, шляпу и офицерский ремень, Ян сунул облигации за пазуху и отнес сахар тете Поле, матери друга. Друг второй год служил в армии.
Тетя Поля приготовила бражку. Ян потягивал ее, забегая в гости.
4
Роберт и Гена рванули учиться в Новосибирск, а Ян на другой день дернул в Волгоград. Долго выбирал училище, но наконец выбрал: шестое строительное. Взял документы и пошел поступать.
Войдя в училище, хорошо запомнил, где выход, чтоб не перепутать двери, если заметят подделку и придется, выхватив у секретаря документы, удирать. Но все обошлось, и Яна зачислили в пятую группу на каменщика.
До начала занятий - месяц, и Ян на поезде поехал в Падун. За свои пятнадцать лет он несколько раз ездил по билету, а так всегда катил на крыше поезда или в общем вагоне на третьей полке, прячась от ревизоров. У него был ключ, он его спер у проводника, и Ян на полном ходу мог проникнуть в вагон или вернуться на крышу.
К железнодорожному транспорту Ян привык: три раза сбегал из дому и курсировал по стране. Бывал в детских приемниках-распределителях. Как-то зимой поехал из Падуна к тетке в Ялуторовск. Билет стоил сорок копеек, но он решил сэкономить. На крыше холодища, и у него озябли руки. Стал дышать на них сквозь варежки, и варежки обледенели. Когда поезд въехал в Ялуторовск, взялся за скобу, но поезд в этот момент затормозил, и Ян полетел на землю. Упал на колени и, вскочив, побежал от поезда в сторону, на бегу соображая, живой ли он. "Живой, раз думаю. А целы ли ноги? Целы, раз бегу".
Раз Ян в училище поступил, ворованные вещи решил в Волгоград отправить. Но встала задача: как краденое у Клычковых забрать? Ведь Петька ничего не отдаст. Он на шесть лет старше, сильнее и всегда обманывал: вещи себе оставлял, а Яна водкой или бражкой поил. "На этот раз, Петька, - подумал Ян, - я обману тебя".
Узнав, что Петька дома не ночует, поздно вечером к Клычковым заявился.
- Тетя Зоя, - сказал он, вызвав на улицу Петькину мать, - я кое-что прослышал. Салахов в последнее время очень мной интересуется. Как бы он про последние кражи не узнал. А то докопается, да придет к вам с обыском, а вещи-то они вот. Надо их перепрятать.
Тетя Зоя почуяла: Ян врет, - с вещами не хотелось расставаться, и сказала:
- Петьки сегодня не будет. Завтра на тракторе приедет и все в другое место перевезет.
- Тетя Зоя, - горячо заговорил Ян, - мне бы не хотелось вас подводить: вдруг участковый с утра нагрянет? И влетим.
Хоть и жалко тете Зое краденых вещей, и с магнитофоном расставаться не хочется, но сын в опасности, и она отдала, оставив цыганский свитер, серовские перчатки и грампластинки. За них Петька водкой расплатился. И еще у Клычковых остались боеприпасы Трунова. О них тетя Зоя не знала.
Ян перетаскал вещи к тете Поле, а на следующий день попросил у приятеля велосипед и за несколько рейсов свозил их и учебники для девятого класса в Заводоуковск, на вокзал, упаковал и отправил багажом, тихим ходом, в Волгоград.
Положив квитанцию на сданные вещи в сигаретницу, закурил, сел на велосипед и покатил. Около милиции услышал крик:
- Петров, стой!
Развернулся и подъехал. Около дверей - падунский участковый.
- Где ты пропадаешь? Весь день тебя ищем. Пошли.
Прислонив велосипед к стене, последовал за участковым.
Он привел в кабинет начальника уголовного розыска.
- А-а, Петров, наконец-то! - громко сказал Бородин. - Признаешься или опять будешь запираться?
Ян смотрел на Бородина и молчал. В чем признаваться? За два с небольшим месяца совершил около десяти краж и теперь не знал, о какой спрашивает начальник уголовного розыска.
- В чем признаваться, Федор Исакович?
- Учительницу Серову кто обокрал?
- Учительницу Серову знаю, и мужа ее тоже. Дом стоит по большаку. А что их обворовали, не слышал.
- Хватит ломаться. Нам все известно.
- Если известно, зачем спрашиваете?
- В КПЗ его, - махнул рукой Бородин.
Ян спустился в дежурку. Участковый сказал старшему сержанту:
- По сто двадцать второй его. - И вышел.
Молодой чернявый старший сержант улыбнулся Яну:
- Опять к нам? Выворачивай карманы.
Вытащил сигаретницу, брелок с ключом зажигания от мотоцикла, спички и вывернул карманы. Всю эту мелочовку надо внести в протокол. Ян взглянул на сигаретницу - она лежала на столе - и сердце ускочило в пятки: в сигаретнице - квитанция на сданный багаж. В багаже - ворованные вещи. Пришел в себя и посмотрел на старшего сержанта. Тот, кончив писать, взял спички и проверил, нет ли чего в коробке. Потом открыл сигаретницу, посмотрел на сигареты и квитанцию, подоткнутую под резинку, и, взяв брелок с ключом, стал разглядывать. Брелок - маленький черт - показывал сержанту дулю.
- Все на мотоцикле гоняешь? - спросил дежурный.
- Да нет, отец его зятю подарил, чтоб я не разбился.
Когда Яну было тринадцать лет, отец, хотя и получал мало, раскошелился и, чтоб сын поменьше рыскал с пацанами, купил в кредит за триста пять рублей мотоцикл М-103 - "козел". Мать Яна, работая сторожем, получала меньше мужа. Но Петровы, как и почти все в селе, имели домашнее хозяйство и существовали за его счет.
Однажды Ян на мотоцикле чуть не попал под машину, и отец подарил мотоцикл зятю.
"Господи, - молил Ян, - помоги, пусть не возьмет квитанцию".
Дежурный продолжал разглядывать брелок.
- Мотоцикла у тебя нет, а что ключ носишь? Угонами занимаешься?
- Это ключ зажигания от велосипеда, - улыбаясь, пошутил Ян. - Он у меня около милиции стоит. Я на нем приехал.
Дежурный, оценив шутку, тоже улыбнулся.
- Никола, мотоцикла у тебя нет, подари брелок, ты себе где-нибудь стащишь.
Сигаретница лежала открытой, квитанция просилась дежурному в руки, а он вертел брелок. Скажи сейчас Ян, что нет, не подарю, - дежурный запишет брелок в протокол и его вернут, когда Яна выпустят. Но Ян готов подарить дежурному с себя все, лишь бы он побыстрее защелкнул сигаретницу и закончил составлять протокол. Помедлив несколько секунд, как бы набивая цену, Ян великодушно произнес:
- А, брелок - забирай. Я себе лучше достану.
Дежурный отцепил от брелка ключ зажигания, положил его в сигаретницу и защелкнул ее. Брелок сунул в карман.
- Распишись, - сказал дежурный, записав сигаретницу в протокол.
Ян расписался и сказал:
- Товарищ старший сержант, у меня велосипед стоит возле входа, ты заведи его в ограду, а то стащат.
- Ладно, будет сделано.
Он отвел Яна в КПЗ.
Ян попросил у мужиков закурить и, отвечая на вопросы, откуда он и за что его взяли, думал: "Нештяк. Черт побери. Черт! Ты же спас меня! Ведь если б дежурный развернул квитанцию, я погорел бы сразу на нескольких кражах. Пусть никто мою сигаретницу не открывает и квитанцию не смотрит. Господи, по-мо-ги!"
Начальник уголовного розыска несколько раз вызывал Яна на допрос, но Ян ни в чем не признавался и, отвалявшись два дня на нарах и выспавшись, был выпущен. Отъехав на велосипеде подальше, открыл сигаретницу: квитанция на месте, и нажал на педали. Надо быстрее вернуть велосипед приятелю.
С Робертом и Геной Ян несколько раз встречался. Оказывается, парни в Новосибирске поступили учиться тоже в профтехучилище номер шесть. Ян проводил их на поезд, а на следующий день уехал сам.
5
С первого сентября Ян пошел учиться в училище и в девятый класс вечерней школы.
Вдали от дружков, от Падуна его не тянуло на воровство. В большом городе не так бросалось в глаза, что люди с работы чего-то тащат. А в Падуне жители были на виду, и Ян видел, как многие, даже уважаемые в селе люди с работы перли все, что было можно. И плох считался тот мужчина, кто не прихватил хотя бы дощечку. В хозяйстве и она пригодится.
Вечером Ян сидел дома и смотрел телевизор. В квартиру позвонили. Открыл дверь. На пороге стоял лейтенант Насонов. Оказывается, заводоуковский уголовный розыск просил помощи у своих волгоградских коллег. Заводоуковских ментов интересовали вещи из двух домов. Их Ян обчистил в Падуне. Участковый поговорил с сестрой Яна Татьяной и ушел ни с чем. А краденые вещи здесь лежали. Явись Насонов с санкцией прокурора на обыск, без труда бы нашел.
Участковый поговорил и с теткой Яна, и отослал заводоуковскому уголовному розыску ответ: Петров в Волгоград ворованных вещей не привез.
Ян захотел замести следы и написал письмо Петьке Клычкову. Просил его подбросить боеприпасы на балкон участковому или потерпевшему в ограду. Ян думал, если Петька так сделает, с него снимается одна квартирная кража: раз боеприпасы подброшены в Падуне, то и вора будут искать там.
Яну радостно жить в Волгограде: такой большой город, и он - его житель. А завтра, в воскресенье - он услышал по телевизору - на Мамаевом кургане будут открывать памятник-ансамбль героям Сталинградской битвы. Из Москвы выехала правительственная делегация во главе с Генеральным секретарем Леонидом Ильичом Брежневым. У Яна забилось сердце: завтра поедет встречать правительственный поезд и увидит Брежнева наяву, а не на фотографиях или по телевизору. Об этом всем друзьям в Падуне расскажет.
В воскресенье проснулся рано. Позавтракав, поправил перед зеркалом галстук, - на нем изображена обнаженная девушка, - и заспешил на электричку.
Сошел на станции Волгоград-1 и поднялся на перекидной мост, сверху оглядывая перрон. Перрон чисто подметен, и по нему расхаживали всего несколько человек. Где же люди? Почему никого нет? На привокзальной площади людей тоже немного. А ведь здесь всегда полно народу. Хотел пойти на вокзал, но, увидев трех милиционеров на углу, понял: людей туда не пускают.
Обошел привокзальную площадь и подошел к вокзалу с другой стороны. Но и там наряд милиции. До Яна дошло: на перрон не попасть и правительственный поезд не встретить. Все ходы и выходы перекрыты. "Неужели не посмотрю Брежнева и всю правительственную дел стацию? Ладно, - решил он, - чтоб не прозевать поезд, буду ходить по мосту". Покурив, поднялся по обшарпанным ступенькам на мост и стал расхаживать, давя косяка на перрон. Там стояли два генерала.
Подошел средних лет мужчина в штатском.
- Парень, хватит гулять. Давай отсюда.
Спустился с моста и больше не поднимался. Бродя около вокзала и шмаляя сигареты, прислушивался к разговорам празднично одетых людей и вскоре узнал: не он один хотел бы встретить правительственный поезд. Желающих много. Всем хотелось посмотреть Брежнева, Гречко и других военачальников.
Молоденькая женщина объяснила Яну: правительственная делегация вначале остановится на часок-другой в гостинице "Интурист" или "Волгоград" и, подкрепившись, поедет на Мамаев курган по улице Мира, а потом свернет на проспект Ленина.
Ян ушел с привокзальной площади на улицу Мира и стал ждать. Там кишмя кишело радостных людей. Жители города-героя, возбужденные, ждали правительственную делегацию. Все движение городского транспорта в центре приостановлено. Усиленные наряды милиции и солдат прохаживались по улицам.
Со стороны главной площади показался бронетранспортер. В нем стоял генерал-полковник Ефремов и в правой вытянутой руке держал горящий факел. От него на Мамаевом кургане в зале воинской славы зажгут Вечный огонь.
Бронетранспортер, а за ним и правительственные машины приблизились. Народ ликовал, повсюду слышались возгласы приветствия. Ян стоял в толпе и, так как был невысокий, Брежнева не видел.
Он потопал на вокзал, сел в отходящую электричку и поехал на Мамаев курган. Но электропоезд шел только до "Второго километра", одну остановку не доезжая.
Ян вышел из вагона и пошел по шпалам. Подойдя к мосту - под ним проходила автотрасса, - увидел: по ней медленно едет бронетранспортер с генерал-полковником Ефремовым, а следом -"Чайка". В передней машине с открытым верхом стоят четыре человека и машут ликующему народу руками. "Чайка" подъехала ближе, и Ян отчетливо видит Брежнева. Он поднял перед собой сомкнутые руки и машет ими, благодаря жителей Волгограда за теплый прием. Других двоих Ян не знал. А сзади всех, немного сгорбившись, стоит министр обороны Советского Союза маршал Гречко.
Машины проехали, и Ян тронулся дальше.
К главному входу на Мамаев курган он решил не идти, а свернул, как только достигли подножия.
Сбоку маячила игла городской телевизионной вышки, и он сквозь пожелтевшие листья деревьев, посаженных на кургане после войны, поглядывал на нее. Пиджак давно снял - день выдался по-летнему жаркий, и он готов был сбросить рубашку и брать вершину Мамаева кургана в одной майке.
На полдороге к памятнику-ансамблю людей, поднимавшихся на курган, остановили солдаты. Они цепочкой отсекли путь к вершине, где стояла пятидесятидвухметровая скульптура "Родина - Мать".
Прямо перед собой он увидел бетонную площадку. Это был дот или дзот - он не знал, что это. На площадке стояли человек десять, в основном мужчины. Они курили и уговаривали солдат, чтоб их пропустили на открытие памятника-ансамбля. Солдаты непреклонны и готовы лечь костьми, но людей не пропустить.
Народу у бетонной площадки собралось человек пятьдесят. Кто-то включил транзисторный приемник - передача об открытии мемориала началась. Голос из приемника подхлестнул Яна, и он спрыгнул с бетонной площадки. Дальше шел крутой спуск. Возле него стояли солдаты. Он подумал: если всем разом кинуться с этого спуска, то солдат можно смять и прорваться на торжество. Пусть многих поймают, но за себя он уверен: солдаты, обутые в сапоги, его не догонят.
Все больше людей, мужчин и женщин, подходили к спуску и уговаривали солдат. Но они выполняли приказ и пропустить никого не могли. Тогда Ян решился: оттолкнув солдата, с криком "за мной!", будто в атаку, ринулся с крутизны. А за ним и многие ломанулись.
Несся стремительно. Бежать вниз - легко. Он выставил перед собой локти и сшиб несколько солдат. Прыжки достигали трех и более метров. Едва касался земли, отталкивался и, чудом минуя деревья, летел вниз. Спуск кончился. Он думал - все, убежал. Но только вышел из кустарника, увидел впереди шеренги солдат. Они опоясывали Мамаев курган, и пробраться на торжество ни с какой стороны было невозможно. Он оглянулся: за ним шли около десяти мужчин. Остановился и подождал. Из кустарника выходили люди. Всего стало человек пятнадцать. Ян затесался в середину, и толпа пошла к шеренгам солдат. Мужчина, что шел впереди, спросил:
- Кто у вас старший?
- Сейчас придет, - ответил ефрейтор.
Появился майор. Молодой, среднего роста, не строгий на вид.
- Так, товарищи, - обратился он к прорвавшимся, - спускайтесь за железную дорогу. Здесь находиться нельзя.
- Товарищ майор, нас немного, пропустите. Хотим открытие посмотреть, - сказал мужчина, что старшего спрашивал, и Ян, чтоб лучше слышать разговор, подошел.
- Не могу, - ответил майор. - Вход по пригласительным билетам.
- Мне очень надо. Я даже обязан там быть. Мой отец погиб здесь, на Мамаевом кургане.
- Где вы работаете?
- В школе, директором.